Рецензии

Для названия я взяла рассуждение одного из главных героев, подростка советских времён ( в повести упоминается то, что скоро в Москве будет олимпиада), которое, на мой взгляд, является ключом к пониманию обеих повестей. Их здесь две: "Звездолёт с перебитым крылом" и "Каникулы что надо". Обе - фантазии на тему "Мы - из будущего", и неважно, из будущего или из прошлого являются те, с кем предстоит встретиться героям.

Итак, про "Звездолёт". Времена, когда детство ни одного мальчишки не обходилось без сломанных рук/ног при исполнении трюков на старом велосипеде или проникновении за какой-нибудь заветный забор, без мечты о настоящем оружии, без прочитанной кучи приключенческих книг и игр по их мотивам, включая старательное изготовление из подручных средств необходимой атрибутики. Отвлекусь на секунду: до сих пор считаю, что наше советское детство было красочнее, свободнее и счастливее, чем у современных деток. Опаснее, согласна, но счастливее... Пара друзей, обыкновенные мальчишки, на каникулах занимаются всё тем же, но тут случайно в магазине встречают девушку, странно одетую и покупающую то, о чём она сама явно не имеет понятия. С ней младший брат, который и вовсе выглядит цыганёнком в своей огроменной куртке. Дюшка, один из друзей, необыкновенно начитанный мальчик со склонностью к безудержным фантазиям, тут же решает, что они беглые психи, и предлагает следить за ними. Через некоторое время:

– Мне кажется, они шпионы, – сказал Дюшка.
– Ты же говорил – психи, – напомнил я.
– Я передумал.

Через пару дней, когда ни психическая, ни шпионская натура брата с сестрой никак не проявилась, пацаны собрались в поход в лес.

Как человек, восемь раз прочитавший «Таинственный остров», он был склонен тщательно готовиться даже к простым путешествиям. Я подозревал, что у него в рюкзаке хранится леденцовая жестяная коробочка с компасом, спичками и таблеткой аспирина.

Цитату привожу только для того, чтобы показать стилистику и атмосферу произведения, так-то она особого смысла не несёт. А вот то, что ребята увидели в лесу: чисто из фантастической книги про космические корабли, то ли вымороженный, то ли сплавленный след, вполне вероятно от ... летающей тарелки? корабля? звездолёта?, снова будит их интерес к незнакомцам. Познакомиться с ними несложно, они живут в палатке у реки. В один из вечеров, когда девочка Анна у костра поёт песню под гитару, удивительно ровным и не эмоциональным голосом - описание текста песни под спойлером:

- и пусть она зазвучит для вас так, как услышали её мальчишки))), пацаны окончательно уверяются, что эти пришельцы - не с Алтая, как сами представились.

– Они из будущего, – доверительно сообщил мне Дюшка.
Тут я устал. Вчера я устал от работы, сегодня от глупости, не знаю, от чего больше. Так хорошо пахнет розами, а тут глупость.

И на фотографии, которую сделал их общий друг Котов, у которого есть хороший фотоаппарат, их изображения почему-то засвечены...

В повести "Каникулы что надо" время действия - некое будущее. Там курсантам первого курса академии имени Циолковского надо проходить практику на настоящих космических кораблях, и юноши мечтают не о новом велике, а о штурме далёких звёзд. Правда, папа главного гегоя, физик, не одобряющий выбор сына, со вздохом выдаёт:

– Да, у них не получилось заняться чем-то нормальным, но не всем же быть учителями и физиками? Кто-то и на космолетах должен летать…
– Летает зяблик, – вставил я. – Мы ходим.

Семейство это абсолютно умилительное, особенно мама, хотя тоже не имеет большого влияния на сюжет.

– Все могут сделать роботы, – тут же возразила мама. – Но это не повод не делать ничего самому! Каждый человек должен уметь подмести пол, пожарить яичницу, сколотить скворечник, поменять реактор, в конце концов!

Трое парней на каникулах решают заняться раскопками возле замка Инстербург (это в Калининградской области) - для общего развития и более-менее экстремального времяпрепровождения. Там их находит другая курсантская команда, которая выиграла у них соревнования на орбите, и предлагает буквально матч-реванш, только в лесу, а победу будут обозначать сорванные шевроны. Этакая пацанская войнушка на пересечённой местности. Да только местность эта переполнена следами последней войны, а кроме двух соревнующихся команд там же находятся двое - брат и сестра, судя по всему - из прошлого, причём именно из прошлого той самой последней войны, и она для них не кончилась...

Первая повесть мне понравилась намного больше. Она, поучительнее, что ли. Концовка "Каникул" открытая, но я даже предположить не могу, какие именно выводы надо было сделать...

И правда, какая-то волшебная книга. Она досталась мне в качестве очередного задания в игре.
Сначала я подумала, что придется стоически жевать тот самый кактус, который всем нам время от времени достается.
И да, на первых страницах просто продиралась через текст, через эту разнородную смесь языков, на которой разговаривает бабушка. Только и сама не заметила, как утонула в книге. В ней волшебство разлито там, где его вроде бы и не должно быть. Обычная кухня, но все там живое. Ну, вот как можно рассказать о банке для кофе?
А оказывается, эту банку бабушка еще в молодости купила "у смешливого морячка в штопаной зюйдвестке. За поцелуй. Кондитерский рынок... за поцелуй... зюйд-вест...".
Прелесть, верно? А еще на банке корабли, самые разные, и проглядывает карта, и фигуры-стражи".
Ну вот так и все остальное. Вроде ничего и не сказано о вещи, а она уже у тебя перед глазами, вроде даже и знакомая. Удивительно.
А ведь в начале книги я гадала, вытянет ли она на троечку.
Бабушка вообще замечательная. Ворчит на внука, ругается, многое объясняет, заставляет ей помогать, выручает его. Такая настоящая, какую хотелось бы иметь каждому ребенку, просто еще и волшебница. А ее сложная поначалу речь быстро стала понятной и уютной.
Еще в книге много рецептов, кухня пропитана вкусными запахами ванили, корицы, меда, апельсиновой цедры и прочих кулинарных добавочек.
А вот смысл магического мира от меня ускользнул, как я ни старалась разобраться. Кто, что, зачем - не поняла. Даже и то основное, о чем книга. За мальчиком шла охота, почему? Обрывки объяснений от разных действующих лиц не сложились в единую картину.
Первая часть с ее волшебными рождественскими хлопотами - выше всяких похвал, вторая - военные действия с недружественными силами для меня осталась сумбуром. Но для чтения рекомендую, особенно перед новогодними праздниками.

Книга сложная по многим параметрам. Повествование перемещается в пространстве и времени, и требуется некоторый период привыкания, чтобы приспособиться к скачкам. Короткое знакомство с Соломией, мамой исчезнувшей Лизы, уступает место знакомству с Таней Мальковой, сменившей имя на Мицке, и её друзьями Кид-Куном и Данте. Потом появляется Борис и Варежка. Болезнь Вари приведёт читателя в киевскую психоневрологическую клинику, где любят и трудятся Евгений Петрович Торжевский и Анна Владимировна, а работа и детективное агентство Бориса свяжут с Тарасычем и племянницей Кдани. От Кдани ниточки тянуться к близнецам Саше и Ирине, к Георгию... И так далее, и так далее... Перечислила лишь небольшую часть персонажей. Каждый из них интересен, независимо от эпохи и географической местности. Люди и чувства Марине Козловой удаются особенно. Читаешь о трепетной любви или дикой страсти и завидуешь, восхищаешься, мечтаешь...
Но книга не об этом. Она о наших грехах и расплате за них. О болезнях и пороках, зле, смерти, страхе. Вместе с живыми людьми в романе есть те, кого нельзя увидеть, но они есть. "Те, которые искажают линию жизни… У них нет имен, тел тоже нет. Ни лиц, ни голоса, ни языка". Нечто и Ничто. Они делают так, что "умираешь бесконечно, и умереть не можешь, и ходишь по кругу, и страшно и больно немыслимо, и нет конца и края… Ад. Кто-то имитирует ад на земле прямо тебе в Белгородской области, в поселке городского типа Красная Яруга".
О городах и весях. Широта географии представлена не только известными Киевом, Львовом, Донецком, Уралом (перевал Дятлова), но и нашими местными городами - Макеевкой, Мариуполем... и небольшим городком Счастье в Луганской области - жутким и безрадостным, переименовавшим Северский Донец в Мёртвый Донец... Читать о неприглядном Счастье, его жителях-заложниках и вселяющих ужас событиях было тягостно и физически больно. Мне ещё требуется время, чтобы сбросить путы наваждения, которыми меня связала эта "мутная" история. "Мутной" её назвали местные мальчишки, и это определение ей подходит.
Книга у Марины Козловой получилась тёмная, ведь в ней живёт ЗЛО.

Потихоньку подобралась к основной теме. Главные герои - те, кто пытается противостоять этому нечеловеческому злу. Арви. Саша, Ирина, Георгий, Кдани, Димыч и Димон. Их профиль - лингвоархеология. О древних языках Марина Козлова пишет много и интересно. Не знаю как другие, а я дополнительно обращалась к поисковику, чтобы ближе познакомиться с Иллич-Свитычем и его ностратической теорией. Обычному человеку сложно разобраться как в "лингвоархеологической движухе", так и в трансформации "порченых" детей. Понять, что в них изменилось, пытаются Женя и Анна. Выслушав сумасшедший рассказ Августины, Торжевский верит ей, так как профессионально умеет отличить "бред больного человека, ложь здорового человека и правду здорового человека". Именно он ставит диагноз: отсутствие собственной сущности. Или души...
Самостоятельный причудливый сюжет дополнен книгой Гомеса. Голос испанского писателя не просто вклинивается в повествование, он соединяет прошлое и настоящее...
Уже эти короткие впечатления дадут представление о сложной структуре книги и психологической нагрузке, которую она несёт. Во время чтения убеждала себя, что роман - выдумка, а внутри возникала пугающая мысль: а вдруг всё это правда? Заслуга автора не только в том, что она поведала эту страшную историю прекрасным слогом, наполнила неизведанным, непознанным - она сделала это так реалистично (исторические имена, события, географические названия подчёркивали истинность), что я в неё поверила...

Все персонажи – реальные люди и названы настоящими именами, кроме двух – Владимира Владимировича Путина и Владислава Юрьевича Суркова. Эти двое – вымышленные характеры, и любое совпадение с настоящими людьми, носящими те же имена, – случайно и непреднамеренно.

В этой книге идеально все! Грамотно построенный сюжет, развитие событий, шикарный объяснения, кто, что, куда и зачем. Взаимосвязь между событий настолько великолепная, что я не могу просто нарадоваться этой книге. На этом моменте я хочу внести небольшую поправку - книга о пространственно-временных перемещениях и люди, который живут в одной Линии Событий и не могут перевернуть своей сознание на момент чтения книги, к моему глубочайшему сожалению, ничего не поймут.

Пространство Минковского
Я, как большой поклонник теории пространства Минковского (неожиданно), которая является интерпретацией пространства-времени теории относительности, безусловно влюбился в эту книгу! Шикарно переданная теория "на практике", но для кого-то, как я уже оговаривал, это будет безумно сложно.
Вселенная Агафонкина проработана до мелочей. Здесь перемещения во времени объясняются немного иначе. Время, как таковое отсутствует, точно так же как и смерти здесь нет. Время, для обычного человека, течет, оно движется, равно, как и для нас, мы не можем вернуться в какое-то событие по щучьему велению, тогда как неинерциальный наблюдатель, который свою массу может сделать отрицательной, может вернуться куда угодно, куда ему захочется. Смерти также тут нет, ведь и времени, как таковой нет. Все находится в одной точке, и один человек проживает жизнь в разных плоскостях иначе. Захотелось быть президентом? Иди по одной Линии Событий. Хочется другой жизни? Иди по другой линии, и тогда будешь владельцем поместья Удольного.
Тут же можно оговорить, что по всей книге четко прослеживается человек с шрамом на левой щеке, который присутствует практически во всех событиях времени-пространства, что еще сильнее подтверждает теорию "одного человека".

Что было в начале? Курица или яйцо?
В связи с тематикой книги о перемещении во времени, логично было бы поднять такой вопрос, учитывая, что даже Агафонкин им задается. Например, тот же самый рассказ Платону об отрицательной массе в ресторане "Якорь" (Агафонкину было 30 лет), и последующий рассказ уже Платона маленькому Алёше в детстве.

Где курица, где яйцо?

Остро встает этот вопрос, когда начинаешь прослеживать путь юлы, к кому и от кого она попала... И когда ты уже понимаешь, от кого и куда, начинаешь опять задаваться вопросом Что было в начале?

Поиск любви
Одна из тем, которая поднимается в этой книге - высмеивание поиска любимого человека. Лично я, в детстве, слишком часто задавал вопрос "А как вы влюбились?", "А как вы встретились?" и каждый раз слышал от разных людей один и тот же ответ - Искал я себе жену, из деревни даже уезжал, по другим городам ездил, в других деревнях искал, полмира объездил, а когда домой, расстроенный вернулся, без жены, тогда и нашел ее - в соседнем доме жила.
И тут тоже самое и произошло. Алина Горелова, к которой также замысловато попадает в руки юла, которая так сильно любит кудрявых пеликанов, что было необоснованным,

Ну как, скажите, не полюбить малую белую цаплю?

начинает путешествовать по своим другим жизням и вдруг понимает, что ей не хватает! Любви, она захотела того самого воина в шлеме, что скакал на большом черном коне с азиатскими глазами. И желание ее сбывается. Еще одна тема - то, как ты думаешь, то и получается, думаешь о себе в негативном ключе, всю жизнь будешь несчастным. Думай, что у тебя все получится, и все будет великолепно в жизни. Итак, она встретила своего любимого, когда отправилась на 800 лет назад, который тоже туда попал из ее же мира и жил, практически, в соседнем доме.

Власть коррумпирует

Власть коррумпирует. Абсолютная власть коррумпирует абсолютно.

Тут проблема власти поднимается сразу с нескольких персонажей - Гог и Магог, Путин и Сурков. Первые, знамения Судного дня, при полной своей власти ближе к концу книги начинают творить полное безобразие на улицах Москвы, сидя в пластиковом кране, те даже не скрывают, что жаждут грабить и убивать.

При словах “грабить и опустошать” Серый-Магог оторвался от вязания и осмотрелся вокруг – не пора ли. Поняв, что это не команда, Магог вздохнул и принялся считать петли

Вторые же, Путин и Сурков, как бы другая сторона одной медали, они, при полной и безграничной власти, сделать-то ничего не могут. Им нужна полная власть, безграничная, и тогда они изменят свою судьбу, да и судьбу России. Мне, как и Агафонкину, страшно стало, при этой мысли.

Вы - немец?

– Время обаятельной нечистой силы, “что вечно хочет зла и вечно совершает благо”, прошло, милейший; безвозвратно прошло. Нынче другие времена: хотим зла и совершаем зло. Что, согласитесь, по крайней мере последовательно.

Линия Гога и Магога полностью противопоставлена линии Воланда и свиты в книге Мастер и Маргарита , если там Воланд пытался помочь людям спорить об этом можно бесконечно, то здесь Гог говорит - ХВАТИТ, нынче времена другие, злые мы, значит будем зло творить, зачем нам нечистая сила, которая свету служит? А на деле то что оказалось? Узнаете в книге.
Так же, прямая отсылка на книгу Альтист Данилов

– А мы что, демоны?
– Что ты, Алеша, – расстроился Митек. – Демоны-то, поди, с рогами. А ни у тебя, ни у Матвея рог нет.

В заключении хотелось бы задать вопрос, как остаться самим собой при разнообразии жизни?

"...я знал, что президент Дорогин, он же Верховный Гэ, он же пятикратный гарант трижды обнуленной Конституции, он же сказочный зайка, переехавший из лубяной избушки в кремлевскую, он же Лысый Дед, он же Эль Кальво, он же Мушиная Плешь, он же еще три сотни мемов, скончался в декабре прошлого года от болезни сердца и был кремирован."

Почему решил прочитать: свежая фантастика — рассказ о постпутинской России, где идёт охота за сбежавшими опорами рухнувшего режима
В итоге: злободневная социальная сатира. Тут тебе и упоминания китайского вируса, и телезлодей Кенарев, и нефтяник Запорожский (тонко, кстати!), П. П. Дорогин (пути-дороги, ну вы поняли), олигарх Каховский, вернувшийся из эмиграции и возглавляющий музей новейшей истории России.

Рецепт послереволюционной жизни как-то слишком прост, в таком "таксистском" духе: неправедно нажитое конфисковали; лишние дорожные знаки, эвакуаторы и штрафстоянки убрали, ПДД смягчили; попов лишили охраны ФСО; перестали вечно перекладывать плитку; вежливые, даже угодливые, полицейские; президент не врёт, а говорит правду. И никто не ворует.

У главного героя необычная способность: если он даёт волю внутренним весам, все вокруг получают по справедливости. После смерти старшего брата, обладавшего такой же способностью, Романа Ильича принимают на работу в неприметный департамент, воздающий бежавшим бонзам дорогинского режима по заслугам.
Следует перечень забавнейших эпизодов, как Высшая Вселенская Справедливость в лице героя и трёх его колоритных помощников наказывает узнаваемых коррупционеров и пропагандонов в разных экзотических локациях. Параллельно Роман Ильич расследует гибель своего брата, Льва Ильича.
Автор, не мудрствуя лукаво, списал образ ГГ и его старшего брата с самого себя. Даже имена, Роман и Лев, это настоящее имя автора и имя его самого популярного псевдонима.
Лев Гурский, он же Роман Арбитман, вообще неравнодушен к институту президентства — обратите внимание на название его книг:
"Убить президента", "Спасти президента", "Никто, кроме президента", "Есть, господин президент!", "Роман Арбитман: Биография второго президента России"...

Отличная, лёгкая, смешная, смелая книга. Уверенно встаёт в один ряд со "Средней Эддой" Захарова , "Тёмными вершинами" Винокурова и "Раундом" Немзер .
9(ОТЛИЧНО)

Телеведущий Кенарев с его страстью к Италии

Когда Олег Эвдардович Раздзинский был маленьким, он больше всего любил две вещи: читать и перечитывать роман Булгакова "Мастер и Маргарита" и смотреть и пересматривать фильм Гайдая "Иван Васильевич меняет профессию" (снятый тоже, кстати, по Булгакову). Когда О.Э. вырос, он решил пойти по стопам отца. Любовь к истории, которую привил ему родитель, смешалась со страстью к фантастике, эзотерике, путешествиям во времени и двум упомянутым выше детским занятиям. В итоге получился микс, отзыв на который я пишу в данный момент.

Вот уж чего мне совсем не хочется, так это пересказывать сюжет, в котором сам Мессир ногу сломит. Тем более что за всей мешаниной событий я толком не поняла, кто, куда и зачем. А вот о чем хочу сказать, как о курьезной странной особенности этого произведения и, по-видимому, мировоззрения самого автора, так это о его отношении к женским персонажам. Затронем, в общем, модную нынче проблему гендера.

Вообще-то основные персонажи романа - мужчины (что тоже о многом говорит). Женщинам отведены второстепенные (Катя, Алина) или совсем уже эпизодические роли. И есть у этих женщин общие черты, которые мне, как читателю, просто-таки бросились в глаза.

Женщины, а скорее самки - у Олега Эдвардовича все как одна являются похотливыми, помешанными на сексе. Большинству из них непременно нужна регулярная смена половых партнеров, даже если на супружеском ложе имеется муж, удовлетворяющий их потребности. Либидо, в общем, у среднестатистической женщины Радзинского - ого-го! Ей нужно совокупляться регулярно, иначе ее станет одолевать чувство беспокойства, что нечто в ее жизни пошло не так... Нет партнера или выдохся - тоже не беда! Наши руки не для скуки. Она будет ласкать себя на диване в кабинете мужа с мыслью совершить "святотатство" или же под одеялом из шкур в далекой Монголии, пока не доведет себя до шумного оргазма. Вообще тема секса Олегу Эдвардовичу явно не чужда, он даже забабахал в текст несколько причудливых постельных сцен. Почему причудливых? Да потому что сравнивать женское тело с колесом мельницы, насаженным на желоб... это как-то не очевидно и требует, конечно, недюжинного фантастического воображения. Потому что в реальной жизни... пардон, но как-то мало все-таки напоминает женское тело скрипучее мельничье колесо. Впрочем, если женщина скрипит, то из нее, возможно, скоро посыпется песок? Да и герой роман работает не где-нибудь, а в Доме престарелых. Хм, фантазия далеко может завести, но не до такой же степени.

В остальном, автор демонстрирует явное незнание и непонимание женской психологии. Ярче всего это видно на примере Кати - возлюбленной главного героя и по совместительству путешественника во времени Агафонкина из 1956-го года. Нам описывают Катю как капризную, избалованную домашним комфортом и любовью поклонников певицу из Московской оперетты. Как хорошо нам известен (и не только по литературе) характер и психологический облик таких женщин, их уверенность в себе, их жестокость с многочисленными мужчинами, осаждающими эту привлекательную крепость. Первая фраза насчет Кати, вводящая в ступор, звучала примерно как то, что Катя любила чувствовать себя с мужчинами виноватой. Да помилуйте, с чего бы? На ум приходит разве что сексуальный мазохизм, но автор явно имел в виду не это. Дальше - больше. Нам описывается первая встреча Кати с Агафонкиным на Пушкинской площади. Он присаживается на скамейку, дает Кате прикурить, а затем говорит пару фраз типа: "Ты мне нужна, Катя", смотрит проникновенно и долго в глаза и Катя уже готова на все с этим мужчиной, чего даже не находит нужным скрывать! И когда он назначает ей свидание в тот же вечер, она отвечает ему, что, конечно, прилетит на крыльях любви, а когда он заявляет, что в девять ему поздно, торжественно клянется придти пораньше.

Ну и где вы видели таких женщин, которые не просто актрисы, но и хороши собой, занимают привилегированное положение в обществе и при этом лишены всякого кокетства, всякой женской хитрости? Даже если Катя сразу влюбилась в Агафонкина, разве дала бы она ему понять это в ту же секунду, разве не посчитала бы нужным его хоть немного, но помучить? Разве Катя не из тех женщин, которые назначают свидания, на которые не приходят, даже если речь идет о нравящихся им мужчинах? Разве опоздание - не еще одно изощренное психологическое оружие в борьбе полов, которое кто-кто, а Катя очевидно использовала бы по назначению?

Но автор явно стремился сделать сцену короче, так что пожертвовал и правдой характера, и диалогов. Про любовь ему, видите ли, неинтересно. Про женщин тоже. То ли дело путешествия во времени или конец света. Вот это материал, можно и матерку подпустить. А женщины... Что женщины? Это явно не целевая аудитория Радзинского-младшего как писателя. Поэтому можно себе позволить все, вплоть до женоненавистничества.

Грустно, Олег Эдвардович, очень грустно. А вы ведь владеете пером, пишете гладко и читать вас легко и порою занятно. Но я не увидела в этом гигантском тексте никакой идеи, ничего кроме внутренней пустоты. А уж ее какими финтифлюшками ни украшай, лучше не (в)станет.

Когда-то одна из сотен бучей, которые я устраивала на форуме Кинопоиска, вылилась в новый конкурс. Предложенное мной название ("Не вякай"), впрочем, отвергли, но концепт "рецензии от первого лица, рассказывающие об авторе, а не о фильме" сохранили. Можете попытаться угадать, кто в конкурсе победил. Так и тянет написать: для этого всё и затевалось. Хотя на самом деле нет. Наверное, если бы мне удавалось вспыхивать в выгодно-правильные моменты, сейчас бы я жила в дворце. На самом деле пригорание легковоспламеняемого филея вызвала фраза "Рецензии, в которых слишком много самого автора, не интересны". Ненавижу аксиомы. Тем более те, которые выводят из неверных посылок. "Якающие рецензии - это не просто "я не ожидал, что фильм мне понравится, а он понравился", - орала я (по крайней мере буквочки на экране подобрались, стали острее и выглядели очень орательными), - "якающая рецензия ведёт тебя в мир автора. Это окно, через которое ты видишь его мир и то, как произведение оказало влияние на него самого".

Мы живём в мире, где прилагаем массу усилий, чтобы не замечать. Наш мир ограничен страной, составляющую одну шестую часть суши, но при этом вроде бы не весь мир. Но это наш мир, уже забитый, слепленный внутри. Мы идём по городу, не по какому-то заштатному, пусть это будет Москва. Пусть идём по Тверской. От метро до Кремля, по левой стороне, где книжный магазин "Москва". И кое-что надо не замечать. Ларьки и пьянчуг, обдолбанных бомжей, которые под веществами забрели на центральную улицу, где их повяжут, чтобы убрать с глаз долой. А ещё здания. Эти здания-коробки. Некоторые перестроили, некоторые завесили рекламами, одно реконструируют, сколько себя помню, столько его и реконструируют и ты идёшь по тёмной галерейке внутри здания, стараясь не обращать внимания на неизвестно откуда взявшиеся лужи. Это всё нельзя видеть. На том же Кинопоиске сотни рецензентов, у которых своё полыхание: "Как смел режиссёр это показать!" Риторика в интернете по поводу вполне определённой категории граждан: "Пусть существуют, только бы мы их не видели. И на улице, на улице пусть не целуются!".

Мы живём в виртуальном мире. Радзинский нет. И это страшно. Потому что свою Россию он повезёт с собой заграницу. Он не научился закрывать глаза на некрасоту. Не видеть чёрных луж, оставлять в себе только свет праздничных фонариков на выходе из метро, вместо боли в мышцах, когда ты перепрыгиваешь через раскопанные газоны у дома. Только мы из разных времён. Он из 80-х, я из 90х. В 90-х было разрешено "увидеть". Увидеть дома-коробки, завешенные рекламными биллбордами. Тогда вся некрасота стала недолго реальной, но она была не здесь. Она оставалась в прошлом, мы, всё общество, как стрела, были устремлены в будущее.

А Радзинский из 80-х. Тогда все тоже увидели. Увидели краем глаза. И попытались полюбить, потому что альтернативы не было. Дома-коробки, воздух из гранённого стакана, которым он отвечает на твоё дыхание прежде, чем ты согреешься сладким портвейном, раздирающий горло запах дешёвых сигарет, перерытый тротуар, когда никто и не подумал оставить обходную дорожку для пешеходов. Альтернативы нет и не предвидится. Надо любить и видеть это, либо не видеть, жить в мире, показанном телевизором (концерты Пугачёвой и "Голубые Огоньки"). Именно потому книга и напоминает пелевинские романы, и при этом разительно отличается. Пелевин видит Бога во всём. Бог - это и идущий навстречу паренёк в наушниках, бомж, золотая рыбка, Будда, ктулху. Нет части мира, где не было бы Бога и которая не была бы Богом. Потому, раз Бог может быть любым, Он может позволить щедрость и ты сам себе выбираешь своего Бога (любой выбранный, хоть колосок, хоть Мамона - реален и истинен). Как это сказано в "Чапаеве", большинство выбрало себе Бога-вертухая, которому наушничают ангелы. И сам Радзинский будет вторичен по отношению к Пелевину, потому что он не придумал систему, он всего лишь вывел своего Бога. Вывел из грязи под ногами, из брошенных открытых канализационных люков и свисающих необесточенных проводов, из хамоватых уборщиков, старающихся задеть тебя метлой по ногам, из тугих кнопок советских фотоаппаратов, из тканей, от которых чесалось всё тело, из всего советского, когда ни одна вещь не выпускалась, рассчитанной на потребителя, и тебе постоянно приходилось сталкиваться с трудностями, когда при употреблении выражения "сделано для людей", ты вспоминаешь анекдот про ушки на пластиковой пробке от водки. Радзинский вывел равнодушного Бога. Бога, которому плевать на людей и который давно забыл, почему их создал.

*я тут решила, что моя рецензия для тех, кто книгу уже прочитал. Потому что мне не охота дёргаться и следить за тем, чтобы не проскочили спойлеры. Сюжет - это не вся книга и я пишу не о сюжете*

Потому троица с магическими силами живёт в заставленной вещами, которыми никогда не пользуются (невозможно представить, чтобы кто-нибудь из них катался на велосипеде, который висит на стене напротив комнаты Мансура), грязной квартире. Раз-два-три. Троица. Я сосчитала их сразу и потому "такой неожиданный" поворот был для меня очевиден. Грязные дворы и переходы, украденные у гастарбайтеров триста рублей, дешёвая водка в ларьке. Это не просто эстетизация ради определённого шока (за этим скорее к Сорокину). Скорее, это эстетизация как категория реальности, превращения в реальность. Если бы не было эстетизации в таких произведениях, как у Ильфа и Петрова, у Булгакова, кто бы поверил, что вся страна жила в коммуналках? В советской литературе это упоминалось вскользь, что-то вроде "встретил дядю Колю у телефона в прихожей". Но сам быт, по сути ужасный быт, вошёл в категорию реальности, когда появились Воронья слободка или сатана в одной из комнат. Потому потом в "Не может быть" или "Покровских воротах" появились целые стилистизмы по изображению коммуналок А всего нашего современного быта как бы нет. Вместо концертов Пугачёвой концерты Баскова, вместо "Голубого огонька" российские сериалы. Ковры на стенах - интернет-мем. Но никто не говорит про старые серванты, продавленные диваны, подъезды, исписанные чёрным маркером, подростковый секс на родительских простынях в розовый ситцевый цветочек. Их нет. Заткнись, сука. Не смей замечать. Существуют только нежилые квартиры с евро-ремонтом из российских сериалов, где нет даже мелочей на шкафах и на полу. Они - реальность, всё остальное - единичные случаи. Сколько бы их ни было, хоть вся страна, но единичные. Весь "Агофонкин" - это такая попытка Радзинского сказать: я вижу. Но он не видит другого, он зациклен только на одном. А потому без романтизации не возникнет эстетизация, не превратится она в ту реальность, которую мы заметим (без паблисити нет просперити). Весь этот видеоряд, всё то, что мы не можем оставить за спиной, пока не признаем его существование, эстетизировал разве что Кормильцев: "Податливый гипс простыни сохранил твою форму тепла", "твои мокрые джинсы комком лежат на полу", "новые пластинки, семьдесят седьмой AKAI". Наверное, потому выразителем реальности до сих пор считают ужасно чернушную дилогию Балабанова "Брат", где разрешили без осуждения взглянуть на окружающий мир. Посмотрели? Теперь закройте глаза, отведите взгляд. Басков через полчаса начинается. Откуда-то издалека, из 90-х или из соседнего окна двора-колодца доносится музыка. "И я вижу свежие шрамы на гладкой как бархат спине"...

Бог - это отец. Не с большой буквы Отец, а с маленькой. Папа. Он берёт тебя на руки, когда мама устала и не может тебя укачивать. Сажает впервые на тот самый велосипед. Поддержка и постоянный приятель, который разрешает в грязь, в подвал, мороженное в минус сорок, более благоразумная мама поседеет, как узнает. Весь фанатизм всегда посеян в детстве. Ужас перед Богом, перед всемогущим Отцом, безумный каратель с развевающейся бородой. "Делайте, делайте, как Он сказал! Он может прибить. Он бьёт ремнём с железной пряжкой, даже когда вы ничего не сделали". И столь же безумный обратный фанатизм. "Нет! Как вы смеете Его любить? Его нет, нет! Его не может быть! Не должно быть. Он убил мою собаку. Убил. Ударом сапога". Какой отец у Олега Радзинского? Забавно, потому что его отца мы знаем лучше, чем его самого. Развод, сказала я. Я не ошиблась. Митёк в женском фартуке готовит на кухне блюдо из 80-х "прощай желудок": макароны, масло и тёртый сыр. Митёк назван не отцом, а заботливой матерью. Он заботится, он проверяет уроки, кормит и подтыкает одеяло. И ему наплевать. Ему наплевать на того, кого он вырастил. В последнем непослушании горечь мальчика, стоящего на коленях на подоконнике, опёршись лбом о стекло, глядя в спину пришедшего только на воскресенье такого замечательного, доброго и всегда уходящего вечером отца.

Путин - тоже отец. Так не должно быть, я знаю. Нельзя в правителе видеть отца. Смешивать в уме эти три образа - Бог, отец и правитель. Нельзя. Но если все так делают, то, наверное, всем немного можно. Наверное, "Агафонкина" надо назвать романом-критикой. Закрыть глаза на выражения "человек с длинной волей". Сжиматься от виртуального ремня с железной пряжкой и затыкать, затыкать любого, кто просто упомянет всуе. Перепрыгивать через траншеи, которые вырыли без обходного пути для пешехода, тереть пятки, на которых российская обувь оставила мозоли. Если Богу нет дела до людей, кому тогда до них будет дело?

Роман глубоко и зрело бессмысленнен. В квартире Агафонкина уже живёт Мансур, чью жизнь определит та временная линия, за которую Агафонкина очень накажут, когда он создаст её в будущем. Сам концепт с "поменять жизнь" чуть более, чем безумен. Если твой двойник живёт в другой версии событии, в параллельной вселенной, то куда денется он, когда ты займёшь его место? Если ты живёшь одновременно в разных мирах (та самая красивая теория с бессмертием), то ты вообще не можешь что-то поменять. Каждый ты в разных вселенных - это твоя часть, а ты сам - совокупность этих частей. Поменять между собой сознание (душу) двух частей, это не "изменить жизнь". Это всё равно, как ты бы считал собой свою голову, а потом стал бы считать собой свою руку.

Потому так чужеродно в романе смотрятся Гог и Магог. Они из "Задверья". А это другое произведение. Дурное, составленное из штампов, тоже отчётливо отдающее 80-ми, потому что насобирало штампов из-под стола, на котором играли в D&D. Настолько прозападное, насколько это возможно. А "Агафонкин"... Его бессмысленность глубже. Думаю, Радзинский хотел придать логики этим временным петлям, но все эти попытки такие же жалкие, как и концовка в стиле "Эффекта бабочки", где любовью жертвуют ради любимой (а брата героини отдают отцу-педофилу). Логика тут не нужна. И "Агофонкин" - это то исключение, когда отсутствие логики делает роман лучше, а не хуже. Потому что в монгольской степи смысла нет, есть каждый следующий прожитый день. Нет смысла жить в крохотной комнатушке и служить санитаром в доме престарелых. И преступления бессмысленны. Уплывающий в бесконечность партизан Коля, Макарий, казнённый за бессмысленный отказ отдать бинты. Радзинский закладывает в Л. имя Лилит, а в смерти Коли видит будущее самоубийство Чингисхана. Но это зря. Лучше бы, вместо того, чтобы бросать линию неоконченной, вырвавшись из полицейской машины, Чингисхан повстречал бы партизана Колю, продолжающего лететь в небесах в своей лодке, в чьи бока он так вцепился, продолжая всё так же незряче смотреть вперёд, не замечая пролетающих мимо звёзд. Потому что мне при прочтении пришло в голову, что, быть может, все проблемы от того, что нас всех забрали из наших степей, заставили жить в узких домах-коробках и пачкать улицы выброшенными цветными фантиками, впополам с нашими грязными следами, оставленными китайскими сапогами. "Стаpые цеpкви, непpолазная гpязь, кpасный колпак и афpиканский джаз".

s_pumpkin написала про иммигрантофобию Радзинского. Наверное, с моей стороны вести полемику прилюдно не слишком честно, учитывая, что в личке я с ней соглашалась. Иммигранты описаны любовно, тщательно, выпукло. От загнутых носов, до жажды оказаться своими в мире. Чужие в чужой стране. "Три царя боятся шагов за углом - они проникли нелегально в эту страну". Другой тип не описан. Есть пьяницы, но нет Тех Самых пьяниц. Те Самые, которые прикасаются к тебе своими кривоватыми пальцами и, понизив голос, почти шепчут: "Ну, ты же понимаешь, мы же русские люди". Те Самые, что ненавидят американскую толерантность, утверждающую "ни один человек не может быть лучше другого". Этот холод логики, гласящий "ты хорош только пока мне полезен", пробирает их до кишок "бездуховным" холодом, потому что главным мотивом стремления к иерархии является бесполезность иерархопоклонников. Всего один выигрыш за всю жизнь, выигрыш в генетическую лотерею, позволяющую стать лучше нацменов. "У них темная кожа и крючками носы, они прячут смирну с ладаном, подальше в трусы". Да, для Радзинского иммигранты - это тоже племя с загнутыми носами, больше желающее превратить весь мир в место для себя, чем себя в годных для мира. Но кто такой он сам? Этого нигде нет, но, мне кажется, что он осознаёт, что там, за таможенными пунктами, он тоже иммигрант. Чужой в чужой стране. Дующий в гранённый стакан, в который сейчас польётся слишком сладкий, пусть и заграничный портвейн. Быть может, желающий превратить весь мир в место для себя. Быть может, ненавидящий и ностальгирующий одновременно по миру, из которого его насильно вышвырнули за то, что он хотел его изменить. Быть может, мы все, вышвырнутые из своих свободных степей, прибитые бедностью к своим домам-коробкам, продавленным диванам и желтеющим от старости обоям, даже у себя дома будем ощущать себя чужими в чужой стране. "Чёрный князь проходит с охраной в кабак. И пока вы не откажетесь лизать ему зад, всё на свете будет, ребята, не так".

Для меня Бог в зданиях. Я мистик. Я вижу Бога в вознёсшихся сводчатых потолках готических соборов, парящих в бесконечно высокой пустоте. Который месяц для меня заклинанием звучит слово "Флоренция". Не знаю, почему Флоренция. Я не была ещё там. Была в Милане, Генуе. Но именно Флоренция для меня сейчас символ Града Божьего. Узкие улочки, средневековые здания. Надеюсь, они остались такие. Там солнце сжигает тебя дотла. Эти здания строили отцы. Они представляли себе свою семью и как они веками будут жить в этих зданиях. Когда меня спрашивают, что я думаю о сегодняшнем положении страны, я говорю о всего одном здании, о перестроенном "Детском мире". Там повсюду мрамор. Красивый, дорогой, скользкий мрамор. По которому нельзя бегать детям. Потому что это здание не для детей, не для людей, оно... богатое. Как тугие кнопки на советских фотоаппаратах, как неудобные сандалии, которые выпускает завод-миллионник, весь заставленный красными лозунгами, как мороженное в покорёженных стаканчиках, тихонько тающее на иллюстрации с красивым десертом из журнала "Огонёк". Если о тебе не думали, тебя не любили, как же ты будешь любить самого себя? Потому что в каждом городе должны быть не захламлённые волшебные квартиры, а здания, которые отцы строили для своих детей. Чтобы каждый знал, что любовь безусловна, что каждого любят потому, что он заслуживает любви.

Моё сердце где-то там. Где солнце ещё более жаркое, где оно жестоко. Где сыновья Сары и Агари которое тысячелетие спорят, чью мать сильнее любил их отец. Где Бог черноглаз и танцует на незасфальтированных улочках тот танец, который исполнял Давид перед ковчегом, выбивая пятками из дороги облачка сухой пустынной пыли. "Посмотри как блестят бриллиантовые дороги". Это и мой Бог. Бог любящий всех. Бог-папа. Улыбчивый. В чью спину ты не будешь смотреть, прислонившись лбом к стеклу. "Посмотри как узки бриллиантовые дороги". Когда-нибудь мы не будем прикованы к домам-коробкам. Мы будем передвигаться по собственной стране на автомашинах, видя её, влюбляясь в то, что мы видим, а не по необходимости. Свобода начинается со свободы передвижения. Быть может, Агафонкин на обложке упал с высоты и лежит распластанный. Быть может, он бежит. А я буду верить, что и то, и то второе одновременно. Если ты упал, это ещё не значит, что ты не можешь одновременно и бежать. Любовь начинается с того, что у неё не бывает условий. "Мы устроим на улице танцы у всех на виду. Ты надела вечернее платье и солнце переоделось в луну. Будет жаркое лето в этом году". Когда-нибудь отца не придётся искать на небесах или в здании правительства. Он будет держать велосипед, пока ты не научишься, с ним, а не с неясным парнем из будущего, ты спустишься изучать сеть подвалов, он приготовит тебе ужин на кухне и никогда не будет сожалеть, что ты посмел расти, не оставшись навсегда в вечной зависимости Матвея Никаноровича. Тогда не потребуются эти приспособления для побега - юла и Карета. Потому что ты и так будешь стрелой, устремлённой в будущее. Бежать. Лучше всех бежать.

Ух ты какая же крутая книга! Когда мне разыграли ее в игре, я из-за ужасной обложки не очень хотела ее читать, но посмотрев на восторженные рецензии, решила попробовать, тем более книга есть у меня в бумаге. И не пожалела ни минуты. Это просто восторг! Так понравилось, что и словами не передать! Причем я даже не представляю как рассказать о чем эта книга. Тут столько сюжетных линий, столько героев, и столько всего непонятного происходит!
Начав ее читать, я погрузилась в нее с головой, она нереально затягиевает. Мне понравились вот совершенно все герои и каждая сюжетная линия. Причем сначала единственное, что меня меньше всего заинтересовало это выдержки из книги, которую читает один из главных героев, но потом мне и это очень понравилось. Даже эта книга не просто так в сюжете, как оказалось.
Что поразило так это насколько эмоционально представлен каждый герой этой необычной истории. А какие тут чувства, слов нет! Пары Анна и Женя, Борис и Саша, это какой то оголенный нерв, просто на разрыв! Я таких эмоций наверное еще ни в одной книге не видела. И как же горько мне было от финала, просто разбила сердце!
Причем финал у книги такой же неясный и непонятный как и сама история целиком. Как началось все непонятно, так же и закончилось. Мне мало! Мне надо еще! Я не хочу расставаться с героями, тем более таким способом. Мне хочется читать и читать ее дальше. Тут очень, очень много вопросов осталось. Но наверное, в этой непонятности и фантасмагории и есть изюминка книги.
В общем, я просто под большим впечатлением! Автора и книгу в любимые, буду обязательно читать ее книги дальше, одну уже заказала, жду к себе на полочку:)

Как-то все в этой книге серединка на половинку. Вроде интересно, а вроде скучно; немного противно, но в целом сносно. Вообще мне нравятся книги про путешествия во времени. Когда создается эффект временной петли из которой можно не выбраться, у меня просто мозг начинает кипеть. И вот перечитываешь, перечитываешь, пока полностью не разберешься почему так вышло. И в этой книге временная петля была, причем очень даже конкретная, и мы видим как герои раз за разом идут по этой петле не в силах выбраться, пока единственный, кто может видеть это со стороны - Леша Агафонкин - не меняет одно из событий, чтобы все смогли покинуть это беличье колесо.

В книге описано очень много персонажей, очень много времен. И не сразу разберешься кто важен для повествования, а кто являлся лишь вспомогательным персонажем. Конечно, в итоге все становится на свои места, и мы видим, что каждый сыграл свою роль. Но на протяжении всего повествования меня часто терзал один вопрос: зачем. Зачем нужен Олоницын и Чингисхан, зачем мы читаем про Канина. Кто такая Алина, и почему она тут. Причем тут ВВП и за что его так, вернее туда. Что это за восстание мигрантов и чего смеяться, зачем оно? Один ответ нам дает автор: с Россией по другому нельзя. Только так. Жестко и с планами на будущее. Хоть и возникает ощущение, что вся наша страна застряла во временной петле.

Агафонкин потерял в безвременье юлу. ну смешно же. Юла. Что это? Нельзя было найти предмет поприличнее? Оказалось, объяснение очень простое и, к тому же, логичное. И шанс поменять свою судьбу есть у каждого. У всех же была юла в детстве. Кто-то смог, а у кого-то не получилось, тогда у них юлу забирают, все очень просто.

Отдельно хочу вспомнить Гога и Магога. Безнаказанное зло во плоти. Творю, что хочу, и плевать на последствия. Конец света же! Это были самые веселые главы. Я на них просыпалась, но не от смеха, а от противности происходящего. То, что они сделали со Старописемским еще долго не выветрится из моей памяти. Как это вообще в голову автору пришло? После каждого предложения приходилось откладывать книгу и приходить в себя. Фантасмагория зла.
И тут мы плавно переходим к Булгакову. Ощущения те же, только у Булгакова это было более изящно что ли. Такое ощущение, что Радзинский просто пытался переплюнуть Михаила Афанасьевича, и поэтому накалял ситуацию как мог. Зачем отправлять кого-то в Ялту, когда можно сделать из него люстру? Грубо в общем как-то. Не мистификации, а мокруха получается.

Ну, допустим, автор неплохо справился с частью вселенского зла. Но остальное получилось плоским (по моему мнению). Нагромождение времен-людей-деталей кое-как складывается в общую картину к финалу романа, но не успев этим насладиться, мы попадаем в эпилог, где провинившийся герой получает свое наказание. Пожалуй, это первая книга, в которой меня бы гораздо больше порадовал открытый финал, нежели тот, который я прочла. Жаль парнишку.

Марина Козлова обладает удивительным тонким чувством слова. Читать её — удовольствие. Нет, не удовольствие даже — радость, детская такая радость от того, что из обычных, казалось бы, сочетаний слов рождается нечто волшебное, нездешнее и прекрасное.

— Вот скажите, вы читаете мои книги, а зачем? <...> Что вы там для себя находите?
— Понимаете, я, положим, люблю вязать. Из простых белых ниток хлопчатобумажных. <...> И вы любите вязать. Вяжете и вяжете, только из слов. Сначала не понимаешь, к чему эта линия или изгиб, а спустя какое-то время видишь — узор. Цветок там или целая композиция...

Марина Козлова тоже вяжет. Сложный, многоцветный узор её нового романа завораживает. Его хочется поднести к глазам и рассмотреть в мельчайших подробностях, отыскать ту самую глубинную логику соединения отдельных петелек и понять, как они складываются в тончайшее словесное кружево... Из которого плетётся сюжет — запутанный, тонущий и теряющийся в искусных переплетениях множества человеческих судеб. Потянешь за ниточку — и из цветущего Киева переместишься в душную летнюю Испанию, а потом, надеясь вернуться обратно, окажешься в небольшом шахтёрском городке, живущем странной и страшной жизнью, бросишься оттуда со всех ног — и очнёшься в Уральских горах на печально известном Перевале Дятлова... И будешь, обязательно будешь думать о том, долго ли ещё автор будет изводить тебя "недомолвками, фигурами умолчания, своими особыми авторскими лакунами, в которых смысл рябит и колышется, но не даётся..."

И чем дольше будешь читать, чем глубже погружаться в историю, тем отчётливее будет осознание — до конца, до самой последней страницы тебе ничего не расскажут и не объяснят. И даже потом, очнувшись в собственной комнате с закрытой книгой в руках, ты, возможно, так и не поймёшь, свидетелем чего тебе только что довелось стать.

Так о чём же всё-таки книга? Об одной девочке, буквально "соткавшейся" из воздуха на крыльце психиатрической клиники, и о множестве пропавших детей; о женщине, потерявшей единственного ребёнка, но нашедшей силы, чтобы согреть и спасти хрупкие души чужих детей; о юности на задворках тонущего в беспробудном пьянстве городка и о создании собственного социопространства, места для внутренней эмиграции на окраине шумного мегаполиса. О любви в разных её ипостасях — начиная с "влюбиться до рвоты, до потери пространственной ориентации, до красной сыпи на сгибах локтей" и заканчивания тихой, всепрощающей, жертвенной любовью. О таинственной касте людей и закрытом обществе со своей философией и миссией. И о языке. О языке как силе, способной проникать в глубинные пространственные и временные пласты и не менять, нет, — исцелять прошлое, извлекать веками накапливаемую боль и растворять её.

Роман, без сомнения, многоплановый и многоуровневый. Но послевкусие от него странное. Потому что ответов на поднятые вопросы Марина Козлова не даёт, тайны раскрывает не все, а главное так и оставляет внутри — под плотным, сплетённым из слов, кружевом. Видны очертания, силуэт — и ничего больше. Зато есть над чем думать. И есть о чём говорить. А говорить надо — всегда, до тех пор, пока мы это можем.

Получила массу удовольствия. Смачный, смешной, прекрасный язык бабушки и ее пререкания с 12-тилетним внуком Лесиком, а также бытовая, кухонная, повседневная магия - это то, чего так не хватает многим книгам про волшебство и что пришлось по душе мне, веселило меня, улыбало и создавало предпраздничный настрой. Кстати, ее и правда, лучше читать в декабре.

Нравилось все, и я уж думала, что ничто не заставит снизить оценку с 5, даже если что и не понравится. Но не тут-то было...

В отличии от семьи Лесика, я уставала и прерывалась тыщу пятьсот раз на сон, еду и еще раз сон. Лесик же с бабушкой и прочими умудрились нагромоздиться событиями и битвами по самое то самое, что вводило в раздражение. Было такое количество сражений, знамений, потусторонних явлений, превращений и тд, что голова шла кругом и шевелилась в ней одна мысль - "А писатель нормально рассчитал время?"

И вся эта вкуснотень, рецепты блюд, украинско-польские словечки и фразы смазались смятым концом и недоумением. Остались одни вопросы, ответы на которые так и не получены. Может, автор предполагал продолжение?

Нам уготовано, мальчик мой, Легкое это бремя - Двигаться вдоль по одной прямой, Имя которой Время.(с)

Вопросом что такое время, куда оно уходит, с чего всё начиналось и возможно ли перемещаться во времени, как мы перемещаемся в пространстве, рано или поздно задается каждый человек. Тем более, что еще в прошлом веке нам разъяснили, что субстанции эти тесно связаны и чуть ли не одна есть суть. Кто с детства увлекается фантастикой, начинают интересоваться этим раньше, потому что темпоральная фантастика давно занимает прочное место в этом жанре. Уэллс и Азимов, Гаррисон и Шекли много разного порассказали нам в детстве и юности про путешествия во времени.
Потом мы задаемся этим вопросом, когда начнут уходить близкие нам люди. Мое ощущение времени примерно совпадает с объяснениями Алексея Агафонкина, главного героя этого романа, когда он рассказывает Платону о своей теории «точек-событий во времени». Мне всегда казалось, что близкие наши уходят только из нашего настоящего, а где-то там, за поворотом временной реки они живут по-прежнему. Как, допустим, в каком-то доме, из которого ты уже ушел, жизнь продолжается без тебя, вот только в тот дом ты всегда можешь вернуться, а в прошедшее время – уже нет.

У Олега Радзинского главный герой тем и отличается от простых смертных, что может возвращаться в эти прошлые времена и события.

Дальше...

Эта его особенность используется неизвестным демиургом при посредничестве некого Митька, воспитателя и чуть ли не родственника Агафонкина, который заботился о нем с раннего детства. У героя самая обычная работа по нашим временам – он курьер. Вот только переносит он свои выемки-доставки не в пространстве Москвы 2013 года, где живет, а во времени, для этого ему достаточно лишь дотронуться до человека, в прошлое или будущее которого он хочет попасть. Живут они с Митьком в старой бывшей коммуналке на Опалихе вместе с другими непонятными личностями – ученым-провидцем Матвеем Никанорычем, разум и душа которого помещены в тело грудного ребенка, местным алкоголиком Мансуром, создающим иллюзии иных миров и пространств и часто наведывающимся в квартиру ученым-физиком Платоном Тер-Миликяном, для дискуссий с Матвеем Никанорычем и обучения Алеши. Интрига начинается, когда курьер Агафонкин теряет свою «доставку», сверток с детской юлой, после чего повествование начинает стремительно раскручиваться вместе с этим вездесущим артефактом, который становится у автора буквально осью всего нашего бренного мира.

Получатель и он же отправитель одной из «доставок» Агафонкина - никто иной, как президент Путин, который у автора и в президенты-то смог выбиться потому, что посылал себе послания из будущего с инструкциями к дальнейшим действиям, а не то сидеть бы ему в вахтерах на отцовском вагоноремонтном заводе. И, хоть автор и подстелил себе соломки, оговорившись в предисловии, что все известные лица у него сугубо вымышленные, понятно, что удержаться и не повтыкать шпильки во власть по давней диссидентской привычке он просто не в силах.

Важной особенностью прозы Олега Радзинского является то, что снисходительные критики называют постмодернизмом, а не очень снисходительные – «капустником», то есть наполненность текста отсылками к многочисленным произведениям современных и не очень авторов настолько, что можно открывать викторину «Кто их больше угадает». И непонятно, то ли восхищаться начитанностью автора, то ли тщетно пытаться извлечь из текста что-нибудь собственно авторское.
Помимо «политической», у автора будет еще «историческая» часть, связанная с вечным нашим спором Евразия мы или Азиопа. Флэшбэки во времена Чингиз-хана и Великой Монголии будут представлены в основном в дневнике Иннокентия Олоницына, еще одного рассказчика этой истории.
Будет тут и любовная линия, их даже будет две, но как-то неромантично они у автора получились, не за этим, видимо, были писаны. Ну, и порнушку легкую вставят для увеселения почтеннейшей публики, как же без этого, этим модным аксессуаром нынче каждый современный автор старается украсить свое творение, теперь за это Букеров дают и брезгливо нос не морщат.

В процессе чтения отношение к роману поменяется неоднократно. Вначале калейдоскоп сцен в произвольном порядке совершенно сбивает с толку, потом, ознакомившись с биографией автора в интернетах, становится понятнее избыточность и буйная фантазия автора, который теперь, благодаря своим миллионам, может позволить себе писать, что ему вздумается, не оглядываясь особенно на мнение критиков и читателей, а если понадобится, то и помочь с пиар-компанией. Местами читать было интересно, текст воспринимался, словно ты, как Алина в одном из эпизодов романа, случайно застрял в чужом сне, но в других местах хотелось, как Станиславский, громко кричать «Не верю!». А временами всё это казалось совершеннейшим бредом, которому, как потом выяснилось, критики придумали звучное название – «фантасмагория», видимо, на тот случай, когда по разным причинам произведение ругать не планируется.

И, как на клоунском колпаке изображенного в романе библейского Гога нарисованные клоуны перемигиваются и гримасничают, так и автор перемигиваясь с классиками и современниками, играет с нами в жмурки, перебирая известные сюжеты и выворачивая их наизнанку. И хочется, следуя авторскому же методу, призвать его не торговать псиной, выдавая её за баранину.

У Сутина в «9 днях» главный герой тоже пребывает со временем в сложных и не всегда понятных читателю отношениях, зато он вместе со всем своим окружением вызывает у нас живейшую симпатию и роман читается с удовольствием и приязнью. Здесь же герои не задевают за живое, в них не очень-то верится. Это и немаленький объем романа в конечном итоге заставляют скучать, и ты по обязанности жуёшь его, как трехдневную жвачку, как ту соплю из детского анекдота, которая на третьем глотке попалась, а на десятом только закончилась.

У Михаила Афанасьевича Булгакова, на поле которого, можно сказать, автор все ноги истоптал, и который, как мы знаем, был сыном духовного лица, дьявол, однако, может позволить себе «творить благо». У нашего же автора, не только злые силы в лице (лицах?) Гога и Магога с полного одобрения автора творят бессмысленное и беспощадное зло, но и сам Творец далеко не всеблаг и, подобно мелкому делопроизводителю от небесной канцелярии, (спойлер!) прицельно тюкает по темечку своего посланца за единственный благородный и человечный поступок, «стирая» тем самым его личность.(конец спойлера) «Не мы такие, время такое». Хотя поступок главного героя хуже от этого, конечно, не становится и, как завершающий аккорд, немного примиряет с прочитанным.

И скучно
Автор щедрою рукою намешал в романе всего: от биографии Путина до «Феноменологии духа» Гегеля. Казалось бы – замечательно, можно много узнать, насладиться, приготовить параллельно чтению винегрет и метать его свиньям вместо бисера. Но общая унылость романа не дает. Внутренний ученый требует от меня классификации.

Классификация унылости в текстах:
А) Неинтересные события подаются неинтересно.
Б) Интересные события подаются неинтересно.
В) Читателя пытаются уверить, что все интересно, но он не верит.

Как не сложно догадаться, «Агафонкин» – последний вариант. В первую очередь потому, что Радзинский не говорит ничего нового, за большим количеством информации я не обнаружил ни одной оригинальной идеи, где-то автор просто использует чужое, где-то подпускает побольше тумана, особенно в самых важных местах. А как же постмодернизм – бесконечные отсылки, игра с читателем? Есть такое, но неинтересно. Да, прочитал Радзинский Булгакова, долго вдохновлялся Пелевиным, даже Библию, возможно, читал, но все это по-своему связать и повернуть ему не удалось.

И грустно
Видеть описываемую автором Россию грустно. Роман черней, чем ночь, чем черный хлеб, черней, чем грязь на льду (Может не черный, а серый? Может). Все герои – прогнившие изнутри эгоисты, живущие по странным правилам в тягость себе и окружающим. Из них всех только Путин более-менее представляет, что делать (но и он, конечно, далеко не положительный персонаж и делает все для себя). Еще грустнее видеть альтернативу, предлагаемую автором. Радзинский начитался сторонников евразийства, из которых Лев Гумилев самый известный псевдоисторик, и пытается продвигать парочку идей в романе. Получилось плохо, читая аляпистое описание «монгольской» Москвы, хочется подарить автору учебник по применению логического мышления в исторической ретроспективе (не знаю, есть ли такой, должен быть).

И некому руку подать
Рука нужна, чтобы коснуться человека, а затем путешествовать вдоль его линии жизни (не той, что на ладони видит заплесневелый хиромант). Такой вот способ путешествия во времени. Радзинский сделал вид, что написал фантастический роман. Вот только забыл важную для фантастики вещь – объяснение механизма. Вначале все кажется более-менее понятным, время это линия, вдоль которой можно путешествовать, используя память носителей (это те, кого путешественник хватает за рукав). Но дальше начинается путаница, оказывается этих число этих линий – бесконечность плюс один. Как же во всем этом разобраться? Правильно, сначала сказать много наукоподобных слов, а потом добавить мистики. Фантастика зашла в тупик, а мистика – такая полезная штука, благодаря которой ничего толком объяснять не требуется. Вообще весь смысл путешествий, бога в московской квартире, юлы и кареты, посылок и выемок остается неясным, но автора это волнует: «Гог-Магог» – готов пирог. В результате путешественник хватается за пустоту (не Петра, это вам не Пелевин), а читатель, прочитавший все знаковые фантастические романы 20 века, стучит кулаком и скандирует «Смысла! Больше! Смысла!».

В минуту душевной невзгоды
Невзгоды есть только у одного персонажа романа – Кати Никольской. Все остальные действуют как заведенные куклы, даже Агафонкин потерю юлы переживает как-то механически. Вот только и Катиным чувствам как-то не очень веришь. Предположим, так бывает: влюбилась с первого взгляда, отдалась с первого слова, до конца жизни память пронесла о нескольких днях счастья. И что из этого? Читатель не успевает ни посочувствовать героине, ни понять, зачем она вообще появилась на сцене жизни, как все, ее роль закончилась, актриса удалилась в дом престарелых доживать. Спасибо Путину автору за это.

Желанья!.. что пользы напрасно и вечно желать?
Когда рецензент был моложе и наивнее, он вдохновленный легендой о могиле Чингисхана написал строчки вопреки легенде:

Где же был Чингисхан, когда суслики пели в степи?
Где была его сталь, когда ветер сбивал тени с ног?
Клялся он, что его никогда не найдут.
Лжесвидетельства звезд, разве их оправдали века?

Если бы он тогда прочитал роман Радзинского, он такой бы ерунды не написал. Не потому что легенда утратила бы свое очарование. Просто понял бы, что нет ничего хуже домыслов в виде глупости. Попытка вникнуть в мировоззрение полководца, жившего столетия назад, и подменить его современным героем (или просто придать ему современные черты) не просто нелепа, от нее веет безнадежным дилетантизмом и желанием выставить читателя дураком. Я быть таким не хочу, не желаю! Может быть, Чингисхан желал бессмертия и получил, точно писатель желал признания – его читают, читатель желал хорошего романа, хоть бы и о монголах, но понял, что желал слишком многого.

А годы проходят — все лучшие годы
Этот роман не о времени. Там нет его течения, нет перемен. Хотя Агафонкин вроде бы путешествует, это иллюзия. На самом деле все застыло, как муха в янтаре, в начале 21 века. Пройдут годы, лучшие и худшие, роман не останется во времени, он привязан к точке, и эта точка не самая интересная. У Радзинского бесспорно есть талант, но его недостаточно, чтобы метафорическая юла начала свое вращение, а читатель через десять лет нашел в романе себя. Если же он и прочитает книгу, он не пойдет в восхищении обдумывать книгу под звездным небом степи, а призовет «Карету, мне карету!» (метафорическую, конечно), чтобы сбежать от посредственной литературы. Я не пророк, и не путешественник во времени (а как бы хотелось), это даже не мое желание. Просто, если мои лучшие годы пройдут, а роман станет спустя время только лучше, я опечалюсь, что был таким недальновидным и невнимательным читателем в 2018 году.

P.S. Спасибо Михаилу Юрьевичу за материалы для оформления данного отзыва. Если среди читателей рецензии есть путешественники во времени, буду очень обязан, если это спасибо передадите.

«Я осталась бы человеком, живи я этажом ниже».
Так начинается эта книга.
Куча тряпья и вот уже, чья-то рука оттуда, только ее и видно, хватает Ольгу Вернер за ногу, схватила так, что у той было одно лишь желание, поскорее попасть в квартиру и отмыться.
Не помогло… Наутро, шерсть рыжая полезла, и, куда бежать?
У кого узнать, что это такое было вообще?
Помогут, расскажут, а за помощь, возьмут обещание, будто мало было Ольге своей беды и других еще, должна была выручать.
А беда, у Ольги с мужем Генкой была в том, что по глупости, читай доверчивости мужа, влезли они в долевое строительство и остались на бобах, снимали съемную квартиру.
На Черноморье, помимо постоянной работы в клинике (из которой они так и не решились уйти, потому что некуда было идти), взялись они за подработки, он оперировал, где-то на дому, она, алкашей после горячки вытаскивала (психотерапевтом была), а после, Генку, как хорошего хирурга, в Африку пригласили, обещали хороший заработок, вот и осталась Ольга, одна с дочерьми, перебираясь с копейки на копеечку.
Когда переезжали из Красноярска на черное побережье, по причине того, что их, Даша и Катя, стали обрастать болезнями (благодаря загазованности воздуха), разве думали о таком? После продажи квартир в Красноярске, вполне могли купить двухкомнатную, ан нет, поверил Генка, главному врачу той больницы, где они с Ольгой работали, не одни они поверили… кто-то после, покончил с собой, как и та, что взяла с главгероини обещание вернуть ее дочерям награбленное… по-другому не скажешь.

Как водится, беда не приходит одна, и после той нечаянной встречи, Ольге было дано 40 дней, чтоб смочь остаться человеком, как выяснилось, оборотень передала ей свое проклятье, после чего и потеряла Ольга тень свою, обретя лисью.
«-Так вот кому Кицька все передала?» - скажет Прохоровна, старая работница морга.
«Кицунэ, лиса – оборотень, хитрая обманщица, умеющая превращаться во что угодно, даже в луну на небе» - из детских сказок.
Героине, всего-то и нужно было, порадоваться по-настоящему и не раз и чтоб близкий человек обрадовался ее перевоплощению в лисицу, тогда лишь, только тогда, сможет остаться она человеком.

В книге, пусть она и небольшая по объему, поднимается немало вопросов:

1. Стоит ли, поддавшись шантажу, лезть в петлю?
- первая любовь и первые ошибки.
Полина, призрак, с которым Ольга сведет знакомство… вроде и семья была крепкая, а, чего-то не хватило ей, чтобы прийти, да рассказать, хотя бы матери… понятно, боялась отца, что убьет кавалера… глупая-глупая… Можно же было и смолчать, а дорога бы вывернула куда…
Скольких он, тот, любимый твой, еще бы погубил, а?

2. Риск, благородное дело или прежде, стоит семь раз отмерить?
- про риски связанные с долевым строительством, что и договор, подписанный с двух сторон не всегда гарант надежности.
Татьяна-моряна, так и осталась в пучине морской, такая же жертва, как и Ольга с мужем. Всего лишь хотела лучшей доли для себя, да для дочерей. Она-то и возьмет обещание с Ольги.

3. Что важнее, твои дети или твои проблемы?
-что не следует отмахиваться от своего ребенка, как бы плохо тебе не было, возможно и он, именно сейчас ведет свою войну, и, в отличие от тебя, он не имеет еще опыта, что все проходяще.

Но, всем воздастся.
Много чего успеет произойти на страницах и плюс автору за то, что не было ощущения, будто лавина с гор летит.

Также, в книге хватило места и воспоминаниям, как и оборотня, так и самой Ольги, где большая часть отведена ее семье, тому, как росла она, как пришла в профессию именно психотерапевтом (ей самой помогли, когда-то).
Про то, как повстречала мужа, любовь свою, настоящую. Че уж, их история умилила, люблю, когда просто и без сложностей.

А смутило меня в книге следующее:
-огнедышащая лиса. Не удалось сие проглотить, картинка смешной рисуется.
-везучесть героини. Ни разу она не была серьезно ранена и вообще, как-то ладненько да складненько у нее все выходило.
-предсуицидные мысли героини. Момент на крыше девятиэтажки. Сильная женщина, адекватная, а именно такой и рисуется Ольга, как вдруг, в общем, сие было лишним, считаю.

В целом, книга милая, легко и быстро читается, да вот имею претензии, об чем и оценка моя, не молчит.

Алексею Гедеонову удалось сделать то, о чем не подумала Джоан Роулинг, и что по большей части засса побоялся сделать Нил Гейман (точнее, сделал, но в комиксах): подарить читателю непринужденную бытовую, кухонную магию, не вдаваясь в лишние объяснения. Зачем подробно выкладывать состав зелия? У нас ведь тут не аптека и не урок Травоведения. Легкие и привычные персонажам старинные заговоры и ароматические букеты из фруктов и трав, водящихся на кухне с антресолями и высокими потолками, перемежающиеся настоящими рождественскими рецептами, составляют добрую треть книги и делают ее по-настоящему волшебной. В этой книге пахнет вайнэпфелями, пряниками, хвоей и помандерами — ежиками из апельсинов и гвоздики, которые призваны не утолять голод, а оберегать дом.

Другая треть — это невероятный язык бабушки, будоражащий лингвиста во мне и заставляющий усомниться в современных русских словах, их значении и происхождении. Такое, власьне и наодврут прочно поселились у меня в голове, а есть еще удивительное слово "примусово", восхищение "фантаста!" и лучшее в мире ободрение: "Не будь смутный". Невероятная и неслыханная в наших околобашкирских краях бабушкина гвара расцветила и распалила ее вечные перепалки с вредным, упрямым и острым на язык Лесиком — главным героем книги.

Лесику двенадцать лет, он родился в субботу и потому может видеть духов — как и его бабушка. Его история начинается с того, что под Рождество он пробуждает в себе дремлющий доселе Дар, и тем самым навлекает на себя уйму бед, потому что Дар — не подарок. Лесик тоже не подарок, в общем-то. Действие происходит в декабре 1984 года в городе, похожем на Львов, и повседневность Лесика наполнена старинными улочками, побитыми интерьерами, елочными игрушками, заклинаниями-палиндромами, "Крестоносцами" Сенкевича, приметами дефицита, ароматами кухни, странными людьми и загадочными духами-гостями.

Однако, как бы волшебно не звучало это попурри, на самом деле оставшаяся треть книги поражает своей непоследовательностью, недосказанностью, сумбуром сменяющихся лиц и то ли громкими роялями, то ли мелкими нюансами, которые будут заметны только читателю, который более просвещен или более внимателен, чем я. Основной книжный сюжет о семье магов прошел мимо меня, и мне оставалось только залпом читать описания и с трудом продираться через места, где начинался экшн.

До недавнего времени книга Гедеонова была до ужаса редкой, я пустилась на ее поиски еще когда на горизонте замаячили "Петровы в гриппе" (хотела себе, видите ли, новогоднее комбо), а заполучила в руки только недавно, почти день в день с появлением ее у пиратов, йохохо. Теперь можно сорвать с книги загадочный флер и честно сказать: она не так хороша, как о ней говорят, и она не так хороша, как ее начало. Но все равно она более, чем заслуживает читателей. Куда ни плюнь, везде будут продуманные сюжеты, иногда даже оригинальные, но не так-то просто протянуть руку и взять с полки интересную историю о внутреннем мире люде и помещений, такую гофмановскую, такую гоголевскую, такую геймановскую.

Эту книгу можно смело записывать в категорию - перечитать. Потому что я из тех, кто с первого раза не смог оценить её по достоинству. Мне многое мешало, а в первую очередь то, что она словно написана чужым языком. Впрочем, она им и написана.
Но не только это мешало проникнуться историей до конца. Что-то неуловимо оттягивало от повествования, поэтому читалось долго.
Как по мне - это не роман, не повесть, а какая-то рождественская фантасмагория, одним из центральных персонажей которой является мой любимый Львов. Ну а ещё здесь есть внук Лесик и бабушка, к которой он приехал на каникулы. И ясно одно - они из рода колдунов (ведьм, магов, чародеев, нужное подчеркнуть).
И вот в канун Рождества (хотела написать католического, но теперь это уже не имеет значения) Лесику не посчастливилось (а может и наоборот) случайно выпить бабушкин магический отвар, и вот на него уже идёт Охота.
Тёмные силы охотятся на мальчика, потому что у него проснулся родовой дар, и бабушка пытается всячески отвадить потусторонних пришельцев, но это не так просто.
Незваный, случайный гость всё ближе, Всадник вот-вот переступит черту, а на кону не просто Добро и Зло, а Жизнь и Смерть.

Автор написал какой-то изумительный коктейль: сказки, фэнтези, католических традиций и народных верований. Мышки, кролики, лисы и особенно кошка играют тут особую роль. Они разговаривают, колдуют, танцуют, пререкаются, указывают и поучают.
Наши герои постоянно что-то готовят, да так, что читателю грозит смерть от банального - удавиться слюной.
(Кстати, бонусом идут несколько рецептов, и я их обязательно размещу в своей подборке).

Дар не подарок - это Лесик усвоил прочно и навсегда. Это красными литерами написано через всю книгу, потому что бабушка не устаёт это повторять. А если это ещё и семейное, как говорится, по наследству, то, считай, пропал Адвент. Ведь обязательно найдётся кто-то, за кем будут наблюдать с той стороны.

KillWish
8/13

Я бы никогда не взялась за эту книгу, если бы не совет. Одной жуткой обложки достаточно, чтобы отбить любую охоту книжки в целом читать не то чтобы конкретно эту. Да ещё и магический реализм, ну вот совсем не моё. Хотяяяя, смотря о чем речь.
Это такая книга, такая книга.... после прочтения, одни эмоции и хочется заново читать и перечитывать.
Начинается все с пропажи ребёнка. И вот перелистываешь страницы и думаешь, ну чо тема достаточно популярная, сейчас вот выясниться что их на какие нибудь органы продают в кап страны или же маньяк педофил, которого папа в детстве привязал к батарее и так забыл отвязать, выскочит из за ближайшего забора потряхивая оторванной батареей.
Но вдруг повествование начинает скакать. Тут тебе и бывший мент, открывший детективное агенство, снова думаешь что в какой то очередной штамп все превратиться. И мент окажется, лучшим другом чьей нибудь мамы, какого нибудь маньяка....
Нет. Нет тут такого. Понамешено много чего, не скрою. В какой то момент, не все четко и ясно. Но читаешь, оторваться не можешь. И я бы не сказала, что всему будет объяснение. Но нужно ли оно здесь?
Любовь, боль, страдания, предательство. Никаких педофилов. Китайские шпионы есть. Психологи и психиатров тоже:). А ещё книга в сюжете. Ну один их героев читает книгу и вот на протяжении долгого времени недоумеваешь вообще зачем тут нам отрывки из этой книги, пока не понимаешь, что, может быть отрывки из этой книги главнее самой книги которую мы читаем. Вы что то поняли? Я нет:). И вот так со стороны посмотришь ну бред же, как это все соединить?! Да никак! А вот Марина Козлова смогла, она молодец. И это тот самый магический реализм, который я готова читать. Я не знаю с чем это сравнить. И нужно ли вообще это с чем то сравнивать. Это нужно читать и перечитывать. Потому что после первого прочтения, одни эмоции. А после второго, наверное можно будет что то более вразумительное сказать по делу.

Очень неоднозначное впечатление от прочитанного.
Я люблю книги о перемещении во времени, здесь конечно это есть, и много , но как же все странно написано. Начало, ну где то треть книги было интересным, хотя и немного непонятным кое где- квартира в которой проживают очень странные личности. И один из них Агафонкин может перемещаться во времени и он передает получает какие то объекты , не вмешиваясь в процесс. Правда сразу стало непонятным, как не вмешиваясь, если он там прекрасно может погулять с любой женщиной, что он и делает , тем более описывают его прямо как мачо - красив, голубоглаз, женщины просто тают от его красоты.
Но как же все странно и сначала- Агафонькин не помнит. как когда то очутился в квартире, обучал его и воспитывал Митек, который и сейчас просто всех обслуживает, ухаживает за всеми. Но есть еще там и младенец Матвей Никонорыч, который не растет, ест из бутылочки, икает, гадит в подгузники, но зато знает все , что знает не все взрослые люди- короче лежачая-ходячая энциклопедия. Ну и сосед Мансур, который в нетрезвом состоянии создают галлюцинации, отчего квартира превращается, то в дно морское, то в пустыню, то еще не пойми во что. А трезвым он не бывает никогда видимо. Это было любопытно, как прием передача объектов Агафонкиным, так как одним из получателей, а как потом выяснилось и отправителей был Путин, да , да ВВП.
И вдруг Агафонкин теряет юлу , которую должен передать , которая как оказалось может создавать новые лилии судьбы, где то в безвременье и начинается вакханалия- все запутывается так, что я просто не понимала, что, зачем и почему. Если история Агафонкина с Катей была интересна и как бы порой понятна, хотя парадоксы времени никто не отменял, рассказ Олоницина, история Чингисхана были любопытны, жизнь в лепрозолии даже в чем то познавательна, но все это было вместе, какой то калейдоскоп из героев, судеб в отдельные их периоды , причем введены и персонажи и действия , которые я просто не понимала. Гог и Магог-вроде понятно на кого похожи, но когда они появлялись я хотела пропустить страницы, так было просто неприятно читать про все это. А уж Синяя Птица, Карета и даже ангел Ориэль, Архангел Габриэль для чего- в общем это было скучно для меня и запутано.
В книге много философских рассуждений- есть над чем подумать, когда автор вместе с героями рассуждает над теорией времени- это было конечно запутанно, но очень интересно. Любопытно был почитать про эти Линии Судьбы, которых множество, которые существуют параллельно. И да, очень странное заявление что будущее влияет на прошлое было очень интересным, и опять таки все эти рассуждения читались увлекательно.
Множество цитат, которые так и хочется записать и цитировать тоже придавали книге интерес.
Экскурсы в историю , рассказы про Чингисхана , его жизнь и завоевания несомненно мне понравились.
НО ,как обычно сейчас в литературе бывает, отчего я просто не хочу ее читать часто эту современную русскую литературу- мат и большое наличие секса просто всегда поражает. Ну не понимаю, когда книга написана хорошим языком и потом бац, ни к селу ни к городу вставляются эти выражение, причем частенько. А уж откровенные сцены секса, причем какие то даже извращенные- здесь есть и можно сказать педофилия, девчушка совсем ребенок, но такая развращенная. Персонажи женщин автор вывел очень своеобразные- их мало и они только для удовлетворения животных инстинктов своих и не только, сами они как самки, готовые совокупляться с первым встречным. И если видят красивого мужчину на лестнице, то мысли такие- наверно пришел к соседке, у нее муж в командировке. А просто в шоке от такого.
Повествование рваное- то читатель оказывается в Монголии, то в лепрозолии, то в 50 годах 20 века, то в 19 веке в усадьбе, то в 2014 году- уследить за всем очень трудно.
И в итоге я просто не поняла- это кара была Агафонкину от Бога, или же это все , что вначале рассказали крутилось в уме неполноценного человека, работающего уборщиком в Доме ветеранов. Бог конечно любопытно представлен- он создал все эту кашу, а потом и забыл зачем, можно сказать забросил свое детеще.
Как написала выше- книга вроде любопытная, но большое количество минусов у нее. За что то хотелось поставить 5, за что-то просто 1. Автор как будто взял кусочки мозаики, одни красивые и правильные. другие страшные и уродливые- все их перемешал, подбросил вверх, а потом читатель должен их объединить и в итоге понять , что получится, шедевр или простите отходы . Потому читать не все хотелось. А перечитывать тем более, хотя думаешь вроде- теперь бы больше поняла после прочтения, но опять натыкаться на те сцены, секса, на те матерные слова, на непонятные поступки странных персонажей не хочется. Это наверно ко многим современным авторам относится- отбросили бы стереотип, что без мата и секса не обойтись выходили бы произведения намного лучше.

Что это такое было?
Где я побывала?
Кто все эти люди?
Или не люди?

Приготовьтесь к тому, что когда вы возьмете книгу в руки, она станет одним большим вопросом. Она заманивает в свою атмосферу, загадочную и туманную. Вы задумывались когда-нибудь о том, что человек - не пуп земли, не единственное "разумное" существо? Мир, таким как его видим мы, не единственная реалия в романе Марины Козловой. Есть что-то из разряда потустороннего, но не совсем. Как иной мир, но он не где-то там в параллельной реальности, а здесь, среди нас. Кто нас окружает и какие у этих других существ способности?

Автор намешала в своей книге очень много всего. Разного, странного, необъяснимого. Только и успевай на ус наматывать и вникать. Тут и основатель детективного агенства, и врач психиатрической клиники, и пациенты этой самой клиники. Здесь же члены загадочного сообщества, живущие непонятно на что и занимающиеся непонятно чем. Добавим еще писателя и никак не связанные (на первый взгляд) с остальными событиями отрывки из его романа. Ну и то, что должно встать в центр всей интриги : дети, которые пропадают без единого следа и... возвращаются через некоторое время "подпорченными".

Каждая из линий сюжета открывается читателю по кусочкам. Автор искусно затравливает и обрывает каждый кусочек на самом интересном месте, причем так, что хочется перелистать половину романа в поисках продолжения, но нет... ведь перед носом новый кусочек, с долгожданным продолжением от одного из многих предыдущих кусочков. Этот прием сработал со мной на ура! Я не хотела отрываться от романа ни на минуту, с предвкушением ожидая конца, где все ниточки должны были развязаться и уложиться в один стройный ряд. И тут меня ожидало разочарование : роман "Пока мы можем говорить" без конца. Для меня лично, это один из самых больших минусов, который можно встретить в книге - когда автор дразнит читателя на протяжении множества страниц, трясет морковкой перед носом и... в итоге выдает фигу. Сегодня, перевернув последнюю страницу романа, я действительно почувствовала себя ослом, которого всю дорогу вели на приманку, так и оставив без лакомства. Я планировала поставить книге 5 звезд, но теперь разрываюсь между 3 и 4, потому что это обман, так нечестно.

В общем, готовьтесь. Если решитесь знакомиться с этой хитрющей книгой, готовьтесь к тому, что вам станет жутко интересно, у вас возникнет множество вопросов, но ни на один из них вам не дадут ответа.

Кто там в плаще явился пёстром,

сверля прохожих взглядом острым, 

На странной дудочке свистя, 

Господь, спаси моё дитя!

— Это магия кухонная ...

— Она разрешена.

Книгу с уверенностью отправляю на мысленную полку "самое необычное, что довелось прочитать в этом году".

Не скажу, что это было легко. Когда читаешь аннотацию, кажется, что тебе предстоит окунуться в милую добрую сказку о том, как мальчик приезжает к бабушке на Рождественские каникулы во Львов и они вместе переживают некоторые приключения в духе "Гарри Поттера". На самом деле, эта книга больше похожа на мистерию, чем на художественное произведение. Чтобы впустить в себя текст, нужна некоторая степень доверия автору и некоторое терпение. Признаюсь, к середине у меня стало маловато и первого, и второго. Но я справилась и не жалею.

Итак, Львов ни разу в книге не назван по имени, но всякий, кто хоть раз там бывал, без труда узнает описание улочек, а у тех, кто, как и я, в него влюблен, сердце будет сладко замирать от начала и до конца. Визуальный ряд здесь очень важен: автор описывает маршруты персонажей и вполне узнаваемые детали, и лично мне не нужно подглядывать в карту, чтобы представлять себе названные улицы, памятники и площади.

Лесик 12 лет приезжает к бабушке и случайно выпивает у нее дома магический отвар. "Дар не подарок" в книге идет рефреном; мальчик получает магическую силу, и на него начинается Охота. Приближается Всадник, он же Флейтист, он же — обладатель еще тысячи имен. Бабушкина задача — уберечь внука.

В нескольких словах можно пересказать сюжет, но я еще раз повторю, тут не в сюжете суть. Если ждать развития и динамики истории, можно разочароваться. А если пить эту книгу медленными глотками, получая наслаждение от словесных перебранок бабушки и внука, от их кухонной магии и прочих событий, то можно погрузиться в особенное настроение. Бабушкина магия — смесь католических традиций и западно-украинских верований, ее язык уникален, ее польские и (какие еще?) словечки теперь звучат у меня в голове, звучат и звучат, особенно часто я слышу почему-то "глупство".

Бабушка и внук много и чрезвычайно вкусно готовят. В этой книге есть настоящие рождественские рецепты, и я не могла оторваться от описания приготовления львовского сырника (кто раз его пробовал, тот меня поймет), паштета и прочего. Бабушка и внук постоянно что-то делают, куда-то идут, с кем-то сталкиваются, разговаривают, ворожат. Текст очень плотный, событийность иногда раздражает, и внимание не успевает за мельканием персонажей, но я расслабилась и позволила вниманию течь сквозь события, а себе — просто уплыть в запахи апельсинов и гвоздики, пряных трав, кофе, табака и бабушкиных духов "Быть может".

От некоторых эпизодов в сердце остается щемящее чувство узнавания. Где-то звучит рог, идет Дикая Охота, приближается Всадник со сворой собак ... страх у дверей, на пороге ... и вот он уже на твоей кухне. Перебранка Лесика и Всадника прекрасна. Мне кажется, в этой книге автор совершил невозможное, ярко и откровенно рассказав о встрече человека с представителями мира духов.

Я ничего не знала об Алексее Гедеонове до сих пор, но я крайне признательна ему за это путешествие в зимний Львов и за такие верные слова для того, чтобы обозначить неназываемое.

Книгу хочется растащить на цитаты, перечитывать отрывками, смаковать некоторые слова вслух.

Книгу хорошо читать в "фиолетовые вечера" Адвента, она может стать частью того, что создает предрождественское настроение.

Обычно достаточно прочесть краткую биографию автора, чтоб предположить, с чем вы столкнётесь в его творчестве. Когда читаешь про Олега Радзинского, то предполагаешь, что он пишет схематично, несколько «по рецепту» (чем грешат многие профессиональные филологи) и что без политики не обойтись (эта мысль иной раз приходит в голову уже просто из-за того, что автор — русский, но слово «диссидент» в биографии и вовсе не оставляет вариантов).

Про политику в книге будет. Даже Путин есть. Но «Агафонкин и время» — не какая-то там юшка с одним ингредиентом. Весьма наваристый суп с обильной гущей: тут вам и тридцатые, и Чингисхан, и множество постельных сцен, и библейские персонажи, и классическая философия (неклассическая тоже есть, щепотка), и даже немого физики.

Воспринимается это всё как нечто почти несъедобное, но изобильность заставляет активно ковыряться в этом вареве метафорической читательской ложкой. То есть читать достаточно интересно, хочется что-то найти, кажется, что это возможно. Но голод пища не утоляет.

Уже в названии автор ясно даёт понять, что в книге два основных героя — Агафонкин и время. К определенной странице начинает казаться, что все персонажи — не столько личности, сколько временные элементы, которые проживает Агафонкин.

С Агафонкиным самим по себе всё более или менее ясно. Автор его описывает как красавца, покорителя женских сердец, вечного наблюдателя, который ни к чему особо не привязан и не имеет никакой особенной цели, выбранной самостоятельно, или какой-либо точки боли (ибо для этого нужно прошлое, которое невозвратимо и неповторимо). «Он был, кто он был: высокий, стройный, широкоплечий зеленоглазый красавец с кольцами каштановых кудрей».

Ну а со временем придётся разбираться.

Знаете, чем отличаются категории от понятий? Категории — наиболее общие, универсальные понятия. Хотя сами понятия тоже принято делить на единичные и общие. Но категории — такое общее, дальше которого уже не пойти. Вот назвал бы Радзинский свою книгу «Агафонкин и Катенька» — было б название из двух единичных понятий. Назвал бы ее «Агафонкин и женщина» — было б название, состоящее из единичного понятия и из общего. Но Радзинский назвал книгу «Агафонкин и время». Так что мы имеем дело с единичным понятием и с категорией. Размах.

Категории всегда особенно интересовали философию. И науку они тоже интересовали. Фундаментальную. И Олега Радзинского вот, диссидента, филолога и инвестиционного банкира, заинтересовали.

Пространство и время — категории, которые кажутся вполне понятными. Вот мои квадратные метры — пространство. А вот и числа на экране смартфона — время. Кое-что даже пощупать можно. Зафиксировать — тем более.

У всех нас есть некие представления о пространстве и времени, и мы обычно не задумываемся о том, что если б мы были представителями другой культуры, эпохи, то представления об этом у нас могли бы быть совершенно иными.

Радзинский мог бы читателя сразу погрузить в теорию струн и рассказы о червоточинах. Но он начал издалека. И это, в сочетании с почти сказочными персонажами, создало особенную, несколько лубочную, атмосферу произведения. Впрочем, на теорию относительности автора таки потянуло. Но обо всем по порядку.

От христианской культуры нам досталось представление о линейности времени. Эта линейность очень легко нами мыслится. Потому проще всего большинству людей воспринимать такие книги и фильмы о путешествиях во времени, в которых происходит простое движение вперёд или назад. Что-то в духе «Иван Васильевич меняет профессию». Сюда же относятся и любые фильмы/книги, в которых человек из определённого времени оказывается в другом не с помощью магии, машины времени, но благодаря заморозке мозга или неким аналогичным явлениям, имеющим отношение к развитию биологии, трансформации самого человечества или неожиданным особенностям тела конкретной личности. Заснул человек в 1820 году, а проснулся в 2018. Вот это оно. То, что нам легко мыслить благодаря линейному восприятию времени.

Начинается «Агафонкин и время» как раз в рамках линейного восприятия времени. Мы узнаем, что главный герой — необычный курьер, доставляющий людям в прошлое различные предметы и забирающий у них другие предметы.

Радзинский добавляет и иные временные феномены, дополняющие перемещение в прошлое, но они тоже чудесно укладываются в концепцию линейности времени. Например, жители загадочной Квартиры не меняются. Живут четверо мужчин вместе, не стареют, не молодеют, хотя едят (значит есть потребность, то есть хотя бы энергия расходуется), убирают в квартире (значит что-то меняется вокруг), а если уж кто нетрезв, то ему требуется время, чтоб протрезветь. Невидаль? Конечно. Фантастический элемент. Но вполне комфортный для человека христианской культуры. Потому что вплетенность некой статики в динамическое отлично сочетается с идеей вечности. В христианстве итогом для праведника является вечная жизнь (рай воспринимайся таки как нечто вечное, но динамичное, кстати, в исламе тоже: в раю живут, а тотальная статика — смерть, неизменность). Да и сам Бог — Вечность, в отличие от человека, о котором мы говорим в категориях времени.

Зрелый мужчина в теле младенца и вечно молодые мужчины хорошо воспринимаются ещё и потому, что все мы являемся носителями остаточных мифологических представлений о времени, тех, которые отражаются и в сказках. Это дорелигиозные представления. Для мифологического сознания характерно безвременье, нет там никакой равномерной длительности.
Так как это архаическое в нас дремлет, то нам несложно мыслить младенца по форме, который рассуждает о Гегеле и Бергсоне.

Можно было бы весь сюжет построить на таком линейном восприятии времени, на движении вперёд-назад. Но книга Радзинского не была бы книгой о времени, а была бы книгой только про курьера Агафонкина.

Время как герой в книге Радзинского появляется в тот момент, когда Агафонкин возвращается на лестничную клетку, проходя то, что можно назвать обратным путём в современность, и обнаруживает отсутствие там героини, которая там должна быть.

Когда оказывается, что героиня из прошлого в том самом прошлом уже знает Агафонкина, а он об этом не имеет представления, приходится вспомнить, что ещё о времени знает читатель. И куда его ведёт Радзинский.

Автор мчит мимо Ньютона с его независимыми, абсолютными, пространством и временем прямиком к Эйнштейну с его теорией относительности и Минковскому с его геометрическим отображением этой теории.

В теории относительности время — форма существования. Без того, что существует, времени и нет. А существует во времени у Радзинского многое. В первую очередь — сам Агафонкин. Персонаж, который не просто куда-то переместился и что-то изменил. Он изменил, а потом сам забыл, что был там и что-то делал.

Тут любители научной фантастики могли воодушевиться. Начать надеяться, что перед нами не политический памфлет и не шутки-прибаутки.

Культура уже впитала тексты Хокинга, идеи усвоились. «Интерстеллар» хорошо был воспринят, органично. Про параллельные варианты жизни современный человек тоже наслышан. Взять хотя бы фильм «Господин Никто».
Мы теперь уже знаем, что не только будущее вероятностно, но вероятностно также и прошлое. В книге «Агафонкин и время» это нашло отражение. Может, если б не Гог и Магог, Путин, особенности сексуальной жизни героев, то вышла бы научная фантастика. Но у автора явно была другая цель.

Радзинский мог сразу же читателя погрузить во множество параллельных вариантов жизней одного и того же человека с возможностью выбора и смутного узнавания, и это было бы весьма современно. Да и не в замшелую квартиру с непонятными людьми мог бы поселить курьера, а предоставить ему апартаменты в центре Москвы и роскошный офис. Так бы ещё и с экранизацией дело не заржавело.

Но автор пошёл по другому пути, начал издалека, обеспечив тем самым несколько ностальгическую атмосферу в духе «Альтиста Данилова» и развитие сюжету своей книги.

У персонажей Радзинского развития то нет (как и нет изменений отношений между героями). Если б не эти постепенно вводимые данные о времени, вплетающиеся в сюжет, то книга могла бы восприниматься совсем плоской. Эдакой клоунадой с Путиным, гопниками Гогом и Магогом, фантазиями о дамах, неустанно ласкающих себя или томимых влечением к паровозам. А так шансы дочитать до конца возрастают.

Персонажи книги Радзинского второстепенны по отношению к собственным действиям. То есть их личности фиксированы, их поведение не меняется в зависимости от пережитых событий. По этой причине финал воспринимается каким-то надуманным, идущим не от особенностей главного героя, а от того, что автору хотелось свести все свои выкладки о времени воедино.

Ну а время, как один из героев, хотя и развивается, но по итогу оказывается неким хаотичным феноменом, который невозможно постичь. У него есть не только изначальные свойства (те самые, которые совпадают с современными научными и философскими предоставлениями о времени). В свою концепцию времени Радзинский добавляет ещё и предметы, способные менять свойства времени (юла, карета). А потом выясняется, что автору ещё и бог понадобился.
В итоге вместо стройной концепции, которая четко бы срабатывала в финале истории, мы имеем дело с ситуацией «Я надену все лучшее сразу».

Предполагается, что у героев есть выбор из сотен вечностей. Но в книге выбирают максимум из двух вариантов. И то, это выбор по принципу «Пусть будет просто не так, как уже было». Поэтому главный герой в итоге живет жизнь, все особенности которой ему заранее не были известны. А выйти из неё он может через припоминания. Но с чего вдруг «вспомнить» становится синонимично «сделать выбор»?

Саму параллельность многих жизней автор ни разу не показал. Так что он заявил многое о времени, но и не воспользовался многим из его характеристик. Много ружей, которые не стреляют. А про совершенные выстрелы не всегда можно ответить на вопрос о том, было ли попадание в цель.

«Агафонкин и время» производит впечатление книги, которая может понравиться по неведомым причинам, непредсказуемым. Поэтому сложно рекомендовать ее кому-либо. Отговаривать кто-то от чтения, впрочем, тоже сложно.

«Звездолёт с перебитым крылом» – повесть о лете в близком к секретным (заброшенным и действующим) объектам посёлке, каких (и объектов, и посёлков) в России полно. Судя по фразе «Не знаю почему, может, из-за Олимпиады, но в то лето много хороших фильмов показывали», «Звездолёт» – о лете 1980 года, столь же далёком от нас, как и будущее с лазерами, доступными путешествиями в космос и отсутствием войн (а это уже «Каникулы что надо»).

Там и там герои – дети, причём по совершенно разным причинам взрослые воспринимаются не героями, а частью окружающего мира (с ними приходится так или иначе взаимодействовать, но в центре не они).

И там, и там каникулы идут своим чередом (абсолютно разные каникулы разных героев, находящихся в разных временах и обстоятельствах), пока не появляется странная пара – девушка в бордовом вытянутом свитере и её десятилетний брат в кожаной куртке с чужого плеча.

Хочется рассказать, что тут и как, но это испортит интригу. Дело даже не в сюжетных спойлерах, а в праве читателя на личное открытие. Скажу только, что, как часто бывает у Эдуарда Веркина, реальность начинает рябить, сто́ит моргнуть. Привычные действия превращаются в странные приметы, немыслимое становится естественным, а две истории накрепко связывает одно-единственное слово, которое легко можно пропустить.

И только люди остаются собой – сотканными из любви, надежды и одиночества.

И песня Цоя вдруг оказывается именно о том, что всегда в ней слышалось: я заблудился во времени и пространстве, где звездолёт с перебитым крылом, что вернёт меня домой?

Я свободен – я забыл, что значит страх!

Я влюбилась! Несколько дней назад слыхом о Елене Арифуллиной не слыхивала. а вчера взяла "Взгляд сквозь пальцы" и пропала. Как хорошо, что предпочла следовать дружескому совету и не шарахнулась от анонса, сулившего "возможность извергать огонь, управлять людьми и видеть оборотней" вкупе с "дочерьми взятыми в заложницы призраком-моряной" Что, обманула аннотация? Н-ну, как сказать, все это было, и еще много чего, но сверхъестественное не главное в романе, а рассказ о книге в формате заголовков желтой прессы в стремлении создать завлекательную картинку, скорее оттолкнет нормального читателя.

Остановимся на том, что в нескольких строках описать хорошую книгу, задача весьма непростая. А сама попробовала бы? Почему нет? Например так: Когда в сорок лет начинаешь новую жизнь на новом месте, без денег и связей, это непросто. Когда муж уезжает зарабатывать и пашешь как вол, и на тебе ответственность за будущее детей - непросто вдвойне. Втройне, учитывая, что работаешь психиатром, а калымишь, выводя из алкогольного делирия поймавших "белочку" - агрессивных и опасных. Но прежние проблемы покажутся уютной пасторалью, когда умирающая бомжиха передаст тебе вирус или проклятие, или дар оборотничества. Превратишься в бессловесную тварь, обрекая тех, кто тебе дорог, или поборешься за себя и близких?

Voila! Компактно, емко, по существу. И мало что прибавить. Вот разве: чтение настолько увлекательное что мысль оторваться, не дочитав, причиняет почти физическую боль. Взгляд практикующего психиатра на проблемную ситуацию, обстоятельства, человека, сильно и выгодно отличается от квазипсихологизма записных мастеров прозы, погонными километрами выдающих на-гора мутную чушь под видом психологической прозы.

Динамичное действие нигде не провисает; вставная новелла Лисы-Кицунэ, истории второстепенных персонажей, множественные реминисценции - не только не тормозят его, но служат дополнительными двигателями сюжета. Безупречная внутренняя логика поведения и мотивация поступков. Всякая деталь на своем, в точности для нее предназначенном месте, и каждая развивает сюжет не менее, чем тремя разными способами.

Русский фатализм в самом обаятельном его изводе. Я имею в виду не "авось пронесет", а "надейся на лучшее, но готовься к худшему"; "отдавай долги"; "найди применение всему, чему училась". Невероятно обаятельная книга, от которой не сумеете оторваться, пока не дочитаете.

Весь топливный запас старого мира, весь его унылый опыт и вековая мудрость – все это выгорело в годы войны, и мир замер в испуганной тишине, а после начал обваливаться сам в себя, как старая звезда, и через мгновение на его месте вспыхнул ослепительно-ясный и новый мир, в котором мы живем.

Как было бы хорошо знать наверняка, что если нынешний мир полетит в тартарары. ему на смену вспыхнет Полдень. Ну, или хотя бы верить в это. Что не выгорит окончательно, не распадется на атомы, не превратится в унылую постапокалиптическую помойку Что найдутся люди "светильники", которые подготовят переход или, взаправду, человеческая популяция радикально переменится, воспримет из ноосферы идеи единства: друг с другом и с Землей. Новое человечество воссияет во славе, очистит свою древюю колыбель и устремится к звездам...

Верите в возможность такого? И я не верю, хотя моя концепция Бога допускает возможность спасения в совершенно безнадежной ситуации, но такого жесткого, сурового и скудного. Без: "Сынок, тебе уже семнадцать, мы с мамой решили подарить тебе вертолет". Автор, судя по всему, тоже не представляет, как приставить голову дивного стругацкого мира к туловищу старого, чтобы органично и без явной странгуляционной полосы. Хотя плечи и шея частого у Веркина мотива смертельно опасных детей-спецагентов насаживаются на торс конца советской эпохи как влитые. Одно плоть от плоти другого.

Однако две повести сборника кажутся соединенными произвольно только на поверхностный взгляд . На деле "Звездолет с перебитым крылом" и "Каникулы что надо" сплавлены не только парой загадочных подростков-боевиков. Личность рассказчика, обычного парня из стабильного времени, талантами не блещет, продукт общества, к которому принадлежит, умеренный конформист и просто хороший парень - имеет не меньшее значение. Он как эталонный образец из палаты мер и весов, показывающий насколько накренился мир, в котором может существовать сама идея детей-убийц. Насколько порочно предположение, что из такого семени можно вырастить стоящий урожай, и цель оправдывает средства.

А все же к книге. Это дивная возможность путешествия на двухместной машине времени для мальчиков и девочек 45+. Если ваше детство пришлось на период, условно отграниченный "Приключениями Электроника" и "Гостьей из будущего", "Звездолет..." может стать мастер-ключом, открывающим двери, о каких и не думали, как об имеющих замочные скважины. Веркин умеет, за что и люблю. Эка невидаль, скажете, вспомнить все я и сам могу. Так-то да, но все дело в волшебных пузырьках - качество продукта является определяющим (кто понимает).

Моим любимым у Веркина это не станет, просто у каждого свой вкус, мои у него "Герда", "Друг апрель", "Мертвец", "Кусатель ворон", "ЧЯП", "Облачный полк", "Пролог", "Осеннее солнце" - есть, из чего выбрать. Но он Мастер и хорош со всем, что делает. И еще, знаете, вот это ощущение бунинского легкого дыхания с ароматом антоновских яблок - такого больше никто в современной русской литературе не дарит.