Обычно, когда меня затягивает книга, я читаю вот так: "Ну, посмотрим, что тут у нас... КАК - ПЯТЬ УТРА?!"
Но с этой книгой получилось что-то совершенно странное. о.О
Эта книга меня не затянула. Нет, она просто бесцеремонно влезла в моё сознание и по-хозяйски начала там обустраиваться, безжалостно выкидывая всё, по её мнению, лишнее, и меняя то, что оставалось. Ну, посмотрим, что тут у нас...
Через некоторое время после того, как я начала читать вторую часть, со временем начало что-то происходить. Стоп, я ведь читала медленно. Пропуская через себя каждое слово. Когда я смотрела на часы в последний раз, было - я помню совершенно точно - 22:18. Сейчас на них - 22:24. Тогда почему я чувствую себя так, словно прошло уже как минимум полчаса?
Недоумённо пожав плечами, я снова принялась за чтение. Через несколько десятков страниц вновь посмотрела на часы. Аа... но как же это... 22:32?! Но я же столько... я же не могла успеть всё это прочитать за восемь минут...
Повторюсь, читала я эту книгу медленно. Вдумчиво. Каждую страницу от первой строки до последней.
Я решила себя успокоить и через каждые пять страниц отрываться и смотреть на часы. Но - ага, как же! Страниц через пятьдесят я всё же вспомнила об этом и взглянула на циферблат. И вот тут-то испугалась по-настоящему. На часах - 22:33...
Сегодня утром то и дело поглядывала на время. Часы идут абсолютно нормально, не спеша и не отставая. Значит, с ними всё в порядке? А вчера вечером... что это было?
И весь "прикол" вот в чём. В том отрывке, который я прочитала - если верить часам - за минуту (однако, полсотни страниц!), описывалось, как героиню книги поместили во временное кольцо. То есть для неё день за днём повторялся один и тот же день.
Простите, но я не знаю, что и думать...
Этот текст родился в процессе чтения романа Пелевина "Чапаев и Пустота". Как невозможное противоречие между чтением такой книги и необходимости совершать обычные свои рабочие обязанности. Итак,
Вот некоторые выступать не любят перед аудиторией. Я не такая. И мне все равно - маленькая аудитория или большая. Тут беда с другой стороны подкрадывается. С той, что мне все равно. Стоя перед аудиторией и не испытывая при этом ни малейшей неловкости, я вдруг - вдруг! - понимаю, что тема нашего разговора бессмысленна и никому в сущности не важна, и счастья никому не принесет. У меня наступает сатори. Зачем слова? К чему умножать сущности? Нет, я, в принципе, адекватна, поэтому пытаюсь разнообразить свою затухающую речь примерами, оживить, так сказать. Но твердое убеждение. что примеры эти не интересны, накладывают на уста мои печать... Нормальные примеры для нормальных людей, я вам говорю. Но в момент произнесения их... ах, не в этом счастье, думаю я.
Сегодня вот в этой связи даже детство вспомнилось, когда ответ по истории у меня укладывался в три предложения ровно. И, ко всеобщему возмущению, я получала за него "пять". Историк объяснял моим одноклассникам, что все основное я рассказала.
Так вот, выступать я не боюсь. Говорить я буду хорошо, но недолго. Ибо нет в мире важных тем для выступления... Это ломает меня. А регламент 20 минут(((
А зараза эта расползается уже и на остальную жизнь:
- Что главное?
- Ничто.
- Куда надо стремиться?
- Никуда.
- Чего тебе хочется?
- Ничего..
- Почему так?
- ......
Все, наверное, знают такую акцию, как «Библионочь». Она проходит во многих городах России, библиотеки, а иногда и другие культурные организации, устраивают различные мероприятия, конкурсы, встречи с писателями и многое другое. В этом году в Томске «Библионочь» была (и на момент написания ещё есть) особенно большой, очень много мероприятий, глаза разбегались, честно говоря.
Для себя я избрал местом пребывания детско-юношескую библиотеку. Там сегодня проходил книгообмен «Свободная полка», я отдал несколько своих книг: дилогию Джеймса Ролинса, «Ночь накануне», «Легенды космодесанта», для себя прихватил тоже кое-что любопытное, но не нашёл желаемого…
Также здесь была намечена встреча с томским писателем Юлием Буркиным, очень хотел, чтобы он подписал мне книгу. И ещё одно – видеомост с Сергеем Лукьяненко! Вот это должно было быть круто!
Итак, походив между рядами «свободных» книг, я пришёл в зал, где должна была проходить встреча, уселся по возможности поближе и стал слушать, а также задавать вопросы, ибо аудитория сначала была не слишком активна. Юлий Сергеевич оказался приятным собеседником, немного увлекающимся, но всё-таки приятным. Он рассказал нам о работе в соавторстве с Фадеевым, Лукьяненко, а также своим сыном Станиславом. Рассказал про личный рейтинг своих книг, про авторские гонорары, пиратство. Говорил о современной фантастике, рассказывал о том, как зачитывался этим жанром в ранние свои годы, и как охладел сейчас к нему.
Рассказал о прошедшем РосКоне, о том, что ему вручили награду «Звезда Фэндома», и что она значит для него, а также о том, как одна женщина схватила Лукьяненко за нос, и назвала его зайчиком! А также ещё пару баек. Были ещё вопросы, всех не упомнишь, но настало время видеомоста. Библиотекари дозвонились по скайпу до Лукьяненко, и мы начали общение!
© JuliaTreta
Юлий Сергеевич показывает свою награду
Сергей Васильевич оказался достаточно весёлым и позитивным человеком. Он рассказал, как стал писать, посоветовал несколько книг и авторов, рассказал о своих проектах, романе, который вскоре допишет, ещё одном дозоре (ожидаемом мною, уж точно). Ещё говорили об экранизациях, о том, что Лукьяненко хотел бы увидеть на экранах и как бы он хотел это увидеть. Также пояснил, что лично участвовал в трёх галактических войнах, и что это дало для написания книг. Было очень интересно, но мы были вынуждены прощаться.
Мы ещё немного поговорили с Буркиным, он рассказал, что работал над книгой – сборником собственных переводов текстов «Битлз». А также спел и сыграл нам две композиции по этим стихам, и парочку собственных песен. У него, безусловно, интересный голос и хорошие стихи!
Встреча подходила к концу, мы попросили Юлия Сергеевича об автографах, и он нам не отказал, что ему огромное спасибо.
кто расшифрует подпись – скажу спасибо…
Так получилось, что я тяжело заболела, получив возможность спокойно почитать о Доме. В полутьме и полной изоляции от мира на меня стали обваливаться его образы. Да, были противоречия, после истории с Помпеем вообще хотелось захлопнуть книгу насовсем, но не получилось... Не получилось не только потому, что уже сжилась с персонажами, не только из желания понять, разобраться во всём до конца, но и потому ещё, что накрыла меня ностальгия. Ибо я сама жила в таком доме с медперсоналом, даунами, с детьми на костылях, с горбатыми, с детьми с атрофированными конечностями... наконец, просто здоровыми, которых упекли подальше родители, выбив для них какой-нибудь притянутый за уши диагноз. Если вы сомневаетесь в натуралистичности повествования, могу вас заверить: очень похоже на правду. Конечно же, нас муштровали, отчитывали, заставляли убираться, и курить так привольно никому бы не дали. Но скучать не приходилось, много всего творилось, особенно по ночам. Было что-то вроде ночи сказок, были дискотеки, бегали друг другу в гости. И секс был, и свадьбы игрушечные, и попойки настоящие....
Но этого мало. Лорд ужасно напоминает моего мужа в лучшие годы. Параллели преследовали постоянно.
В связи с перечисленным книжка всё же попадает в разряд любимых, хочу я этого или нет. Уж слишком она оказалась личная и родная.
пс. И не только поэтому! В ней много всего. Книга-символ, книга-философия... Большая книга о детстве и взрослении.
На дорогах пробки. Как всегда, впрочем. Когда торопишься, особенно бесят. Да что случилось-то!!!
Ах, вот она причина: прямо перед остановкой - БТР. Сломался, судя по всему. Первая мысль: колесо? - Какие колеса, гусеницы же! Солдатик ныряет под брюхо бронемашины. Остальные курят. Открыты люки. Все настолько обыденно... Абсурд. Этого не может быть, чтобы вот так, в центре города, на остановке - БТР.
Над ним - неоновая вывеска: Ц В Е Т Ы.
Этого не может быть. Этого не может быть. Но вот есть же! Пробую открыть окно, сфотографировать. Не получилось.
Знаете, какой самый страшный фильм о войне? "Старое ружье". Там нет боевых действий. Фильм о том, как в мирную жизнь отдельной семьи вторгается война. Солдатским сапогом, огнеметом уничтожает людей. Просто так. Мимоходом. Ни за что.
Пролистываю страницы интернета. Страшные фотографии войны нынешней - необъявленной. Войны с мирными жителями. За что? Кому помешала их жизнь?
Почему бэтээры, снаряды, трупы на улицах должны быть привычной картиной? К этому невозможно привыкнуть. Это не укладывается в голове. Этого не должно быть. Но ведь есть.
БТР на остановке общественного транспорта. Мигает синими огнями вывеска ЦВЕТЫ. Люди, спешащие по своим делам. Новая реальность?
А черт его знает, что вообще делала эта железяка в городе. Может быть, в свою часть ехала (через город, где ж еще ехать-то?)
Быков в своей книге "ЖД пишет о войне 2015 года. О деревнях... Де... Дебальцево? Да нет, не может быть чтоб настолько совпало. Нет, конечно. У Быкова - Дегунино. И Жадруново. Но как же все узнаваемо.
Быков, ты знал?
Благодаря этому роману, всё то время, что читала, сидела и вспоминала своё студенчество. Прошло вот уже два года, как я отучилась. А до сих пор иногда просыпаюсь из-за снов, на которых я сдаю экзамен, либо вижу своих одногруппниц, часть которых уже особо и не помню. До сих пор я не могу нарадоваться тому, что уже второй год я спокойно отмечаю, простите за каламбур, Новый год, да и вообще любой праздник. Наконец, я не пропускаю День города, потому что раньше у нас обязательно на следующий день был экзамен, и, соответственно, отметить я его не могла, так как надо было готовиться, ложиться спать, чтобы встать бодрой. До сих пор удивляюсь, что вечером после работы я свободна - ну, относительно свободна, конечно - у меня нет домашних заданий, мне не надо ездить по два с половиной часа туда и обратно до университета и до дома, мне не нужно бесконечно готовиться к тяжёлым сессиям, которые длились почти всё лето и весь январь. Мне нужно больше видеть и общаться с одногруппницами - часть которых я вообще терпеть не могла и у нас были натянутые отношения. Все две группы состояли из одних девчонок, соответственно, я за пять лет прочувствовала на себе все "прелести" женского коллектива - всякие скандалы, сплетни, шушканья, зависть, делёжка внимания преподавателей - как в первом классе и ещё куча всяких мелких пакостей.
Сашке Самохиной преподаватели твердили избавиться от агрессии - о-о-о, знали бы они, какие мы все были агрессивные во время учёбы! У нас постоянно было по пять пар, мы проводили в университете с 8:30 и до 17:10, когда 18:30, а, бывало, как на первом курсе, могли уйти и в девять вечера. Некоторые преподаватели любили задерживать после окончания занятия, искренне удивляясь нашему недовольству - "А что ещё Вам делать, как не учиться?". Да, действительно, чем ещё заняться-то! Конечно, мы пришли получать знания, но было физически тяжело заставлять себя сидеть столько времени за партами, зная, что впереди предстоит ещё дорога до дома, стояние в пробках и так далее.
А уж сами пары! Как их вспомню. Под каждого преподавателя приходилось подстраиваться - некоторых невозможно было слушать совершенно - из-за особенностей голоса, самой личности, некоторые предметы просто выводили из себя - было непонятно, зачем на них мы тратили время, когда можно было уделить внимание тому, что могло потом пригодиться на практике.
У нас так же был свой "Портнов" - точнее, наш Портнов была женщиной. И вела она синтаксис - суровый и беспощадный. Этот предмет и манера преподавания "Портнова" доводила до слёз и юношей. На экзамен шли как на каторгу. Хотя, по-моему, на каторгу идти было бы приятнее всё же. До сих пор помню, как на пятом курсе, перед письменным экзаменом по синтаксису, я не могла спать две недели, я сидела в тетрадях, учебниках и пособиях, в прямом смысле рвя на голове волосы от досады. Не столько боялась самого предмета - сколько была у всех боязнь нашей преподавательницы. Её боялись даже коллеги - чего уж говорить о студентах. Она могла порвать зачётку, могла швырануть твои записи, послать по известному адресу, из-за плохого настроения половина группы могла уйти на пересдачу просто так, отчислялись люди даже с пятого курса - причём не такие уж глупые студенты. Страх пересдачи был ужасный настолько, что многие радовались и "тройке" - лишь бы уже отвязаться от этого предмета и больше не видеть "кошмар всей жизни". Я нисколько не преувеличиваю - моя подруга-одногруппница, которая пересдавала синтаксис на каждом курсе по три раза, до сих пор плачет, вспоминая, как мне приходилось заниматься с ней, сколько усилий ей пришлось приложить, чтобы сдать хотя бы на "удовлетворительно"... Но таких Портновых было достаточно. Не говорю, что каждый преподаватель был сволочной - нет, были и те, которых я люблю до сих пор, чьи лекции готова слушать и сейчас, я им безмерно благодарна и вспоминаю самыми добрыми словами.
Но в целом, читая роман, на меня нахлынули негативные эмоции. Поэтому я понимала эмоции героев. Мы шли в университет осознанно - знали, примерно, что нас ждёт, понимали, зачем нам это нужно всё и жили мыслью о том, когда бы, наконец, всё закончилось. И то злились, ругались с преподавателями, проклинали их временами, кляли, на чём свет стоит, наше расписание, занятия, пары... Чего уж говорить про этих детей, которых заставляли делать непонятые ритуалы - как оказалось потом, для прохождения вступительных экзаменов. Которых мучили страхом, которых старались выгнать за рамки возможного и мыслимого, которых пытались переправить под новую функцию - ещё непонятную и неизведанную...
Единственное, чего не понимала - как всё-таки Саша обходилась без друзей. По-моему, в одиночку очень тяжело выжить в нашем мире. Если бы во время учёбы со мной рядом не было бы моих любимых подруг, было бы тяжело вынести всё. Конечно, к концу романа понимаешь, что этим уже не совсем людям что одиночество, что семья - уже не важны, но сам факт... Саша сама как-то настраивала людей против себя, а потом страдала от этого...
В романе внимание отводится студенческому гимну - я не могла не вспомнить наш курс по латинскому языку, который вела преподавательница, полностью погружённая в тему. Было ей на тот момент 72, тётенька иногда забывалась во времени и пространстве, могла дать подряд три раза одну и ту же контрольную работу, а потом удивляться - "Девочки, какой прогресс! Вы так хорошо всё запоминаете! Ловите латинский на ходу!". Никогда мне не забыть, как она заставляла нас забираться на парты и, стоя на шатких столах, ПЕТЬ ГИМН. Она сама стояла, в воздухе водила руками и радостно кричала: "Девочки, какая в вас тяга к знаниям, вы так любите латинский язык, вы такие латиняночки!". До сих пор помню, как я с подругами в кровь искусали губы, чтобы не загоготать - просто надо было слышать, как мы читали на латинском - точнее, лучше этого, как раз, было НЕ СЛЫШАТЬ!
Из курса латинского языка я помню, конечно, уже мало - я и во время учёбы-то не больно приняла этот язык, чего уж говорить спустя столько лет - учили это мы всё в 2008 году. А вот читая роман, вспоминала всякие курьёзные случаи на занятиях по латинскому, вспоминала нашу преподавательницу, которая в 72 года не потеряла вкус к жизни, выглядела очень хорошо, ходила на каблуках, носила шляпки...
Эх, светлое время было, но как же я счастлива, что всё это уже прошло и больше не вернётся! Роман подарил два с половиной дня прекрасного чтения, два с половиной дня воспоминания, в которые уложились пять таких долгих, а, с другой стороны, коротких лет!..
Августовской ночью одного из нулевых годов мы возвращались из Кёльна в Берлин. Мы – это двое русских, мужчина и женщина, немка и бывший советский еврей, к тому времени 35 лет живший в Соединенных Штатах. Настроение - отличное, день удался, да и до «дома» оставалось километров 300, а это для автобана и хорошей машины и вовсе пустяк.
Все владели русским, естественно. Русско-немецко-хазарский микст просто «обязывал» обсудить все вопросы – и русский, и немецкий, и хазарский (в терминах Д. Быкова). И после достаточно долгого и откровенного обмена мнениями участвующих сторон, наш бывший соотечественник, на мой вопрос о главном национальном концепте, ответил так: chosen people. Именно так, по-английски. Избранный, богоизбранный народ – это и поддерживало, и поддерживает хазар от Авраама до наших дней.
Честно говоря, никакого протеста или что-то на вроде того, ни внутреннего, ни тем более – внешнего, эмоционального, его слова у меня не вызвали. Собственно говоря, хазары были первыми, но сегодня отнюдь не единственными, кто ощущает себя подобным образом. Ну и как иначе мог сохранить себя народ в известных исторических условиях? Как писал Достоевский, известный своим отношением к хазарам, что уважение вызывает уже тот факт, что 40 веков дети Авраама идут под солнцем. От иных народов уже и пыли не осталось, а хазары живы и здоровы. Чего и всем остальным, подозреваю, желают.
Ну и совсем последнее. Этот наш бывший соотечественник – фигура колоритнейшая. Уехал он в конце 70-х, когда начали выпускать хазар на историческую родину перед Олимпиадой-80. Он закончил Ленинградский институт культуры, что помогло ему в дальнейшем. Путь хазара в те времена был очень даже и известным: из Москвы они летели вроде бы в Израиль через Вену. Вена – крупнейший перевалочный пункт. Но как и любой нормальный хазар, ясный перец, что ни в какой Израиль наш хазар не полетел, а прямиком в Штаты. Но родная земля помогала по полной. Дело в том, что в те времена русскоязычная литература была на вес золота за пределами Отечества. В Израиле её было больше, чем в Штатах. И наш предприимчивый выпускник института культуры наладил бизнес. Книжно-журнальный. Из Израиля в Штаты он самолетом отправлял литературу на великом и могучем. Рассказывал: «Представляешь, было выгодно оправлять её даже самолетом, потому что платил за вес, а продавал поштучно». Дом и квартира в Нью-Йорке, машина и обучение детей, - все атрибуты американской мечты. Называется «Я русский бы выучил только за то…»
Не знаю, так ли это было на самом деле. Вроде бы врать ему не к чему. Он к моменту нашего знакомства пытался заниматься издательским бизнесом, но мне кажется, это ничем не кончилось. Кстати, немного знал Бродского. Говорил, что он очень нуждался в Америке. Нобелевская премия в общем-то спасла его материально.
О чем говорят мужчины? Да и женщины? Смотря где: если ночью и аккурат в середине Европы – почти наверняка о русских, немцах и хазара. В одном флаконе.
История началась с рисунка моего знакомого человека, а потом он ее купил, дал почитать мне. Теперь у меня дома живет свой собственный экземпляр. Не буду писать много, я считаю, что это одна из немногих книг, которая тронула мою душу за последнее время.
Почитав рецензии на этом сайте, и на многих других, заметила, что очень часто встречается следующая мысль: как в закрытом интернате для детей-инвалидов могла оказаться выпивка и наркотики? Так получилось, что я несколько осведомлена в данном вопросе, почему и решила вставить свои пять копеек.
Два года своей жизни (десятый и одиннадцатый классы) я провела в интернате. Это было учебное заведение, с углубленным изучением некоторых предметов и большим количеством человек, претендующих на место. Чтобы поступить туда, требовалось сдать ряд экзаменов. Как следствие, преподаватели и воспитатели очень ответственно подходили к своей работе, воспитывая из нас "будущую элиту Российского общества". Каждый день были обходы, после десяти строгий отбой, охраняемая территория. За курение -- выговор, за нахождение в нетрезвом состоянии -- отчисление. Выход за территорию только по разрешению. Думаете, все эти меры помогали? Да ни фига!
Смолили все, кому не лень, в том числе и возле учебного корпуса (главное было выбрать не просматриваемое из окон пространство). Все знали время и маршруты ночных обходов для каждого отдельно воспитателя и виртуозно умели с ними расходиться. И, разумеется, процветала контрабанда. Из-за забора приносилось все: легкие наркотики, алкоголь, друзья (которые на территории интерната находиться не имели права). И знаете, за два года моего обучения не было ни единого случая отчисления за нарушение правил внутреннего распорядка. По мелочам время от времени нас ловили, читали нотации, заставляли писать объяснительные. Но все серьезные махинации прошли мимо внимания администрации. Да, разумеется, воспитатели о многом знали, но "на горячем" никто и никогда не был пойман.
К чему это я веду. Все обитатели нашего интерната были из благополучных семей, и дома никому навыки тайного переноса спиртного не были нужны. Этому умению те, кто хотел, обучался уже там, и очень быстро. Так неужели вы думаете, что дети и подростки, умеющие выживать в проблемном обществе, не способны на то же самое?
Только представьте себе, что где-то далеко-далеко (а ко мне очень даже близко, привет соседнему Китаю!=)) двое китайцев высаживают деревья, Представили? А теперь учтите в своем воображении, что один из этих людей не имеет рук, а другой абсолютно слеп.
Китайские эко-герои: слепой и его безрукий друг посадили за 10 лет 10 000 деревьев.
Цзя Хаикса и Цзя Вэньци — наиболее выдающаяся пара экологов, с которыми мы когда-либо сталкивались. Один из них слепой, а у другого ампутированы верхние конечности. Тем не менее они сумели симбиотически использовать свои оставшиеся возможности и посадить более 10 000 деревьев за последнее десятилетие.
Хаикса и Вэньци начали свое партнерство, когда не смогли получить работу из-за физических недостатков. Они стали глазами и руками друг друга и взяли на себя задачу преобразования трех гектаров земли у реки в окрестностях родной деревни Йели, провинция Хэбэй на севере Китая.
«Я — его руки, — говорит Хаикса, — он — мои глаза. Мы хорошие партнеры». Он родился с врожденной катарактой и был слеп на левый глаз. В 2000 году он полностью потерял зрение после ДТП. Вэньци потерял обе руки в результате несчастного случая, когда ему было всего три года.
Они встретились в 2001 году, когда ни один из них не мог найти работу. Хотя перспективы, казалось, были печальны, они должны были найти способ зарабатывать себе на жизнь. «Однажды мой сын пришел домой и сказал: „Папа, я почувствовал запах апельсина, когда другой ребенок чистил его, и мне показалось, что я сам его попробовал“, — рассказывает Хаикса, — а я испытал чувство жгучего стыда за то, что мой сын не мог даже попробовать апельсин на вкус! Это разбудило во мне желание жить. Я должен был жить для него. Мне пришлось много работать и сосредоточиться на зарабатывании денег».
Они вынашивали план — объединить свои навыки и сажать деревья, которые могли бы помочь им заработать деньги и одновременно оказать благотворное влияние на будущие поколения. Для этой цели пара арендовала у местных властей большой участок на берегу реки. Учитывая их плохие жилищные и материальные условия, деревенские власти приняли решение освободить их от арендной платы.
Каждый день Хаикса и Вэньци покидают свои дома в 7 утра, вооружившись молотком и железным прутом. Вэньци несет своего слепого спутника через быстрые речки до места их работы. Так как у них нет денег, чтобы купить саженцы, им приходится вручную собирать черенки, а это, учитывая их инвалидность, не так уж и легко.
Под руководством своего безрукого товарища Хаикса медленно собирает черенки. Затем он роет ямку в земле и сажает растение. Вэньци заботится о поливе саженцев. Все это, естественно, происходит очень медленно, но дуэт занимается этой работой в течение многих лет, и им удалось посадить 10 000 деревьев — намного больше, чем большинство нормальных людей посадили за всю свою жизнь. И они не планируют прекращать свою работу.
Источник: http://www.factroom.ru/world/jia-haixa-jia-wenqi
Нет, это не про "чужая жена и муж под кроватью" будет. Совсем даже о другом. У каждой социальной группы, как в любой профессии, есть свои жаргонизмы. В ресторанной сфере посетителей никогда не назовут клиентами, только гостями ("Сегодня такой день поганый, гости все мозги выпинали"). Для торговли в девяностые не существовало слов "рэкеты", рэкетиры", "рэкетёры", которыми широко пользовалась посторонняя публика. Только бандиты.
В Казахстане мы их так называли, ребят, которые собирали ежемесячную дань ("извозчик-разводчик-разведчик"), в России тоже. Здешние брали больше. Оно и понятно, Тольятти - ВАЗ, бандитские войны, мощная организованная преступность. Нужно платить, в общем, прими как данность. За данью всегда приезжает один человек, невольные эти, из месяца в месяц, встречи, постепенно превращают отношения в приятельские.
Нашего звали Игорь. Красивый мальчик. Ровесник мой. Ростом невысок, но хорошо сложен и грация леопарда в движениях. И ресницы, черные-густые. Мы не то, чтобы общались, но вот приспичило мне через год после переезда начать водить машину. Сначала мужа попросила сделать права, он в ОМОНе тогда работал. "Иди учись, - сказал, - Мне не нужно, чтобы ты убилась у первого столба с липовыми правами".
Огляделась вокруг, о, Игорек, у него должны быть связи. И в очередную встречу попросила помочь купить права. "Права являются неотъемлемой принадлежностью гражданина Российской Федерации и гарантируются Конституцией. То, что тебе нужно - это водительское удостоверение. Но покупать не советую, лучше отучись в хорошей автошколе", ответил визави, оставив меня оплывать свечой.
Вчера, обсуждали в одном месте "Дом, в котором" Мариам Петросян, претензии к языку ее высказывались, вспомнился эпизод в кофейнике, вот этот:
— А ты о нас вообще странного мнения, — хихикнул Табаки. — Ходим, как надутые индюки, ничего вокруг не замечаем. Иногда сносим кому-нибудь полголовы, не замечаем и этого, бредем себе дальше. На плечах у нас — «бремя белого человека», а под мышкой — толстенный свод Домовых законов и правил, где записано: «Лупи лежачего, топчи упавшего, плюй в колодец, из которого пьешь», и прочие полезные советы.
Я как раз после него прониклась книгой. Знаю, что испытал Курильщик, услышав ту тираду.
Автошколу закончила, со мной жена одного из виднейших авторитетов училась, кстати. На занятия в сопровождении охраны и каждый день в новой шубе. Но посещала. А Игорька убили на очередном витке бандитской войны, застрелили у подъезда. Из того номера местной газеты, в котором была заметка, узнала, что был бригадиром. Высокая ступень в иерархии.
Окончив десятый класс, во мне вдруг проснулось острое желание работать. Самостоятельности захотелось. И я твёрдо решила все летние каникулы трудиться, не покладая рук. Родители были категорически против, но я настояла на своём, и дядя Коля, папин товарищ, устроил меня в библиотеку на окраине Москвы. Работа - не бей лежачего! За весь день ни одного посетителя.
Никто не интересовался книжками, ну разве что мухи, которые водились здесь в огромном количестве. Эти, без устали жужжащие твари, обосрали все книги, но библиотечным работникам, включая директрису - мужиковатую тётку (морда ящиком, руки-крюки) - было абсолютно наплевать на мушиные проделки.
Вот так, от нечего делать, я и стала наблюдать за мухами.
Да и на люстре мухи, а мухи, а мухи, как люди. А ведь и правда! Взять к примеру вот эту назойливую зелёную муху с малиновым пятном на башке - она похожа на мамину подругу - Ольгу Сергеевну - ужасно приставучую и вечно сующую свой "хоботок" куда не просят. А эта - большая навозная - вылитый старик из 102 квартиры. А вот эта серенькая мушка с выпученными фасеточными глазками - похожа на моего одноклассника Владика - прыщавого очкарика, вот уже второй год набивающегося ко мне в друзья. Тоже мне друг! Пусть, для начала, бородку свою козлиную сбреет, да одеваться начнёт поприличнее, тогда и посмотрим. Ну а ты - рыжая муха-цокотуха - МарьИванна (наш завуч) - зачем гадишь на томик Маяковского?!
Каждому своё: кто-то считает ворон, а я - наблюдала за мухами. И мне это занятие очень нравилось. Так и просидела в "мёртвой" библиотеке всё лето. А ближе к зиме прочитала книгу Пелевина - ну и хохотала же я!
Моя история грустная.
Читала "Дом" этим летом, когда лежала в больнице в отделении неврологии.
Сначала я не знала о чем книга, но написано было хорошо ,и в прохладное утро я выбралась в прогулочный парк при больнице, почитать на лавочке.
И вот мои глаза дошли до того момента , что "только он мог написать на доске,т.к. только он мог ходить"...
Потрясение...Ушат холодной воды..Как еще описать те чувства, что я испытала?
А напротив меня парень пришел к своей молодой жене, еще пару месяцев назад они поженились и танцевали первый брачный танец, а сегодня она была прикована к креслу, и прогнозы были не лучшие...А все отделение восхищалось- какой парень! не бросил жену!
А я негодовала- В нашем мире восхищаются, если люди поступают просто как люди...
И как так вышло, что именно в тот момент я решила прочитать "Дом"...
Я стал чудовищем, без ласки:
Рогов, хвоста, на теле нет,
Но чешуи мерцает свет
На крыльях тёмных, словно в сказке.
В моей груди, цветок пробился
И алой болью он зацвёл
И ветерок его нашёл..
Быть может, он в него влюбился.
Мерцают в небе птицы-стрелки,
Перевели их.. ночь уже,
И осень тлеется в душе,
И облетают крыльев, метки.
Любимой нет, померкло время,
И звёзд, полночная трава
Растёт и светится едва,
И на цветы, пролито семя.
На самом деле, книга понравилась мне меньше, чем того заслуживает. Можно сказать, она меня утомила. Причём чисто из-за необъективных факторов и моих загонов. Меня подвели технологии. Я непременно хотела послушать книгу в аудио, потому что мне казалось, что так будет быстрее и мобильнее. Но получилось наоборот. Файл разбит на кусочки по 4-5 минут. 5 минут! И их миллион. И если я брошу книгу-я просто не смогу к ней вернуться. Плеер мой не запоминает место, его надо выбирать вручную, а я при всем желании не найду потом этот отрывок. Да уж, техника на грани фантастики-и это ещё лучшее, что было в моей жизни. И я мучилась, слушала, местами было скучно, но я не могла отмотать, потому что не понимала, куда попаду. Местами пропускала куски, когда вынимала наушники и отвлекалась. В общем, я могу сказать, что вторая книга мне понравилась гораздо меньше. Но это абсолютно не вина автора или сюжета. Это мои какие-то заморочки и препятствия.
Я веду к тому, что часто на восприятие книги влияет даже самый малейший фактор. Антураж, чтец, качество книги, где её читали. Часто кому-то не нравятся ваши любимые книги не потому, что не хватает читательского багажа или интеллекта. А потому, что не случилось той магии, как у вас.
Она, знаете, всегда куда-то стремилась: мчаться, лететь, бежать... Неважно - куда. Главное - прочь отсюда.
В самом начале книги была мысль отправить ее в недочитанные. Ей было бы там одиноко, но... К счастью, я решила этого не делать.
По мере прочтения подумалось о том, что вряд ли буду писать отзыв на эту книгу, хотя... Не исключено.
Решила написать в Истории, когда наткнулась на подробности переучивания и судьбу девочки-левши Нюты. Тогда мне и вспомнилось КАК ЭТО БЫЛО. Складывалось впечатление, что читаю о себе и смотрю на это со стороны, заглянув в прошлое. Как-то не по себе было и от того, что мы с девочкой тезки с одинаковым цветом глаз и волос. Много похожего и в остальном.
Учительница была пожилой коммунисткой старой закалки. В руке у нее была длинная и довольно увесистая деревянная указка, а моя левая рука не имела право браться за ручку или карандаш. Иначе - указка...
Обоснованием не была религиозная составляющая в силу политической приверженности. Обоснованием служил единственный "правильный" тезис БЫТЬ КАК ВСЕ, НИЧЕМ НЕ ВЫДЕЛЯТЬСЯ! Так и учились, так и жили. Кому от этого было лучше? Или выполнялся всеобщий негласный план по ликвидации леворукости? До сих пор в недоумении от этого абсурда, хотя и не единственного в то время.
Впрочем, многие прошли переучивание. Другой вопрос: Как это отразилось на каждом из нас? Уверена, не лучшим образом. Для меня в тот период некоей отдушиной была привычка в написании текста "вверх ногами", то есть, как если бы его читал человек, сидящий напротив меня по другую сторону стола. И до сих пор продолжаю время от времени так писать. Очень нравится.
Конечно, через некоторое время пришло умение всё делать обеими руками и было удобно использовать эту способность в старших классах на долгих лекциях, когда можно было писать левой рукой, а потом правой. Помогло это и на экзаменационном сочинении: в черновике пишешь одной рукой, в чистовик переписываешь другой. Университетское время тоже не прошло мимо этого умения.
Осознала, что пришла пора "оттепели", когда в 5-м классе (учительница была уже другая) к нам в класс перевели мальчика, семья которого перебралась в нашу страну и в наш город из Германии. Мальчика посадили со мной за одну парту и (о, чудо!) он писал левой рукой! И учительница не пыталась переучить его, привязывая руку или угрожая указкой. Зато у неё были свои прибабахи)
Так закончилась в постсоветском пространстве и в постсоветское время "охота" на леворуких отпрысков.
Если бы существовала премия за самую питерскую книгу, то "Орфография" точно оказалась бы среди призёров.
В Санкт-Петербург в первый раз я поехала зимой 2002 года. В гости к людям, которых знала только по общению в чате и нескольким телефонным разговорам. У меня-то сомнений не было, что это действительно хорошие люди, которые меня встретят и приветят. Но родители были в тихой панике. Последним моим аргументом стал денежный подарок прабабушки, которого как раз хватало на билет туда-обратно. Я сказала, что если никто меня на вокзале не встретит, так погуляю денек по Питеру и вернусь, а несбывшиеся надежды будут наукой на будущее.
Но меня встретили, хотя именно с Московского вокзала начались дорожные приключения, связанные с Петербургом.
Во-первых, это не меня отыскала троица встречающих, а я их, мирно беседующих за пару-тройку вагонов от моего. Им показалось, что нужный поезд ещё не пришел, вот и не торопились.
В самом городе я потеряла в маршрутке симпатичные перчатки (надеюсь, что их кто-то нашел и они вам приглянулись). Не расстроилась, решив, что это мой подарок городу.
И в этой же поездке я впервые опоздала на поезд, когда должна была уезжать обратно. До сих пор помню спокойную даму из справочной, которая мне сказала: "Девушка, если вы сейчас очень быстро побежите, то ещё успеете помахать ему вслед".
Но бежать я уж не стала, а с небольшой потерей обменяла билет на завтрашний поезд и порадовалась тому, что у меня есть ещё один день с друзьями.
После первой поездки питерские дорожные приключения не закончились. Десять лет назад через Ростов до Санкт-Петербурга ходил только один поезд и в наш город он прибывал в пять утра. Самое время для взвешенных решений и правильных выводов.
Когда папа провожал меня во вторую поездку уже в мае 2003 года, то едва зайдя в здание вокзала, мы услышали, что поезд Санкт-Петербург - Адлер отправляется с третьего пути через пять минут.
Добраться до третьего пути в ростовском вокзале можно только поднявшись по длинной лестнице, пробежав весь второй этаж, навесной переход и спустившись по ещё одной лестнице.
Кодовое название "Санкт-Петербург" заставило папино сознание, пребывающие в недосыпе от поездки в пять утра на вокзал, встряхнуться и подтолкнуть весь к организм к марш-броску на третий путь. Пять минут до отправления! Еле-еле успеваем! Вперед! Через две ступеньки! Быстрее, Катя, опоздаешь!
А Катя бежала вслед и пыталась сообразить, как же так вышло, что поезд, который должен прийти в Ростов только минут через двадцать, ещё столько же стоять, уже отправляется?! Сорок минут разницы - ничего себе!
И уже на втором этаже мое сознание тоже пробудилось и напомнило, что Санкт-Петербург - Адлер это не то же самое, что Адлер - Санкт-Петербург. И если я хочу попасть в прохладный Питер, а не на знойное черноморское побережье (с папиной энергией он бы меня посадил на этот поезд, а там бы уже разбирались), то стоит притормозить. Резко останавливаюсь и через половину зала кричу папе, который меня здорово опередил, что "это поезд в Адлер, в Адлеееееер....", а потом наблюдаю, как он медленно сбрасывает скорость и застывает. Эпическая картина.
А в Питер я в то утро все-таки уехала.
Я читала " Дом, в котором..." в мае прошлого года. Тепло, солнышко, снег уже весь растаял...а я сижу дома, читаю, не могу оторваться. Надо сказать, книга произвела на меня огромное впечатление. Пришло время идти в вуз, на физкультуру, а отрываться так не хочется, но что поделать) И вот, наворачивая круги по стадиону, вдруг пришла мысль "А как там Дом? Как там Курильщик, Слепой, Сфинкс и другие? Что поделывают они прямо сейчас, пока я тут на физ.-ре, а они то там как же? Как?". Чисто механически продолжаю бегать, а сама перевариваю, что только что произошло со мной. А произошло вот что: я впервые подумала о них как о живых людях, а не как о персонажах очень хорошей, но все же только книги. Мой ридер предстал передо мной тогда совсем в ином свете: он был окном, показывающим мне жизнь этих детей. Когда я читала книгу, я заглядывала в это окно и могла видеть, что с ними происходит, но ведь когда ты отходишь от окна, жизнь за ним не прекращается, даже если ты этого и не видишь...
Никогда со мной такого не было. Очень часто книги оживают в моем воображении, но никогда я еще не думала о героях книги как о реальных людях..
В " Доме..." говорилось, что есть люди, которых Дом принимает, а есть и такие, которых не принимает. Я считаю, что это и к читателям относится в той же степени. Так вот, меня "Дом..." не принял, я уверена в этом...я не до конца разобралась в том, что там происходило и чем это все закончилось...многое не поняла. Но жители Дома - герои книги - определенно живые, они существуют... может, где-то в космосе, а может,в нас.
Вот такая получилась история...действия мало, больше размышлений)
У вас никогда не бывало такого: вы читаете книгу и жуете сендвич, хрум-хрум, читаете напряженно. Внутри вашей головы фантазия отчаянно клубится и дымится, рождая картины, которые вы символ за символом считываете с листа. Вы полностью погружены в действие. И вдруг вы замечаете, что там, в книге, волею автора и случая герой тоже сидит и увлеченно жуете точно такой же сендвич? И тут вас накрывает. У меня так случилось недавно вечером.
Готовясь к ритуальным почитайкам перед сном, я вспомнила, что давно не жгла благовоний (на радость моей мамы). Запустив руку в ящичек с благовониями, я наугад вытащила коробочку. Лаванда! "Какая удача," - подумала я.
Лаванда - аромат безмятежности. Она источает притягательный приятный запах, способствующий успокоению и расслаблению. Если вы раздражены и разбиты, то лучше аромата лаванды быть ничего не может. Масло лаванды обладает спазмолитическими свойствами, оказывает положительное влияние на нервную систему, что позволяет с успехом использовать его при мигрени, неврастении, невралгии. Повышенная возбудимость, бессонница, стресс отступают перед лечебным действием лаванды.
Только по моей комнате начал разноситься сладкий аромат лаванды, я поудобнее устроилась в кровати и начала читать исповедь Фортуната Цвяха, о том, как он искал лекарство от слома, синдрома ложной маны. Долго же мучился маг, долго искал путь к решению этой непростой задачи, пока однажды не учуял он тонкого аромата лаванды...
Честно признаюсь, ТОНКОГО аромата лаванды у меня не было, лавандой у меня в комнате откровенно и без зазрения совести благовоняло. Но я прочувствовала на своей шкуре книжное 3D и увлеченно продолжила следить за скитаниями Фортуната по лавандовому следу, который теперь и сама ощущала.
Хочется купить книгу в бумажном варианте, хочется ее подарить как ценность. И ведь страшно, потому что вдруг она не проникнет, не затянет. Услышать про книгу, от которой ходишь, как в тумане, и, кажется, имеешь только одно важное дело — читать… услышать про нее что-то не восторженное — эта мысль пугает, вернее, отпугивает.
«Когда начинаешь читать про мальчика и его красные кроссовки, вообще не представляешь, чем это может закончиться» — из комментариев в интернете.
Ну да, я впервые полезла читать отзывы про прочитанную книгу. Сравнивают с Крапивиным -— справедливо. Кого-то не зацепило — бывает. Меня — полностью: несколько дней с трудом воспринимала реальность. Отпускать начало, только когда пошла на второй круг. Ни разу еще так вот не переходила от последней страницы к первой, не искала комментарии и впечатления, не разглядывала любительские иллюстрации. Наверное, если бы я умела рисовать, то немедленно этим бы занялась.
Я и не знала, что это популярная книга. Просто знала, что она есть. Просто начала читать. Но давно уже книга не вызывала скрытую истерику. Помню, так было в детстве с «Оводом», с Крапивинской прозой («Острова и капитаны», «Голубятня на желтой поляне», «Застава на якорном поле»), на 3-м курсе — с «Анной Карениной». Почему-то вспомнились «Ведьмак» Сапковского и «Песнь Льда и Огня» Дж. Мартина, но от них не истерило, а тупо увело в депрессию (от Геральта — ближе к концу, от саги Мартина — сразу). Вообще много было книг, от которых потом приходилось отходить (те же «Герой…» Лермонтова или «Чапаев…» Пелевина). Но тут я то ли подзабыла, как это, то ли вылезло много личных ассоциаций…
Пожалуй, мне в книге уже после первой трети были неважны все те недочеты, которые вызывают критику лагеря противников. Книга хороша: там есть юмор, есть хороший слог, есть сюжет. Но книга точно не идеальная: недосказанность и неточности (то ли специальные, то ли по забывчивости автора), натянутость некоторых поворотов и все такое прочее (где-то скомкано, где-то разжевано, где-то путано)… Только это ведь такая мелочь. У меня ощущение, что автор описал то, что этот, открытый им, мир позволил описать.
В книге столько героев! Я или никогда, или очень давно не встречала сюжет, в котором умещается такая орава (у Мартина тоже народу много, но там персонажи кучками расселились по разным частям, а тут все гурьбой переходят из главы в главу).
Мне сейчас размышляется о детстве (о воображариуме, в котором живут дети) и о том, как детский мир (маленький, но глубокий, весь насквозь волшебный, суеверный и полный баек) превращается в мир взрослый (большой, но тонкий, весь реально-поверхностный). В детстве камешки, болтики, катушки ниток… да что угодно — обладает своей реальностью, историей, объемом. Почему же потом все сплющивается в быстроходную поездку с беглым осмотром достопримечательностей?
Думается о школе (обычной, общеобразовательной), об ее закрытом мире, моде, кличках, приколах, сплетнях…
Размышляется о ЗМШ (Зимней математической школе), первой и последующих, о закрытом социуме, его ролях, традициях, о том, как он открывается новичкам, что он может не принять и не впустить в себя. О том, как в комнате всегда кто-то бодрствует и кто-то спит, как вещи равномерно устилают комнату, как ходишь не в своем, как режим жизни устанавливают не смена дня и ночи, а расписание завтрака-обеда-полдника-ужина и официальных общественных мероприятий.
О пионерском лагере со своим домиком на берегу моря (в «Орленке» так было).
О том, что я люблю социумы с кличками, хотя сейчас почему-то почти всегда зову друзей по именам. А вот интернет с его никами и мемами никак для меня социумом не становится: я не знаю его традиций и мемов, не понимаю и не запоминаю ников.
О том, как мне странно становиться старшим, когда уже привык, что старший — кто-то другой. Бац — и ты — в 11 классе… Теперь не кто-то, а именно ты — из самой старшей параллели. Прошлые 11-классники казались ого какими, а теперь ты — на их месте. Ты для себя — все тот же. А какой ты для младших? Или тебя вызывают «10-й курс»… Раньше-то был 1-й, 2-й, 3-й… А теперь ты на месте тех, о ком раньше думал «ого, уже 10-й!»
Отпуск в городе юности сейчас для меня чем-то похож на ЗМШ, просто соседние «комнаты» находятся в разных районах города. Люблю ЗМШашно-общажную культуру, залихватскую манеру случайных встреч, перерастающих в ночные-до-утра посиделки. Не знаю, может ли быть таким же повседневный город.
Не могу начать читать что-то другое. Жду, пока уляжется и успокоится. Так что читаю книгу по второму разу. Смакую нюансы. Ощущение лохматости, вытянутого на коленках свитера, шорт, вязанных гольфов и ботинок.
Ладно, расскажу!
Эту книгу я получила по почте от человека, который в моей жизни занимал очень важное место.
Он вроде бы всегда увлекался Лукьяненко и много про него говорил, но руки у меня так до его книг и не доходили. А когда я уже держала ее в руках, обратной дороги не было.
Не скажу, что я уж очень-то прониклась романом. Но дело не в этом, эту книгу я всегда буду помнить по нескольким причинам.
Она путешествовала со мной по Питеру и Финляндии. Холодными зимними вечерами в какой-то финской глубинке я читала эту книгу и думала о нем. О том, что с каждой новой страницей его любимого "Спектра" я становлюсь все дальше от него самого.
Даже сейчас, вспоминая эту книгу, я сразу вспоминаю про него и про то, что ничего у нас не сложилось. А "Спектр" до сих пор тайно недолюбливаю.
Еще, как я понял, у Пелевина кочует из книги в книгу одна интересная мысль, как-то перемешанная с буддийским подтекстом. Мысль о том, что человек в общем ничего не решает в мире, и все, что ему приходит в голову это навеяно чем-то. В каждой книге название этого чего-то разное, но на деле все одно. Некий детерминизм.
Все наши мысли и желания навеваются нам богами/демонами/демиургами и тд, а мы лишь сосуды, которые эти веяния исполняем, ошибочно думая, что это все наше и идет из нас.
Герои хотят из этого выбраться, как-то осознать самих себя, найти в себе что-то живое и индивидуальное, и вроде даже выбираются и находят, но нет, как можно догадаться, автор оставляет нас с мыслью, что все было подчинено обозначенным выше правилам изначально.
Здесь пелевинская мысль плавно перетекает в мою.
Любое наше действие диктуется нам чем-то очень глубинным, и наши реакции на эти диктовки тоже идут из той же глубины, мы лишь только наблюдаем за этим как бы со стороны и рефлексируем, думая, что это мы сами все решаем, а на самом деле не в силах повлиять на себя и реально что-нибудь изменить.
По большому счету мы не сильно отличаемся от какой-нибудь антилопы, которая на водопое увидела крокодила и резко дернулась в сторону, мы лишь только можем потом подумать об этой ситуации, отрефлексировать, потом отрефлексировать свою рефлексию, и так далее (в отличие от антилопы, которая просто пошла потом жить свою жизнь дальше). Именно эту кучу своих рефлексивных надстроек мы считаем своим сознанием, личностью, своим я, своим внутренним миром, хотя на самом деле никакого я нет, это лишь чуть более высокий уровень умственной деятельности, позволяющий нам, как единственному виду (источник не найден) знать о том, что наша жизнь конечна.
Наша эта рефлексийная зацикленность похожа на то, как мы сидели бы в маленькой комнате с зеркальными стенами и думали бы, что сидим в огромном просторном холле.
Начинаю понимать почему он так хитровыделанно пишет.
Во время прочтения вспомнился мой "армейский товарищ".
Кто служил в армии, тот наверное вспомнит всю эту рутину, весь этот каждодневный распорядок дня. Ты служишь, дни идут, а ничего вокруг тебя особо не меняется. Тебе хочется спать, хочется кушать, хочется домой, хочется чего то другого.
Вот служил я служил, пока в окно не залетел мистер Жук. Он был прикольный, переливающийся (точно не скажу, но наверно это майский жук), но это было что то новое во всей этой обыденности. И я решил приручить этого Жука, нашел ему спичечный коробок и оставил себе. И назвал его Нерубанский боевой Жук.
Накидал я ему в коробок разной травы, ведь я не знал чем питаются такие жуки. Было интересно смотреть за ним и главное он не улетал. Потом я почему то решил его перекрасить, сначала замазкой, потом нашел какую то краску. Так он и жил у меня в спичечном коробке.
Сколько я сейчас ни пытался вспомнить как тогда разошлись наши с ним пути, так и не смог вспомнить.
Но почему мне до сих пор помнится какой то жучок (хотя какой он жучок, он же Нерубанский боевой Жук), а все потому что он скрасил все эти одинаковые армейские дни. Даже пару фоток осталось)))
Когда-то давно я впервые ехала на поезде в Питер, чтобы жить в нем, и мне было стремновато, потому что я была тихой книжной девочкой, знавшей очень мало о жизни, вселенной и вообще; мне было страшно и одиноко.
В дороге я читала Дом. Он мне понравился - как нравились до него другие книги. Я не влюбилась в него и не хотела в нем жить - надо быть идиотом, чтобы хотеть жить в Доме. Я просто закрыла книгу незадолго до приезда в город и подумала, что она хорошо написана. И что она очень темная и жуткая.
Спустя месяц я зашла в фандомную битву (для тех, кто может быть не знает - блог на дайри.ру) и увидела в нем творчество по Дому. Нашла группу вк, посвященную Петросян, а уже в ней обнаружила такое явление как "стаи" и конкретно "питерскую стаю", которая тогда только набиралась и начинала свой путь (до нее в Питере тоже были и, скорее всего, есть домовские стаи - просто они не афишировались и не афишируются сейчас).
Я пришла на первую сходку стаи и нырнула в нее с головой. Следующие полгода я знакомилась с людьми - красивыми, страшными, страдающими всевозможными болезнями - неизлечимыми, воображаемыми, магическими; я узнала людей, которые занимались магией и зарабатывали на этом деньги, познакомилась с ролевиками, косплеерами, анимешниками и разного рода неформалами и выслушала бессчисленное множество историй жизни - страшных, обычных, безумных. Я познакомилась с людьми, которыми восхищаюсь до сих пор и к которым тянусь до сих пор.
У нас были меняльни, сходки, Ночи Сказок - я, которая никогда не умела ничего рассказывать, срочно училась сочинять и рассказывать Сказки; были песни, посиделки, какие-то интриги вокруг вожаков (это даже для кого-то было серьезным делом), расколы, любовные драмы, алкоголь и люди.
В стае у меня появились люди, которые стали мне дороги. Появились первые питерские друзья.
Не могу представить, какой бы я была сейчас, если бы в моей жизни не было бы этого периода. Не было этих людей.
Интересно, что разговоры конкретно о Доме у нас велись редко, мы жили именно своей стайной жизнью, не оглядываясь особо на книгу.
В какой-то момент, правда, я ушла из стайных дел - то ли стала чуть более "взрослой", то ли конкретно эта игра надоела, но оставила связи с друзьями.
Иногда становится жутко от того, что я могла и не прочитать эту книгу, и огромной части моей жизни, в которой и сейчас происходят события, первопричиной которых стал Дом, просто не было бы.
Хотя, думать об этом совершенно бесполезно, наверное.
Дом дал мне моих людей. И я благодарна ему за это.
«Купе несущегося сквозь зимнюю ночь поезда» - и цитата из моего любимого литературного произведения, и место нашего знакомства. Купе поезда Ташкент-Самарканд, несущегося сквозь февральскую ночь.
Хотя я и научился сносно читать годам к четырем-пяти, литература не привлекала меня. Фантастика, сказки, фэнтези – вот что было мне интересно, все остальное казалось скучной, взрослой литературой, и от попыток мамы увлечь меня чем-нибудь посерьезней не было ни малейшего толку. Но только до того памятного дня.
В полупустом шестиместном купе мы с любимой родительницей обложились накупленными в поездке интересностями: она – книгами, я – выпусками «Игромании». И все бы ничего, только вот мама, каждые пару минут старающаяся сдержать смех, отвлекала. Она читала роман «Числа» Виктора Пелевина. На вопрос о содержании книги она ответила, что «нос не дорос», книжка однозначно только для взрослых, да и то не всех. И дала мне Чапаева, голову поломать.
Первое прочтения заняло три дня. Я никогда еще не читал так увлеченно, так быстро, так безвылазно. Какие только эмоции меня не захлестывали: я смеялся над пикировками Анны и Петра, преклонялся перед эзотерикой Чапаева, готов был собственноручно задушить Котовского. После первого прочтения я не понял ничего. После второго чуть больше, но все равно ничего. Лишь к 15 годам, когда я подрос на три года и добрую сотню прочитанных книг, я понял, что понял. Как Петька на Лозовой.
До сих пор, перечитывая книгу, я нахожу новое, лучше понимаю старое и заново переживаю прочитанное.
До сих пор мне интересно, что произошло с ткачами, Фурмановым и бароном Юнгерном.
До сих пор я мечтаю услышать несуществующую фугу фа-минор Моцарта, посетить мистическую Внутреннюю Монголию, выпить самогона и закусить луковицей. Пелевин навсегда захватил мое внимание. Его игры со словами и смыслами определили мои литературные взгляды. Его мистицизм определил взгляды религиозные.
Именно с книги «Чапаев и Пустота» началось мое путешествие как языковой личности по просторам мировой литературы, и до сих пор белый жеребец с обложки несет меня вдаль, к берегам реки Урал, где меня ждут еще не прочитанные шедевры.
