Вообще-то, я не очень дружу с аудиокнигами. Понимаю и принимаю, что начитки попадаются просто замечательные, но не могу книги слушать. Мало того, что отвлекаюсь на всякие мелочи, так еще и атмосферу книги, настроение при прослушивании поймать не могу. Визуал я.
Но, как я уже сказала, попадаются ведь действительно хорошие начитки - объективно красивые, выразительные. Такие аудиоверсии, особенно тех книг, что понравились при чтении, я обычно переслушиваю при случае. И всё тут сходится - и отвлекаться уже можно, так как сюжет известен, и настроение подходящее само из памяти всплывает, и интонациями чтеца, а то и музыкальным сопровождением, можно наслаждаться в полной мере.
И вот, одно время была у меня привычка засыпать под аудиокниги. Под такие как раз - перечитываемые. Первым стал аудиоспектакль по Мастеру и Маргарите ("Глава двадцать вторая. При свечах..."), а потом я переключилась как раз на Одиссея. Причем чаще всего включала любимые главы из первой половины книги. Потом привычка засыпать таким образом прошла, а последствия, как оказалось, остались.
Взялась я тут перечитывать Звягинцева и с удивлением обнаружила, что не идет чтение. Ни с электронной книги, ни с бумажной - не могу его читать. На автомате всплывает в голове тот самый голос, с теми именно (вот запомнила же!) интонациями. И это вот несовпадение внезапно моего внутреннего голоса, который давно привык озвучивать в голове читаемые глазами буквознаки, с тем, который нагло пробивается сам по старой памяти, раздражало неимоверно. Пришлось отложить книжки и взять наушники, чего ж поделаешь. Правда, попыток вернуться к привычному способу чтения я не оставила и постепенно выяснила, что на тех главах, которые переслушивались не слишком активно, чужие интонации совсем не всплывают, и читать их можно спокойно. Так что вторую половину все же удалось дочитать уютным привычным способом.
Но, всё-таки, ну их, от греха подальше, эти аудиокниги. Не моё это.
утро. тысяча голов, две тысячи ног, шагающих в унисон, друг за другом; спешат, поднимают колени, раз-два-раз-два, ладонь -дверь «пожалуйста, придерживайте...», дальше – глубже, в тоннель-метрополитен. ещё несколько шагов к единой цели и, как по приказу - стоп, машина. и вся эта многоголовая гидра напряженно – в одну сторону – влево. глядит. ждет.
подъезжает. останавливается. в толпе трепет. далее обычная церемония: ждать, пока выйдут, войти, возможно, сесть. но сейчас утро и это «конечная» - поэтому пассажиров нет - заходим сразу. оцифрованный, кажется, будто он никогда и не был живым, громко, но уже не четко, с помехами и шумом, но разобрать можно. или мы уже просто знаем, что разбирать – слышим, что должно. «осторожно, двери закрываются. следующая станция...» вымучено, заучено, по кругу. не надоело?
механические двери смыкаются, запирая тысячеголовую гидру в своей утробе. едем. еду. и тогда в моем сознании начинается то, что я называю «матрешка». утрированно, не совсем подходит, но в то же время лучше всего описывает. вспоминаю, что ел на завтрак, еще чувствую в себе это чувство насыщения. совсем скоро оно пройдет и начнет сосать под ложечкой от голода, но пока... он (завтрак) внутри, а я внутри вагона, мчащегося сквозь тоннель. укрупняюсь, обобщаю, отдаляюсь. я вижу город, рассекая который, словно россыпью венок, раскидывается метро. город, один из… которые, в свою очередь на одном из шести континентов. закрываю глаза, я вижу планету, но продолжаю стремительно уноситься – солнечная система, галактика... что там дальше, не знаю. Вселенная. пока, наконец, бум! взрыв, много ослепляюще-яркого света, внешний раздражитель, жмуришься. и уже совершенно не важно, что ты ел на завтрак. не важно, куда едешь, кто ты, к какой ячейке общества принадлежишь, подключен ли ты к матрице судеб, являешься ли ты частью системы или против нее, не важно. как и то, к чему стремишься. всё перестает быть ценным, иметь хоть какой-то смысл в соотношении с Вселенной.
именно поэтому ты можешь делать то, что делают все или не делать ничего. думать шаблонами или витать в личном мире фантазий и снов. идти вперед, назад или стоять, вдоль и поперек лестниц твоей жизни. это меньше, чем крошечная точка на карте огромной Вселенной, неощутимо, ничтожно, но важно для твоей, маленькой личной Вселенной. для звезд-целей, планет-моралей и проч.
живи в комфорте. ты никому не должен. /ты должен только себе. и пока/если твой мир не подвергли Великой операции, его не поглотила кромешная тьма, сжимая в одну точку и уничтожая, (бум!) ты, как хранитель, обладаешь правом питать его, зажигать новые звезды, миры, млечные пути, превращая в пыль то, что чужое, мешает, отторгается твоей Вселенной.
Покорена, в очередной раз покорена.
Это мой седьмой (или восьмой, или девятый, да кто же упомнит-то теперь какой) раз знакомства с "Мы".
Ох, уж эта книга -
она как пчела - в ней жало и мёд
И ведь верно говорят, что в разном возрасте, в разном состоянии книги воспринимаются по-разному.
Первые разы я ужасалась от порядков идеального государства, находя всё новые изощрённые пытки для его жителей:
- материнская и отцовская нормы,
- нефтяная пища,
- установленное число пережёвываний пищи,
- установленный Скрижалью распорядок дня,
- право на любой нумер в сексуальном плане (фу, какая мерзость, а я, может, не хочу R-13, что мне тогда делать, если он на меня записан?).
- прозрачные дома (мне как интроверту это противопоказано) и прочая, прочая...
Но вот раз на четвёртый я поняла, книга не только описывает возможное наше прошлое или будущее (как знать, может от нашего мира, так похожего на мир Хаксли мы опять вернёмся к советским реалиям), я осознала, что эта история ещё и о людях (нумерах, но несмотря на то, что они забыли, что они живые люди, я не воспринимаю их просто как винтики в системе), об их взаимоотношениях.
На шестой мой раз меня вдруг осенило - это про любовь, и я черкала, черкала, черкала цитаты в книге, которые полностью отражали моё похожее состояние. Как мучилсчя Д-503 от I-330, так и моя душа горела от одного очень нехорошего человека. И в тот момент я понимала, "Мы" - это не просто антиутопия, это ещё книга о чувствах.
После этого раза книга стояла на полке года два. Я боялась перечитывать и вспоминать ту бурю чувств, которая поднялась в моей душе, когда я читала строки Замятина обо мне (как он смог написать об мне?).
Но вот прошли два года, а я скучаю по Замятину. И хочется, и колется, и рука сама протянулась к полке, и я снова погрузилась в этот мир.
Но что это? Всё нормально, мир спасён. Мои понятия были подменены, и я теперь вне опасности. Я поняла! Эта книга не о любви, а о страсти, сжигающей дотла, но также близкой к сумасшествию, помешательству (я всё-таки верю, что любовь не есть болезнь, несмотря на разные доказашки учёных).
И так приятно, снова бродить в этом мире, гулять вместе с Д-503 по проспектам, рядами по четверо, знакомиться (как вновь) с I, вновь безумно попадать в её путы, посещать Древний дом, удивляться, как так жили, заболеть, биться в агонии образования души и вдруг излечиться вместе с Д-503.
Ох, как я рада, что мир снова встал с головы на ноги и я снова могу получать наслаждение от моей любимой книги.
"Мы", до новых встреч! Думаю, скорых.
Во время прочтения этой книгой столкнулась с тем, что заставило меня задуматься о том, что быть может действия (важные и не очень, заметные и не очень), которые совершаем мы и правительство, приведет к таким последствиям.
Сейчас объясню: зашла я как-то в филиал банка и по талонному номеру ждала своей очереди. В один момент девушку, которую обслуживали перенаправили в другое окошко, назвав ее номер и попросив пройти в указанном направлении. Эта девушка без претензий прошла туда и с другими клиентами такая же ситуация продолжалась, хотя сотрудники брали удостоверения и соответственно могли обратиться по фамилии и это заставило меня поразмышлять над этим и породило вопросы вроде: "вдруг все, что мы делаем неизбежно ведет к такому будущему?"
"Экспедиция в преисподнюю":
В частности, разработана была гипотеза так называемой "матрешки пространств". Разработали ее давно, да так и забыли за совершенной непрактичностью, суть же ее заключалась в признании возможности системы пространственно-временных континуумов, вложенных друг в друга на манер известной древнерусской игрушки. Метрика этих вложенных друг в друга космосов строго скоррелирована известным постулатом, гласящим, что произведение мерности на темп течения времени есть всегда величина постоянная. Попросту говоря, ежели в каком-нибудь космосе, "вложенном" в наш Космос, длина волны излучения данного атома в миллион раз короче, чем у нас, то и время там бежит со скоростью, в миллион раз большей. Элементарные расчеты показали, что космосы большей и меньшей мерности, чем наш, менее стабильны, и теоретически не исключена возможность проделывать из них "дыры" или "воронки" в любую точку нашего пространства при весьма незначительных энергетических затратах. По мнению Арамиса, подкрепленному высказываниями мощных специалистов Земли и дружественных миров, такой хитроумной скотине, как Искусник Крэг, удалось создать устройство для хулиганских нападений на наш Космос изнутри. Итак, противник удрал с Планеты Негодяев вовсе не в систему безымянной нейтронной звезды... Нет, с этими гипотезами об иномерных вселенных можно голову потерять... Конечно же, бежали они в систему именно безымянной и именно нейтронной звезды, только не в нашем Космосе, а в одном из тех, что буквально у нас под ногами. Там ведь тоже вселенная на миллиарды световых лет, со своими галактиками и со своим разумом, только слегка менее стабильная, нежели наша... Там противник, конечно, съежился, может быть, даже раз в десять, значит, и время течет для него в десять раз быстрее. Старость не радость, вот тут-то и понадобился срочно чудо-доктор Итай-итай... Но это уже соображение несколько житейского, так сказать, порядка, а гипотеза не исключала, что тяготеющие массы в соседствующих "матрешках" как-то привязаны друг к другу, и тогда что же - внутри нашей Земли, на расстоянии мерного перехода тоже... планета?
Отец Серафим (Роуз). Душа после смерти :
Поэтому несомненно, что небо – это место и оно выше любой точки на земле, а ад находится внизу, во внутренности земли; но люди не могут видеть эти места и их обитателей, пока не откроются их духовные очи, в чем мы могли убедиться раньше, говоря о воздушном царстве. Кроме того, эти места находятся вне координат нашей пространственно-временной системы; авиалайнер не пролетает невидимо через рай, и спутник Земли – через третье небо, а с помощью бурения нельзя добраться до душ, ожидающих в аду Страшного Суда. Они не там, но в пространстве другого рода, начинающемся непосредственно здесь, но простирающемся в другом направлении.
Даже, не знаю, что бы это могло значить, но сходство описаний наводит на размышления. Особенно если учесть, что в первой цитате речь идет об операции под кодовым названием "Экспедиция в преисподнюю".
P.S. А еще в Сказании об аде и рае автор - К.С. Льюис тоже утверждает, что в аду время течет медленнее (с точки зрения обитателей ада, в первой цитате говорится об ускоренном темпе времени с точки зрения внешнего наблюдателя)
PPS. Признаюсь, когда я читал книгу отца Серафима (Роуза), я споткнулся на приведенном здесь абзаце. С одной стороны - "эти места находятся вне координат нашей пространственно-временной системы". Но тут же автор пишет, что "ад находится внизу, во внутренности земли". Что означают слова "внизу" и "внутри" по отношению к реальности, находящей вне нашей пространственно-временной системы? Парадоксальным образом в сказке братьев Стругацких я нашёл ответ на этот вопрос )))
Слушаю в авто данную книгу, закончилась романтичная сцена где москит Сэм возлежал с мухой Наташей, после чего та пожаловалась на жизнь в стране, о химии которой их изводят.
Захожу в магазин. На ящике с фруктами сидит сонная муха, инстинктивно возникает желание её придавить, вспоминаю Наташу из книги, смотрю с теплотой и прохожу мимо :)))
Нэнси Кресс не в топовом списке западных фантастов, хотя автор она плодовитый - десятки романов, повестей, рассказов. Выстрелили только "Испанские нищие" в далеком 1992, взяв "Хьюго" и "Небьюлу" - самые престижные в мире англоязычной фантастики премии. Что еще можно сказать об авторе? Тяготеет к монументальным формам: своих шедевральных "Нищих" скоренько переработала из повести в романище (вряд ли сильно улучшив качество) и сделала начальной книгой тетралогии "Неспящие".
Трикнижия и четырехкнижия любимая забава писательницы, а взявшись за какую-то тему, она треплет ее с усердием бультерьера, извлекающего лису из норы - чтобы уж до победного конца. Вот и теперь работает над "Вчерашней родней" Yesterday's Kin Trilogy, заявленной как трилогия, но в ходе работы выпирающей из первоначальных рамок, как тесто из квашни: третий роман "Если завтра придет" If Tomorrow Comes намечено закончить в 2018, а из под него уже лезет нечно нонеймовое четвертое в рамках цикла, что увидит свет в 2019. Раз пишет и издается, значит есть у нее свой читатель.
Я не ее читатель, хотя "Испанские нищие" нравятся. Еще читаю книгу, потому о ней скажу позже, но главная тема заслуживает того, чтобы рассмотреть ее подробнее. Люди, обладающие сверхспособностями и динамика изменений отношения к ним в обществе. В мире Кресс люди получили возможность модифицировать геном человека на стадии "до оплодотворения". То есть, комплекс качеств и свойств заранее закладывается в будущего ребенка. И наибольшим спросом на определенном этапе пользуется отсутствие потребности в сне, которая рассматривается в книге, как атавизм.
Неспящие дети используют время, которое их сверстники тратят на сон, для обучения, они эмоционально стабильны, доброжелательны, успешны. И мир поначалу любуется новыми людьми как диковиной. которой имеет смысл гордиться, как своими эмиссарами в будущее - они наши флагманы, они поведут человечество к новым вершинам. Но очень скоро, на протяжении полутора десятилетий, отношение радикально меняется; от восторга до ненависти один шаг. И вот уже в этих удивительных людях видят "мутантов, которые явились поработить нас". Доводы рассудка не работают, эскалация ненависти спокон веку была любимой человеческой забавой. Общество травит своих вчерашних любимых детей.
В моей любимой у Андрея Лазарчука повести "Путь побежденных" описана очень близкая ситуация. В результате утечки секретной военной разработки жители целого района сначала тяжело заболевают, а выжившие, рожают детей с необыкновенными способностями. Главным образом, творческими.Эти новые люди гениальные творцы в тех областях, которыми занимаются: живопись, музыка, литература, архитектура. Может быть и естественные науки, об этом не помню в книге. С характерной особенностью - они светятся, когда приходит вдохновение. И на коже проступают удивительные узоры.
Мир поначалу поет дифирамбы и захлебываеться от восторга, видя в этих необычных людях новую лдюбимую игрушку. Весьма недолго. После отношение меняется на противоположное: "проклятые мутанты явились уничтожить человечество", "задавим светящихся гнид". Заканчивается у Лазарчука все трагично и скоро. Он не из тех, кто высасывает из пальца исчерпавший себя сюжет. Может потому "Путь побежденных" и остался гениальной повестью.
Тучи нависли, вижу стрижей благодать.
Радио снова заговорило сквозь век.
Новую книгу я начинаю читать.
Новую книгу ты напиши, человек.
Новые книги рождаются, рядом встают.
В них воскресают убитые души, слова.
В небе стрижи благодатную песню поют.
- Что ж я упал да разбился? - Вставай же, вставай!
ЛЮДИ ИКС. АПОКАЛИПСИС.
- Что, может в кино? "Алиса" новая.
- Да можно бы. Ну-ка, что там еще? О, пойдем лучше на "Люди Х".
- Посмотрим сцену после титров?
- А давай, мы ж никуда не спешим.
Титры долгие, ну очень долгие, другие желающие получить бонус в виде финальной сцены, потихоньку рассасываются. Остаемся мы и женщина с мальчиком лет десяти. - Вот будет прикол, если не покажут. - Ты что, Marvel всегда показывает! Да когда ж они закончатся? А с другой стороны, как бы мы узнали, что здесь одних только композиторов человек шестьдесят. Ну вот, наконец. И ради этого стоило ждать? Ну, ради сценки может нет, но чтобы осознать полной мерой масштабность увиденного - стоило. Быстро мелькает надпись по-английски: "Что там?" - обращается женщина к спутнику. "Что над фильмом работали 15 000 человек" "Сочинил, небось, на ходу?" "Нет, точно, там слово job в начале."
Когда я иду в кино на марвеловский фильм, стопроцентной убежденности в том, что увижу "свое" не может быть. Но такого рода гарантий никто никогда не даст. В чем могу быть уверенной, так это в том, что за деньги, потраченные на билет, получу максимум удовольствия. От замысловатого сюжета, звездного актерского состава, сценографии, костюмов, трюков, спецэффектов, компьютерной графики, звука. Это будет шоу, а если повезет, еще и осмысленное.
На сей раз повезло. Все хороши необычайно, всё необыкновенно хорошо. Мир, привычно сотрясаемый катаклизмами (не хотела бы я жить в марвеловской вселенной); знакомые герои, предысторию каждого из которых смутно и фрагментами, но помнишь (и постысторию знаешь). От того реальность фильма становится более осязаемой, обрастает плотью, полнится внутренними связями. Понимаю, кумулятивный эффект в действии. Но мое внутреннее устройство таково, что такое медленное накопление: по одному-двум фильмам в год позволяет, а бесконечную жвачку сериалов - нет.
Неважно, что фильмы о супергероях изначально не ориентированы на богатую драматургию и тонкий психологизм. Что берется одно основополагающее свойство и развивается до немыслимых пределов: ярость берсерка у Росомахи; извечная боль потерявшего семью скитальца у Магнито; командный дух, круто приперченный комплексом неполноценности Мистик и любовь к людям, как основа личности Ксавье. Это Комедия дель Арте, подчиняющаяся собственным законам с набором четрт и свойств, изначально присущим персонажам. Но средствами Cirque du Soleil и зритель может быть уверен - шоу будет отменного качества.
И еще один начальный посыл марвеловских фильмов - отношение мира к мутантам. Настороженное недоверие и желание уничтожить при любой подвернувшейся возможности. В контексте тамошних реалий безнадежное (каждый из героев армии стоит), но очень человеческое свойство. Эпизод с Леншером на заводе, когда спасение человеческой жизни оборачивается гибелью его семьи, он так четко ложится в событийную канву серьезного сложного и совершенно "не для всех" гиперромана Андрея Лазарчука "Опоздавшие к лету", что встроенный детектор фальши не тренькает ни разу за весь фильм.
Хотите сложнее и тоньше - могу подсказать, где найти. Хотите просто получить удовольствие. Много удовольствия - смотрите "Люди Икс. Апокалипсис". И таки да, Ртуть бесподобен!
Люди, которые сдавали ЕГЭ, должны понять меня.
Чего вы больше всего боялись, когда думали о сочинении по русскому языку?
Для меня самым страшным было забыть инициалы писателей, но, к моему счастью, на экзамене в качестве аргумента привела произведение Булгакова. С ним проблем не было. А при написании пробного экзамена пришлось показать все свое невежество, т.к перед фамилией Замятина я карандашом написала "Е.М.".
P.S. Если что, он "Е.И."
Слово в оправдание: в общем, не помещаюсь я в одну рецензию на "Град", поэтому пользуюсь рубрикой "Истории", простите уж великодушно...
Это и есть последний рубеж: что делать с пониманием? Как с ним жить? Жить-то ведь все равно надо!
– Жить надо, когда понимания нет! – с тихой яростью сказал Андрей. – А с пониманием надо умирать!братья Стругацкие, “Град обреченный”
“Град обреченный” из всего прочитанного у Стругацких оказался самым “питательным” в смысле пищи для размышлений. На мой взгляд, в “Граде” Стругацкие подвели некий итог или, правильнее будет сказать, наиболее полно выразили свой взгляд на мир и место человека в нем. Многие идеи, которые видны в самых разных повестях АБС, мысли, предположения, в “Граде” представлены в наиболее полном и развернутом виде. Конечно, не все центральные, но очень многие.
В общем и целом могу сказать, что творчество Стругацких меня захватывает, мне интересно, как они думают, интересно находить логику их размышлений, идти подобно Гензель и Гретель за хлебными крошками, которые оставляют в своих повестях и рассказах АБС. И, конечно, в “Граде” я нашла одно из интереснейших размышлений о людях, которое вызревало по мере чтения разных их произведений.
Вообще, по моим ощущениям, главная мысль “Града” заключена в последней части повести: “Исход”, в этих трудных для восприятия и огромных монологах Изи Кацмана, и более редких Андрея Воронина.
Элитарность
Великие русские писатели: Толстой, Достоевский и многие другие говорили о великой мудрости русского народа. Их восхищало то, с какой легкостью простой, неученый русский мужик (баба) находят единственно верный и правильный путь в жизни, умеет жить в гармонии не только с собой, но и со всем миром, с Господом Богом. А ведь именно это – мир, ясность, понимание – труднее всего дается думающим людям, людям с высоким душевным и духовным потенциалом. Всю жизнь они мечутся, бьются как рыба об лед, как белая ворона, как тополь на Плющихе, как дурень со ступой, обремененные этой своей способностью думать о судьбах мира, вообще думать.
Но Стругацкие в “Граде” дают несколько иную идею – идею элитарности, вытекающую из идеи Храма культуры (творчества)
Храм – это же не всякому дано… Я же не спорю, что это достояние меньшинства, дело натуры человеческой… Но ты послушай. Я тебе сейчас расскажу, как мне это представляется. У храма есть (Изя принялся загибать пальцы) строители. Это те, кто его возводит. Затем, скажем, м-м-м… тьфу, черт, слово не подберу, лезет все религиозная терминология… Ну ладно, пускай – жрецы. Это те, кто носит его в себе. Те, через души которых он растет и в душах которых существует… И есть потребители – те, кто, так сказать, вкушает от него… Так вот Пушкин – это строитель. Я – это жрец. А ты – потребитель…
И не кривись, дурак! Это же очень здорово! Ведь храм без потребителя был бы вообще лишен человеческого смысла. Ты, балда, подумай, как тебе повезло! Ведь это же нужны годы и годы специальной обработки, промывания мозгов, хитроумнейшие системы обмана, чтобы подвигнуть тебя, потребителя, на разрушение храма… А уж такого, каким ты стал теперь, и вообще нельзя на такое дело толкнуть, разве что под угрозой смерти!.. Ты подумай, сундук ты с клопами, ведь такие, как ты, – это же тоже малейшее меньшинство! Большинству ведь только мигни, разреши только – с гиком пойдут крушить ломами, факелами пойдут жечь… было уже такое, неоднократно было! И будет, наверное, еще не раз… А ты жалуешься! Да ведь если вообще можно ставить вопрос: для чего храм? – ответ будет один-единственный: для тебя!..
Есть большинство, которые чихать хотели на этот Храм, который есть суть, все лучшее в человечестве, а есть меньшинство, понимающее, что именно в Храме и заключен смысл и оправдание существования человечества. Вот это меньшинство и есть элита… Хотя самих авторов все же коробит это понятие.
…Все в твоей системе хорошо, – сказал Андрей, в двадцатый раз подставляя кружку под струю. – Одно мне не нравится. Не люблю я, когда людей делят на важных и неважных. Неправильно это. Гнусно. Стоит храм, а вокруг него быдло бессмысленное кишит. «Человек есть душонка, обремененная трупом!» Пусть даже оно на самом деле так и есть. Все равно это неправильно. Менять это надо к чертовой матери…
…А я разве говорю, что не надо? – вскинулся Изя. – Конечно, хорошо бы было этот порядочек переменить. Только как? До сих пор все попытки изменить это положение, сделать человеческое поле ровным, всех поставить на один уровень, чтобы было все правильно и справедливо, все эти попытки кончались уничтожением храма, чтобы не возвышался, да отрубанием торчащих над общим уровнем голов. И все. И над выровненным полем быстро-быстро, как раковая опухоль, начинала расти зловонная пирамида новой политической элиты, еще более омерзительной, чем старая… А других путей, знаешь ли, пока не придумано.
И все-таки как ни крути, есть быдловатое большинство, а есть меньшинство, те, кто понимают, что “думать – это не развлечение, а обязанность”.
…Ну, извини! – возразил Изя. – Вот если бы ты сказал: «всякая элита, владеющая судьбами и жизнями других людей, – это гнусно», – вот тут я бы с тобой согласился. А элита в себе, элита для себя самой – кому она мешает? Она раздражает – до бешенства, до неистовства! – это другое дело, но ведь раздражать – это одна из ее функций… А полное равенство – это же болото, застой.
Да, эта элита имеет совершенно определенное предназначение, цель в жизни (осознанную или нет неважно), точнее это даже не цель, а смысл и двигатель существования:
Ты меня пойми, Андрей, я ведь не предлагаю систему переустройства мира. Я такой системы не знаю, да и не верю, что она существует… Я предлагаю всего только цель существования… тьфу, да и не предлагаю даже, запутал ты меня. Я открыл в себе и для себя эту цель – цель моего существования, понимаешь? Моего и мне подобных…
А идея храма, между прочим, хороша еще и тем, что умирать за нее просто-таки противопоказано. За нее жить надо. Каждый день жить, изо всех сил и на всю катушку…
Знаете, эта идея, идея Храма, элитарности, интересна тем, что она органично ложится на жизненный опыт и наблюдения. Очень уж гладко ложится, до неприличия. И про большинство и меньшинство, про “хлеба и зрелищ”, про нежелание думать, про примитивизм, про одиночество думающих, людей выдающихся и творческих. Но все же лично во мне что-то упрямо сопротивляется идее элитарности, подобному взгляду на мир.
Пока не читала, а изучала эту книгу, бродила по ее дебрям и петляла по тропам, ход моих мыслей заблудился окончательно.
Сначала я философствовала на тему того, что у каждого поколения свои мокрецы. И, что у нас, детей 90-х, просветителями, негласными проводниками по морали и добродетели были алкаши на скамейках во дворе.
Оказалось, что книга не о том.
Потом я злилась на себя, ругала свои воспитательные способности, думала о том, какая я никудышная мать.
И снова, книга не о том.
А потом, потом я поняла, что ничего не поняла, и узнала, что я ничего не знаю. И думала о том, что я тоже, как и герой, захотела бы быть в своем привычном мире, с его несовершенством, интеллектуальными изъянами, с возможностью иронизировать, пить и поддаваться биологическим желаниям.
В общем, если вы настолько замеланхолизировали, что захотели вспомнить юность, подумать о своих несовершенствах и почувствовать себя ничтожеством, то, пожалуй, книга в самый раз. Но я не говорю, что она плохая. Как раз наоборот.
Какие чувства испытываете вы, когда ваши пальцы скользят по корешкам книг, выстроенных в ряд? Книги разные: в толстом переплете или в мягкой обложке, объемные или не очень, старые и потрепанные от множества рук или же новые и еще ни разу не прочитанные. Эти книги разные, но объединяет их одно слово на табличке, торчащей с первой полки, "Фантастика". С детства любимый мной жанр, вызывает у меня чувство радости, если я нахожу в библиотеке или же книжном магазине новую книгу любимого автора. И кто бы мог подумать, что наткнувшись однажды в библиотеке на неприметную маленькую книжку, прочитанную мной еще в детстве, я испытаю радость. Радость от того, что именно с этой маленькой книжки (тот же переплет, то же издательство и тот же год издания) началось мое знакомство с мирами Сергея Лукьяненко. Взяв эту книгу в руки, я как будто перенеслась в свое беспечное детство, и конечно же не прочитать ее снова я просто не могла.
Бывают такие книги, которые перечитываешь с удовольствием в разные периоды своей жизни, потому, что тебе нравится сюжет. А еще бывают книги, которые могут вернуть тебя в прошлое и заставить вспомнить себя ребенком. Книги, которые напомнят тебе приятные моменты твоей жизни, твоих старых друзей. Книги, которые своим существованием успокаивают тебя, так как ты знаешь, что взяв их в руки, ты всегда сможешь вернуться в мир своего детства.
По звуки Мы были написаны все последующие антиутопии.
Цикл Крапивина про Великий Кристалл - это, пожалуй, моя первая масштабная серия, которую я прочитала в детстве. У нас все книги были, и я очень любила читать их, усевшись прямо на пол у шкафа, на нижних полках которого эти книги и хранились. И в то же время этот цикл стал причиной одного моего детского заскока - мне хотелось быть мальчиком. Нет, не потому что я чувствовала себя как-то не так в своем девчачьем теле, а потому что из книг Крапивина среди прочего уяснила одну вещь - всё самое интересное происходит только с мальчишками. Это на их долю выпадают приключения в параллельных мирах, это их спасают самые добрые взрослые (тоже мужчины, к слову говоря). А девочки - абсолютно блеклые существа, которые берут на себя роль матерей, хотя и сами ничуть не старше этих же мальчишек.
Потом я добралась до цикла Булычева об Алисе и меня отпустило.
Но за крапивинских девчонок обидно до сих пор.
Вчера посчастливилось попасть на концерт Сергея Бабкина. Того, который раньше был известен как актер харьковского театра 19 и солист группы Пятница. Песни Пятницы вы наверняка слышали, даже если не знали, что это Пятница. Но сейчас хочу поделиться ссылкой на песню уже не Пятницы. а именно Бабкина, которая называется "ГГГ", что расшифровывается как Гули-Гуси-Голуби.
Вчера я услышала ее впервые и просто получала удовольствие от музыки и голоса, а сегодня решила послушать уже более осознанно. И вспомнила про эту книгу. Не могу сказать, что есть какая-то прямая связь между книгой и песней. Но и отрицать наличие каких-то тонюсеньких ниточек между ними тоже не могу.
Приятного прослушивания.
Опять пришел не переобулся, ботинки грязные. Теперь каша-мала в коридоре, размял меня вилкой и усмехается. Зараза ты! За окном сухо, ни лужи, ни грязи и откуда ты все это приносишь? Молоко, принес? Опять треугольное... Слушай, ну скажи мне как тебе это удается? Ты как будто мимо проходишь, а все равно ко мне заварачиваешь? Ты бы в следующий раз к ребятам сходил. Они тебя заждались, уже четвертый день в запое все ждут-ждут... А я только готовить начну, ты сразу. У меня же и руки в муке, глянь! Да и некогда мне совсем, вот ты приходишь-уходишь.. А мне потом что? Я мозги в кучу, в кучу - а они ползут! Я ж думать не могу и не думать, уж какие тут пироги! Вся размякну и так грустно, и радость на душе. Вот не ходи ко мне, слышишь? Я сейчас с другим занята. Потом время будет - сама позову!
Sweet child in time
You'll see the line
The line that's drawn between
The good and the bad
See the blind man
Shooting at the world
Bullets flying
Ohh taking toll
If you've been bad
Oh Lord I bet you have
And you've not been hit
Oh by flying lead
You'd better close your eyes
Ohh bow your head
And wait for the ricochet
Конечно же, я узнала о, так сказать основателе антиутопии, только недавно. Совсем случайно, мне попался тт с этой книгой. Что же, я гонялась за этим произведением по всем книжным, как на зло, она будто просочилась сквозь пальцы. Отчаявшись, я начала читать её в электронном варианте. И вот, только две недели назад, я уловила её в одном из книжных.
Да, каждому автору нужно пережить такое: прочитать текст, стиль которого чем-то похож на тот, которым автор пишет или раньше писал. Заставляет задуматься. Я и раньше спотыкалась, читая чужие тексты с короткими и прерывистыми предложениями, но "Мы" меня просто сломало. Пожалуй, даже несмотря на то, что я уже давно не пишу аналогичным образом, больше мне никогда не придет в голову так делать. Надеюсь, ха.
Вторая половина произведения читалась уже легче, но все равно медленно. Каждая точка - вдох и выдох. Привычка делать паузы на знаках препинания при таком стиле просто убийственна.
В целом, я в смятении. Понимаю, что текст этот надо было прочитать хотя бы по двум причинам: во-первых, я все никак не могла вспомнить, в каком произведении были люди-нумера и эти стеклянные жилища, о которых мы как-то разговаривали на литературе, и наконец-то я их нашла - ура! А вторая причина может показаться смешной (надо мной уже однажды посмеялись, когда я сказала, как иногда аргументирую выбор, что почитать), но это было важно: прочесть первую антиутопию, одну из трех самых известных антиутопий двадцатого века (О дивный новый мир и 1984 уже были когда-то прочитаны). Я много слышала об этом произведении и мы вот даже обсуждали его на уроке литературы как-то раз (параллельно с другими антиутопиями). Мне нужно было прикоснуться к этому тексту самостоятельно, вот сейчас, подержать его в руках и пропустить через себя. Такой вот корень из минус единицы, you know.
- Плохо ваше дело! По-видимому, у вас образовалась душа.
Иногда мне кажется, что меня даже в этом нашем мире вполне могли бы отправить на операцию по удалению фантазии: ну так, чтоб наверняка. У нас такой, к счастью, нету, но мы тем не менее иногда - словами - указываем другим путь к операционному столу. И точно также не осознаем необходимой бесконечности Вселенной, но все еще способны на арифметически-безграмотную жалость.
Понравилось про крылья. Эдакое хм в тишине пустой квартиры.
Крылья - чтобы летать, а нам уже некуда: мы - прилетели, мы - нашли.
В общем, мои исследования антиутопий временно прекращаются. 1984 мне [кажется] понравилась больше, чем Brand new world. Мы в этом смысле чем-то походит на вычеркивание пункта из списка литературы "на лето", но и пусть. Я оставила на страницах закладки, внутри себя - какое-то понимание того стеклянного мира. Я хотела прочитать его - и я прочитала. Не все чтение в радость, некоторое - для новых идей, для того, чтобы фантазия не подыхала от приятного однообразия. Некоторое чтение - неудобное, сложное, медленное - но это не значит, что оно плохое.
Кажется, это история всё-таки не о книге, а о Москве... Знаете, в этом городе со мной всегда случаются всякие чудеса — то ли она просто любит меня, то ли играется, зная, что я оценю. Вот и в этот раз: до выхода из дома ещё несколько часов, так что можно, например, почитать книжку, вытащенную практически наугад из шкафа. Савченко? Хорошо, фамилия знакомая, "Открытие себя" у него я нежно люблю, "Пятое измерение"? Пусть будет, чего уж.
И практически с первых страниц эта книга стреляет мне не в бровь, а в глаз. В яблочко, в точку — какие ещё есть фразеологизмы на эту тему? Просто потому, что в этой книге именно всё то, что ужасно интересовало меня в последнее время: многомировая интерпретация Эверетта, эффект бабочки, параллельные миры и т.д. и т.п... И вот — нашла бы я эту книгу, если бы не знала о ней? И сколько нового она мне ещё откроет (а если нет, то сколько удовольствия я получу от чтения)?
Наверно, это не совсем история... Прочитала я эту повесть немного раньше 1991го года, это точно. В ту пору ещё училась, так что получается, не позже 1989го года. Не помню, как попала мне в руки эта книга, но прочитано было на одном дыхании, за половину ночи. Точно одно: ощущение какой-то неизбежной безысходности, которая случится обязательно и в скором времени. И вот оно, это время. Наступило. Поколение наших детей, которое не желает нас слышать, звуки, которые сложно назвать музыкой, препараты, которые невозможно вычислить, пока не приходит беда. И страх за своего ребёнка, который уходит под этими препаратами к этим звукам и не желает тебя слышать. Мне повезло. Я читала "Гадких лебедей" и была готова к такому повороту. Я сумела достучаться до своего ребёнка. А сколько их вокруг, потерявшихся в инете, ищущих пути в паутине химпрепаратов! Поколение нулевых, которое не вернуть в реальность никакими нацпроектами и пропагандой зож.
А что будет, если Церковь (любая:православная, католическая, пресвитерианская или шире - религия) получит в государстве властный статус? А что, если государство, сращенное с церковью, найдет способ держать мир за...горло и диктовать ему свои условия?
В повести Андрея Лазарчука "Священный месяц Ринь" этим дело не ограничилось. Миссионеры православной церкви, попав на прекрасную планету, во многом похожую на Землю, но со своей историей, собственной культурой и традициями, сложной и скрытой от непосвященных системой иерархии, несут свет истинной веры, как водится. Найдя в одном из местных монашеских орденов верного сподвижника, да практически отражение свое. И скоро христиане местного разлива становятся доминирующей ветвью (ну да, христианство - оно же высокодуховно), а прочие приходят в запустение. В том числе варварский культ поклонения священным рощам игри с живущими там (и только там) животными игрикхо. Безобидные в остальное время служители культа, раз в четырнадцать лет становятся чудовищными убийцами, принося в жертву младенцев, которые рождаются в восемнадцать дней священного месяца Ринь. Кошмар, правда? С какой стороны не взгляни.
И нужно пресечь. Непременно. Эти омерзительные ритуалы. Чем орден Теркхсьюм под патронажем Православной церкви и при молчаливом одобрении местной власти и займется.
Там все совсем не так окажется. И люди, чье физическое существование обусловлено необходимостью этого жертвоприношения раз в четырнадцать лет, такой симбиоз, своими руками уничтожат собственную надежду на будущее. Частью по незнанию, большей - потому что понятие греха, безусловное для тебя, может быть вовсе не таким для меня или твоего соседа. Официальная же церковь, по большей части, не сомневается. И потому далека она от Бога.
Книга гипнотизировала идущими в ряд буквами: в набитом вагоне метро от прочитанного накатывали ошибочные рассуждения о том, что окружающие люди, уткнувшиеся в телефоны или пусто смотрящие перед собой в ожидании, когда поезд прикатит к нужной станции, или пихающиеся, чтобы отхватить уместиться в вагоне, ничем не отличаются от тех, что неосознанно живут в романе "мы" и носят вместо имен номера. Книга навязывала страх и вводила в некую панику от того, что человечество катится к описанному в антиутопии Замятина, и потому ежедневная поездка метро превращалась в масштабную борьбу. В борьбу с мыслями о том, что все прочитанное - безобидная выдумка и никак не реальность.
Мутации мыслей. После прочтения книги в сознании осел один образ, бездарно терзающий тонкие душевные струны в тщетной попытке изобразить нечто осмысленное. Долгое время безрезультатно пытался представить внешний вид этой мысли, подобно слепому отыскивая на ощупь ее рельеф. Не исключаю, что мысль эта, со временем обросла моими собственными трактовками и производными, ощутимо видоизменившись в сравнении с оригиналом, но приобретя четкие очертания она потребовала свободы, с результатом чего Вы сейчас познакомитесь. По сути эта история о том, во что может прорости зерно, посеянное книгой.
Мотылек. Притча о глупом мотыльке, устремившемся к губительному свету лампы и логичный исход этого влечения хорошо знаком каждому из нас. Причина этого влечения довольно очевидна, как в принципе и следствие. Задумывались ли Вы когда-нибудь о том, что многие люди склонны к абсолютно идентичным действиям? Будучи бесспорно созданием более высокого порядка, обладая сложнейшей нервной организацией и недюжим интеллектом, человек нередко позволяет увлечь себя притягательному свету от губительной лампы, даже в полной степени осознавая все последствия этого поступка. Что движет человеком, поддавшимся слабости? Глупость, наивность, чрезмерный оптимизм или тень надежды? Быть может наивность и тень надежды питают так же мысли мотылька, заставляя его лететь к свету?
Яркая Тень. Осознание фатальности своего выбора неразрывно связано с самим выбором, ибо как еще можно объяснить самоубийственность решения? Тепло от тени надежды вытесняет жар смерти, тусклый свет призрачной радости – яркий огонь смертельной опасности. Человек совершает этот, безусловно и объективно, опрометчивый шаг будучи наивным до глубины своей души, несмотря на призывы здравого смысла и болезненные уколы логики. Делает ли этот факт человека таким же глупым, как и мотылек или он возводит мотылька в сан наивных романтиков?
Мы, она, я… Замятин, на мой взгляд, не стремиться акцентировать внимание читателя на последнем танце мотылька, рассказывая совсем другую историю. Но образ этот, вовсе не случайно посеян на страницах книги, ибо он имеет потенциал прижиться, прорости и созреть в сознании читателя, дав совсем неожиданные плоды. Стремление человека к свету лампы при полном осознании губительности этого влечения, я склонен с полной уверенностью отнести к врожденным особенностям мыслящего существа.
