Сколько я себя помню, я всегда боялась темноты. Шестилетней, когда меня укладывали спать одну в комнате, тушили свет и закрывали дверь, я долго лежала с открытыми глазами и больше представляла, что предметы на шкафу и комоде движутся, чем видела это. Я верила в чудовище под кроватью, которое мечтает схватить меня за неосторожно высунутую из-под одеяла ногу и утащить в зазеркалье, чтобы съесть. Я залезала с головой под душное одеяло и боялась даже чуть-чуть поднять его, чтобы впустить холодный воздух. Сходить ночью по нужде было для меня настоящим подвигом. И я была вынуждена геройствовать. Против природы не попрешь.
Когда и как я стала бояться темноты, я не помню. Но какой-то смутный образ все-таки маячит на горизонте сознания. Когда я была маленькая, мои молодые родители любили смотреть ужастики и триллеры, а я, видимо, смотрела с ними. Оборотни и маньяки сильно впечатлили меня, и я долгое время ждала с ними встречи. Всегда наготове, всегда настороже.
У меня даже была экстремальная игра на выживание. Вечерами, когда свет в зале был выключен, и там царили вражеские потемки, я совершала в комнату набеги, пытаясь добежать до противоположного конца и вернуться невредимой к яркому просвету двери. Обычно на обратном пути примерно в середине комнаты меня сковывал такой ужас, что я не могла пошевелиться. Я застывала всего за несколько шагов от спасения, позади ко мне подползала неминуемая гибель, в ушах стучала кровь, во рту предательски пересыхало, голос пропадал - я даже не могла позвать на помощь. Чтобы спастись, мне нужно было успокоиться, и я принималась считать удары сердца. Один... Два... Три... Страх начинал отступать... Четыре... Пять... И я в несколько прыжков оказывалась в ярко освещенном коридоре, с интересом оглядываясь, надеясь увидеть разочарованное лицо проигравшего противника.
Позже я с уже поблекшим страхом перед темнотой боялась ночью вставать после каждого просмотра ужастика. А похолодить кровь я люблю. Так я первый раз смотрела "Чужого". Шел он уже за полночь. Я была в комнате одна. В темноте. К концу фильма от одолевшего меня ужаса я вся покрылась потом, у меня начался озноб и... я вырвала себе шатавшийся зуб, так что полнившая рот кровь дополняла эффект присутствия.
В 21 год мне суждено было встретиться с человеком, который научил меня любить темноту. Этот человек - Харуки Мураками. В "Хрониках заводной птицы" он очень красиво описывает паломничество героя в колодец. После прочтения этой сцены я, завороженная, выключила свет, и первые несколько мгновений я видела чистую абсолютную тьму, такая же в моем представлении должна была обхватить героя на дне колодца. Темнота, в которой ничего не видно, потому что в ней ничего нет, нежная, как бархат, успокаивающая. Первородная темнота.
И мой страх прошел, потому что нельзя бояться такой красоты.
Лето. Июль. Вторник. Утро. Метро. Она села напротив. Вспоминая сейчас, надо сказать, что прежде всего я заметил ее туфли. Они были...обычные? Далее, я уже оторвался от своей книги (в конце концов это была какая-то фантастика) и отстранено смотрел в ее, читающие, глазки. То что она читала, я заметил уже после. "Она бесподобна!" - пронеслось в голове. Это уже потом пришло осознание, а смысл? а зачем?
Ее топ плотно обтягивал плечи, что не мешало мне в принципе заметить татуировку, явно переходящую с плеча на шею. Тату гармонировало с ее...взглядом? глазами? Сейчас и не вспомню. Загадочное первое впечатление всегда такое. Толком и не вспомнишь, чем привлек тебя тот или другой человек. Особенно девушку, читающая, Чтеца Шлинка.
Меня охватило страшное желание окунуться в ее глаза. Странно все это звучит, но, в тот момент, ради ее взгляда, я мог не поехать на работу.
Какое-то мгновение она уже стояла у дверей, убирая книгу в сумочку.
- первый раз вижу девушку с тату, читающую Чтеца.
- что?
Взгляд. Но я знал, что это не настоящие глаза. Отстраненные, защитные.
- я говорю, Ваша книга хорошо гармонирует с тату.
- может быть...
- Жанне бы тоже пошла такая татушка.
Улыбка оказалась еще лучше созерцания. Как же повезло ее молодому человеку, который читает ее каждый день.
- Ханне.
- Да. Действительно Ханна. Теперь нам даже не нужно знакомиться. Для меня Вы всегда будете Ханной.
- какой-то странный комплимент.
- а это не комплимент.
- признание?
- Честно? Я плохо помню книгу. Вспоминается только любовь. Так что мы с Вами заведомо не в равных условиях.
- А ты всегда к девушкам на Вы? или только когда волнуешься?
- Не люблю провокации. Прежде всего, на Вы я обращаюсь к незнакомому человеку.
Взгляд открылся. Улыбка соединилась с глазами. И только теперь я заметил, что мы уже вышли с вагона и остановились на эскалаторе. Как так получилось?
- А это уже оправдание.
- Пусть будет так.
Тут можно подвести черту. Ту самую, которую подводят перед стартом и финишем. Мне нравилась моя Ханна, мне нравилось как она смотрела, как улыбалась. При этом в ней было что-то такое, чего нет у попсовых девушек. И дело далеко, ни в тату или книге. Ее спокойствие было настолько сильным, что я уже боялся, а не эмоционально ли она глухая особа. Но как оказалось, все это были пустые предрассудки и внутренняя демагогия. Ведь нужным людям, мы говорим простые слова.
Оставался лишь один вопрос. Могла ли она стать моей?
В эту минуты мы просто стояли и смотрели друг другу в глаза. Что это было у меня я знаю. А вот ее взгляд не читался.
- Это конечно все хорошо. Но ты ведь, не поедешь со мной на работу.
- Я, думаю, нет )
- Сколько ты прочитала?
- Почти дочитала.
- Книга на самом деле интересная. Но еще интереснее обсудить ее с шикарной девушкой.
- :) Ты всегда так знакомишься?
- Нет. Только когда вижу книгу у девушки, которую прочитал.
- :))
сейчас я помню, как в смарте вписал новый контакт - Ханна. И как, на следующий день, кушали мороженное и бродили три часа на ведехе (ВДНХ) Обсуждая Чтеца, Достоевского и немного Кинга.
Не было глупых разговоров о сериалах и фильмах.
Моя брюнетка Ханна. Роза в ее руке. Вечер. Закат. Среда. Июль. Лето...
Так уж вышло, что почти в одно и то же время прочитал двести разные, но в то же время похожие книги.
Сначала я прочитал 'Книжного Вора' австралийского писателя Маркуса Зусака... А затем, через десяток книг, приступил к чтению 'Чтеца' Бернхарда Шлинка, известного немецкого автора, выпустившего свое произведение за десяток лет до Зусака.
'Чтец', как работа псевдоавтобиографическая... действие происходит в поствоенной Германии, причем события описанные в романе не имеют под собой реальной исторической основы... Но мне сразу стало ясно, что 'Книжный Вор' всего лишь пародия, сочинение на заданную другим автором тему.
И конечно за Шлинком стоит своя, глубоко личная история, история коллективной национальной вины... Эпоха.... Шлинку я верю больше. Он был ребенком войны и рос в послевоенные годы, разумеется он способен живей передать дух эпохи, настроения, страхи и надежды поколения немецкой молодежи.
Сегодня мы с сыном решили отправится погулять в Москву. Я решила, что пора ребенку начать показывать нашу прекрасную столицу и рассказывать о её истории прямо на месте. Мы прогулялись по Замоскворечью, потом отправились к Кремлю в Александровский сад, где посмотрели смену почетного караула у памятника "Неизвестному солдату", а потом пошли на Красную площадь. Но самое главное нас ожидало по дороге домой. Это был подарок судьбы.
Я в электричке читала "Последнего самурая". Артём забыл свою книгу дома, поэтому придумывал примеры по математике. Но тут ему это занятие надоело. Он заглянул на обложку книги, которую я держала в руках и сказал:
- О, "Последний самурай!
- Тём, это не та книжка, о которой ты подумал. И не та книжка, которую я на самом деле хотела купить, - засмеялась я.
- Как так?
- Ну, понимаешь, есть две книги с одинаковым названием, но авторы у них разные. Так вот я, увидев название, схватила книгу с полки, не посмотрев на автора. И только потом выяснилось, что я купила совсем не ту книгу.
- И что, в ней нет совсем ничего японского?
- Есть, но не совсем то. Это другая история. И не про самурая.
- Ты жалеешь, что не та?
- Абсолютно не жалею! Благодаря случайности, я сейчас читаю удивительную книгу.
Как выяснилось дальше, эта было лишь маленькое начало, а привела эта книга к исполнению одного желания моего сына. Впрочем, по порядку.
Я продолжила чтение и увидела в книге японский алфавит.
- О, Тём, смотри, что тут есть!
- Круто!
Дело в том, что на день рождения сына мы с бывшим мужем решили устроить ему что-то необычное и организовали поездку для Тёмки и его друзей на выставку "Самураи. 47 ронинов". И ребёнок заболел Японией. Даже изъявил желание выучить японский язык. Но, так как главным для нас был английский, о японском я его попросила пока не думать. Но одно дело обстоятельства, а другое дело - желание и стремление, которое у ребёнка появилось и не оставляло. Но, где взять в подмосковном Королеве преподавателя японского, я не ведала, а на занятия в группе возить его было некому. Поэтому, чтобы он всё же занялся тем, чем хочет, я купила ему "Первые шаги в японском. Слоговые азбуки хирагана и катакана" и "400 самых важных иероглифов японского языка. Прописи. Начальный уровень". И он сам начал учить слова и иероглифы. Но вернемся в электричку.
- А твои-то книжки где? Поди забросил и забыл?
- Нет, я что выучил, всё помню. Я вообще хочу все слова в книге выучить. "Я" - это муравей, конь... ээээ.... кажется уси... или нет, ума. Или корова ума... Ой забыл!
И тут девушка, сидящая рядом произнесла:
- Ума- конь, уси - корова.
Я, честно признаться, очень сильно округлила глаза и спросила её:
- Вы знаете японский?
- Да, я преподаватель. Учу русскому в японской школе детишек, и преподаю японский нашим детям. Занятия веду в группе и индивидуально. У меня такой же мальчик есть - тоже любит математику, изучает японский и ходит на айкидо.
- Мой пока на тхэквондо. На айкидо думаю перевести в десять лет. У нас только с десяти берут.
Я пребывала в состоянии глубочайшего удивления. И всё же решила спросить?
- А вы далеко живете?
- В Мытищах.
- Ну надо же как близко! Мы в Болшево! А можно Вам позвонить, мой просто сам пока изучает и я с ним понемногу. Но он хотел бы изучать язык по-настоящему.
- Конечно, - сказала она и дала свой телефон.
Вот так, чисто случайно, мы нашли преподавателя японского языка! Просто поразительно! Это ж надо было так сойтись звездам, чтобы я взяла с полки не ту книгу, чтобы в ней оказался японский алфавит, благодаря чему мы вдруг заговорили о языке. И надо же так случится, что гулять мы поехали чуть позже, чем планировали и потому возвращались позже. А она села именно в эту электричку, именно в этот вагон и именно рядом с нами и услышала наш разговор! Если подумать, то ведь уйма случайных ниточек сплелись в это время в этом месте! Нет, всё же случайностей не бывает. Это судьба закономерно всё подстроила, чтобы вручить свой подарок. Если человек к чему-то стремиться и искренне желает, оно обязательно приходит.
Такая вот вышла история.
Что-то финальная часть книги меня расстроила. И даже не в читательском плане, а - в человеческом. Вспомнился потрясший меня в далеком детстве эпизод "Секса в большом городе" (да - на моем веку я насмотрелась всякого). Дело было в том, что Мистер Биг - главный любовный интерес нашей главной героини - женился. Не на главной героине. Как так, как он мог! Но - настоящая любовь побеждает все, и парочка становится любовниками. Кэрри, конечно, испытывает по этому поводу смешанные чувства - но любовь же! Пока... Мне всегда казалось, что этот эпизод хорошо прописан и сыгран. У меня, наверно, мозги по-другому работают - но мне было жалко девушку, жену Бига. Конечно, никого не интересовали ее мотивы и чувства, она послужила просто средством, жертвой этих двоих. Но когда она беззащитно плакала - просто сердце кровью обливалось.
Прям гадливое чувство, когда в конце герой книги Обинзе с пренебрежением и отвращением, рассказав жене об измене, думает - вот она, липучка, цепляется, пытается что-то сохранить. Она-то хотя бы о дочери думает - а он - о себе. "Я несчастен, я хочу..." А такой вроде умный деликатный парень был - а вся кровь к известному органу утекла. Прям испортилось впечатление.
Никогда не понимала, почему любят и держатся за самовлюбленных эгоистов. "Люби себя, чихай на всех - и в жизни ждет тебя успех" - мудрость, конечно, житейская, но что-то доводит меня до белого каления. Особенно люди в отношениях, которым вдруг совершенно плевать становится на чувства партнера ради сиюминутных желаний. Вспомнилось еще, как Юзефович пересказывала рассказ нашего родного классика. Как жена сбежала от старого противного мужа к яркому задорному офицеру. Муж их находит, приезжает на вокзал и... стреляется.
Чувства других людей... Даже - мужей и жен. Такая мелочь, когда - Любовь. Никогда этого не пойму.
Воспоминания: как я читала эту книгу...
Это было на работе (ой, как приятно читать на работе…, но это уже другая история…)
На тот момент я не знала об этой книги ничего (даже про фильм).
Ну и естественно я была шокирована интимной сценой мытья мальчика и взрослой женщины, что не удержалась и стала пересказывать содержание книги своим коллегам…Они насторожились И каждый раз как я переворачивала страницу, спрашивали:
– НУ что там???
Я с невозмутимым видом каждый раз отвечала:
-Моются!!!!
И продолжала чтение… После пятого, а может быть десятого односложного ответа я уже заинтересовала всех, кто не читал сие творение…как же иногда легко одним словом создать интригу и возбудить интерес.
На самом дели, книга Шлинка очень тяжёлая для однозначной оценки и, тем более, для написания рецензии. Но надолго оставляет воспоминания. Поэтому и хотелась что-то написать…
Как же я счастлива, что не читала этой книги до поездки во Вьетнам! Отсутствие линз ужаса позволило мне увидеть страну такой, о какой мечтали ее уроженцы, герои этой книги, но им не досталось такого зрелища.
Вьетнам начался для меня в Ханое. Долгий перелет, дорога из аэропорта в центр. Автобан, а вокруг рисовые водяные поля. Посреди полей белые надгробия напоминающие пагоды. Они что? Хоронят в воду? Пригороды с узкими фасадами домов. Велосипеды с коромыслами цветов и фруктов. Велосипедисты в шляпах-конусах. Чем ближе к центру тем больше велосипедов с цветами и их всадников с конусами. Дальше лавины несущихся мопедов, их водители в масках, фартуках и перчатках. Цветы сыплются, падают в грязную жижу и побеждают ее. Цветов больше чем жижи на улицах Ханоя. Дымка от курящихся благовоний, не продохнуть, весь город в дыму. Солнцу трудно пробиться. Мы жили возле центрального озера, с островком-храмом. Люди приносят мешки с зародышами или мальками улиток, черепашек и высыпают их в озеро. Они дарят жизнь существам, помогая памяти своих усопших. Палисадники утыканы дымящимися палочками и повсюду навязчиво пахнет спа-салоном. У фасадов домов алтари с фруктами, пачками сигарет, лекарствами, игрушечными пачками банкнот. Это подношения умершим, все индивидуализировано. Деревья раскинулись стволами-ветвями не обращая внимания на то, что откровенно преграждают пути тротуаров, но пешеходы их терпеливо обходят. Живые мопеды льются по дорогам, спящие свалены возле домов и учреждений, в палисадниках и дворах. В самодельных переносных лотках-витринах болтаются вареные туши ощипанных уток. Что бы пройти хоть сколько нибудь из пункта А в пункт Б надо обходить сидящих на корточках или низких табуретках людей едящих из мисочек, или тут же моющих посуду, творя жижу, увлажняя грязный цветочный ковер Ханоя.
Таким я его помню. Но он такой не каждый день. Мы прилетели в день памяти всех умерших. Отсюда горы цветов и дым благовоний. К слову, обоняние у меня болезненно обостренное, этого удушья мне не забыть. Даже книге с запахами всех человеческих выделений и секретов не перебить его.
В Ханое можно пить чай из пиал или кофе в стаканах. Местный кофе имеет шоколадный вкус. Говорят, что кофейные зерна пропускают через пищеварительный тракт слонов - отсюда этот вкус разложившегося шоколада. Кофе по-вьетнамски это заверенный во френч прессе напиток (французское влияние), в который добавили сгущенку (советское влияние из пайков военных) и хорошо перемешали. Багеты белого хлеба это теперь вьетнамское блюдо, другого хлеба они не признают, вместо хлеба у них рис. Каждое зернышко риса это результат, награда за тяжелый труд его выращивания. Легенда гласит, что раньше боги выдавали всем вьетнамцам колобки рисовых шариков, но одна хозяйка была ленива, ничего не делала в своем доме, но не только на шарик претендовала, еще и придиралась к идеальности его формы. Его величество рис был оскорблен, решил рассыпаться и доставаться только тяжелым трудом и уже не в круглых шариках, а по зернышку. Где бы ни был ты во Вьетнаме, на севере или юге, везде движение трудящихся - на рисовых полях, в садах, на рынках, павильонах уличной еды, садовых участках, окнах домов. Лозунги на красных флагах с текстами из золотых букв кричат о труде, призывают к нему. Они не конкурируют с заветами рисового шарика- трудиться, трудиться и еще раз трудиться.
На мое восприятие повлиял дым благовоний и смена часового пояса. Для меня странно и нетипично гулять в 2 часа ночи. Я помню художественный салон с полотнами вышитого в ручную шелка. Помню, что не могла оторвать от них глаз и мне хотелось очутиться в их сюжетах. Выручал парень рикша, он целый день(или ночь) возил по будистским храмам, мимо коммунистических мемориалов. Терпеливо ждал окончания наших подвисаний в разных местах. Огромные деревья, бесконечные храмы, статуи Будды. Помню компанию старшеклассников, где девушки были одеты в национальную одежду с брюками и платьями, очень стройнящих их, и молодых людей в европейских костюмах. Видимо, они что-то отмечали и фотографировались на фоне друг друга, всю эту экзотику вокруг они не считали достойной своих фотографий. Помню рвы с рыбами, каменных черепах, стоящих на свитках и книгах. Рикша бесстрашно катил в автомобильном потоке из районов с узкими улочками- торговыми рядами в районы с широкими проспектами и вилами, где располагаются посольства. В Ханое ничего не напоминает о прошедшей войне. В витринах много нефрита с золотом, бело-синего фарфора. Хочется все это купить и увезти с собой. Городская еда пережарена, ингредиенты навалены кучками и предполагается, что все это будет ссыпано в миску с бульоном. Порезаные фрукты неестественно яркие и кажутся ядовитыми. И запах, запах!
Но Ханой это только начало. Будет еще и Дананг с небоскребами и мраморными мастерскими, у ворот которых восседают толстые улыбающиеся Будды разных мраморных цветов соседствующие с девами Мариями, Христами, разводящими руки как на Титанике, львами, разевающими пасти, а где-то и притаившимися драконами. Кулинарный Хойян, чей рынок кишит морскими гадами, пахнет дурианом, кокосом, потому что его тут трут на терку и чье богатство не поддается инвентаризации. В Хойяне я буду учиться в кулинарной школе, а любая готовка начинается с похода на рынок и выбора всего самого свежего. Моя учительница - шеф-повар знает всех торговцев, она важничает. Когда мы все купим, она заведет своих учеников в кафе-забегаловку, отдаст официанте выбранный ею ананас и что то ей прокричит. Крик будет понят, нам принесут кофе со сгущенкой и разделанные дольки ананаса посыпанные крупной солью. Ананас сочный как арбуз. Соль по-другому раскрывает его вкус. Ананас это совсем не то, что мы думаем о нем. Я научусь разделывать креветки ножницами, превращать любой продут в мелкую крошку, класть везде имбирь и рыбный соус. Роллы из рисовой бумаги станут моим заданием на экзамене. Американская супружеская пара за соседней партой будет учиться запекать рыбу разными способами. Все шутят и никто не вспоминает войну, хотя на улицах встречаются люди с печатью напалма вместо лица.
У моей учительницы лучший ресторанчик в Хойяне. Обедать и ужинать у нее приятнее чем у других. Когда она находится в заведении, работа у персонала спорится. Но стоит ей отлучиться и оставить все на мужа, скорость всего происходящего замедляется. Муж, сидя в центре ресторана, поглощен своим большим смартфоном, официанты путают заказы. Теперь, я знаю, что означает каждое замысловатое название блюда в меню из чего это и как это готовят.
В Хойяне улицы это рынок кожгалантереи и шелка. Логотипы известных брендов толи на поддельных вещах, толи на настоящих. Не разберешь и не отличишь и где тут правда не поймешь, ведь все знают, что те самые брендовые вещи шьют «где-то в Азии». Некоторые дома работают как музеи. Дом - семейная шелковая фабрика. Дом - мастерская по изготовлению фонарей. Дом - чайная лавка с залом для чайной церемонии. Музей - жилой дом зажиточных торговцев. Захожу в деревянные ворота, попадаю во внутренний двор. Вдруг, одна из деревянных стен раздвигается и оттуда выползает старушка. У нее спальное место в том, что мы назвали бы боковым шкафом-купе. В комнате висит портрет Хо Ши Мина. Бабушка охотно позирует для фотографий посетителям. Улыбается беззубым ртом. Подводит в к трюмо и показывает фотографии. На черно-белых фотографиях девушка в национальном костюме из брюк и платья, на другой - она же в военной форме. Девушка на фото кажется высокой и стройной. Старушка выглядит согнутым древним существом. Эта девушка я, поясняет жестами она, а этот дом мой…
По вечерам в Хойяне пускают зажженные фонари по воде. Хойян очень уютный, кажется, что прожил бы тут всю жизнь.
Потом будет поездка на остров Чам. Когда к нему подплываешь, он выглядит огромным холмом, созданным из пальм. На острове есть морской музей с артефактами от разбитых кораблей разных времен. На рынке тазики с морскими тварями. Я не то что не знаю их названий, я не знала что такое существует. Невыразимо приятной кажется йодовая вонь сушенной рыбы, разделанная соломкой. Купаться в бухте неприятно, вода холодная, в разводах от бензина, везде щепки и осколки кокосов, помню, что прячась от солнца под пальмами я уснула, а проснувшись, испугалась того что сплю как бездомный Робинзон.
В другой день - Мисон. Это мини версия Анкора. Много воронок от бомб, джунгли их еще не поглотили. Говорят, тут были ожесточенные бои с партизанами. На музейных информационных стендах схемы с техническим описанием уже проведенных работ и предстоящих. Французские фамилии археологов, инженеров, искусствоведов. Недалеко резиденция с храмами, усыпальницами и музыкальными повильонами, стоящими а сваях в воде. Считается, что музыка отражается от воды и становится от этого особенно прекрасной. Часто встречаются скульптуры воинов, монахов, служителей. В натуральную величину они увековечили своих прототипов, служивших в этом месте. Вглядываюсь в их лица. Один высокомерен, другой умиротворен, третий озабочен. Такими им быть вечно, американские бомбы их пощадили. Много сопок, покрытых густыми джунглями, на каждой храм. Кхмерские отличаются от вьетнамских, они как небесные сталактиты, сложены из каменного узора, шире у основания, уже ближе к небу. Гибкость изображенных фигур с браслетами на запястьях и щиколотках доведет до комплекса неполноценности даже продвинутого и сертифитированного по всем правилам йога. Некоторым, к сожалению, конечности оторвало взрывами бомб, обожгло черным напалмом не только их тела, но и все плоскости, где они размещены, но есть уцелевшие, война не прошла мимо них.
Хюе - царская резиденция размером с хороший город или маленькую страну. Он окружен высокой и толстой каменной стеной. Но внутри это дворцовый комплекс в китайском стиле. Думаю, что бы постичь это место, люди изучают информацию о нем годами. Тоже много воронок. Многие павильоны восстановлены. Бассейны с кишащими золотыми рыбками. Только здесь я поняла, что золотые рыбки «созданы на базе» обычного карпа. То же лицо и силуэт, только пышный хвост, яркий окрас и выпученные глаза. Много черно-белых фото из прошлой жизни дворца и его обитателей и фото недавней жизни «как было». После взрыва как после взрыва, маленькая страна из пагод, мостиков, драконов и водяных заводей были разрушены. Помню подкативший к вискам приступ злости - как же можно было такое бомбить? Можно было.
Чем южнее по Вьетнаму, тем больше напоминаний о войне. Часто встречаются бетонные постройки - это бункеры, уходящие корнями глубоко под землю. Они измалеваны краской, я не знаю что означают иероглифы. Говорят, много военной техники поглощено джунглями. Во Вьетнаме много хороших дорог и магистралей. Через небольшие поселки и деревни. В каждом есть школа с просторным двором. Повсюду люди возделывающие землю, что-то везущие на своих велосипедах и мопедах. Сквозь горы, над желтыми реками. Это Меконг? Не всегда, тут много других рек.
В завершении был Хошимин. Сайгон. Именно название Сайгон пишут на сувенирах. На моей футболке, купленной в Хард рок кафе гордо написано - Сайгон. Если не знать, что это Вьетнам, то город можно спутать с Парижем, если бы в нем случайно выросли пальмы и тысячу лет Париж прогревало бы жаром солнца. Широкие проспекты с угрожающими потоками мотоциклов. Пересекать шоссе можно в любом месте, лучше закрыть глаза, можно даже кричать в ужасе, мотоциклисты будут объезжать. Какие горные лыжи и прыжки с парашютом? Пересеките проспект в Сайгоне и восславьте жизнь. В парках стоят самолеты-мемориалы с красными звездами. Напоминает парки отдыха в СССР. Особняки и гостиницы с фасадами в европейском стиле, но с отделкой в азиатском изнутри. Находясь под впечатлением от Тихого американца, я нахожу тот отель. Рядом опера и на ней афиши. Большой театр гостит в Хошимине! Борис Годунов сумел добраться до этого края света! Главпочтамт. Костелы. Широкая река, небоскребы. Американское посольство. Отсюда сбегали на вертолетах… Впервые во Вьетнаме я увидела толстых людей. Несмотря на то, что в стране культ еды, приготовить и съесть можно все растущее или живущее, в любой время дня и ночи - люди поджарые и легко подвижные. В Сайгоне много западного фастфуда и много толстых людей. Сложно определить, кто здесь местный. Тут в равном количестве можно увидеть все национальности и районы, принадлежащие разным диаспорам. До меня только тут дошло, что странные тугие шарики нежно-розового цвета на зеленом стебле - это бутон лотоса. Я была уверена, что это игрушечный резиновый шарик на резиновом стебле. Лотос! Это символ страны…
Как хорошо, что я не читала той книги тогда! Я впечатлена и хочу вернуться. Я подозревала что серьезность многочисленных местных чем-то объясняется. Они не шутят, серьезны. На земле много шрамов. Это место хранит много открытий для тех, кто захочет их обнаружить. И книга эта одно из этих открытий. Но если она откроется до того, как кто-то очаруется и удивится более масштабным явлением в виде интереснейшей страны, она рискует остаться перым и единственным открытием Вьетнама.
«Сочувствующий» вызывает массу вопросов и претензий и не поспособствует любви к предмету. К любви, а значит к пониманию. Сочувствию. Но при этом книга к нему взывает. Безуспешно. В моем случае получилась только жалость и ужас от осознания масштаба человеческой жестокости, связанного с этим азарта и непонятного чувства долга всех принимающих в этой жестокости участия. У меня много вопросов… Если повезет, буду искать на них ответы, находясь по месту.
Подумала - чтобы не загромождать рецензию - а жалко пропускать - вынести отдельно эти самые стихи Пушкина, которые мне все время вспоминались во время чтения. ))
Стамбул гяуры нынче славят,
А завтра кованой пятой,
Как змия спящего, раздавят
И прочь пойдут и так оставят.
Стамбул заснул перед бедой.Стамбул отрекся от пророка;
В нем правду древнего Востока
Лукавый Запад омрачил —
Стамбул для сладостей порока
Мольбе и сабле изменил.
Стамбул отвык от поту битвы
И пьет вино в часы молитвы.Там веры чистый луч потух:
Там жены по базару ходят,
На перекрестки шлют старух,
А те мужчин в харемы вводят,
И спит подкупленный евнух.Но не таков Арзрум нагорный,
Многодорожный наш Арзрум:
Не спим мы в роскоши позорной,
Не черплем чашей непокорной
В вине разврат, огонь и шум.Постимся мы: струею трезвой
Одни фонтаны нас поят;
Толпой неистовой и резвой
Джигиты наши в бой летят.
Мы к женам, как орлы, ревнивы,
Харемы наши молчаливы,
Непроницаемы стоят.Алла велик!
К нам из Стамбула
Пришел гонимый янычар —
Тогда нас буря долу гнула,
И пал неслыханный удар.
От Рущука до старой Смирны,
От Трапезунда до Тульчи,
Скликая псов па праздник жирный,
Толпой ходили палачи;
Треща в объятиях пожаров,
Валились домы янычаров;
Окровавленные зубцы
Везде торчали; угли тлели;
На кольях, скорчась, мертвецы
Оцепенелые чернели.
Алла велик.— Тогда султан
Был духом гнева обуян.
Вот, разве в книге не все четко по изложенному? )) Здесь много рассуждают про взаимодействие Востока и Запада, к добру или к худу и т.д. Здесь есть линия Шекюре, которая выбирает себе мужа и покровителя, при помощи сводни еврейки Эстер - "там жены по базару ходят, на перекрестки шлют старух, и те мужчин в харемы вводят"... Правда, здесь Эстер носит туда-сюда любовные письма. ))
Здесь на заднем плане присутствует некий "старец из Арзрума", которого все время упоминают и все боятся - с его яростными проповедями и обличениями... А в финале начались и смута-волнения-погромы - все такое...
Это случается в те дни, когда небо отражается в стёклах. Птицы бьются о них, разбиваются насмерть.
Возле домов с зеркальными стёклами особенно часто можно видеть их распластанные тельца.
Раскинутые крылья, запрокинутые головки.
Однажды меня попросили приглядеть за семилетней Ребёнкой знакомые. День был солнечный, яркий, и потому мы с ней решили пойти гулять. Что первым делом нашла Ребёнка? Маленькую разбившуюся синицу. Что она сделала вторым делом? Заплакала.
Мне никогда не приходилось говорить с детьми о смерти. И потому всё, что я могла сделать, это поступить так же, как герои книги Каннингема, когда нашли в саду мёртвого дрозда.
Мы устроили маленькие похороны.
Очень познавательная книга для европейца. Тут и история, и искусство, и литература, природа и даже кулинария.
Вот, например, что вы представляете себе при словах «суп из ласточкиного гнезда»? Не знаю у кого как, у меня ассоциация: «Фу, какая гадость это ваше гнездо!»
Вот действительно ведь 
Разве такое едят?
Едят, и ещё как, правда выглядит оно в чистом виде совсем по-другому
- заготовка 
- суп 
Суп из ласточкиного гнезда – одно из самых экстравагантных и дорогостоящих кушаний в мире. На сегодняшний день в год потребляется несколько тонн ласточкиных гнезд. Это притом, что высушенное гнездо весит не больше 10 г. Сегодня, чтобы отведать это блюдо не обязательно лететь в Китай, его подают в дорогих ресторанах Парижа, Лондона, Нью-Йорка, Москвы.
Рецепт приготовления этого супа достаточно прост. Однако требует большего количества времени. Вначале ласточкино гнездо должно разбухнуть. Для этого его заливают кипятком и выдерживают в горячей воде в течение 5 часов. Остывающую воду постоянно заменяют на горячую. *Меня бы стошнило три раза. Может даже четыре. После того как гнездо разбухнет и станет мягким, пинцетом с него убирают пух и грязь. Готовое ласточкино гнездо для дополнительного размягчения обдают раствором щелочи. *Ну да, соды, да побольше. Для дезинфекции. Вдруг како-то червячок затесался. Затем гнездо тщательно промывают в холодной воде. Ласточкино гнездо подают с куриным бульоном, заправленным специями и рисовой водкой. *Ха! Так бы и назвали - куриный бульон с гнёздами. Кстати, понимаю, для чего водка. Внешний вид этого блюда – прозрачный бульон желтоватого цвета, без жирного блеска. *Где взяться жиру то, после щёлочи?
И всё равно я бы не ела такой деликатес. Странно как-то.
Интресный факт: В действительности гнезда, используемые для приготовления легендарного супа, вьют вовсе не ласточки, а стрижи. Обитают эти маленькие, весом 10 г, птички в пещерах на скалах островов Хайнань и Тайвань. Стрижи строят гнезда из мальков и рыбьей икры, скрепляя своеобразный строительный материал своей слюной. Гнезда собираются вручную, сборщики используют для этих целей специальные приспособления, отгоняющие злых духов. Профессия сборщика птичьих гнезд считается одной из самых опасных в Китае. Во-первых, стрижи не отдают гнезда без боя, накидываются на пришельца стаей, расцарапывают ему руки, лицо; во-вторых, гнезда находятся на отвесных скалах, высотой до 45 м – любое неосторожное движение ведет к падению и гибели.
Ещё одно, это точно открытие. Фрукт - Дуриан. 
« В рейтинге самых необычных фруктов в мире, первое место, пожалуй, занимает экзотический плод дуриан. Слишком необыкновенными качествами обладает этот фрукт, часть из которых до сих пор остается загадкой.»
А вот что касается вкуса и запаха дуриана, здесь разговор особый. Совершенно противоречивые отзывы можно услышать о необычном вкусе этого фрукта. Плод очень нежной консистенции имеет одновременно: орехово-сырный вкус, вкус заварного крема, напоминающий сочетание банана, манго, ананас, переспелую папайю и ваниль, вкус смеси мороженого, лука, специй и банана, клубники с сушеной хурмой. Мнений по поводу вкуса очень много, рекомендуем попробовать и сложить собственное.
Что же касается запаха дуриана, мнение одно – он отвратителен и невыносим! Его запрещено вносить в гостиницы, с ним нельзя подниматься на борт самолета или проносить в автобус, экспортируют его чаще в сушеном или консервированном виде. Причиной тому - ужасный запах этого абсолютно уникального фрукта, не имеющего аналогов в мире.
Спелый плод имеет очень въедливый, сладковато-гнилостный запах, напоминающий запах чеснока, тухлого лука, тухлой рыбы и канализации, хранение дуриана в закрытых помещениях просто исключено.
Плоды дуриана, несмотря на отвратительный запах, считаются наиболее ценными в Юго-Восточной Азии фруктами. Лучшую характеристику плодам дуриана дают местные жители: "Ад снаружи, рай внутри".
Сырая мякоть спелых плодов дуриана считается деликатесом. Употребляют дуриан как в сыром виде, так и используют для приготовления варения, мороженого и конфет. Семена дуриана используют в кулинарных целях и в качестве приправы. В Индонезии из мякоти дуриана готовят соус с мятой, который едят с рисом. В виде консервов плоды дуриана экспортируются на Ближний Восток и в Европу. В Таиланде из дуриана и тыквы готовят густую пасту, которая долго хранится и применяется в качестве пряности. На острове Ява дуриан принято употреблять как добавку к мороженому, предварительно нарезав тонкими ломтиками и обмакнув их в сахаре. Дуриан жарят в кокосовом масле со специями и подают как гарнир к мясу или самостоятельное блюдо.
Вот такая она - экзотика)
430 страниц за день - это конечно сильно было с моей стороны и слишком для моего сознания. Эта история настолько въелась в него, что как только я встала ночью попить воды и под моими босыми ногами заскрипели половицы, вокруг тут же возник хутор Корнсау. Из-за обскусанных губ во рту с холодом воды смешался металлический привкус крови и тут же мои очи застлали лужи крови, расползающиеся по деревянному полу хутора Идлугастадир. Мне уже страшно было отдёрнуть штору, отделяющую меня от кровати, дабы не увидеть там тело Натана. А мне, между прочим, вставать рано надо было. Еле уснула. Сильная книга, я влюбилась.
Эта история больше связана с фильмом, чем с книгой. Но всё же я решила её написать.
Помню, что в младших классах мы читали вслух лишь по принуждению, затем мы перестали вообще читать вслух, кто-то в принципе перестал читать.
Я благодарна судьбе, что однажды, механически переключая каналы, я наткнулась на фильм "Чтец". И той же ночью прочитала вслух главу книги, которую читала на тот момент. Те ощущения от чтения так и не повторились, я трепетно храню их в своей памяти.
Помню, как я обиделась, когда меня назвали озабоченной на следующий день в школе, когда я начала с восторгом рассказывать про фильм. На мои же доводы, что привлекла меня не интимная связь 15-летнего мальчика и взрослой женщины, а чтение вслух, все лишь посмеивались и, вероятно, мысленно крутили пальцем у виска.
Прошлым летом был "пик Чтеца". Я использовала любую возможность почитать вслух близким и друзьям. Особенно часто перечитывала сказки Уайльда.
С трепетом жду лето. Пору, когда "Чтец" во мне сможет опять разгуляться.
В процессе чтения истории про то, как мальчик родился с загадочной способностью не испытывать боль (такой феномен вроде и в реале случается, то есть не авторская фантазия). И чего-то мне хочется заметить, что вообще-то все мальчики на свете не испытывали и грамма той боли, что предназначена природой девочкам. Так что не сильно они отличаются от персонажа по большому счету...
Это уже какая книга по счёту, которая делает меня умней. В школе я точно не проходила такие события, и зря.. Прочитала и пошла гуглить, как вижу "на реальных событиях" - меня не удержать, сейчас очень интересно узнавать об исторических моментах, наконец в свои 35 созрела до того, что раньше было скучным.
Так у меня было с темой Холокоста. В школе об этом упоминалось вскольз, то-ли часов было недостаточно для уроков, то-ли жизнь феодалов стояла на первом месте, не важно.. А вот, что действительно ценно как-то не упоминалось. Для меня был такой шок, когда я стала гуглить и смотреть фото бывших концлагерей, а сейчас уже музеев. Волосы на голове шевелились, когда прочла "Белая хризантема", символом чего стал этот цветок. Про дома для утех солдат, сколько женщин там погибло и было сломлено морально.. Гуглила - правда было.. +1 история в копилочку. Сколько знаний дают мне книги, сюжеты которых основаны на реальных событиях..
Частично романы с вымышленными персонажами, где-то и сюжеты цельные, а фоном идут войны, смерти, массовые убийства и расстрелы.. Читать интересно, а факт того, что об этом я нигде больше не могла увидеть или услышать - ещё сильней распаляют жажду знаний.
Спасибо огромное литературе, книги которые делают меня умней - бесценны. Сразу возникает желание "учиться", смотреть видео, находить статьи, фильтровать все и укладывать по полочкам в голове, лучшая школа! Наконец-то я доросла до сложной и серьёзной литературы..
Это не совсем история, скорее впечатления от книги, но так как они сплошняком из вопросов, то на рецензию вряд ли потянут. Так что просто процитирую сюда свой старый пост из ЖЖ, пусть будет истории для.
Я как обычно начну издалека.
Не так давно по совету я наконец-то прочла труд товарища Мураками под названием "Хроники заводной птицы". Мой собственный мозг после этого был нещадно взорван и я до сих пор не до конца сформулировала все свои вопросы к автору, произведению и человеческому бытию. До сих пор периодически прокручиваю некоторые ситуации на подумать и помедитировать, и чувствую эта музыка будет вечной.. Но один вопрос таки наконец более менее выкристаллизовался, благодаря тому, что я еще более недавно посмотрела небольшой британский сериал - «Бродчерч».
Так вот, в сериале вообще много цепляющих моментов, но один вот реально лично мне как серпом по яйцам. Там в одном эпизоде тетка (номер 1) рассказывает, что ее муж, оказывается, совратил одну из дочерей, в общем, понятно что ничем хорошим это не окончилось, в итоге был большой скандал и пресса осветила все это под соусом, что она об этом в том или ином виде таки знала. И вот другая тетка (номер 2) ее и спрашивает, дескать, "ну как, КАК ты могла не знать?"
И вот этот вопрос меня и так бы мучил до посинения (потому что для меня действительно это просто ад такое не видеть или профукать. Даже не в том плане, что я считаю это невозможным, а то, что это в принципе адово страшно и действительно в моем мозгу сразу рой параллельных встречных вопросов из серии: как такое можно не заметить, как такое можно скрыть, в чем проблема: в недостаточной наблюдательности, зашоренности, супер интеллекте и притворстве второй стороны..словом я все это пытаюсь уложить в свою голову и понять, насколько для людей естественно/статистически обычно/и тд и тп такое не замечать и не обращать внимание; ну из серии как с изменами, ошибками в людях и прочее прочее), но все это венчает вишенка на торте. В итоге в конце выясняется, что главный злодей сериала, как раз муж тетеньки #2, которая вопрошала и не понимала, как первая тетенька могла не догадываться. И финал -- вот тетенька #3, чьего ребенка порешил муж тетеньки #2, ей в лицо и бросает те же слова: "ну как, КАК ты могла не знать?".
У Мураками же сея проблема несколько под другим углом. Там у чувака в устаканенной жизни переломный момент, а потом пошло поехало и кончилось исчезновением жены. И вот о жене ГГ думает много и часто. И есть там такие мелочи, ну из серии, что оказывается жена терпеть не может туалетную бумагу и салфетки с рисунком. Только белый, только хардкор. По мнению ГГ и моему тоже это конечно фигня на постном масле, но для жены это было действительно очень важно. Так же важно было, что когда ГГ приготовил ужин, оказалось, что жена такое тоже не ест и это важно для нее (а муж не знал). Потом еще под конец выяснилось, что жена наставляла рога мужику направо и налево (тут у меня вопрос не в морали есичо, а в факте, что муж этого вообще не видел и не догадывался), ну и тд и тп. И вот он всю книгу ищет себя, свое я и свой путь в жизни, посредством поиска жены в том числе. И типа может он любит эту жену, он за нее действительно цепляется и тд и тп, Но знает ли он ее? Сдается мне, что не очень-то знает. И как под таким соусом он ее любит? И любит ли вообще? Или это способ вернуть жизни привычный уклад?
И вот думаю я третий день над этим делом и что-то сама себя запутала. Что есть знание о человеке, насколько свое собственное представление и готовый образ (всячески поддерживаемый и лелеемый) может отличаться от реальности? Насколько люди готовы защищать свои привычные картинки и не замечать противоречащие образу факты (и насколько эти факты должны быть критичны). И как складывается этот готовый образок, если открывшаяся впоследствии инфа настолько противоречит ему? Почему же изначально это прошло мимо и как? И главное, как на этом не попадаться и возможно ли это? В конце концов нередко нас всех подводит формулировка: "со мной подобного никогда не случится".. Короче, КАК?
Как-то зашел ко мне на работу знакомый переводчик с итальянского, сидит на стуле, раскачивается, рассказывает, как съездил в Рим.
Я ему говорю: «Не качайся на стуле, такие стулья очень легко ломаются», но он, забывшись, качается все равно.
Я думаю: «Как бы до него донести эту мысль?»
Итальянского я не знаю, но тогда на «Эльдорадио» все время звучала песенка Антоначчи со словами: «No signora no (ti prego)» - «Нет, синьора, нет, я тебя прошу».
А еще у меня есть привычка – когда я читаю переводную книгу, смотрю, как она называлась на языке оригинала. И я вспомнила, что «Ради Бога, не двигайся» Мадзантини называлась «Non ti muovere».
И вот я говорю ему: «Ti prego, non ti muovere».
Он легонько вздрогнул и уже больше не качался на стуле.
Бесят люди ,громко разговаривающие по скайпу или просто по громкой связи, да ещë и на непонятном мне языке!!! Боже, в моей голове взрываются искры и я готова сожрать этого человека вместе с его телефоном. Тишеееее, тишееее, почему я должна слушать твою болтовню, придурок (придурошная)!!!
Идёшь себе по лесу, с коляской, наслаждаешься пением птичек, трещанием кузнечиков, читаешь офигенно интересную книгу.... и тут"Халималифуфалигагали!!!! ... Ха, ха, ха, перифудисалипали... на весь этот прекрасный лес. Бесииит. Причем я абсолютно лояльна ко всем нациям нашей огромной страны, но почему-то редко встретишь человека, разговаривающего на русском языке по громкой связи. Почему люди, считая что их всё равно никто кругом не понимает, считают нормальным нарушать покой других людей? Накипело.
Тишина проснулась раньше нас и потянулась, как кошка, с ласковым удивлением смотря то на всё ещё спящую тебя, то на меня.
Открыл глаза и улыбнулся тишине. Захотелось.. погладить тишину.
Рядом со мной на постели — дыхание женщины.
Если закрыть глаза и прислушаться, то кажется, что переспал с дыханием женщины, словно оно — удивительное и почти немыслимое существо, с которым можно переспать и даже поговорить, выплакав горе, прижав это мягкое и тёплое дыхание к груди, словно нежного зверька.
Какая ты смешная и милая, когда спишь…
Знаю, тебе не нравится, когда на тебя смотрят когда ты спишь: ты чувствуешь себя беззащитной и словно раздетой.. до сна.
Не многие ощущают эту чуткость обнажения — дальше тела, словно тело — всего лишь одежда души, и в её очаровательных складочках, порой действительно нет ничего постыдного, а вот в наших снах, нежно сливающихся с безмятежной и ранимой доверчивостью нашего лица и положением всего тела.. на миг как бы ставшего — лицом всей души…
Что тебе сейчас снится, солнце моё?
Заметила, какой я сейчас смелый? Называю тебя.. солнцем.
А ты ничего ещё не знаешь о моих чувствах к тебе.
Считаешь меня другом..
Вечеринка осталась позади, карей памятью натянутых крыльев, звеня за плечами.
Как крылатые дети в раю, наигравшись, натанцевавшись в небе, мы легли спать там, где застиг сон, словно сон был тёплой и густой капелькой янтаря, стекающего с карей коры вечера, и вот, женщины и мужчины, в счастье своём, ставших как дети, замерли в янтаре сна — райскими мотыльками.
Как же смешно и сладко ты дышишь, солнце моё: сердцебиение дыхания..
Хочется прильнуть губами к этому забившему родничку дыхания, вобрать его в себя.. впустить тебя в себя — целиком.
В гостеприимной гостинице моих губ смешалось бы моё дыхание и твоё: у нас стало бы одно дыхание на двоих: андрогинное дыхание, и я бы прошептал тебе что-то самое важное, мы.. прошептали бы тебе, ибо ты была бы во мне, как душа и крыло, прижавшееся к моему плечу, смотря на спящую себя, с улыбкой говоря мне:
- Я милая, правда? Она ещё не знает, что у нас с тобой что-то есть… а скоро и у неё будет.
Я робкий. Я хочу это сделать, очень… но не посмел бы, зная, что ты возможно не одобрила бы это.
Есть в этом что-то странное: словно древнее чудовище и вампир, я на заре похищаю твоё дыхание, душу..
А это ты у меня похитила душу и дыхание моё уже давно волочится за тобой, словно бездомный и невыспавшийся зверь.
Вот забавно было бы, если бы ты открыла глаза и увидела… перед собой моё лицо.
Разумеется, ты подумала бы, что я хочу тебя поцеловать.
Но это не так. Я хотел… хочу, невинно поцеловать лишь твоё тёплое дыхание.
Ты бы мне не поверила…
Да и кто бы поверил? А я возможно, как бесприютный ангел, вобрал твоё дыхание в себя: мои лёгкие были бы словно беременны твоим милым дыханием, теми корнями воздуха, слов, которыми ты днём будешь нежно общаться с друзьями, читать вслух понравившуюся строчку стиха, или.. проговаривать наедине свои мечты и желания.
Боже мой! и этот милый воздух был бы во мне!
Я бы прижал его к груди, грустно обнял бы себя и тебя в себе, нежно прижавшихся ко мне изнутри, и ушёл бы навсегда, оставив дверь открытой, словно крыло за плечом.
Я бы один.. как ангел-одиночка, воспитывал нашего ребёнка — дыхание.
Оно бы выросло удивительным и небесным созданием: стихом или даже историей, которую ты однажды встретила бы среди дня в парке, и не узнала бы.. что она от тебя…
Но ты бы с улыбкой обратила внимание на глаза моей истории: у неё, как у тебя — серо-синие глаза.
Даже чуточку жаль, что я очень робок… Потому я… робко прикладываю ладонь к твоему дыханию.
Моя рука нежно целует твоё дыхание и словно бы закрывает глаза.
У тебя тоже закрыты глаза: всё как положено…
Так ещё никто не закрывал глаза при поцелуе, как ты: ты видишь сны, возможно, меня.. но я во сне не совсем я: я нежный шум листвы, дождь на заре или есенинский жеребёнок возле моря..
А впрочем, это я и есть. Я подлинный.
Я и не знал, что дыхание женщины во сне может быть не менее увлекательным, чем любимая книга.
Бездна… Помню, в детстве я также увлечённо играл с рыбками в реке: они были похожи на осеннюю листву.
Рука просто замирала в реке, как бы задерживая дыхание, и рыбки подплывали к ней сами, принимая за нечто родное, за часть природы, а я сидел на коленях, как при молитве, самой чистой и подлинной, о которой забывают многие взрослые, щурился сердцем на солнце в листве надо мной и улыбался, бог знает чему.
То ли солнце плавало в голубой ряби листвы и сладостно отзывалось в сердце, то ли.. рука в реке играла с солнцем и счастьем.
Нет, это выше моих сил.. моя рука вся в пузырьках мурашек, словно я и правда окунул её в течение твоего дыхания.
Рука сейчас нежно пропиталась твоим дыханием, как осенний лист пропитывается и сквозится солнцем и небом, как ребёнок, смотрящий на солнце сквозь лиловый осколок стекла.
Хочется поцеловать эту милую руку.. напоенную твоим дыханием.
Да, это уже не совсем моя рука — наша.
Закрываю глаза и целую тёплую от дыхания руку.
Если бы ты в этот миг открыла глаза и увидела, как я самозабвенно целуюсь со своей рукой, ты бы подумала, что у тебя друг — идиот.
А я просто.. люблю тебя.
Цветаева писала: я охотно посылаю (отсылаю, ссылаю!) свою душу в другие тела (на другие звёзды!) чтобы отсюда с ней же, или оттуда с собой же — беседовать: любовь..
Чудесно сказано, правда?
Боже! Сколько нас сейчас с тобой лежит на постели?
Как она выдерживает нас?
Ты сейчас во сне идёшь по берегу моря. Складки постели.. как рябь ветровая прибрежного песка.
Тело твоё на постели. Дыхание и душа твоя — во мне.
Я на постели и следую за тобой, по прибрежному песку.
Душа моя..
А кстати, где моя душа? Может у нас одна душа на двоих? Очень редкое явление, такое же редкое, как.. одна любовь на двоих. Быть может потому душу и любовь такую часто и не замечают, ищут.. а она уже рядом.
Кстати, как думаешь, могут ли души, выпорхнув из тел в томлении любви, ибо в любви хочется любить — дальше тела, нежно столкнуться, как лунатики?
Интересно, было ли хоть раз такое, чтобы.. лунатики столкнулись лбами на ночном карнизе крыши…?
Может, это мы с тобой?
Знаешь ли ты, что гомосексуализм, это лунатизм пола?
И ни черта это не норма, как многие думают, как не норма и поэзия, счастье, боль расставания, балет..
Может, жизнь вообще.. не норма, и всё так или иначе ненормально в этом безумном мире, где всё пытается преодолеть себя и вырваться в невесомость, преодолев притяжение формы, как грустной планеты.
Милая.. ты думаешь, что раз у тебя друг гомосексуалист, то ты в безопасности?
А знаешь ли ты, что.. именно дружба, а не любовь, является живой памятью об андрогинах и таинственной природе человека, о которой писал ещё Платон, а Перси Шелли перевёл потом его «Пир», о гомосексуализме и таинстве мужской дружбы, но Мэри зачем-то подвергла цензуре этот перевод при публикации: любовь всегда ревновала к дружбе, не давая её крыльям расправиться: так младшая сестра всегда ревнует к старшей...
Интересно, почему? Может.. в дружбе есть нечто уникальное, что просияет однажды в искусстве и жизни, к изумлению людей?
Тебе раньше не приходило в сердце (почему многим приходит на ум, а не в сердце? В уме и так тесно.. Да и когда «в», а не на поверхностное «на» — как то пронзительней мыслится)
Что в самой дружбе, даже между мужчиной и женщиной, есть пряная оскоминка гомосексуальности?
Между поцелуем друга в губы, поцелуем очаровательного незнакомца и поцелуем человека своего пола, есть какая-то сладостно накренившаяся в темноту, единая плоскость крыла..
Пол, словно свет в одинокой комнате, «гостинице душ», выключили, и в темноте слышны лишь лица голосов.
В дружбе.. хочется поцеловать голос друга, даже обнять его — голос: пола нет.
Нет притяжения, уродующего любовь: сплошная невесомость и звёзды..
Магнитик дружбы.. он порой нежно разбивается, и тогда, ах! Спиной эмоции, боли — чувствуешь сладость притяжения со всех сторон, каждым сколом чувства, нежно разбитого существования, чувствуешь друга и мир через друга, и тогда малейшие пылинки его жеста, улыбки, мысли, сердцебиения… словно стекаются к тебе со всех концов мира!
Мне сейчас представилось нечто странное и художественное: ты — Ева в Эдемском саду. Ты спишь. Рядом с тобой ещё никого нет. Адама — нет. Он лишь снится тебе.. ты во сне улыбаешься и проводишь себе рукой по ребру.. бедру.
Женщина родилась у мужчины из ребра. У женщины, мужчина бы родился из бедра. Я то уж точно..
Ты меня словно выдумала, солнце моё. Я приснился тебе, и вот, я тут..
Мой лунатизм пола на карнизе существования, был навстречу тебе, тебе одной.. возможно мне нужно было трепетно вобрать в себя женскую природу, пропитаться ею, чтобы.. понять тебя как никто другой и снова прийти к тебе, как бы сделав немыслимый и нежный круг жизни, родившись вновь для тебя.
Нет, это наваждение какое-то… Невозможно со спокойным сердцем смотреть на твоё дыхание и касаться его..
Если бы у ангелов были волосы, они были бы на ощупь такие же мягкие, невесомые, тёплые..
А ноготки твои.. боже мой!
Ты не любишь их красить, и это чудно: у тебя самый лучший и дорогой в мире лак: человеческая кровь, нежным эхом ранимой плоти проступившей у тебя под ноготками.
Нет ничего более эротичного и небесного, чем ноготки.
Их нежно-лиловая плоть за прозрачной, дразнящей перегородкой, словно цветы за вечерним окном любимой женщины..
Ах, припасть бы губами к твоим ноготкам, к этим корсетикам ранимой плоти, которая почти — душа.
Рассказать тебе сон?
Мне в последнее время снятся странные сны, а сны гомосексуалиста, влюблённого в женщину, странные вдвойне.
Как друг, я бы не решился тебе его рассказать. Но сейчас ты спишь. Твой сон — лунатик. Ему я рассказываю сон. Он поймёт.
Комната моего сна. Наши голоса в ней и силуэты тел у окна: четыре странных существа в сумерках комнаты.
Голоса стоят вместе у окна, держась за руки: два обнажённых тела, мужчина и женщина, сидят на постели.
Это ты и я. Ты протягиваешь мне руку с улыбкой… но мне почему-то стыдно протянуть тебе руку. Я её прячу.
Наши голоса у окна говорят о чём-то, а мы их толком уже не слышим: мы общаемся с тобой без слов.
Ты замечаешь как я прячу свою руку за спину, словно в ней у меня нож.
Протягиваешься с улыбкой к ней.. улыбка гаснет на твоих губах.
Подносишь к своему лицу пальцы — на них кровь.
Мне становится стыдно и больно.
Рука, как нашкодивший мальчишка, робко выглядывает из-под ребра, словно из-за угла стены: рука рождается из ребра, как Ева.
Рука изуродована, но следы красоты на ней заметны: изящные тонкие пальцы, синие веточки вен под тонкой светлой кожей.. но ногтей на руке нет.
Они выдраны и кончики пальцев кровоточат.
Оголённая плоть… ногти, словно крайняя плоть на кончиках пальцев, оттянуты в пустоту и боль.
Держа мою изувеченную, чуточку кровоточащую руку в своих руках, ты посмотрела мне в глаза и почему-то грустно, но нежно, спросила: я тебя никогда не было секса с женщиной?
Я научу тебя. Это не так сложно, мы поймём друг друга. У нас много общего: я иногда сама это делаю..
Ты взяла мою руку и положила к себе на живот.
Потом опустила ниже, и я тепло вошёл в тебя пальцами: ты вздохнула, прищурив сердце и глаза.
Вздохнул и я, от лёгкой и нежной боли, словно моя рука теряла девственность.
Пальцы кровоточили и по внутренней стороне твоего левого бедра змеилась алая веточка крови…
В другом моём сне всё было иначе и ближе к реальности.
Комната сна, но без стен. Море, своим лиственным шумом, то приближалось к нам, то удалялось.
Мы лежали на пляже посреди комнаты.
Ты обняла меня за шею, поцеловала в грудь и сказала улыбающимся шёпотом: с женщиной это просто, ты поймёшь, не переживай.
Только сперва… чуточку больно, но ты потерпи, милый, я сделаю всё нежно.
Привстала на колени, взяла член в руки, и, с улыбкой грусти, ногтем надрезала уздечку: пальцы словно смутились и на них проступил румянец моей крови.
Всё, теперь можно, сказала ты.
Так совпало, что сегодня я снова девственница. У меня будет кровь и у тебя: мне будет не так одиноко.. Так мы лучше поймём друг друга.
Ты легла на меня сверху, привстала и плавно стала покачиваться в ритм набегающих волн друг на друга, а не на берег.
Я блаженно и навсегда ощутил себя в тебе, ощутил себя теплотой боли и доверчивым наслаждением, словно ты взяла наслаждение и сердце моё за руку, и вела куда-то через тёмный, рассветный лес после дождя.
Я чувствовал каждый тёплый атом твоей дрожи, малейший блеск моря у меня за плечами.. это было удивительно.
Войдя в твою душу и плоть, я словно рождался заново, для тебя одной.
Мужское и женское во мне, нежно смешивались в нечто единое, прочное и немыслимое, как новый вид лунного сплава: это снилось Платону наверно, к этому через тысячи лет придёт гомосексуализм..
Солнце моё… сейчас перед твоим сном и нежным телом твоим, склоняются на колени словно бы два существа, две природы во мне, мужская и женская: как два крыла у тебя за плечами, они… признаются тебе в вечной любви и дружбе.
Благодаря тебе, мужское во мне обрело черты, став решительным и сильным, как рыцарь, Абеляр, Байрон: он никогда не даст тебя в обиду никому.
Женское во мне… приобрело силуэт крыльев немыслимой чуткости и нежности за плечами рыцаря: силуэты Вирджинии Вулф, Элоизы, Цветаевой..
Родная моя, я подношу к твоим ногам, плечам, больше, чем могут дать тебе другие: всего себя, две природы своей, словно два крыла.
Всё, всё для тебя одной! Я расстилаю перед тобой крылья, как новую, небесную постель!
Примешь ли ты меня таким? Ради тебя эти крылья я могу оборвать, с лёгкостью.
Лишь бы быть с тобою, быть кем угодно, лишь бы с тобой…
Ты так мило улыбаешься во сне..
Ты ведь… спишь, моё солнце?
Так себе история, слишком много в ней эвфемизмов, на мой вкус. Но в финале будет небесполезный практический совет.
Молочной питерской ночью я пыталась вернуться на проспект Просвещения после весьма продуктивного рейда по Бермудскому треугольнику баров, функцию гипотенузы которого успешно выполняла в те незапамятные времена Думская улица. Метро закрыто. Такси внезапно показалось мне непростительным пижонством. А шальная мысль поймать довольно распространенного представителя местной фауны - раздолбанную пятерку с непременными тонированными стеклами и пожилым кавказцем за рулём - здравой и единственно верной.
Это не конец истории. И совет "не делайте так никогда" - не настоящий совет. Тем более, что поездка оказалась довольно приятной. Под хрипы и стенание неведомой радиостанции мы с водителем мирно беседовали о ценах на бензин и текущей политике, продвигаясь именно в заданном мной направлении. И находились не так уж далеко от пункта назначения, когда чудо автопрома, разразившись кашлем, в судорогах заглохло, едва успев доковылять до (что характерно) поребрика. Водитель полез под капот, изрекая реликтовые ругательства с упоминанием ишаков и ифритов. Я вышла покурить. И тут, как по заказу, подкатили две машины с мигалками и мрачными дядьками в форме.
Ко мне приблизились вразвалку и сурово поинтересовались:
- Ты где стоишь?
Надо сказать, смысловая нагрузка вопроса дошла до меня чрезвычайно быстро - секунд через 30. Еще столько же потребовалось, чтобы совладать с праведным гневом и начать поиски аргументов, доказывающих, что я не жрица любви, а очень даже рядовой налогоплательщик, просто неудачно пользуюсь услугами частного извоза. Их не находилось. Так же как не находилось в сумке, предъявленной для обыска, ничего похожего на паспорт. Там не было лишних денег, наркотиков, оружия и даже, что удивительно, ручной крысы.
Зато там была книжка Орхана Памука "Меня зовут красный".
И если раньше ситуация вполне укладывалась в рамки моего представления о везении, то дальше всё стало очень странно. Повертев книгу в руках, страж порядка внезапно как-то обмяк и расслабился.
- Ладно, садись! До дома довезём, нечего тебе тут... - изрёк он, указывая на полицейскую машину. И я поняла, что худшее позади, что каким-то неведомым образом я реабилитирована.
Меня и впрямь довезли до дома. Потом дали приведенный выше совет, который вовсе не совет.
А вот настоящий: даже если вы не имеете никакого отношения ни к одной из древнейших профессий, всегда держите под рукой нобелевского лауреата. На всякий случай.
Привет, вот мои руки дошли до истории об этой .... как бы поточнее выразить все чувства и эмоции, касаемо данной книги? необычная, гениальная, откровенная, интересная и поразившая меня до глубины моей не самой чистой души. Когда вы впервые наткнетесь на фразу "гири на сердце" из уст главного героя, можете не сомневаться, что это негласный девиз всей книги, и наиболее точно переданное послевкусие после нее.
Есть такие книги, на которые натыкаешься совершенно случайно, а они тебя потом долго-долго не отпускают. Прошло полтора года с тех пор, как я познакомилась с этой-но я продолжаю сыпать цитатами, уговаривать друзей и знакомых прочесть ее, рассказываю какие то мелочи и детали. Почти все мое окружение наслышано об этом романе Сафран Фоера(многие наверняка уже ненавидят и меня и его), я говорю о нем почти столько же сколько о Гарри Поттере. Пришло время рассказать почему я так впечатлена и что там такого подмешано.
Начну с того, что мне жутко хотелось бы иметь эту книгу в бумажном формате. Ведь там шикарная обложка, текста, письма, фотографии и картинки, и прочее, прочее, прочее. Но приступим к самому произведению. Знакомьтесь, Оскар Шелл. Главный герой романа. Мальчик, которому исполнилось десять лет. Аутист. Много ли вы знаете об аутистах? У них абсолютно иной взгляд на это мир, им сложно делать некоторые совершенно простые вещи, зато в других им просто нет равных! И составляющие этой книги-это не диалоги, не история бабушки и дедушки, не трагедия 11 сентября, не еще две трагедии, вписанные в сюжет-(Хиросима и Нагасаки и бомбардировка Дрездена), а именно мысли десятилетнего Оскара. Его изобретения, факты, которыми он обладает, а вам они могут показаться абсолютно бесполезными, поиск, помогающий ему пережить ужасную потерю горячо любимого отца, фирменные словечки вроде "кисонька, запредельно и жутко, раскололся, бабай ". Ему десять, а он хочет быть протеже Стивена Хокинга, ему десять, а на его визитной карточке красуется :"Изобретатель, дизайнер ювелирных изделий, энтомолог-любитель, археолог-любитель, франкофил, веган, пацифист, перкуссионист, коллекционер старинных монет, бабочек, умерших естественной смертью, миниатюрных кактусов, всего что связано с Битлз, и других вещей". Он необычен, странен, возможно он будет не понят вами, но постарайтесь прочувствовать его и вы его обязательно полюбите.
Томас Шелл-отец Оскара, глава процветающего семейного ювелирного бизнеса, во многом благодаря ему его сын знает столько о драгоценных и полудрагоценных камнях, может сам мастерить драгоценности, но главная заслуга Шелла-старшего в другом. Это главный человек в жизни ребенка-аутиста, его вдохновитель, его герой, такой, каким в идеале должен быть любой отец. И вот происходит трагедия, унесшая миллионы жизней и среди них случайно оказавшийся в башнях близнецах в этот день Томас Шелл. После его смерти мальчик "застегнулся на все молнии внутри самого себя".
Просто посмотрите о чем он думает и как рассуждает а потом решите для себя, стоит ли брать в руки этот роман.
"Во вторник после школы пришлось тащиться к доктору Файну. Я не мог понять, почему мне требуется профессиональная помощь: я считал, что у человека должны быть гири на сердце, когда у него умирает папа, и что если у человека нет гирь на сердце, тогда ему нужна помощь"
Я не верю в Бога, но я верю в то, что в жизни всё жутко сложно
- Я знаю об этом здании, потому что люблю его.
- Но почему именно это здание?
- Разве это любовь, если знаешь ответ?
Отнюдь не все восторгаются этим романом Фоера, и обычно та, меньшая половина, апеллирует тем, что мальчик-бесчувственный робот, совершенно апатичный персонаж(конечно, забыв, что аутизм-не совсем обычное явление) и вся книга переполнена сюжетными линиями-отсюда ничего непонятно(!) либо тем, что автор надавил на жалость, поиграл на чувствах читателя и переборщил. На моих чувствах никто не играл, это не очередная слезливая история под копирку, это нечто новое, живое, вдохновляющее.
я надеюсь, хоть кто-нибудь дочитал мою историю до конца.
я решила, что достаточно будет сказать, что во время того, как я шла по улице и слушала эту аудиокнижку, меня по голове ударил шлагбаум. я просто его не заметила. по-моему, шикарная реклама :))
Я сейчас стажируюсь в одном издательстве. В то время, когда я ехала на очередной рабочий день, читала "Человек-комбини". Когда закончила читать(это заняло у меня,кажется два дня), я была рада за Кейко. Она, какая бы ни была, а нашла своё место, где стала идеальной шестеренкой механизма. У ее есть место. Она ему предана, ей там нравится, там еë сущность.
Тот момент повествования, когда она остаётся без работы, очень сильно откликнулся мне: я тоже не знаю, что делать со своей жизнью. До полноценного поиска я забила на себя также, как Кейко. И, подобно ей, хочу работать лишь в своём "комбини". Мое комбини - это издательство. Пусть я не буду делать именно то, чему меня учили, зато я стану винтиком в месте, которое отозвалось мне. Но я пока не знаю, смогу ли ввинтиться. Стараюсь, выкладываюсь, но, возможно, все же выпаду и закочусь.
«Я могу быть лучше», - подумал он, трахая чужую жену.
«Я способна на большее», - подумала она, пересчитывая вырученные за ночь деньги.
«Я достоин многого», - подумал он, нюхая очередную дорожку.
Темнота медленно, неторопливо, слегка подрагивая и покачиваясь с похмелья, уступала место свету. Зажглись утренней зарей первые деревья. Проснулись отдохнувшие автобусы.
«Я верю», - сказала она, крутя барабан револьвера.
«Я смогу», - сказал он, расправляя бумажные крылья.
«Я буду», - сказала она, выпивая последнюю рюмку.
С железных ларьков нехотя сползала роса. Включили свои проигрыватели первые птицы. Появилось небо. Появилось небо в стеклянных витринах. Появилось небо в отражении солнцезащитных очков. Появилось небо в лобовом стекле трамвая.
«Это мое небо», - кричали утру миллионы сердец.
На страницах памуковского романа персонажи очень часто, говоря о христианах, называют последних "неверными". У этих гяуров все не так: и Богу неправильному поклоняются, и в искусстве не разбираются и даже с женщинами неправильно обращаются. Вот правоверные мусульмане - это другое дело. Эти, якобы, уважают и любят женщин. Естественно, практически все эти верующие на поверку оказываются лицемерами, далекими от истинной веры. В этой истории я бы хотел рассказать об одном музейной экспонате, который очень красноречиво говорит о желаниях подобных "правоверных".
Едва узнав о "Ночи музеев" в Ереване, я поспешил разузнать информацию о разных выставках и сел за компьютер. В этот день я посетил примерно 6-7 музеев и некоторые мне очень понравились. Прямо позади здания "Национальной картинной галереи Армении" располагался "Музей литературы и искусства" имени Егише Чаренца. Я решил обязательно туда пойти. Там были многочисленные антикварные книги, первые издания, личные вещи армянских классиков. Подобное зрелище я не мог пропустить. Кроме всего перечисленного, в этом музее располагаются также экспонаты армяно-иранского художника Маркоса Григоряна. Согласно информации в сети, эта коллекция насчитывает более 2500 экспонатов. Там есть картины, коллажи, а также различные старые и древние предметы: ковшы, замки, ключи, оружие и, конечно же, миниатюры. Григорян до этого проживал в Иране и у него накопилась очень богатая коллекция антикварных персидских вещей, начиная коврами, заканчивая очень красочными книгами. Просматривая все это великолепие, я остановился у расписной деревянной дощечки. На ней были изображены двое мужчин: слева пожилой, весь такой важный и серьезный, справа - чуть помоложе. Оба в мундирах и всяких бантах. Посередине дощечки я заметил расщелину и подумал, что, скорее всего, эта штуковина должна открываться. Я позвал гида и спросил ее, что эта за дощечка и открывается ли она. Работница музея вся засияла и ответила:
"Это зеркало. Вообще мы его не открываем, но так как вы догадались, что это, и я вижу, что вам очень интересно, я расскажу об этой вещи. Изображенные на ней мужчины - это военные".
С этими словами она протянула руку к изображению пожилого военного и открыла дверцу. Внутри показалось зеркальце, а с обратной стороны дощечки на нас глядела абсолютно голая и пухленькая девица лет двадцати.
"А это изображение его любовницы", - улыбнувшись, сказала она. На обратной стороне дощечки молодого военного скрывалась, соответственно, его любовница. Обе они были голые, с лукавыми улыбками, ну и в теле, само собой. На Востоке, как известно, ценится пухленькая женщина.
Иран, что двести лет назад, что сейчас- довольно суровая и скрытная страна. Женщинам там положено вести себя смирно. Некая свобода была в дореволюционное время, но имам Хомейни быстро покончил со всякими бикини, одев персиянок в платки и длинную одежду. И лишь за зеркалами скрываются чувства персов.
Грейс Маркс была служанкой
Шестнадцати годков,
Макдермотт же возился
Средь сбруи и подков.
А их хозяин Томас
Киннир вольготно жил
И экономку Нэнси
Монтгомери любил.
«Ах, Нэнси, не печалься,
Я в город поскачу,
И, в банке сняв наличных,
К тебе я прилечу».
«Хоть Нэнси и не леди,
А родом из простых,
Но разодета в пух и прах —
Богаче щеголих.
Хоть Нэнси и не леди,
Но мною, как рабой,
Жестоко помыкает,
Век сокращая мой».
Грейс полюбила Киннира,
Макдермотт Грейс любил,
Вот только их любовный пыл
Всех четверых сгубил.
«Будь, Грейс, моей зазнобой!»
«Нет-нет, уйди, не смей!
Любовь свою мне докажи —
Монтгомери убей».
Он взял топор и Нэнси
По голове хватил,
И, притащив к подвалу,
По лестнице спустил.
«О, пощади, Макдермотт,
Не убивай меня,
Грейс Маркс, одеждою своей
Я одарю тебя!
Не за себя прошу я,
Не за свое дитя,
А за Томаса Киннира,
Кого люблю так я!»
Макдермотт хвать за волосы,
За шею Грейс взяла —
И стали бедную душить,
Пока не померла.
«Ах, что же я наделала!
На свете мне не жить!»
«Тогда придется нам с тобой
И Киннира убить». —
«Молю тебя, не надо,
Его хоть пожалей!» —
«Нет, он умрет, ведь ты клялась
Зазнобой стать моей».
Вот Киннир прискакал домой,
Макдермотт чутко бдит:
«Ба-бах!» — Хозяин уж в крови,
Застреленный, лежит.
Приходит коробейник в дом:
«Вам платья не продать?» —
«Нет, мистер Коробейник,
Их у меня штук пять».
Мясник затем приходит в дом:
«Филе вам не нужны?» —
«Нет, мистер, нам еще надолго
Хватит свежины!»
Они украли золото
И серебра чуть-чуть
И вот в коляске краденой
В Торонто держат путь.
Глухой порою добрались
До города, как тать,
И в Штаты через Озеро
Решили убежать.
Бесстыдно под руку она
Макдермотта брала
И в Льюистоне Мэри
Уитни себя звала.
Нашли в подвале трупы:
Хозяин на спине,
А за лоханью — Нэнси
С лицом, как в жутком сне.
И пристав Кингсмилл судно
Взял напрокат в порту,
На всех парах поплыл он,
Чтобы поспеть к утру.
Каких-то шесть часов прошло,
Хоть время и летит,
И вот в отель заходит он
И громко в дверь стучит.
«Кто там? — спросила Грейс. — И что
Вам нужно от меня?» —
«Убийство совершили вы.
Вас арестую я».
Потом все отрицала Грейс
И поклялась в суде:
«Не знала я ведь ничего
О той большой беде.
Меня принудил он, сказав,
Коль стану я болтать,
Меня он пулей из ружья
Отправит прямо в Ад».
Макдермотт так сказал в суде:
«Не я повинен в том,
Что из-за ейной красоты
Спознался я с грехом».
И Джейми Уолш сказал в суде,
Поклявшись, что не врет:
«На Грейс надето платье Нэнси,
Нэнсин капор — вот!»
Макдермотта на виселицу
Вздернули, а Грейс
В темницу упекли, чтоб там
Несла свой тяжкий крест.
Он провисел пару часов
И прямо из петли
На стол учебный угодил,
Разъятый на куски.
У Нэнси роза на холме,
У Томаса — лоза,
И меж собой они сплелись,
Как будто навсегда.
Но всю оставшуюся жизнь
За свой тяжелый грех
Томиться будет Грейс в тюрьме,
Чтоб был урок для всех.
Но ежели искупит Грейс
В конце свою вину,
Стоять ей после смерти
От Спаса одесну.
Стоять от Спаса одесну
И боле бед не знать,
Он смоет с грешных дланей кровь
Их выбелит опять.
И Грейс, как белый снег, чиста,
На небо взмыв потом,
Отныне будет жить в Раю,
В блаженстве неземном.
