Рецензии

Почтовая открытка адресата в этот раз не застигнет (может, и к счастью...) Плотная карточка с видом города и дружеским пожеланием не печалиться по пустякам - жизнь длинная, и все еще точно не единожды переменится - прибудет в Париж слишком поздно, когда он уже будет от всего и от всех неизмеримо далек - километрами и мыслями. Теплое послание, заботливо предназначенное ему тому, прежнему, вряд ли всколыхнет хоть горстку чувств его нынешнего.

Улыбнется, быть может, себе прошлому, самому близкому и уже бесконечно далекому, и пойдет, насвистывая популярный мотив, дальше - навстречу яркой, полной, такой непредсказуемой жизни...

Это лето будет самым коротким - и самым длинным. Без сомнения, самым ярким и незабываемым. Непременно привнесет, подобно стремительному ветру, много нового - в жизнь и в самого тебя.

Под ритмичные, медитативные напевы поистине волшебной прустовской прозы, словно под стук колес, отправляемся в путешествие из самого романтичного места на Земле - разумеется, из Парижа, этого вечного города влюбленных, города, воспетого поэтами и кинематографом. Многие стремятся сюда - мы же стремимся от. От юного, мечтательного, застенчивого, не очень уверенного в себе мальчика к юноше, вполне способного за себя постоять, к юноше, уверенному в себе, в своем таланте (общение - это тоже талант), в векторе своих чувств и направлениях своих предпочтений и, главное, в своей способности нравиться.

Мы курсируем по книге между этими остановками: его Я тогдашним - его Я сегодняшним. Париж лишь приоткроет герою завесу любви (и то чуть-чуть, и словно ненароком), поманит великой тайной, намекнет о чем-то приятном, но до сих пор таком неведомом, сулящем, по ощущениям, небывалое наслаждение, заставит забыть все на свете, кроме предмета обожания (ох уж эта Жильберта - недосягаемая девочка, дочка того самого Сванна из первой части цикла Пруста), отречься мигом, не подумав даже, от собственных мечт и стремлений (прощай, мечта стать дипломатом!), лишь бы ежечасно (а лучше - ежеминутно) видеть ее, вдыхать аромат рыжих волос, любоваться руками, слушать ее голос, быть вхожим в этот дом-дворец, быть принятым ее родителями - Сванном и Одеттой, нравиться им...

Так простые, в сущности, мечты, и как же сложно оказывается воплотить их во что-то более реальное, чем грезы первой, такой непостоянной, такой недолговечной любви. Воплотить их сложно, почти невыносимо. Страдать по несбывшемуся, потерянному будет в разы легче. Страдать с холодной головой, понимая, что страдание - не навсегда.

Это была, пожалуй, самая печальная часть романа и вместе с тем, как ни удивительно быть может, едва ли не самая прекрасная его часть. Рассказать о таком сокровенном, чтобы не было слащаво, вульгарно, глупо - на это надобно талант, и немалый. Как хорошо все-таки, что Пруст-рассказчик таким талантом не обделен.

Он может показать страдания первой любви деликатно, со всей тактичностью к чувствам юноши, так детально разбирающего на молекулы вихрь своих переживаний и так упоенно предающегося этим страданиям - пока что. Пока не умрет то внутреннее существо в Марселе, пока окончательно не растворится зловредная опухоль-любовь в дымке будней. Пока еще можно - пострадать. Нет ничего постыдного в мужских слезах, как нет и ничего странного в сожалениях по поводу так и не случившегося...

Откровенно и, отчего-то думается, точно (сложно мне все-таки судить о глубинных переживаниях мужчины по поводу любви), восхитительно нежно и в самых необычных красках и найденных автором неожиданных для этого образах-метафорах. Любовь-болезнь (а у Пруста любовь всегда болезнь, всегда цепь тревог, всегда от нее нужно противоядие и исцеление) до предела обостряет чувства, делая такое обыденное - невероятно значимым и чертовски важным, громкое, напротив, приглушает, низводит до шепота.

Тяжело мне было это временами читать: помимо воли начинаешь сочувствовать, сопереживать, страдать вместе с ним, сложно остаться равнодушным. И потому так приятно было отправиться - после всех этих треволнений - в путешествие, да чтоб с ветерком, навстречу приключениям, новому, желая развеяться, желая, чтобы развеялся наконец Марсель.

В "Гранд-отель" курортного городка Бальбека входила с опаской: слишком свежи еще, как оказалось, мои яркие впечатления от кинговского "Оверлука". Впрочем, с Марселем не страшно. Страшно было бы, напротив, не познать вот этого всего - новых чувств, новых знакомств (с аристократами, художниками, прелестными созданиями из чудесного заглавия самой книги Пруста), новых освежающих открытий. Страшно было бы пропустить этот трогательный момент взросления ранимого юноши.

Оказывается - так внезапно и вдруг, - что мир не зациклен на одном человеке, пусть даже и самом прекрасном. Что мир прекрасен и удивителен по своей сути, что можно, оказывается, не только грустить и скучать, завидовать, предаваясь сожалениям. Можно быть радостным, любопытным, жадным - до новых чувств и знакомств и всех-всех красок мира. Заводить знакомства, тут же превращая новых приятелей в верных друзей. Постигать искусство, и впервые не по книгам.

Болезненный мальчик, путешествующий вместе с бабушкой и горничной Франсуазой (имена в этой книге тоже услада для слуха и глаз), на наших с вами глазах превращается в мужчину. Трогательно. Увлекательно следить за этими метаморфозами, подмечая малейшие изменения и радуясь за героя. Из мечты - в реальность. Из сонной, отупляющей фантазии - в действительность.

Недосягаемые девушки быстро обретают плоть и кровь. Боявшийся даже подойти и познакомиться очень скоро будет думать о том, а кого мне из них избрать своим очередным объектом любви.

Чужие дети растут быстро, как, видимо, и герои книг...

Язык романа французского классика - невесомый, заставляющий целиком погружаться в каждую фразу, забывая обо всем, - сделает это маленькое путешествие незабываемым вдвойне. После такой книги, кажется, даже думать начинаешь иначе, со всей тщательностью подбирая слова и выстраивая фразы - в уме и на бумаге. Красота, будто напоминает нам автор, не что-то абстрактно-иллюзорное, непонятное, неосязаемое и невидимое, она здесь, она - в самих строчках книги, заботливо собранных Прустом для нашего наслаждения - слогом и, разумеется, сюжетом. Не зря, думается, роман награжден престижной французской литературной - Гонкуровской - премией, хотя, к слову сказать, сам автор был довольно критичен к своему творению, называя его "дешевой интермедией". Время же, однако, расставило все по своим местам, воздав должное гению и мастеру слова.

Не люблю в книгах открытые финалы - всегда хочется некой очерченности и строгой определенности, но здесь же открытая, по сути, концовка удивительно закономерна. Пруст ведь не прощается с читателем - он лишь говорит: "До свидания" (до следующего свидания - в уже следующей книге цикла. К этой я шла, кстати говоря, почти три года после прочтения первой; надеюсь, знакомство со следующей у меня настолько не затянется).

Лето закончилось (не могло не закончиться, даже самое долгое, самое приятное и уж точно самое богатое на эмоции), испортилась погода, разъезжаются постояльцы (вот опять мне так некстати вспомнился старина Кинг...) Закончилась и книга, пора возвращаться в обычную жизнь...

Книгу, пропитанную черной меланхолией, одержимостью, безумием, я бы все же вряд ли отнесла к к жанру триллера. Обычно меня огорошивают издательские аннотации, злоупотребляющие спойлерами, но в данном случае обескуражило начало самой книги: с первых страниц, подробно и в деталях, автор поведает нам, чего стоит ждать от ее произведения, а чего ждать, увы, не стоит. Так, я бы не советовала книгу к прочтению тем, кто желает динамичную захватывающую историю, полную загадок. Загадок здесь нет, впрочем, как почти нет и динамики. Даже несмотря на столь маленький объем, книга показалась мне несколько затянутой, к счастью, на увлекательности сюжета это никоим образом не отразилось. Да, книга очень интересно читается, но это драма, тяжелая психологическая драма о странном сплетении человеческих судеб, в результате чего рождается что-то страшное, необъяснимое никакой логикой, что-то безумное, - а может, оно было изначально и только дремало, чтобы дождаться своего часа?

Завязку сюжета - Поль и Мириам наняли Луизу на работу няни для своих маленьких детей, и тут-то и начинаются проблемы, - совсем не назовешь свежей, оригинальной или уникальной. Нет, подобных произведений на книжном рынке полным-полно, но то большей частью как раз триллеры и детективы. Здесь же автор, Лейла Слимани, предлагает нам углубиться в дебри человеческой психики и психологии персонажей, чтобы понять, как внешне благополучный человек превращается в преступника, увидеть своими глазами этот долгий процесс - не в одночасье же принимаешь такие радикальные решения...

Если бы не подробный детализированный экскурс автора в совершенное преступление, размещенный уже на первых страницах романа, подумала бы, что дело пойдет в сторону любовной линии: охмурить хозяина и все такое прочее (и таких сюжетов на книжных страницах многих произведений тоже достаточно). Но нет, темы измены здесь не будет. Зато мы посмотрим, насколько талантливыми могут быть некоторые люди по части актерского мастерства, манипулирования окружающими, убедимся, как опасно доверять первому впечатлению о незнакомых нам людях и, может быть, даже станем чуточку осмотрительнее в общении с кем-либо и перестанем искать что-то идеальное...История получилась трагически поучительная - надо чаще доверять своей интуиции и не оставлять без внимания тревожные звоночки.

Безусловно, обращает на себя внимания поднятая автором извечная тема - для женщин, разумеется, - выбор между семьей и карьерой. Выбор непростой, но необходимый, нельзя усидеть на двух стульях, чем-то в этой жизни всегда приходится жертвовать, потому и делать выбор нужно осознанно, чтобы не пришлось потом сожалеть о принятом впопыхах решении.

Странное впечатление у меня осталось от этого романа: с одной стороны, его растянутость, с другой, скомканность основных сюжетных линий и недосказанность финала. 4/5, что-то "везет" мне в последнее время на мрачные и тяжелые книги...

Пруст - это моя отдельная любовь. Это книги, в которых я нахожу отражение своих собственных ощущений и восприятий. Не мыслей - потому что лирический герой мне совершенно не близок по своим убеждениям - но именно восприятия действительности. Когда читаешь Пруста, то грань между текстом и реальностью размывается, и жить начинаешь чувствами главного героя. Для меня это довольно необычный опыт, как для человека крайне рассудочного. Слог Пруста - простой и ностальгичный, простой не в лексическом смысле, а в смысле передачи чувств. Он идеально передаёт повседневный опыт и опыт прожитого. Это примерно как если бы мысли, автоматически проносящиеся в голове, облекли в художественную форму и перенесли на бумагу. Вот Прусту это удалось.
Я решила прочитать "Под сенью дев..." в новом переводе Елены Баевской. До этого я уже читала первый том цикла (в старом переводе), воспринимать роман было гораздо сложнее, кроме того я сразу же перешла ко второму тому и довольно скоро его забросила из-за переизбытка Пруста. В общем, читать "Поиски" взахлёб невозможно, надо делать перерыв между томами. Этот новый перевод так хорош, что появилось желание перечитать первый том, но этого я делать, конечно, не буду, поскольку впереди ещё много нечитанного.
Однако я не согласна с некоторыми тезисами переводчика. Во-первых, Баевская предлагает пересмотреть название цикла с "утраченного времени" на "потерянное время", мотивируя это тем, что речь идёт, в первую очередь, о потерянном, в прямом смысле этого слова, времени: главный герой теряет время в пустых развлечениях, ничегонеделаньи и упускает из виду разные удачные стечения обстоятельств. С этим сложно согласиться: я вижу в задумке Пруста именно философскую категорию темпоральности, и время тут не потеряно, а утрачено несовершенством памяти; лирический герой же занимается тем, что по кусочкам восстанавливает утраченное: события, людей, какие-то незначительные детали, в целом - время в эпохальном смысле. Не зря же сюжет касается не только биографии главного героя, но обширно затрагивает жизнь, например, Свана, эпизоду из которой посвящена значительная часть первого тома.
Во-вторых, мне не нравится смена названия второй части цикла. В старом переводе она называлась "Под сенью девушек в цвету", и Баевская замечает, что такой перевод довольно точно отражает как задумку автора, так сюжет второго тома. Но всё равно меняет название, чтобы, как я поняла, не было путаницы со старым переводом. Это выглядит как достаточно тщеславное намерение, и думается, что следовало бы уделить внимание тексту самого Пруста и его замыслу, а не соревноваться с предыдущими переводчиками за почётное место быть главным переводчиком "Поисков".
Несмотря на эти замечания, стоит отметить, что перевод блестящий; он доставляет огромное удовольствие и, наверное, он лучше, чем то, что было до этого (хотя я плохо помню свои мысли насчёт перевода первой части). Для меня это важно, поскольку когда-то я даже начала учить французский, чтобы прочесть Пруста в переводе, сейчас я понимаю, что это было бы, конечно, несколько мазохистское решение.
Что касается всё-таки "Дев", то этот роман разделён на две части и вызывает совершенно разные, но одинаково восторженные, чувства.
Первая часть - это городская зарисовка Парижа со всеми присущими большому городу особенностями: вяло прослеживается смена времён года, встречи гостей и светские выходы сменяют друг друга, и всё это под ярким светом городских огней и салонных ламп. Замечательно описывается Новый год в городе: промозглый слякотный день нового года, который сулил новую страницу в жизни, а в итоге ничем не отличается от своего предшественника. И главного героя неожиданно осеняет это "расколдовывание" ритуальности течения времени: время не подчиняется человеческим ожиданиям. Очень запоминаются такие мелкие сюжетные детали, поскольку каждый раз удивляешься: как это Пруст отметил такой момент, и как это перекликается с моим мироощущением!
Париж, играющий важную роль в первой части "Дев", всё же уступает первенство другому ключевому персонажу - Жильберте, дочери Свана. Любовь главного героя - такая же сырая, непримечательная, как парижская погода в январе. Как-то незаметно протекает зима, и так же незаметно - влюблённость подростка Марселя (не нашла прямых указаний на имя главного героя, но так его называет Баевская). Необычно, что вот эта часть, посвящённая чувствам Марселя к Жильберте, на самом деле мало внимания уделяет этим чувствам: они лишь изредка высказываются на фоне ежедневной рутины, светских приёмов, встреч с родственниками и друзьями. Это ещё не первая любовь, а скорее желание первой любви, в целом неготовность к ней и перенесение её в некое метафорическое пространство.
Подросток-Марсель, вместе с тем, посещает публичные дома и даже в тайне относит туда дорогие вещи из дома (автобиографичный и отвратительно-болезненный факт из жизни самого Пруста). Это создаёт некоторый диссонанс в описании взросления главного героя, который во многом всё ещё ребёнок, капризный и эгоистичный, но, вместе с тем, воспитанный и рассудительный юноша, умеющий достойно держаться в светском обществе.
Первая часть романа напоминает вялотекущую болезнь, которая надолго приковывает к постели и окрашивает действительность в серые тона, в то время как за окном, в общем-то, те же серые тона однообразной зимней погоды в большом городе. Дни проходят незаметно, за окном сумерки и слякоть, а в доме - душная гостиная с бьющим в глаза светом и запахами горячих напитков. Примерно так, от серой меланхоличности до сменяющих друг друга вечеров в шумных салонах проходит ранняя юность Марселя.
Вторая часть романа -это зарисовка курортного сезона, в котором главную роль, конечно же, играет яркое, восхитительное море, поездка к которому в любом возрасте воспринимается как явственное чудо. Это лазурные тона, божественная телесность, очарование отелей и ресторанов. Здесь - два ключевых эпизода: встреча главного героя со своей новой возлюбленной Альбертиной, которая надолго поселится в цикле, а также с бароном де Шарлю, в лице которого будет раскрыта одна из самых важных для романа тем - тема однополых отношений. Здесь же многократно описывается компания подруг Альбертины, давшая название самому роману: из этих описаний можно сделать вывод о большей уместности именно старого названия, поскольку девушки не увенчаны цветами, они сами пребывают в цветении своей юности, что завораживает главного героя.
Вторая часть романа имеет своё особое очарование, и для меня это, в первую очередь, особая прелесть отдыха: все эти мелочи, делающие отдых незабываемым, прописаны с особой тщательностью - это и сборы, и первое знакомство с отелем, и гостиничные завтраки, и утренние прогулки по берегу моря, и спортивный досуг и многое другое.
На обложки книг Пруста неспроста помещают полотна импрессионистов: его произведения - это действительно яркие мазки впечатлений, расплывчатые, неясные, но в конечном итога представляющие собой завершённую и прекрасную картину. Они передают не линейность сюжета, а особенности восприятия: воспоминания, чувства, ароматы, и всё это композиционно будто находится под влиянием одной доминирующей цветовой гаммы, как здесь: приглушённый серый, переливчатый лазурный.

Американец Литтелл проводит исторические исследования в России+Украине, затем на французском языке пишет роман от имени немца-нациста с названием, отсылающим нас к Древней Греции. Вот такая вот интернациональная петрушка, лишний раз подчеркивающая, как мультикультурно существование. Русскому читателю будет даже намного интереснее, чем зарубежному — так много отсылок к русской классике, да и действие большей части романа происходит в наших краях. Но обо всём по порядку.

Итак, повествование ведётся от лица немца-эсэсовца. После поражения во Второй мировой от умудрился скрыться, но его преследует чувство вины и стыда. Кажется, что это неудивительно, но после всего романа понимаешь, что эринии-фурии-благоволительницы преследуют его отнюдь не за то, что он был нацистом. Точнее, не только за это. Максимилиан Ауэ — персонаж условный и даже какой-то собирательный. Несмотря на то, что весь роман написан от его имени, внятного описания персонажа мы так и не встретим. Да оно и не надо. Ауэ как призрак перемещается по всему полотну военных действий Второй мировой, иногда действительно чудными путями, поэтому мы можем видеть и захваченный Житомир, и киевский Бабий Яр, и решение еврейского вопроса в Пятигорске, и тяжёлые сталинградские бои, и мирную жизнь канцелярской СС-крысы, и Треблинку с Аушвицем, и даже Берлин, в который с победой заходят советские войска. Даже в мирную Францию успевает занести Ауэ, который на вид кажется таким аморфным и никакущим, просто плывущим по жизни. Хотел быть филологом, но его пинком погнали в юристы, потом так же пинками протащили по всем инстанциям нацистской служебной лестницы, чтобы он мог на последних страницах писать юморески для Гиммлера и укусить фюрера за нос. А теперь Ауэ примерный семьянин под чужим именем, но эринии, как водится, не дремлют, вот он и пишет эту книгу, которая на треть — исторический справочник по Второй мировой, восточному фронту и наицстском режиму, на треть — галлюцинации, аллюзии и размышлизмы, а ещё на треть — сложные метафоры и попытки осознать, что же такое за зверь — нацизм.

«Когда объешься, рано или поздно придётся избавиться от шлаков, хорошо пахнет или плохо, выбора нет». Шлаки — эта исповедь, так много Ауэ успел потребить в рейхе. Если вас смутила эта метафора, то за книжку даже не беритесь. «Если вам что-то не нравится, дальше не читайте» предупреждает автор на первых же страницах, прерывая рассказ о дерьме, блевотине и жёстком гомосексуальном разврате. Правильно он с этого начал — все сахарные зайки тут же отсеиваются, а дерьма в книге действительно много. Если разум Ауэ, как персонажа условного, нормально воспринимает всё происходящее вокруг, то тело на физическом уровне отвергает весь происходящий кошмар: количество поноса, блевотины и прочих телесных выделений и мерзостей зашкаливает. Говном исходит вся немецкая нация, а в конце Ауэ даже снится весьма метафорический сон о расовой чистоте, где они с сестрой сидят за столом и чинно уплетают собственный фекалии десертными вилочками, потому что они избранная раса и питаться должны только такой же расово чистой пищей.

Что такого важного нам надо знать про Ауэ? Он опорочил себя инцестом с сестрой-близнецом… Метафора довольно прозрачная, вот она истинная расовая чистота во всей красе. После этого он даёт себе обет с другими бабами больше ни-ни, поэтому практикует гомосексуальные связи, выступая в роли пассива. Тоже вполне метафорично, потому что удовольствия от этого он не получает, только злобное удовлетворение, точно так же он подставляет задницу под собственное нацистское руководство. Вообще, противоестественность всего вокруг подчёркивается неоднократно. Строители мостов в Германии вынуждены исключительно их взрывать, а уж одна из последних гротескных сцен, когда школота решила «поиграть» в фашистов, зарубая людей мотыгами, насилуя маленьких девочек и ведя себя как звери… Зато звери, преданные фюреру, неважно воплощённому ли в маленького лидера или в того, который говорит с ними по игрушечному телефону.

Особенно интересным становится мир, когда в Сталинграде Ауэ в прямом смысле слова открывают третий глаз, выстрелив в голову. Древние индейцы и шаманы просверливали себе череп, чтобы через дырочку с ними могли общаться духи. Неизвестно, что начинает общаться через дырку с Ауэ, но глюки у него отменные: то Гитлер в пейсах, то разврат с сестрой, то редкостная дичь. Впрочем, иногда третий глаз закрывает и два первых, чтобы в приступе ненависти Ауэ совершил классическую фрейдовскую штучку, за которую его по-хорошему и должны преследовать эринии. Совершил и забыл. Кстати, эринии появятся и в физическом облике в виде Клеменса и Везера, но после их убийства станет только хуже.

В романе очень много исторических личностей и фактов. Вообще, вся «справочная» часть очень подробная, дотошная и верная. Как в «Пражском кладбище» Эко, где все реальны, кроме главного героя, так и в «Благоволительницах», всё действительно так, и только Ауэ остаётся фантомом.

В извращённом нацистском мире умудряются извратить даже категорический императив Канта. Упрощая, это: «Поступай с другими так, как ты хочешь, чтобы поступали все». Как это адаптируется под нацистский строй? Феноменально! «Поступай с другими так, чтобы если вдруг фюрер узнал об этом поступке, то одобрил бы его». Ничего себе трактовочка. Кстати, философская наполняющая, как и литературная, в романе довольно плотная, но во многих случаях Литтелл самостоятельно даёт источник аллюзии.

Что самое интересное, так это финальная сцена. Ауэ убивает свою настоящую мамочку, не ту, которая его родила, а ту, которая его выкормила, выпестовала, воспитала. Убивает он, конечно, не саму Германию, а одного из тех людей, которые старательно пихали его по нацистской служебной лестнице. И это вторая причина, по которой его преследуют эринии. Он предал даже то, чем так кичился во время геноцида и сражений.

Блестящий, но тяжёлый роман. Браво.

Один из героев этого романа замечает, что «великая книга, она всегда ни о чем, но в ней – всё». В некотором роде произведение Сарра приближается к такому ёмкому и открытому для различных толкований определению.

Мои ощущения от книги были неровными. Рассказанная история прерывиста, разорвана с точки зрения культуры и времени. Но прочитав больше четверти книги, я поняла, что она меня затянула в свой мир, одновременно таинственный и легко узнаваемый в своём повседневном реализме.

Автору удалось переплести в этой книге о литературе и жизни самые разные жанры. Детектив, мистика, философская притча, постколониальный роман, историческая драма, магический реализм, размышления о власти и эротическая зарисовка.
Всем этим сущностям в той или иной степени найдётся место на страницах романа, что уже свидетельствует о масштабности авторской задумки.

Так о чём же всё-таки роман Мохамеда Мбугара Сарра?

Он рассказывает историю Элимана, сенегальского франкоязычного писателя.
Он написал книгу «Лабиринт бесчеловечности», которая не отпускает главного героя, Диегана Латира Файе. Диеган – молодой сенегалец, приехавший в Париж учиться в университете. Он тоже пробует писать. Загадочная история Элимана и его роман захватили мысли и чувства Диегана. «Лабиринт бесчеловечности» был издан во Франции 1938 году. Фабула романа вращается вокруг одного жестокого короля, готового принести народ в жертву своим непомерным амбициям. Однако правителю суждено обнаружить, что даже «пути абсолютного Зла» могут привести к человечности.
Книга талантливого африканского автора стала настоящей сенсацией и вызвала скандал.

Элимана, прозванного «негритянским Рембо», обвинили в плагиате. Кто-то иронично замечает:

Возможно, быть выдающимся писателем – значит всего-навсего умело скрывать случаи плагиата и непрямого цитирования.

Вышло несколько разгромных статей критиков. Вскоре после этого Элиман бесследно исчезает. Диеган, покорённый и оглушённый чтением Лабиринта, спустя много десятилетий надеется отыскать следы Элимана. Во Франции, в Сенегале или кто знает, может быть, в Аргентине. Не мог же Элиман испариться? Моментами закрадывается подозрение, а существовал ли вообще Элиман? Не миф ли он, такой же, как и кровожадный король из его книги?
Если он реален, то каковы были его мотивы исчезнуть с радаров? Быть может, он замешан в каком-то преступлении?

Под верхним слоем детективной истории расположился целый ряд напластований.

Эта книга о попытках разобраться в себе, обрести своё место в этой порой жестокой комедии под названием жизнь. О том, как в каком-то смысле, эти попытки обречены на вечное повторение Нет ничего перманентного, что можно было бы раз и навсегда определить для себя и следовать по этому курсу, ни на что не отвлекаясь. В этом убедился Элиман, в этом предстоит убедиться и Диегану.
Эта история об одиночестве, которое у каждого своё.
Она об умении замечать и уважать другое и непривычное. О том, как непросто бывает порой это сделать.
Неслучайно приводится пассаж о вреде аналогий, которые могут помешать увидеть индивидуальность за кажущимся сходством. Перенося привычный нам опыт на других, мы лишаем мир части красок.

Роман наводит на размышления о сложностях деколонизации и обретения независимости. Избавиться от колониального гнёта бывает недостаточно. Грустная и даже жестокая ирония в том, как долгая и тяжёлая освободительная борьба заканчивается междоусобицей, порой кровавой. «Белые», чуждые элиты заменяются местными, а народ продолжает прозябать в бедности.
Жители Сенегала, который относительно мирно стал суверенным и в котором, в отличие от многих африканских стран, не происходило военных переворотов, также не остался в стороне от этих трудностей. Как замечает один из персонажей, что есть политика как не «продуманная конвертация правильно понятого людского горя»?

В книге упоминаются мрачные события кровавого гражданского противостояния в Конго. Мы видим их глазами маленького мальчика, которого родители пытались уберечь от резни, спрятав в недостроенный колодец. Метафизический колодец ужаса, из которого невозможно выбраться, даже поменяв континент.
Читая, мы вновь задумываемся о том, как колониализм влияет на сознание колонизируемых народов.
Колонизация несёт порабощённым народам не только «разорение, смерть и хаос», но и желание подражать угнетателям. Влияет она также и на сознание самих колонизаторов, как правило, весьма негативным образом.

Расизм, скрытый и явный, когда книгу оценивают не по её художественным качествам и вложенным в неё смыслам, а основываясь на цвете кожи и происхождении её автора.
События вокруг Элимана и его творчества в некотором смысле говорят в пользу трудно достижимого на практике тезиса «никакой идентичности кроме личной».
Ещё эта история о дружбе. О том, как преданность другу, может повлиять на всю твою жизнь. Элиман, такой таинственный и непредсказуемый, в конечном счёте человек из плоти и крови, чьи мотивы несложно понять. Хотя, возможно, и не все.

Любопытный факт состоит в том, что в судьбе выдуманного сенегальского писателя Элимана просматривается история реального малийского писателя Ямбо Уологема. В романе Уологема, награждённым престижной литературной премией, был обнаружен плагиат. После этого писатель уже ничего не публиковал. Его литературная карьера оборвалась в самом начале.

Здесь было много того, что хотелось выделить. Приведу только одну цитату, чтобы не утяжелять рецензию.

Концовка оказалась довольно предсказуемой и практически лишённой какой-либо мистичности.

Но если подумать, а как иначе мог закончиться этот роман?

Страшный, тяжелый роман о том, что войны - любые - конца не имеют. Никогда не закончится война для человека, пришедшего с нее искалеченным, никогда не завершится она для людей, которые потеряли на ней своих близких. Бессмысленное, жестокое действо, разметающее человеческие судьбы, стирающее их в порошок истории...

Книга о людях, которым мы обязаны миром, жизнью, людях, которые отдавали самое ценное - свою жизнь - в обмен - только на что? Пришедшие с Первой мировой войны Альбер и Эдуар должны были получить если не славу и благодарность, то хотя бы достойное существование. Но нет. Вернувшись из пекла и ада, они в одночасье стали нищими, отверженными, без поддержки и без помощи, тогда как другие "герои" войны, такие как негодяй Прадель, готовые за деньги продать даже Родину, стали новыми хозяевами жизни. Грустно, но такова правда этой самой жизни...

Невероятно напряженная история, которая ошеломит вас своим финалом - столь трагическим, сколь невозможным...Душераздирающая, до самой клеточки, до самой частички сердца, книга, в которой даже право на надежду надо еще заслужить...

Сложные семейно-родственные отношения в семействе Перикуров на фоне того бардака, который творится в послевоенной Европе, кажутся тоже в некоторой степени закономерными. Все смешалось в этом мире, в этой жизни, кому доверять, во что верить?

Яркие персонажи, такие объемные, такие живые, и полные острого драматизма сцены делают книгу увлекательной и незабываемой. Она полна боли, поэтому трудно ее кому-то сейчас советовать: все-таки в предновогодние дни хочется чего-то более легкого и радостного, но вместе с тем это очень важный роман, напоминающий всем нам о хрупкости человеческой жизни. Она об уроках, которые нельзя забывать...

Атик Рахими — афганский и французский писатель и кинорежиссёр. С началом Афганской войны переехал в Пакистан, а в 1984 году попросил политического убежища во Франции, которое и получил в 1985 году. Во время войны погиб его брат. Знаменит другим произведением, а именно «Земля и зола», по которому также снят фильм.
«Почему «Камень терпения» вы написали по-французски?» — спросили у писателя.
«О запретном я могу сказать только на чужом языке», — ответил он.
Повествование ведется от лица женщины, что ухаживает за мужем, который лежит в коме из-за того, что получил пулю в затылок от своего подельника в нелепой драке. Он никак не реагирует на окружающий мир и только дышит. Она его кормит сладкой водой, капает в глаза, моет и рассказывает всю правду о себе. Это ее камень терпения, сингэ сабур.
Легенду о камне ей поведал отец мужа, которого в семье считали сумасшедшим, но она называет его мудрым:

Выдавай ему все свои тайны, пока он не треснет… и пока ты не избавишься от своих мучений.

Пока женщина ухаживает за мужем вокруг происходят страшные вещи: перестрелки, танковые залпы, собачий вой, грабеж брошенных домов. Она рассказывает о своей нелегкой доле, о том, что ее отец спускал все деньги на перепелов, а однажды даже отдал ее сестру в оплату, что две дочери не от него, что он бесплоден, а она нет, но его мать обвиняла ее в этом.
Можно сказать, что это роман о любви, несмотря на трагический финал, о том какой она могла бы быть не будь он черствым «героем» войны, если бы не было прочих табу и законов их афганской деревни, если бы он смог услышать желания собственной жены….

Для счастливого конца, дитя мое в этой сказке, как и в жизни, нужна жертва. То есть кто-нибудь должен остаться несчастным. Всегда помни: любое счастье — оно всегда стоит на двух несчастьях.

Тема нянь давно тревожит сердца и умы, и, как правило, в мелодраматическом контексте, потому что приносит либо муки расставания, либо муки общения. Агата Кристи обожала свою няню и мир рухнул, когда она ушла, а вот Вальтер Скотт, чудом избежавший кровавой расправы, в мемуарах рассказал о своей сиделке, которая во время прогулки один раз принесла его на утесы «под влиянием сильного искушения перерезать мне там горло ножницами». После этого женщину отослали домой, и впоследствии она сошла с ума. Книга «Идеальная няня» Лейлы Слимани основана на реальном преступлении: женщина нанесла 30 ножевых ударов одному ребенку, пять - второму, после чего пыталась перерезать себе горло.

Мириам и Поль - молоды и амбициозны. Они счастливо женаты, у них есть хорошая квартира и отличные перспективы в жизни. Когда Мириам беременеет в первый раз, они оптимистично считают, что с рождением ребенка их образ жизни не особо изменится, они так же будут всё успевать: работать, общаться с друзьями и путешествовать. Эта наивность понятна и простительна перед появлением первенца. Но жизнь, конечно, изменилась.

Их дочка Мила родилась слабой и болезненной, Мириам отдавала ей все силы и считала, что никто лучше, чем она, не сможет позаботиться о малышке. Материнство давалось с трудом. Когда Мила немного подросла, Мириам в тайне от мужа сама приняла решение родить второго ребенка. И тут дом стал для нее ловушкой. Она так страстно захотела вырваться из четырех стен, что готова была даже отдавать почти всю свою зарплату на оплату услуг няни. Так в их дом пришла идеальная Луиза.

Мириам с Полем получили прекрасную няню не только для своих детей, но и для себя тоже. Это было слишком удобно, чтобы опомниться и посмотреть пугающим фактам в лицо. Они быстро привыкли к новым правилам игры, слишком удобным, чтобы против них возражать, ведь Луиза совершенно бесплатно соглашалась задерживаться по вечерам и взяла на себя обязанности не только няни, но и экономки, домработницы и кухарки. Разве не чудо? Только вот чудес не бывает.

Книга получилась, как минимум, резонансной и полемической, потому что в этой теме двух полностью одинаковых мнений быть не может, они, как снежинки будут чем-нибудь да отличаться друг от друга и каждое это отличие - повод для жестокого словесного баттла. Для меня она в первую очередь о родительской ответственности перед своими детьми. На мой взгляд, здесь главными преступниками являются Мириам и Поль, которые ради своего комфорта и нежелания что либо менять в таком удобном режиме жизни, закрывали глаза на очевидные факты явной неадекватности и, несмотря ни на что, оставляли Луизу рядом с детьми. Да, порой бывает невозможно определить нормальность человека, тут даже справка из психдиспансера может не спасти, но не в конкретном сюжетном случае. Здесь сигналы тревоги были слишком очевидны. Вот вы только представьте: перед уходом на работу вы выбросили в помойное ведро начавшую уже пованивать курицу. Вернувшись вечером домой, вы обнаруживаете в кухне на тарелке отмытый с фэйри куриный скелет, а дочка рассказывает, что это они с няней так замечательно играли - сначала Луиза заставила детей обглодать аккуратно, как в игре Операция (чтобы не повредить кости), все протухшее мясо, а потом отмыла останки и оставила их вам в назидание, что еду выбрасывать нельзя. Как после этого можно на следующий день уехать на работу, оставив детей рядом с таким человеком? Нет оправдания.

Как только люди решают родить нового человека, они подписывают кровью контракт, согласно которому теперь они принадлежат себе в последнюю очередь. Интересы придется подвинуть. И двигать их приходится, как правило, женщине. Книга поднимает вопрос, который является краеугольным камнем современного общества - как совместить детей и карьеру. Ответ - это трудно, но можно попробовать, только надо быть внимательным к тому, кого ты впускаешь в свой дом. В наше время стало больше возможностей для самореализации, амбиции играют в крови, а декрет - это большой физический и психологический труд, за который никто не похвалит. Общество эти заслуги обесценило. И, сидя дома, вдруг начинает казаться, что жизнь проходит мимо тебя, ты вместе с пачкой подгузников остался за бортом, и пока другие берут от нее всё, достигают целей, становятся крутыми профессионалами, ты тупеешь в статусе матери и домохозяйки. Но, увы, нельзя полностью чужими руками вырастить ребенка. Чем-то приходится жертвовать, что-то выбирать.

Война похожа на похлёбку. Густую, дурно пахнущую солдатскую похлёбку, в которую идёт всё, что можно: подгнившее мясцо, подмороженная картошечка, пустая трава для вкуса, случайно упавшая в кастрюлю труха с разбомбленного потолка, пыль с пола землянки, украденная костлявая курица, пополам с перьями, лишь бы всё это переварить вместе до склизкого месива, а потом запихать в луженую солдатскую глотку, абы было горячо и глоталось. Смотри, как одинаково разварились все солдаты, такие же серые и одинаковые, как подпорченные макарошки в кисловатой жиже запоздавшего ужина.

Война похожа на бешеного дикого зверя. Неважно, лис это, лесной кот или волк — перед бешенством все равны. Бешенство гонит зверя вперёд и вперёд, выдирает хриплый вой из его лёгких, заставляет жаркую пену капать с клыков. Зверь хочет напиться, но боится воды, а горячая кровь других существ не утоляет жажду, а только усиливает безумие.

Война похожа на лесной пожар, Кругом только огонь, огонь, и куда ни беги, везде только боль и смерть от удушья, жара, яркого пламени. Этот огонь не затихает, а его бесконечно жадную глотку не насытить ни живой, ни мертвой плотью. Только великая сила может остановить эту стену пламени, но чаще всего приходится просто ждать, когда она уничтожит все, что есть вокруг, и только после этого растворится в небытии.

О войне не надо писать красиво и романтично, о ней надо писать вот так, чтобы огонь со страниц книги обжигал руки и глаза, чтобы никогда никому не было повадно превращать людей в ничто. Чтобы от переплета воняло трупами, ржавой сталью кровищи и гноя, человеческими испарениями и отчаянием. Чтобы из-под обложки доносились крики о помощи, плач, лязг металла, жужжание снарядов и тихий шёпот: «Мама, забери меня отсюда».

Спасибо, Анри. Это было честно.

Как же теперь мне жить с этим?
-------------------------------------------------------------------------------------
... Я всегда четко знала, чтО мне ответить на вопрос: ради чего стоит читать книги. Прежде всего – ради возможности прожить вместе с персонажами много разнообразных жизней, пройти много испытаний, прочувствовать много дополнительных эмоций. Обогатив тем самым свой жизненный опыт. Развив свою человечность. Выработав стрессоустойчивость. Ну, вы меня понимаете...

И вот теперь я попалась в свою собственную ловушку.
Я прочитала книгу, от которой уже после первой полусотни страниц начала отбиваться, защищаться, всячески препятствовать ее проникновению в мою сущность. И я не шучу.
ВПЕРВЫЕ я читала книгу, которой я боялась поддаться. Почему? Пожалуй, чтоб уберечь себя от процесса, который характеризует сам ГГ романа:

«Я начал смутно догадываться, что, приняв участие в столь скверном спектакле, перестаю замечать его постыдность, тяготиться чудовищным попранием, осквернением Доброго и Прекрасного; происходило скорее обратное; происходящее становилось привычным и больше не вызывало никаких особенных эмоций».

Я боялась того, что мое более-менее устоявшееся мировоззрение пошатнется и не дай Бог рухнет. Что у меня произойдет катарсис-наоборот. Что у меня поменяются нравственные ориентиры и я задохнусь от этих перемен.
И я, скажу вам откровенно, не гарантирую, что я устояла. Что во мне не произошли морально-нравственные метаморфозы, от которых я старалась себя защитить...

Был бы это ширпотреб, литературная поделка – нет проблем! Я бы с пренебрежительной кривой ухмылкой читала извращенные откровения оберштурмбаннфюрера СС, периодически сплевывая на самых тошнотворных эпизодах и поругивая организаторов "Долгой прогулки" за издевательство над нами, бедными игроками.

Так ведь нет!
Этот роман - Величайшее Событие в человеческом мире. Я это признаЮ. Событие, которое не сможет оставить равнодушным. Которое не просто отражает определенные исторические события, а поднимается над ними, да и над самой жизнью. В общем, на мой взгляд, «Благоволительницы» - метароман. И поэтому, надо признать, далеко не каждый способен понять и признать гениальность данной книги. Лично мне – многого для этого не хватило (чего именно – скажу чуть позже).

И я впервые не ставлю никакой оценки прочитанному произведению, т.к. считаю, баллами-звездочками эту книгу измерить невозможно (думаю, что со мной согласятся многие...).

Итак, попробую разобраться в своих эмоциях и...знаниях (да, книга дает много знаний).

Я убеждена, что к роману «Благоволительницы» вот так "с улицы" подступаться нельзя. Бессмысленно. Количество аллюзий, метатекстов, философских/лингвистических/психоаналитических/идеологических/политических/исторических отступлений, прямых и скрытых упоминаний общекультурного мирового опыта настолько велико, что человек, недостаточно начитанный и эрудированный, сможет увидеть только поверхностный пласт романа и или переплюется от натурализма, или, наоборот, насладится извращенной порнографичностью многих сцен.
Лично я, увы, в силу своей недостаточной образованности, о многих аллюзиях узнала, только прочитав комментарии к роману и различные его обсуждения. Например, маркиза де Сада и Селина я не читала (да, я поняла, что точки пересечения с романом Литтелла - натурализм в описании сцен определенной направленности), мифы – да-да, те самые «основополагающие» мифы об Оресте, Электре и Эвменидах (благоволительницах) – я читала когда-то давно, и то мельком... Более того: совершенно, как оказалась, не сведущая в сфере музыки, я сначала совершенно не прочувствовала и мастерство писателя в подборе формы романа. Прочитав примерно треть романа и наткнувшись на информацию о том, что главы романа названы, как музыкально-песенные фрагменты классической сюиты: токката, аллеманда, куранта, сарабанда, менуэт, ария и жига – я моментально переориентировалась в восприятии произведения, поняв, что всё тут не просто так... И стала не только читать, но и думать.

О чем книга?
Да, конечно, главная тема - Вторая Мировая война, Холокост... Да и в целом - Война (предложи мне сейчас выбрать две главных книги о ВОЙНЕ, которые должен прочитать каждый, в первую очередь подумаю о романе Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» и теперь о «Благоволительницах»). Природа войны, ее губительная, разрушительная эстетика, ее ачеловечность, аморальность философии геноцида - всё это показано Литтеллом во всей «прелести» и преподнесено на высоком интеллектуальном уровне. От этого еще и страшнее: герои блещут отменным образованием, эрудицией, научной подкованностью - это только подчеркивает ужас происходящего и описанного в романе.

Но я бы сказала (и многие, уверена, говорят об этом тоже, просто я еще старалась не читать ничьих мыслей о книге), что тема здесь – еще шире. Этот роман – о человеке. Вне исторических катаклизмов. О всем ужасе, о гнили, о слабости, о способности быть зверем, об аморальности, т.е. обо всем, что – ну признайте же! признайте!!! – сидит в большинстве из нас. Меня в этом – что это ПРО НАС – убедили вот эти строки:

«Если вы родились в стране или в эпоху, когда никто не только не убивает вашу жену и детей, но и не требует от вас убивать чужих жен и детей, благословите Бога и ступайте с миром. Но уясните себе раз и навсегда: вам, вероятно, повезло больше, чем мне, но вы ничем не лучше».

Представляете? Я поверила! Поверила, что мне просто ПОВЕЗЛО.

Боже, как мне выдавить из себя всё, что я прочитала в данной книге???!!!
Вы думаете, я об извращениях?! Нет, я о них, если честно, уже почти забыла.
Я о хлесткой правде, которая обрушена на меня из этого нереально правдивого талмуда:

«После войны много говорили о бесчеловечности, пытаясь объяснить, что произошло. Но бесчеловечности, уж простите меня, не существует. Есть только человеческое и еще раз человеческое.»

"Нельзя зарекаться: "Я никогда не убью", можно сказать лишь: "Я надеюсь не убить".

«И, если задуматься, оскорбления, которые люди используют охотнее всего, которые часто спонтанно срываются с их губ, изобличают в итоге их собственные скрытые недостатки — естественно, ведь человек ненавидит то, на что больше всего похож.»

Что касается главного героя (как и большинства героев вообще)... Знаете, а я не оценивала его (их) как реального(ых) человека (людей). Он(-и) для меня как.... как символ. Как отражение убеждений/теорий/позиций, свойственных приверженцам фашистской идеологии середины 20 века. Как функция.
А что при этом у большинство сносило крышу - в прямом и переносном смысле, так это логично.
И воспринимаю я это как метафору.
А как же иначе?!
Было бы странно увидеть в таком романе перевес здравомыслия, адекватности, логичности. Это все равно что увидеть в конце слащавый хэппи энд.

И в завершении сделаю то, что очень люблю: проведу параллель с прочитанным ранее.
1) "Жизнь и судьбу" Гроссмана я уже упоминала.
2) Свои ощущения при прочтении "Благоволительниц" сравню с восприятием книги Э.Бёрджесса «Заводной апельсин».
3) А тот факт, что "Благоволительницы" жанрово несколько напоминают "роман воспитания", навеял мне воспоминания о романе Ю.Мисима "Исповедь маски".

КНИГА ПРОЧИТАНА И МУЧИТЕЛЬНО ПРОЖИТА В РАМКАХ ИГРЫ «ДОЛГАЯ ПРОГУЛКА», ТУР V. БОНУС.

Часть I. Монументальность
Любая война нуждается в некоем завершающем опусе, книге, по монументальности сопоставимой с самой войной, и которая тему войны должна закрыть раз и навсегда. Традиция, частью которой выступают Иосиф Флавий , продолжателем которой, конечно, является Л.Н.Толстой , стала объектом внимания и с другой стороны — со стороны Джонатана Литтла, который и своим американо-французским происхождением, и тем героем, которого он выбрал как главного, и той миссией, которую герой выполнял, будто решил окончательно подорвать всё чаще оспариваемую монополию русскоязычных писателей на «правду о войне». Тем более что Литтл пишет именно о Великой отечественной войне, а не о Второй мировой войне.
Здоровенный кирпич на 700 страниц мелким шрифтом и почти без полей (я старательно пытался найти, сколько же печатных листов в этом издании — но издательство эту информацию решило не указывать), вне всякого сомнения, одно из самых значимых произведений на заданную тему, как-минимум в плане объёма. Можно ли было собрать этот объём только лишь на основе собственного понимания? Конечно нет. Поэтому книга представляет собой скорее гигантский конструктор из всего того, что автор читал или слышал о войне (далее я вместо Вторая Мировая война или Великая Отечественная война буду писать просто «война». Надеюсь, ничьи чувства не оскорблю). К моему глубочайшему сожалению — я не успел попасть под обаяние эрудиции автора, равно как и на секунду подумать, что всё это его чистый текст — почти в самом начале я увидел просто цельные куски, стянутые из мемуаров Шелленберга (о них писал тут). Пара страниц старательно пересказанного текста, вставленного автором в свой роман, не давали усомниться — все монументальные абзацы по 4-е страницы каждый, посвященные литературоведению, философии, культурологии, истории, юриспруденции или чему-нибудь ещё — будут стянуты откуда-то. Плохо ли это? Нет, не плохо. Автор писал портрет эпохи, и, конечно, эпоха это кирпичики, из которых он строил своё здание. Но и очаровываться автором в надежде, что перед нами его чистый, аутентичный текст, я бы не советовал.
Подсчёт художественных произведений, дневников, мемуаров, исследований, из которых состоят «Благоволительницы», грозит превратиться в специальную олимпиаду. Я без проблем узнавал то, что читал — благо всё приводится почти дословно, с минимальной художественной обработкой. Литлл всеяден — и античные мифы идут в дело, и военные романы Ремарка ; как француз не может обойтись без Тошноты Сартра , постоянно кивает Брет Истон Эллису ; в дело идут даже мрачные антиутопии Голдинга , иногда, в достаточно забавном контексте. Если вы готовы к тому, что под обложкой Благоволительниц прочитаете почти всё что могло быть написано о Второй мировой войне, Третьем Рейхе, Холокосте, расовом вопросе плюс ознакомиться с продвинутой нормой билингвального филолога (английский + французский) — эта книга явно для вас.

Часто II. Психологичность
Ядром, равно как и главной осью сюжета выступает Оберштурмфюрер Максимиллиан Ауэ, метис (очень большие проблемы для роста в СС), холостяк (колоссальные проблемы для роста в СС), не то чтоб скрытый гей, а скорее человек с глубочайшим кризисом половой самоидентификации. Нет, речь не идёт об исторической достоверности относительно персоны — этого от такого рода произведений никто не требует. Нас же не смущает, что Штирлиц не был женат, чем нарушал прямой приказ Рейхсфюрера СС, согласно которому офицер СС не мог не быть женатым, и, следовательно, не принимать участие в продолжение арийской расы. Нет, дело просто в каком-то явном перехлёсте психологизма главного героя. Тут тебе и фигура отца, который своим отсутствием влияет так, как не влияет иной раз присутствие. Тут тебе и фигура матери с отчимом — Гамлетовские страсти уже начинают проглядывать совсем явно. Здесь и сестра, инцестуальными отношениям с которой автор старательно закрывает тему подростковых девиаций, чтоб перейти к девиациям взрослого мужчины. Из них явное расстройство сексуального спектра, в сочетании со сбитой половой самоидентификацией, ненависть ко всем родным, кроме сестры, которую он с собой тоже не разделяет. Короче говоря, полный набор.
Сентиментальный психопат Макс Ауэ подходит к своей работе абсолютно спокойно, как добропорядочный и ответственный человек к неприятному поручению, которое нужно выполнить. Тем страннее выглядит его периодическое превращение в фанатичного национал-социалиста, чтоб через несколько страниц вернуться к холодному и деловитому тону карьериста, которому, в глубине души, плевать и на национал, и на социализм. Что, правда, не помешает главному герою обвинять в этих же качествах всех вокруг. Я не вижу здесь какой-то тонкой литературной игры, скорее, рассогласованность образа ввиду колоссального объёма произведения. Видно, что произведение писалось долго, дополнялось, переписывалось — в результате больше всего пострадал именно внутренний мир героя. Хтонический туман снов немного скрывает от нас природу главного героя, или даже, возможно, представляя её со стороны фрейдизма — анальные фиксации превалируют настолько сильно, что от такого махрового и кондового «лобового» фрейдизма становится как-то даже не по себе. Юнгианцы, не волнуйтесь, вам тоже нашлось пару страниц.
Тотальная неудовлетворённость Ауэ — он неудовлетворён работой, считая, что с его юридическими знаниям, докторской степенью и безупречным французским стал бы чудесным дипломатом, но его вынуждают ковыряться с трупами; он неудовлетворён тем, что не умеет играть на фортепиано и к нотам относиться пассивно — как к своим партнёрам; наконец, он неудовлетворён отсутствием у него вагины — всё это создаёт достаточно цельный образ, хотя нельзя сказать, что он до конца непротиворечив. Но, правда, если мы не хотим сделать кондовым данного персонажа, на таком объёме иначе и не получится. Эволюция? Роман то о смерти, а не о жизни.

Часть III. Политичность
Невозможно писать роман о войне (напомню, о Второй Мировой войне), не затрагивая политическую плоскость данного действия. А уж если роман написан на основе «окончательного решения еврейского вопроса» — то политика должна сочится здесь буквально из каждой строчки. Она и сочится.
Холокост давно перестал быть просто трагедией, но, (и мне страшновато писать эти строки) превратился ещё и в дубинку, и в дойную корову. Эксплуатация темы Холокоста — беспроигрышная тема для отдельных писателей, политиков и даже целых государств. Проблема в том, что интенсивная эксплуатация не может обойтись без раздувания трагедии Холокоста в ущерб всем остальным пострадавшим. В результате прочтения этой книги может сложиться ощущение, что евреи не просто были самыми пострадавшим, а оказались единственными пострадавшими в войне. Согласиться с подобной оценкой решительно невозможно, и пусть автора и прикрывает роль его персонажа — роман продолжает лить воду на известную мельницу, на которой вертятся слова «платить и каяться». Соревнование «кто самый пострадавший» не заканчивается уже очень давно, а тема с репарациями, которые должны быть выплачены очередным пострадавшим — новость в том числе и сегодняшнего политического поля.
Другая сторона политического аспекта книги — равная ответственность и всеобщность зла. Да, национал-социалисты виновны только лишь тем, что ошиблись и начали «окончательное решение еврейского вопроса» слишком рано, ещё до победы. Большевики здесь ничем не лучше. Не лучше англичане, французы. Отвратительны венгры. Ужасны украинцы. Короче, автор сумел сделать всех участников войны — и пострадавших, и захватчиков, и победителей — преступниками. Не преступниками оказались только евреи что, как мы знаем из истории, тоже не совсем так — достаточно вспомнить какую поддержку еврейские деньги оказывали нацизму ещё до того, как всё завертелось. Когда Гитлер обличал «мировое финансовое еврейство», он знал о чём говорит. Но, как всегда, пострадало не «мировое финансовое еврейство», а обычные люди. Впрочем, верхушка пострадала действительно только в нацистской Германии — их закономерно повесили. Ни верхушка Великобритании, ни верхушка СССР, допустившие мир и Германию до этой катастрофы, особо не пострадали. Очень жизненно.

Часть IV. Историчность
Полотном романа выступает война, главный герой — кистью, ну а персонажи — красками. Мы познакомимся почти со всеми значимыми персонажами Третьего Рейха — от всем известного Гитлера и Гиммлера, до малоизвестных широкому кругу читателей Адольфа Эйхмана или Одило Глобочника. Если на ранних стадиях герою и его судьбе так-сяк веришь, то, сюжетно, после Сталинграда, уже не очень. Герой под трели целой серии роялей в кустах возносится в самые вершины нацистской иерархии, что смехотворно как для его заслуг, как для его звания, так и для его происхождения (метис). Целая серия богов из машины в виде Томаса или доктора Мандельброда старательно тянут нашего персонажа лишь с одной целью — максимально показать, через призму общения с главным героем, как можно больше персонажей и событий. Верить, что СС-овец с небесспорной родословной, да которого явно ловили на порочащих связях, без жены и детей, т.е. игнорирующий основную идеологическую программу Рейха, мог пройти весь этот путь, не получится даже у очень наивного человека. Другое дело — историчность не личностей, а событий.
Третий Рейх представлял из себя достаточно комичное и неуклюжее, в плане построения, бюрократическое образование. Тот хаос, что царил и очень хорошо описан Лителлом — был на самом деле. Я своими глазами читал статью о масштабной переписки между вермахтом и штабом Гиммлера, что нежелательно на славянских территориях в пропагандистских листовках распространять то, что славяне — неполноценный народ. Это явно мешает работать с симпатиями населения. более того — даже вредит. И штаб рейхсфюрера старательно «отписывался», что ничего страшного в этом нет, и не лезьте не в своё дело. Поэтому хаос, который начал царить в Рейхе после явно провалившегося Блицкрига, действительно одна из причин поражения нацистской Германии. Не меньшее чем шапкозакидательство и чересчур большое внимание к идеологическим теориям. История эвакуации заключенных-евреев с последующим их истреблением, когда они нужны были как рабочие — всё это жизненно, и демонстрирует коллапс государственности. Неуклюжая бюрократическая машина продолжала крутиться, уже особо не влияя на реальное положение дел — бесконечные партийные и аппаратные интриги приводили к тому, что неэффективный Гиммлер взял на себя куда больше, чем смог потянуть. Всё, что касается историчности экономико-социальной, равно как и политической — заслуживает большого интереса.
Есть ли здесь ошибки? Конечное есть. Я прекрасно знаю географию Краснодара и Майкопа — в одном месте Литтл допустил ряд очень серьёзных ошибок, если, конечно, его герой не умеет телепортироваться. Бывать и другие досадные промахи, вроде Сталина-осетина. Конечно, Сталин-осетин это из Мандельштама, которого автор знает достаточно хорошо, но никак не из реальности. Эти вещи скорее относятся к досадным промахам — их можно смело игнорировать. Саму историчность книги я оценил бы как высокую.

Часть V. Эпичность
Есть мнение, что любое масштабное произведение это или Илиада , или Одиссея . Великая война или Великое путешествие. В этом контексте Литтл, явно хорошо знающий эту теорию, опять постарался усесться на два стула — это Великое путешествие по Великой войне. Сам по себе эпический масштаб подкрепляется ещё и эпической оболочкой. И дело даже не в античных мифах и трагедиях, которыми нам в глаза начинают тыкать почти сразу, в том числе в малозначительных элементах (в детстве главный герой играл Электру! Ага! История повторится). Дело скорее в бесконечном экзистенциальном поиске себя на войне и войны в себе. Все эти бесконечных аллюзии на миф об Оресте, бесконечные отсылки к Аполлону, и, наконец, кульминация — уничтожение эриний и воцарение в новом мире совпадают с окончанием войны. Орест-Ауэ получает новую жизнь, равно как и весь мир — жизнь послевоенную. На этом история скитальца-Ауэ заканчивается, и начинается уже другая история — та, которую мы одним глазком сумели подсмотреть в самом начале.
Надо сказать, что, если рассматривать вторую часть романа с мифологической, нежели чем с историко-сюжетной линии — он начинает выглядеть намного крепче. Не мешают даже попытки полемики с французскими философами — благо, отечественный читатель в массе своей не знаком так хорошо с историей философии конца XIX, начала XX века, чтоб считывать все аллюзии автора. Я бы не догадался без подсказки, кто же такой доктор Сардиния. Если вы догадались — значит вы знаете больше меня.
Для меня же сюжетная часть закончилась убийством Ауэ в городе Сталина. Последующие события я бы рекомендовал рассматривать как мытарства, после которых он, наконец, может попытаться вернуть свой потерянный рай. Близнецов сразу Ауэ не дадут — близнецы могу разрушить весь тот нацистско-сатанинский морок, в лице Воланда, Коровьева и Бегемота, ой, простите, Мандельброда, Лилланда и его котов, и вывести героя из тьмы к свету. Путь к свету главный герой должен найти сам но, когда найдёт, ему дадут новых близнецов. В качестве искупления.

P.S. Поскольку я читаю этот роман после скандала с Марией Томашевской, и читаю его в редакции 2019-го года, т.е. в той редакции, что на 20 страниц больше редакции 2011-го года, без «кощунственно выкинутых» кусков, потеря которых поразила автора в самое сердце — то могу сказать. Немного бы потеряла книга от тех кусков, которые выкинула редактор. Никаких сексуальных сцен она не выкидывала — их в книге очень мало и они пресные. И уж если мы даруем главному герою такую ориентацию — извольте добавить пикантных подробностей. Всё что подверглось «цензуре» — бесконечные самоповторы в бредовых снах главного героя. Ценный ли это материал? Для автора — безусловно. Для читателей — сомневаюсь. Я не за то, чтоб править книгу и не ставить автора в известность — это свинство. Правда, хочется спросить у автора, а что он ожидал от Александра Иванова и его издательства, если Иванов, по крайней мере в своих интервью, совсем не против как расстрелов, так и цензуры, т.е. представляет собой классического отечественного левака. В результате история приобрела гоголевские оттенки — как поссорились французский левак с русским леваком. А пострадала Мария Томашевская, которая совсем недавно скончалась, и чует мое сердце — не обошлось без того позора, который на старости лет навлёк на неё уязвлённый Литтл. И да, я соглашусь с редактором, что линия с войной у автора получилась значительно лучше, чем персональная линия Ауэ. Так что если вы откладываете чтение для того, чтоб ознакомиться именно с «полной» версией романа (не знаю, есть ли она в сети, я не находил) — то я бы не советовал. А сам роман прочитать можно.

«Девочка Мила просила конфетку,
Няня сказала: сунь пальцы в розетку!
Быстро обуглились детские кости,
Долго смеялись над шуткою гости!»

Понимаю, отчего эта книга не нравится многим нашим читателям. Выражаясь современным языком, «Идеальная няня» находится на грани с «чернухой» – этакий французский аналог наших «Левиафанов», коими можно гордиться, когда они берут заграничные премии, но которые смотреть не очень-то хочется. После этакого появляется желание отмыться. И все же это – пусть черно-грязная – реальность, честная настолько, что противна, но не всем же сдабривать искусство патокой (все будет хорошо!). На фоне многих книг о проблемах (неизлечимые болезни, терроризм, насилие), которые вместо обличения их занимаются утешением читателя (ну со всем же можно справиться... реально, со всем?), книга Лейлы Слимани – это пощечина. В ее книге насилие реально, это насилие спонтанное, которое нельзя предотвратить, как нельзя предотвратить нападение маньяка или нового «бога» на школу.

Психологическое здоровье – сложная штука. Не случайно появилось мнение, что «здоровых людей не бывает». Просто кто-то легче переносит болезнь, кто-то быстрее ломается, у каждого из нас свой порог боли и нормальности. Но свихнуться на нервной почве может любой, и самый внешне спокойный и благополучный человек.

«Провод по дереву вьется змеей.
Мальчик схватился за провод рукой.
Няня склонилась над кучкой углей:
"Где ж его джинсы за триста рублей?"»

Луиза – типичная рабочая лошадка, жизнь провела, воспитывая чужих детей. Все силы уходили на отпрысков многочисленных нанимателей, даже на дочь времени не хватало, и та в итоге выросла безалаберной. После побега дочери из дома и смерти мужа (того еще абьюзера, да еще и оставившего большие долги) Луиза чувствует себя брошенной. Для нее это особенно тяжело – ведь она привыкла быть кому-то нужной. Луиза постоянно убегает от недовольных кредиторов, а те находят ее и забрасывают письмами с угрозами. Она живет в жалких условиях, чуть ли не достоевских (привет, каморка Раскольникова!), и пытается справиться с переживанием своей бесполезности в этом мире.

Спасение, кажется, приходит - появляется новая работа. Приличная семья доверяет Луизе двоих детей (которых, как известно из пролога, Луиза потом убьет). Для Луизы это – новый смысл жизни, все равно же больше в жизни ничего нет. В потребности быть необходимой новым хозяевам и так заполнить пустоту в себе Луиза становится «идеальной и незаменимой». Она окончательно отказывается от личного и растворяется в рабочих обязанностях – только не оставаться наедине с собой! Она приходит рано и уходит за полночь. Она выполняет всю домашнюю работу, хотя от нее этого не требуют. В своей ненормальной погруженности она начинает подавлять своих хозяев, ведь ей, опытной в бытовых делах и вопросах воспитания, лучше знать, как должен быть устроен хороший дом. И если поначалу хозяева охотно ей подчиняются, после они устают от бытового диктата своей няни.

«Дети украли вишни из сада.
Няня Луиза была очень рада:
Не зря она сбрызнула ядом деревья –
Хороши поминки будут в деревне!»

Главный страх Луизы – что дети вырастут и она (опять) окажется без работы, выброшенной из привычного дома, в собственное одиночество. Страх этот развивается в невроз, который и становится причиной кровавой развязки. У случившегося нет оправдания; но рационального у этого так же нет. Безуспешно следователь будет искать злостный умысел – нужно разбираться в нервном срыве главной героини, просто в какой-то момент в ее голове поломался винтик, запустив беспочвенную агрессию. Просто так бывает – жил себе человек спокойно, никого не трогал, казался всем нормальным, а потом пошел убивать детей/старушек/собачек. Возможно, и сам преступник не понимает, когда и почему у него перемкнуло, ведь у насилия такого плана (без мотива, жесть во имя жести) нет логики – и поэтому от него невозможно защититься.

Лейла Слимани написала книгу о небезопасности мира – и самого себя. Как бы мы ни пытались выстроить модель «справедливого мира», она снова и снова разбивается. И лучшие меры безопасности не всегда могут предотвратить насилие. И, конечно, никто из нас не может на 100% доверять себе. Часто мы неправильно оцениваем себя и свои силы (как Луиза, привыкшая тащить все на себе), за что расплачиваемся депрессиями, неврозами и прочими «прелестями» современной цивилизации. «Идеальная няня» хороша в т.ч. своей финальной недосказанностью – читатель сам должен решить, что же произошло в голове у злополучной няни. И, может, стать внимательнее к собственному душевному здоровью.

Если Вы, как и я, хотели окунуться в исторические события Второй мировой войны, не совершайте моей ошибки - не открывайте это. Отмечу, здесь есть все составляющие современной зарубежной литературы:
1) странная манера повествования в виде сплошного текста (не путать с потоком разума, вроде Пруста), словно это не художественное произведение, а текст копирайтера;
2) высокий рейтинг книги и сплошь восторженные рецензии критиков;
3) отрицательное отношение к русским людям просто как факта их существования и угрозы для всего человечества (даже несчастные евреи отошли на задний план);
4) настойчиво давить слезу из читателя;
5) сладострастно описываемая ЛГБТ тематика + тема инцеста, которая занимает 50% этого "шедевра".
Автор выбрал самые любимые и (что самое важное) высокооплачиваемые темы.
Невозможно не заметить откровенное обеление автором фашизма, его оправдание, философский взгляд на убийства, мол "так на моем месте поступил бы каждый и вообще я не хотел убивать, а может и хотел, а может так надо". Ох уж это "демократическое толерантное" общество с навязыванием своих единственно верных взглядов.
Всё это уже не ново, не вызывает ни грусти, ни смеха, ничего, кроме вздоха сожаления о потерянных деньгах и времени на сие творение.

P.S. Если кто-нибудь знает произведения именно по Второй мировой, без приукрашивания и перечисленного выше, по основным событиям, действующим лицам, мотивам сторон, союзникам (но не учебник по истории, где все сухо передано и сжато до невозможности) - поделитесь информацией, буду очень благодарна.

Любая достаточно развитая технология неотличима от магии

Роман объединил в себе научную фантастику и психологию.
Причём психология личности при взаимодействии с самим же собой.
Буквальный шанс взглянуть на себя со стороны и попытаться наладить взаимодействие.
Это оказалось сложнее, чем с незнакомыми.

Сюжет по оригинальности напомнил книги Джона Маррса: "Единственный" и "Пассажиры".
Темы совершенно разные, объединяет только их уникальность.
Во всяком случае пока такие мне не встречались у других авторов.

Все счастливые полеты похожи друг на друга. Каждый турбулентный полет турбулентен по-своему.

Всё началось с чудовищной турбулентности.
Пассажиры и экипаж выжили, но что-то пошло не так.
Чтобы понять - что именно, устроили мозговой штурм с привлечением технических специалистов в разных областях.
Возможно не всем эта часть будет понятна, но мне именно она очень понравилась.
В связи с ситуацией не имеющей агналогов выдвигалось множнество предположений, на первый взгляд фантастических.
Но кто знает? Может именно самое невероятное предположение и есть правда?

Мы выдвинули десять гипотез, семь из которых - шутки, три представляют интерес и одна пользуется поддержкой большинства.

И всё же, при всех своих плюсах, роман, захвативший моё внимание вначале, стал сдавать свои позиции к финалу.
Планировала поставить четыре звезды.
Но финал поднял оценку.
Как-то не по себе после него.
Вернулась мысль, посетившая в середине сюжета - а вдруг правда?
Многое сходится и получает обыяснение...

А вдруг, вдруг мы все - существа, симулированные другими существами. тоже симулированными в ещё большей симуляции, и все симулированные вселенные просто убираются одна в другую как столик-матрешка?

Если будет возможность постарайтесь последние минуты финала и прочитать, и прослушать в аудио.
Это необычно, нигде не встречала.

Общие эмоции - как от вышеупомянутых книг Маррса.
Впечатлил сюжет и несколько разочаровала реализация.
На этом скелете можно было сделать более захватывающую и атмосферную историю.

Алис Зенитер - современная французская писательница, ее мать француженка, а отец алжирец. Я мало, что знаю об Алжире и уж тем более я не знала, что когда-то Алжир был территорией Франции.

Семья героини романа - это Алжирские беженцы, которые покинули свою страну навсегда после ухода Франции, и объявления независимости. С бывшими колонизаторами разошлись можно сказать полюбовно. А вот тем местным жителям, которые в период борьбы выбрали для себя "не ту сторону", пришлось не сладко. Впрочем и период борьбы был кровавым.

В романе рассказана история трех поколений. Деда, который сделал выбор, который повлек за собой необходимость бежать из страны. Отца, который проживал кризис идентичности, пытаясь вписаться, почувствовать себя своим, тоскуя по детским воспоминаниям дома, который не вернуть. И дочери, свободной француженки, которую тянет к корням. Именно на ее долю выпадает осмысление этой поколенческой травмы.

Это не какая-то супер захватывающая книга, но очень важная история о том, что делает время, война и история с обычным человеком. Как водоворот исторических событий меняет жизни обычных людей. Безусловно каждая страна, каждый народ имеет право на независимость. Но война, есть война. Накрывает тьмой всех, до кого может дотянуться.

Алис Зенитер рассказывает историю неспешно, постепенно распутывая клубок из боли, травм, ошибок, но также в этой истории есть место для любви и надежды. Без этого собственно никто бы и не продержался.

Большинство книг, посвященных войне, зачастую описывают подвиги одних и преступления других.

Роман Джонатана Литтелла в данном случае вполне может служить своеобразным вариантом разрыва шаблона, когда привычное и устоявшееся мнение о том, как надо писать о Второй мировой и о ком должно говорить подвергается корректировке и на первый план выходит личность офицера СС, участника айнзацгруппы, главной задачей которых было массовое уничтожение людей на оккупированных территориях, окончательное решение еврейского вопроса, человека, инспектировавшего концлагеря с целью повышения производительности труда заключенными и вроде бы как улучшения условий их содержания, побывавшего на фронте и в тылу, Максимилиана Ауэ и его внутреннего мира.

Через личность высокопоставленного эсэсовца автор стремится показать взгляд на происходящее с той стороны и подискутировать на тему: Насколько виновны немцы как нация в разыгравшейся трагедии мирового масштаба, что в них есть такого порочного жестокого, чего нет в других или это просто так сложились исторические обстоятельства и на их месте вполне могли оказаться другие и все пошло бы уже по печально известному сценарию ? Т.е., перефразируя: это отдельно взятый народ склонен к насилию в огромных масштабах или это свойство любой человеческой натуры, могущей в определенных условиях проявить себя таким образом ?

Затем, многие, наверное, задавались вопросом: Как можно в масштабах страны допустить разгул ненависти к другим, быть ведомым в вопросах, затрагивающих нравственные основы любого общества ? Как можно не хотеть, противиться этому и все равно становиться убийцей ? И все это на протяжении не одного года. Как выясняется (и это уже не ново), человек привыкает ко всему, даже к тому, к чему, казалось бы, априори, нет и не может быть привычки. Как в анекдоте про секс: сложно первые три года, а потом нормально

На протяжении всех восьмисот страниц автор словно проверяет читателя на прочность, проводя его вместе с героем через все круги ада: массовые расстрелы, Бабий Яр, Сталинград, концлагеря с их системой уничтожения, инцест, обилие физиологических отправлений в самых разнообразных проявлениях, пограничное психологическое состояние, но ни на долю секунды не возникает ощущение эпатажа, а только усиливающееся с каждой страницей ощущение беспомощности и в какой-то момент сочувствия к врагу, уже не могущему остановиться и самому загнавшему себя в угол.

Весь роман - это практически натянутая струна, комок боли физической и психологической, местами просто одуряюще тошнотворная и отталкивающая, но при этом, дочитав, ты понимаешь, насколько тут все увязано и нет ни одной пустопорожней фразы или действия: герои, греческие мифы, русская и мировая литература и музыка, экскурс в этнографию, теории психоанализа - тут нет ничего случайного, все играет на сюжет и максимальное раскрытие внутреннего мира героя и его психологического состояния, а также соотечественников Максимилиана.

Своим романом автор каждому предоставляет возможность взглянуть с непривычной для нас стороны на развернувшуюся трагедию XX века, заглянуть в темные бездны человеческого существа и задать себе важные и нужные вопросы.

Закончив прослушивание книги хотела сказать, что "понравилось!" Но через сутки вылезли вопросы и возмущение (хотелось воскликнуть "что за чушь?!") по некоторым поводам.
Книга начинается с описания факта убийства детей няней, которая была настоящим спасением, когда появилась в доме. Она и за детьми смотрела, и поддерживала идеальный порядок, и готовила, и в магазин ходила. Это не первая семья, где Луиза работала, в ущерб своей собственной дочери и семьи. Но работодателя эти вопросы не должны волновать: у них есть проблема, за решение которой они готовы платить и есть человек, готовый решить эту проблему за оплату.
Я до сих пор не могу разобраться сама с собой в части материнства и совмещения с ним остальных частей жизни. Не отрицаю, что не всегда родителями становятся исключительно по собственному желанию в самостоятельно определенные сроки. Но все же. Поль и Мириам нормальная пара, без психических, физических, финансовых или социальных отклонений. В первый раз родителями они стали не будучи подростками. В какой Вселенной они существовали? Кого они наслушались и насмотрелись? Почему они решили, что дети это только радость? Почему они решили, что появление детей не принесет ворох ограничений? Да. Есть те, кто сумел продолжать активно путешествовать, работать и с детьми. Но неужели кто-то думает, что их дети не капризничают, не болеют, не требуют иного времяпрепровождения? Что эти дети и став старше также разделяют увлечения родителей? Также мне не понятны обиды на свекров, когда они фактически без предупреждения укатили в тур по Азии, накануне рождения второго ребенка. Мне не понятно чем таким была занята неработающая Мириам, что без свекрови она не могла справиться с детьми. Позиция мужа "я работаю - я устал, а ты дома и отдыхаешь" конечно бесит. Но это не новость, это общепринятое общественное мнение о вечно ноющей сидящей дома мамаше. Причем от старших (бабушки, тетки и прочие со взрослыми детьми) еще можно получить "А как мы справлялись?". Дикое желание Мириам вырваться из дома я понимаю. Но мне совершенно не нравится, что взяв няню, на нее свалили все! Они домой приходили как в кафе или парк развлечений. Все чисто, убрано, дети ухожены, еда готова. Няня детей вечером даже спать укладывает. Регулярно. Дети стали домашними питомцами? У меня сложилось именно такое впечатление. Не удивительно, что Луиза все больше вторгалась в личное пространство и обижалась, когда ее одергивали. Луиза так много времени проводила с детьми и в этом доме, что стала его неотъемлемой частью. Но с другой стороны, до этого она тоже не была пожизненной сиделкой. Она также приходила в дом присматривать за детьми, выполнять работу по дому, а потом исчезать из жизни этой семьи.
Один из моментов «это что за чушь?». В своем доме Луиза может хранить все, что ей вздумается, и как угодно долго, но тут она няня, наемный работник, и ее «голодные страхи» вполне уместно могут быть оспорены хозяевами дома.

На полках лежали крохотные ломтики лимона, увядшие огуречные попки, четвертушка луковицы, запах которой заполнял всю кухню, стоило открыть дверцу холодильника. Кусочек сыра, от которого осталась одна корка. На дне очередной коробочки Мириам находила засохшие пожелтевшие горошины. Три макаронины. Ложку каши. Кусочек жареной индейки, которого не хватило бы на обед и воробью, но который Луиза не решалась выбросить.
Мириам и Поль подшучивали над ней. Поначалу бзик Луизы, хранившей все объедки, вызывал у них только смех

Периодически неадекватная реакция Луизы на нормальные явления. Как, например, зачем орать на ребенка, вместо того, чтобы объяснить ему спокойно, что она не умеет плавать? А кормить детей просроченными продуктами? И это всего через несколько месяцев пребывания в доме! Сколько она проработала до трагедии? Уж больше года точно. Почему именно сейчас, именно в этой семье произошла такая метаморфоза?
Поль тоже ведет себя неадекватно, то по отношению к жене, когда она сказала о выходе на работу, то когда Луиза накрасила Милу. Он наверно не в курсе, что рано или поздно дочь доберется до маминой косметички и намажет на себя все до кучи. К чему вопли и дерганья? Также он не в курсе, что жена живой человек, которая училась, развивалась, мечтала, но отложила все при рождении их совместного ребенка и рано или поздно она захочет вернуться к прежним интересам.
Когда речь идет о преступлениях, я хочу знать не КАК произошло, а ПОЧЕМУ? Трудности в отношениях Поля и Мириам понятны, но вот действия Луизы остались за закрытой дверью. Если ей так хотелось ухаживать за маленьким ребенком , если она видела в этом свое призвание и счастье, то почему не ушла в другую семью, тем более, что ей предлагали помощь? Мила и Адам ее раздражали, Поль и Мириам тоже. Так почему не уйти? Почему?
Не хотела никого задеть моими словами. Но личный опыт работающей мамы двоих детей не дает возможности промолчать. О многих интересах пришлось забыть, пересмотреть многое в распределении времени и финансов, спорить на тему «а чего ты хотела? А мы как жили?». При этом никогда не считала, что найм няни это решение проблемы. Временное решение - да. Постоянное – нет. Те, кто вводит чужого человека в жизнь своей семьи, должен понимать последствия такого решения. Это не работа на предприятии, где можно отключить эмоции и быть невозмутимым профессионалом. Это работа, прежде всего с детьми, где проявление чувств очень важно. Супруги забыли, что они работодатели, а Луиза - работник. Понятно, что им не хотелось вносить коррективы в свою новую жизнь и искать новую няню, но некоторые действия Луизы были сигналами к этому.

Книга далась не легко, отчасти потому что не разбираюсь ни в политике, ни в истории; отчасти из-за загруженного месяца. Наверное, ближе всех героев, как ни странно, для меня была Поль. Ее желание обманываться, посвящать целиком свое "я" возлюбленному человеку, это знакомо и понятно.

— Любить или не любить друг друга — это не единственный вопрос, — сказал он.
— Для меня — единственный.

Конечно, такой герой не пример для подражания, но такие люди действительно есть среди нас и с ними обычно бывает крайне тяжело (особенно если ты на месте Анри). Ее судьба трагична, надеюсь на этих ошибках кто-нибудь сможет научиться не растворяться в других людях, не быть навязчивыми, отпускать тех, кто тобой уже не дорожит.
Мне понравилась эпоха, если о военном времени читать тяжело морально, то послевоенное вызывает во мне некий отклик, ростки надежды, что все может стать как должно. Воспоминания свежи, люди стараются избегать ошибок, ценить то, что имеют, задаются вопросами и переосмыслением.
Переживания, споры, боязнь и непринятие перемен, изменение взглядов, человеческие поступки и их объяснение - это не может не вызывать интерес.
Большую антипатию вызвала Надин, возможно в ней говорит юношеский максимализм, но тем не менее читать про нее было сложнее, чем о темах, в которых не разбираюсь.
Кто-то считает, что премию присудили не заслуженно, а из-за актуальности написанного - я с этим в корне не согласна. Если произведение актуально и интересно спустя столько лет, наверное, в нем есть что-то большее? Для меня классическая литература это такой огромный пласт того, чего стараюсь сложить на дальнюю полку и избегать. Обычно такие произведения просто невозможно читать и получать хоть какое-то удовольствие, но попадаются и ограненные бриллианты. Ни капли не жалею потраченного времени. Произведение хочется перечитать, конечно не сразу, а спустя пару лет. Для меня это признак Классики с большой буквы!

Огр (фр. ogre)- уродливый великан-людоед, отдающий свои гастрономические предпочтения в пользу маленьких детей. Обладает невероятной силой. Обитает преимущественно в болотистой местности.

Главный герой Авель, одинокий, оторванный от реальности мускулистый парень, испытывающий сумрачное очарование перед детьми. С детства, он ощущал в своей натуре глубокую причастность к волшебству. Мифы и истории в совокупности с загадочным наставником, оказали поразительный эффект на его личность и картину мира еще в школьные годы. Он верит, что способен видеть и читать знаки, которые приведут его к высшей цели, для исполнения которой он был рожден. В конечном счете, он оказывается в болотистой местности. Сильный и устрашающий местное население, Авель в компании своры доберманов, разъезжает по окрестностям и забирает «подходящих» детей на благо Третьего рейха.

Это необычный, странный и сложный роман. Гениальное произведение, пропитанное духом мистики и сюрреализма, но по сути совершенно реальное. Многие говорят и пишут, что содержание романа шокирует. Возможно, но лично меня оно заворожило. Я выпала из реальности на 6 часов непрерывного чтения и это было прекрасно!

Очень иронично, но я влюбилась в книгу, в которой главный герой влюбился в книгу. В моем случае, речь о романе «В тайниках памяти», и хотя ее автор Мохамед Мбугар Сарр никуда не пропал, в отличии от книжного персонажа, для меня он почти также недосягаем. На русский пока переведен только этот, четвертый его роман, удостоившийся Гонкуровской премии в 2021 году. Для того, чтобы прочесть остальные, придется выучить французский.

Чего только не сказали про эту книгу. И интеллектуальный детектив, и роман взросления, и философское эссе, и даже политический памфлет. Это все правда. Там еще и магический реализм есть. Действие происходит во Франции, Аргентине и (что более интересно) в Сенегале, откуда родом наш автор и почти все персонажи книги.

Итак, главный герой встречается с книгой, которая становится просто лучшей в его жизни, но автор больше ничего не написал, и вообще пропал много лет назад. И вот мы идем по очень скудным следам таинственно писателя попутно рассуждая на важные социальные, культурные и даже политические темы.

Роман просто пропитан любовью к литературе на грани одержимости. Рассуждения на тему взаимоотношений читателей с автором, и автора с собственным творчеством были для меня особенно интересны.

Но это все-таки не главная тема произведения, на мой взгляд основным вопросом является проблема народов прошедших через колониальную эпоху, которая оказала неизбежно пагубное влияние на их культуру. Мохамед Мбугар Сарр очевидно настаивает через свою работу на необходимости обретения народом Сенегала собственного голоса и сохранения своего культурного наследия. Это сложнейшая, но очень важная и интересная тема.

Глубина мысли писателя и его литературный талант делают погружение как в сюжет романа, так и в основную его проблематику очень увлекательным процессом. Он находит путь не только к мыслям читателя, но и к его сердцу.

Помимо того, что у меня, как и у персонажа книги, случилась важная встреча с прекрасной книгой, я поняла, что наконец-то могу читать постмодернизм и получать от этого удовольствие. Может даже до Борхеса дорасту, с которым до сих пор у меня не очень складывалось.

Единственное, что вызывает у меня недоумение в связи с романом «В тайниках памяти», так это то, что так мало людей прочли его. Сейчас всего 39 человек отметили книгу прочитанной, а она тем временем крутейшая, и ее срочно нужно читать!

Самая мерзкая книга о Второй Мировой войне из всех, что я читала. Честно - дочитала лишь потому, что нужно было по игре.
Такое ощущение, что автор взял самые известные факты ВМВ и решил везде в эти события понатыкать своего героя - до блевоты (простите мой французский) отвратного офицеришку СС. И везде то наш пострел поспел... И в акции по уничтожению на Бабьем Яру поучаствовал, и на Кавказе наблюдал казни евреев да подарки в виде белых коней фюреру, и в Сталинграде выжил, и в Освенциме погостил... Но автор подумал - подумал и решил, что не хватает роману изюминки... и добавил инцеста, гомосятины, потом еще подумал и решил подбавить огоньку и без того отвратительному персонажу, решив, что пусть он убьет и мать родную, и друга близкого. А, ну и дерьмеца прибавил. Тут вы этого найдете немало и все виды испражнений во всех подробностях.
Историческая канва показалась поначалу интересной, потом пришло осознание, что все это я уже знаю, задолго до того, как автор решил запихнуть это в свой роман. Даже Википедия расскажет вам больше, вот правда.
Дико раздражала вся грязь в адрес русских солдат. К финалу книги началась вообще дикая фантасмагория. После прочтения книженции в голове осталось много невысказанных слов. Матерных. Хочется набрать полную ванну воды и долго отмываться от этой бредятины. Срочно требуется прочитать что - нибудь детское, доброе, наивное, чтоб забыть, вытравить из памяти вот это, простите, г...вно, которое еще и премию получило.

Роман открывает драматичная сцена: один ребёнок убит, другой на грани жизни и смерти, мать обезумела от горя, преступление совершено няней детей, причина неизвестна.

Автор сразу берёт быка за рога, а читателей за горло и сердце. На этом динамизм заканчивается и начинается долгое (по субъективным ощущениям, ведь на самом деле весь роман совсем невелик по объёму) — долгое погружение в предысторию, знакомство с героями и их жизнью.

Нам предстоит узнать, как же такое могло случиться, как до этого дошло, ведь няня не какая-нибудь нелегалка с тёмным прошлым, не девица с улицы, которую наняли безответственные родители. Напротив — у неё за плечами немалый стаж, прекрасные рекомендации, да и эта семья не могла нахвалиться на такую замечательную няню. Но, как известно, чужая душа потёмки.

Книга — психологический триллер. И он действительно психологический. Автор планомерно и неустанно разворачивает перед нами картины не столько внешней (хотя и её тоже) сколько внутренней жизни героев. Кровавости и остросюжетности нет. За этим не сюда. И вообще… Всё как-то очень серо-мрачно-уныло — до невыносимости!

Вспоминается Достоевский, честное слово. Не то чтобы прямо похоже, но ассоциация возникла. Кажется, что этот текст, эти герои и события, обступают тебя, читателя, и душат… Не дают вздохнуть.

Вроде бы ничего страшного не происходит, хотя, конечно, мы знаем, что страшное произойдёт, нам ведь его уже показали. Но пока, даже если забыть о неизбежном трагичном финале, всё настолько тягостно и… — удушающе, иного слова не подберу, что я с трудом дотянула себя до финала истории, утешаясь её небольшим объёмом.

Не знаешь даже, какую оценку ставить. Не могу сказать, что это написано плохо, наверное, наоборот — очень даже хорошо написано, потому что автор и не собирался нас веселить или развлекать, да и не ждёт никто от триллеров жизнерадостности. И всё же… как человек, прочитавший немало триллеров, могу сказать, что редко какой кроваво-маньячный роман способен повергнуть читателя в такое уныние.

Нина по плечи погрузила руки в разложившуюся душу Луизы.

Нина — это капитан полиции, которая будет пытаться разобраться в случившемся. Появляется она только в финале истории, и вот эта фраза показалась мне очень яркой и характерной, собственно она описывает то, что предлагает читателям автор.

Роман, наверное, очень хорош в своём роде. Но не могу сказать, что я рада, что прочитала его. И рекомендовать никому не буду.