Семь великих произведений, написанных в алкогольно-наркотическом угаре

Автор: Michael Hossey

Писательство – занятие, которое, как известно, нравится людям со склонностью к употреблению веществ, изменяющих сознание. Но мы привыкли думать, что когда дело доходит собственно до процесса написания, то большинство авторов на время завязывает с наркотиками, чтобы сделать свою работу. Оказывается, некоторые из новаторских литературных работ созданы писателями в таком безумном наркотическом угаре, что просто диву даешься, как им вообще удалось перестать стряхивать с рук воображаемых букашек и написать хоть что-то.

№7. В 80-е Стивен Кинг был так упорот, что не помнит и половины написанных им книг.

Учитывая количество написанных Стивеном Кингом книг, можно представить, что он забыл некоторые из них. Например, Куджо , произведение, которое нравится самому Кингу, хотя он и не помнит, что он его вообще писал, так как часть его мозга, хранившая воспоминания об этом, была уничтожена такой дозой алкоголя, что на ней можно было запустить ракету в космос.

О пристрастии Стивена Кинга к алкоголю известно, этот мотив часто встречается в его ранних произведениях. Но мало кто знает, что после своего алкопериода Кинг чересчур увлекся кокаином.

Если в 70-х он искал вдохновение на дне бутылки, то в 80-е его музой стали белые «дорожки». В романе Томминокеры он пишет о загадочной энергии, наделяющей людей силой, интеллектом, творческим воображением, но постепенно превращающей их в чудовищ. Это подходящая тема для книги, которую написал парень со зрачками размером с испанскую оливку и ватными тампонами в носу для остановки кровотечения от «порошка вдохновения».

Кокаин мог служить подспорьем при написании самой известной книги Кинга. Например, Мизери написан на пике зависимости, но эта же зависимость стоит за рядом провалов. Критики разнесли «Томминокеров» в пух и прах. А результатом его единственной попытки посидеть в кресле режиссера стал фильм «Максимальное ускорение» 1986-го года про то, как ожившие грузовики пытаются раздавить актера Эмилио Эстевеза, и выглядело это так, будто сценарий для него писал не именитый мастер американской прозы, а испытывающий трудности с адаптацией 6-летний ребенок, любящий поиграть в машинки.

Кинг признается, что легендарно ужасное качество картины объясняется тем, что он «все съемки был под кокаином и не понимал, что он делает». Сейчас писатель не страдает от зависимостей, но само существование «Максимального ускорения» стало таким испытанием для автора, что он раз и навсегда зарекся лично иметь дело с кинематографом.
И Кинг был вовсе не первым из тех, кто черпал вдохновение в веществах…

№6 «Франкенштейн» был написан после ночи опиумного безумия.

История создания Современного Прометея (или «Франкенштейна», если вы не высоколобый засранец) Мери Шелли гласит, что ее муж Перси и их общий друг лорд Байрон отправились с еще несколькими приятелями на загородный отдых, где они и придумывали свои страшные истории, сидя у камина. История Шелли о сумасшедшем ученом и ожившем трупе оказалась такой классной, что Перси уговорил жену опубликовать ее. Это отчасти правда, но о главном предпочитают умалчивать – во время загородного путешествия Шелли успела принять почти все наркотики во Вселенной.

Полагают, что Шелли, как и ее друзья, употребляла настойку опия, которую можно было купить буквально в любой аптеке, пока Управление по контролю за продуктами и лекарствами не прикрыло лавочку. Постояльцы хижины в Женеве вспоминают, как Перси Шелли так накачался настойкой, что пока Байрон читал вслух сборник леденящих кровь стихов, он вскочил и стал кричать, что у Шелли вместо сосков выросли глаза.

Как только бэд трип Перси закончился, лорд Байрон предложил всем присутствовавшим написать истории о привидениях и прочитать их на следующий вечер, потому что, как мы уже выяснили, лорд Байрон был не в себе и не особо беспокоился о самочувствии Перси. Мэри Шелли ушла к себе в комнату и ей приснился опиумный сон об ожившем трупе, ставший основой романа, по мотивам которого сняли фильм «Я, Франкенштейн».

В последующие годы участники той нарко-пати внесли весомый вклад в литературу 19-го века. Мэри Шелли написала Франкенштейна, ее супруг стал известным автором Озимандии, лорд Байрон сочинил Дона Жуана , а Джон Полидори - Вампира, предшественника Дракулы, поэтому вы, возможно, и не слышали о Вампире. В общем, наше литературное достояние очень многим обязано запрещенному ныне наркотику.

Казалось бы, опиум обогнал кокаин на литературном поприще, но его еще рано сбрасывать со счетов, потому что…

№5. Стивенсон написал Доктора Джекила и мистера Хайда за шесть дней кокаинового угара.

Главный герой Доктора Джекила и мистера Хайда Роберта Луиса Стивенсона – долгожитель в мире литературы. Это история об изобретателе вызывающего зависимость вещества, благодаря которому он преображается в злобное чудовище, то есть, Стивенсон создал двух персонажей-долгожителей. Неудивительно, что известный роман о заурядном ученом, который после приема наркотика превращается в безумного зверя, обязан своим существованием огромным дозам кокаина.

Всю свою взрослую жизнь Стивенсон страдал от последствий туберкулеза, и его врач прописал писателю кокаин, ведь врачи в то время были просто чумовые. Погоня за белым кроликом вызвала у Стивенсона неизлечимую зависимость, но и наделила его сверхчеловеческой работоспособностью – он выдал первый черновик романа в 30 тысяч слов через три дня кокаинового загула. Кто-нибудь, скорее пошлите Джорджу Мартину 5-6 «кирпичей».

Однако, наброски пали жертвой критики супруги. Жена писателя Фэнни, предположительно, сожгла черновик, назвав его «полной чушью». Стивенсон принял замечания своей благоверной, вынюхал еще несколько «дорожек» и по памяти написал второй черновик. Еще 30 тысяч слов за три дня. Учтите, это было в те дни, когда авторы писали от руки гусиным пером и чернилами.

Вторая версия произведения была одобрена Фэнни, миновав камин Стивенсонов, и стала одним из самых известных романов 19-го века.

№4. Айн Рэнд писала романы под «спидами».

Айн Рэнд – одна из величайший представителей движения за свободу воли, хотя никому, вообще-то, не нравится читать ее книги. Два ее самых извесных призведения - Атлант расправил плечи и Источник – своего рода Библии для капитализма свободного рынка, и любому, кто хотя бы пытался прочесть одну из книг, понятно, что Рэнд была перфекционисткой. Первый предполагаемый издатель Источника, ее первого романа, бежал от писательницы как от чумы, так как она не предоставила рукопись в оговоренные сроки из-за бесконечных скрупулезных поправок.

Когда нашелся другой издатель, Рэнд уже опасалась повторного отказа публикации, если она опять затянет работу. И она начала принимать бензедрин, этакий легальный метамфетамин начала 20-го века.

Рэнд завершила роман за 12 месяцев, все это время паря в облаках чистых «спидов». Но Источник оказался лишь предисловием к эпическому Атланту, одному из самых длинных и плотно написанных англоязычных произведений, создание которого требовало еще большего внимания к деталям (читай, больше «мета»). К моменту начала работы над романом, пристрастие Рэнд к бензедрину уже сделало ее агрессивной, склонной к перепадам настроения, раздражительности и паранойе.

"Атлант расправил плечи" появился на полках книжных магазинов в 1957 году. 645 тысяч слов параноидального наркотического бреда, в последствии ставшего одним из самых значительных романов в истории и скучнейшей кинотрилогией.

№3. Вольтер потреблял почти смертельную дозу кофеина.

Вольтер, прославленный мыслитель 18го века, автор вольнодумных и забавных сочинений о философии и политике. Он был Джоном Оливером своего времени. Его восторженное и беспечное отношение к событиям в мире, где люди воспринимали вещи серьезно, объяснялось, отчасти, таким количеством кофеина, от которого и у носорога стало бы плохо с сердцем.

«Кофеин?» - ухмыльнешься ты, - «Я в день выпиваю по пять банок Ред Булла, почему Cracked еще не написали про меня?». Ага, извини, приятель, но ты и близко с Вольтером не стоял. Его пристрастие было настолько сильным, что портрет Вольтера можно вывешивать в витрине Starbucks по всему миру. 30 чашек кофе в день, а иногда и вдвое больше.

Доза кофеина увеличивалась, когда писатель работал над чем-то, что он считал важным. Свою самую знаменитую работу, повесть Кандид , он написал за 5 месяцев, выпив при этом такое количество кофе, что любой дальнобойщик заорал бы от ужаса. В это время он выпивал от 50 до 70 чашек кофе в день. Это около одной чашки каждые 10 минут, без перерыва на еду. Удивительно, как он вообще мог продолжать писать, а не ползал по улице на четвереньках, шипя и обливая прохожих мочой.

Подобный образ жизни может показаться прямой дорогой к инфаркту, но Вольтер дожил до почтенных 83 лет и умер во сне. Вероятно, он впервые смог так хорошо поспать, и тяжесть всех безумных лет обрушилась на него как взорванная динамитом шахта.

№2. Содержанием своих работ Сартр обязан амфетамину.

Возможно, вы слышали термин «экзистенциализм» раньше, но, если вы еще не знаете, что он означает, мы не знаем, как вам это объяснить и не выглядеть при этом упоротыми. Вероятно, неслучайно один из родоначальников этого течения, философ Жан-Поль Сартр, был в полном смысле слова под наркотой, когда изобрел его.

Сартр был знаменитостью, что впечатляет, если ты работаешь «философом». Однако, тогда было другое время, и его революционная Критика диалектического разума, произведение, для понимания которого необходимо столько же наркотиков, сколько и для создания, оказало значительное влияние на широкий круг людей, от Джексона Поллока до Сэлинджера и Фиделя, мать его, Кастро. Сартр получил Нобелевскую премию по литературе в 1964 году, и стал единственным в истории, кто отказался от нее, потому что был наркоманом, а наркоман поступил бы именно так.

Истощенному работой, недостатком сна, неумеренным употреблением вина и табака, отягощенному своим депрессивным мировоззрением Сартру (чья самая знаменитая цитата гласит «Ад – это другие») необходимо было привести в порядок свой рабочий график. И он ежедневно принимал целый коктейль из барбитуратов, в том числе коридирен, смесь амфетаминов и аспирина. Головную боль это не облегчало, автор просто переставал обращать на нее внимание.

Предписанная доза коридрена – 1-2 таблетки утром, еще одна за ланчем, если на Сартра нападала особая экзистенциальная хандра. В конце концов философ начал есть таблетки как орешки, потому что в экзистенциальной хандре он был силён. Работая над Критикой, он съедал около 20 таблеток в день, что делает Критику впечатляющей вдвойне, так как автор не чувствовал руки, когда писал эту книгу.

№1. Манифест коммунистической партии написали два пьяных студента.

Сложно припомнить книгу, которая оказала бы большее влияние на мировую историю, чем Манифест коммунистической партии Карла Маркса и Фридриха Энгельса. Или, по крайней мере, это самая выдающаяся книга, написанная в пьяном загуле эпических масштабов.

До того, как стать воителем за права пролетариата, Карл Маркс был главой студенческого братства. Человек, изменивший политический ландшафт мира на век вперед, был, вообще-то, дерьмовым студентом.

В первый год обучения в университете Бонна он был избран сопредседателем «Клуба Таверны». Отец Карла описывает этот период как «дикий разгул», что в данном случае означает «развязывание пьяных дуэлей на пистолетах и катание на ослах в нетрезвом виде».

Фридрих Энгельс также был не чужд понятию «надираться». Пока Маркс был занят управлением ослами в состоянии алкогольного опьянения за городом, Энгельс дегустировал вина во Франции. Он был «немного или сильно выпившим все время», что, по нашему мнению, значит «был пьяным» или может означать «был французом». Один из биографов Энгельса замечает, что его дневники похожи на каталог очень дорогих вин Дж. Петермана.

И первая встреча Маркса и Энгельса была посвящена только выпивке. Они засели в Cafe de la Regence и не теряли времени на кофе. На самом деле, загул, во время которого они свели воедино части Манифеста, оказался 10-дневной гулянкой, таким запоем, что похмелье после него теперь называется «холодной войной».

Перевод: daos