Тени, тени, тени, тени,
Словно веточки растут.
Привидения растений,
То заплачут, то замрут.
То прижмутся к телу тихо,
Из запястий прорастут,
Словно странный, нежный стих мой,
И внезапно, вновь умрут.
Нет тебя.. лишь я, в постели,
Только я, и тишина,
Бродит стих, как призрак Шелли,
Шепчет что-то у окна.
Российскому экипажу запретили доступ на борт вертолётоносца "Владивосток" типа "Мистраль", ожидающего приёмки во французском Сен-Назере, поскольку власти опасаются угона корабля...
Совет этим самым властям: прочитайте Радугу и сами поставьте себе диагноз.
Настольные книги молодой семьи лингвиста и совёнок Герман.
Исторический день - начал читать вслух четырёхмесячной Алисе "Радугу тяготения", пообещав, что дойду до конца. Первая страница юную барышню заинтересовала вполне, честно.
За нулем
Природа не знает угасания; она знает лишь преобразование. Все, чему научила и по сей день учит меня наука, укрепляет мою веру в продолжение нашего духовного бытия после смерти.
Вернер фон БраунПо небу раскатился вой. Такое бывало и раньше, но теперь его не с чем сравнить.
Слишком поздно. Эвакуация продолжается, но это все театр. В вагонах нет света. Нигде света нет. Над ним — фермы подъемников, старые, как «железная королева», и где-то совсем высоко стекло, что пропускало бы свет дня. Но сейчас ночь. Он боится обвала стекла — уже скоро — вот это будет зрелище: падение хрустального дворца. Но — в полном мраке светомаскировки, ни единого проблеска, лишь огромный невидимый хряст.
В многослойном вагоне он сидит в вельветовой тьме, курить нечего, чувствует, как металл то дальше, то ближе трется и сталкивается, клубами рвется пар, рама вагона дрожит — наготове, не по себе, остальные притиснуты со всех сторон, немощные, стадо паршивых овец, уже ни везенья, ни времени: пьянь, ветераны, контуженные артиллерией, 20 лет как устаревшей, ловчилы в городских нарядах, отверженные, изможденные тетки с детьми — не бывает у человека столько детей, — сложены штабелями между всем прочим, уготовленным к спасительной транспортировке. Только ближайшие лица разборчивы, да и те — лишь полупосеребренные образы в видоискателе, испятнанные зеленью сиятельные лица, что припоминаются за пуленепробиваемыми окнами, несущимися через весь город...
Попадание Пинчона в карнавальную эстетику 40-х я при первом прочтении не понял. Потом, правда, увидел ее отблески в 50-х http://www.historybyzim.com/2013/03/miss-atomic-bomb/ - чем не невеста Raketenmann'у?
Но буквально на днях наткнулся на такое:
http://publicdomainreview.org/2015/03/25/ignorant-armies-private-snafu-goes-to-war/
Это страшно засекреченный мультик про простого американского солдата с непотребным ругательством в имени, которому старательно прививают паранойю, потому что Они не дремлют. Солдат в очередной раз нарушает устав - и его перемалывают исполинские жернова Машины. Почему же он засекречен? Потому что авторы предсказали атаку Японии ядерным оружием - и это в 1944.
Казалось бы, причем тут Пинчон? Но весь нарратив в этих мультфильмах оформлен его идиотскими стишками, от чего эффект узнавания усиливается многократно. Смотрите сами:
I know what did it —
What made the big hole —
Our new flyin’ bazooka
With radar control.
В общем, теперь я уверен, что Пинчону больше сотни лет и он делал обучающие паранойе мультики для Пентагона. (А его настоящее лицо - лицо рядового Снафу)
...эти слова мне напомнили «Радугу тяготения» Пинчона, которая в сущности написана на тему того же поиска той точки, в которой сходятся наука с разумом и трансцендентное мировосприятие (которое не обязательно лишь "религия")
ГГ бесил на протяжении всего рассказа, а под конец вообще хотелось побить его по голове старинным радиоприемником.