Рецензии

Я сейчас буду сильно ругаться, но это всё равно мое личное мнение, которое может быть и ошибочным. Если только планируете прочитать, лучше не читайте эту рецензию.

Но до чего же мутная, фальшивая, насквозь надуманная книжонка! Люди, которые всеми силами стремятся к жизни, которые любят, надеются и мечтают, которые ХОТЯТ ЖИТЬ, проводят всё своё время не в борьбе за существование, а в непрерывных пережёвываниях прошлых и настоящих переживаний и обдумывании мельчайших эмоциональных сдвигов.

Ну знаете, в ленивой обстановке поместий Джейн Остин такой скрупулезный психологизм, может быть, и уместен, а вот когда ты - свободный человек, и ты хочешь жить, а тебя вместо этого вот-вот распотрошат на органы, проводить свои дни, обдумывая всё подряд и теряясь в туманных догадках "а почему он вот так тогда сказал", "а почему она вот так посмотрела" - это по меньшей мере неестественно! Даже шаги, которые герои предпринимают для своего спасения, настолько нелепы, настолько надуманны, да это даже и не шаги вовсе.

Вся книга - это одна большая печальная обречённость, кисель дурацких переживаний, перенесённых в самые несообразные для таких переживаний декорации. Болото какое-то тухлое, а не книга.

Перед нами история, которую рассказывает женщина по имени Фредова, история жуткая и немыслимая, история как женщин превратили в рабынь, история о том, как деспоты прикрываются именем Бога. У Фредовы больше нет имени, ее хозяина зовут Фред, а значит она – Фредова. Будет хозяином какой-нибудь Пит – она будет Питова. И все же Фредова добрая, умная и проницательная женщина, не лишенная чувства юмора, хотя Боже мой, как она еще могла шутить?? После всего, что она потеряла…

Мы думали, у нас такие серьезные проблемы. Откуда нам было знать, что мы счастливы?

Ее лишили не только имени, у нее больше нет мужа, дочери, иной одежды кроме отвратительного красного балахона, символизирующего плодородие, да белых крыльев прикрывающих лицо, нет даже возможности покончить собой. Все способы самоубийства предусмотрены и у служанки нет шанса даже умереть по своей воле. Ни одной секунды свободы больше нет.

Ночь - мое время. Что хочу, то и делаю, если не шумлю. Если не двигаюсь. Если ложусь и не шевелюсь.

Что рассказала служанка Фредова?
После победы Галаада, правительство, озабоченное низкой рождаемостью, обрушилось на женщин. Были созданы центры, где готовили Рабынь, которые должны рожать детей для бесплодных женщин более высокого социального статуса, жен командоров. Неспособные родить объявляются «неженщинами» и высылаются в лагеря, где работают, например, на переработке токсических отходов и быстро умирают. Так что быть служанкой не самое страшное. Наверное, не самое страшное…
Я читала и холодела от ужаса, но что меня особенно задевало, так это то, что дикая мерзость провозглашалась волей Бога. В официальной лексике множество религиозной терминологии из библейской литературы. Местная полиция является «защитниками веры», солдаты - «Ангелы», магазины носят библейские имена « Хлеба и Рыбы», даже автомобили - «колесницы». Использование религиозной терминологии - это попытка обелить политическое надувательство. Уже знакомо. На пряжках солдат вермахта были выдавлены слова «С нами Бог». А страшнее фашизма режима не было.
Так страшно, что такое могло бы случиться, ведь тоталитарная угроза, как показывает опыт ХХ века, не ушла из жизни. Мы живем в мире, где она, увы, весьма реальна.
Необходимо, чтобы люди не забывали: Жизнь – не театр и не шахматы. Очень важно, понимать всю серьезность ответственности друг за друга, за мужчин, женщин, детей стариков. Думаю Маргарет Этвуд, хотелы сказать в своем произведении:

НЕ ДАЙТЕ СЕБЯ "ОСЛЕПИТЬ».

Лес рубят — щепки летят, говорит он. Мы думали, можно сделать лучше.
Лучше? тихонько переспрашиваю я. Он что, думает, так — лучше?
Лучше никогда не означает «лучше для всех», отвечает он. Кому-то всегда хуже.

Не читайте эту книгу!
Прошу, умоляю, заклинаю, не читайте эту книгу. Не берите её в руки, не открывайте, забудьте название и имя автора.
Не читайте эту книгу, если Вы бросили курить - все старания насмарку. Не читайте эту книгу, если у Вас нет детей - Вам будет страшно их заводить. Не читайте эту книгу, если у Вас есть дети - Вам будет стыдно за мир, в который Вы их привели. Не читайте эту книгу, если Вы любите чтение - больше Вы не откроете ни одной книги без чувства тревоги. не читайте эту книг, если Вы не любите чтение - Вы его возненавидите.
Эта книга сорвёт с Вас розовые очки, вырвет контактные линзы, ослепит Ваши глаза, снимет с Вас всю одежду, потом кожу, затем всё, что Вы знали, а после - всё, во что Вы верили. Она оставит от Вас голый кровоточащий кусок мяса, оплетённого нервами, который будет чувствовать боль от всего, что происходит вокруг, от того, что происходит где-то далеко, от того, что уже давно произошло, от всего, что произойдёт и от того, чего не будет нигде и никогда. Только боль.
Не читайте эту книгу.

Ну вот как, скажите мне, как Маргарет Этвуд удалось вот так разом перечеркнуть всю мою стойкую нелюбовь к антиутопиям? Это же просто удивительно-потрясающе-интересная книга, от которой меня не могли оторвать ни работа, ни любимый мужчина, ни капризный племянник. Это одновременно прекрасная, и настолько же ужасная история. Читается на одном дыхании: вдох - начала читать, выдох - как, уже конец? То восхищаясь мастерством автора, то дрожа от жуткого страха, то смеясь над потрясающими шутками, я страницу за страницей проглатывала этот шедевр. Именно шедевр, в котором так правдиво, реально и злободневно описан страшный мир, дивный новый мир Галаад. Мир, в котором нет места женщине, как личности. Мир, в котором она - не человек, а машина по производству детей. Как страшно это звучит, но как же интересно было об этом читать. Опять этот мой мазохизм что ли?

Меня зовут Фредова. Мне тридцать три. Я шатенка. Пять футов семь дюймов, если босиком. Мне сложно вспомнить, какой я была. Яичники жизнеспособны. Остался еще один шанс.

История, которую рассказывает девушка по имени Фредова. Почему такое странное имя, спросите вы. А все просто. Она принадлежит Фреду. И поэтому Фредова. У нее больше нет Ее собственного имени. Нет Ее жизни. Все умерло. Они все убили. Начинается история ранним утром. Люди просыпаются, идут на работу, и понимают, что мир - такой привычный и простой, изменился."Однажды в одной стране случилась беда. Это была Республика Галаад". Женщин, способных к деторождению, увозят в специальные центры, разлучая их с родителями, мужьями, детьми. В центрах их готовят к великой миссии - стать служанками, рожать детей для Командоров и их жен. Так как сами жены на это уже не способны.
По-моему, Этвуд описала идеальный для очень многих мужчин мир. Мир, в котором женщины не составят им конкуренцию. В котором не заткнут им рот, блеснув высоким уровнем интеллекта. Мир, в котором у мужчин есть такая прекрасная возможность "и синицу в руке, и журавля трахнуть". О, это рай для мужчин! Дивный новый мир для слабаков и трусов, которые не в состоянии из-за своей примитивности и неполноценности оценить женский ум и чувство юмора. "Проблема была не только в женщинах, говорит он. Основная проблема была в мужчинах. Им ничего не осталось". Ага, и давай самоутверждаться за счет женщин и их слабостей. Как же это типично для многих лиц мужского пола.

- Что-то не так, дорогая?
- Нет, а что?
- Ты шевельнулась. Просто не шевелись.

Так вот, я хочу и буду ШЕВЕЛИТЬСЯ! Читая, мне все время хотелось кричать, ругаться, хохотать, накрасить ярко-красной помадой губы и напялить мини-юбку. Делать все то, что здесь не позволено. То, из-за чего женщин загнали в эти рамки: "жена-служанка-неженщина". Красиво прикрыв всю эту мерзость библейскими цитатами и Божьими законами. Противно!

Итак, давайте представим. Однажды мы, женщины, проснулись в мире, где не можем читать, смотреть кино, носить красивую одежду и обувь, учиться и работать, любить, наконец. У нас нет таких прав. Мы - служанки, и никуда не убежать, не скрыться. Нет возможности даже умереть. Страшно? Тогда давайте ценить жизнь и людей, которые рядом. Ценить и наслаждаться каждым мгновением, проведенным рядом с ними. Ведь мы все и всегда принимаем как должное, будучи совершенно уверенными в том, что так будет всегда. А если не будет? Любите и цените.Чтобы было что вспомнить.

Надо было жить так же с Люком, внимательнее к деталям, к родинкам и шрамам, к необычным морщинкам; я не приглядывалась, и Люк блекнет. День за днем, ночь за ночью он все дальше...

Маргарет Этвуд - ну как же хороша, что даже слов никаких не хватает, чтобы выразить все мои бесчисленные восторги ее творчеством. Снова я только и успевала выписывать цитаты и разнообразные заметки на злобу дня. Как может столько гениальных и шедевральных идей жить в голове одного человека. Браво! Снова Браво! Аплодирую стоя ее таланту и мастерству!
А "Рассказ служанки" - в самые любимые книги. Потрясла и восхитила вся - от первого до последнего слова! Что еще сказать? Ну разве что:

Спасибо Ricka , если бы не она, я бы нескоро добралась до Искупления - очень уж не люблю разрекламированные книги, ожидаю от них слишком многого.

Меня вот удивляет, когда в рецензиях к Искуплению начинают называть Брайони дрянью, предвещать ей муки загробной жизни и все такое прочее.
Как будто роман в самом деле о несчастной любви Робби и Си.
Дудки, народ.

Это лучшая книга о том, что такое писательство из всех, что мне до сих пор встречались. Невозможно сопереживать Робби и Сесилии по-настоящему, потому что с самого начала не отпускает ощущение, что они - персонажи, не больше. Да и Брайони в первой части - тоже марионетка авторского желания, которой поклоняются игрушки и подчиняются словари.

Она проходит путь от сказок к психологической прозе, потом перегружает свое восприятие мерными волнами дисциплины, чужой боли и сострадания в больнице, и только в третьей части вдруг становится живой и оказывается, что она всего лишь автор.

Это не о несчастной любви.

Это о том, существуют ли границы, которые непозволительно переходить. О том, как из озарения, что между жизнью и фантазией нет различия, приходит понимание того, что различие это есть: это два совсем разных мира, но только первым управляет невесть кто, а вторым - сам автор. Он виноват. Он ответственен. Он будет искупать все ошибки.

Знаете, в нашей, забытой даже самими нами, литературе, был писатель, написавший рассказ "Цвет яблони". В нем дочь главного героя - писателя - умирала, угасала с каждой минутой. А он горевал, отвлекался на бытовые мелочи и, ненавидя себя, подсознательно запоминал каждую мелочь. Вот это чувство, думал он, я вставлю в один из своих романов. И запомнить, как свет пробивается сквозь листья, и запомнить этот весенний аромат, который диссонирует с ощущением скорой смерти.

Как он ненавидел себя. Как проклинал.
Но поделать ничего не мог.

Какие бы ошибки Брайони не совершала, как бы ни ненавидела себя, как бы не понимала, что ничего исправить не сможет - она не оставит попыток.
Ведь там, в мире слов, она может все исправить.

Она все исправит.
Они будут счастливы вечно.

Достоверность – важнейшее качество для антиутопии. Если пугающая картинка будущего достаточно достоверна, то она пробирает до костного мозга, заставляет задуматься и все такое. Если же нет – получается второсортная страшная сказочка.

Прогноз Этвуд получился совершенно недостоверный. Слишком много дырок, слишком много притянутого за уши. Начнем с главного: как человечество может прийти к какому-то пугающему будущему? Может случиться некий сторонний трындец, в результате которого плохо будет всем (метеорит, роботы вышли из-под контроля, ГМО отаке); могут прийти к власти какие-нибудь плохие дяди, в результате тонкой прослойке общества будет хорошо, а плохо – всем остальным; или общество пойдет по кривой дорожке естественным путем, и всем плохо, но вроде как никто не виноват.

В «Рассказе служанки» к власти пришли плохие дяди, совершили государственный переворот. Но удивительным образом плохо в этом мире всем. Я ни одного счастливого человека не увидела, даже тени его, даже намека. Самые привилегированные члены общества, Командоры, которые, как я поняла, и создали государство Галаад, явно гораздо несчастнее, чем они были раньше. Из их жизней тоже исчезла нежность и привязанность, исчезли всякие занятия для ума, хобби, и вообще непонятно, что осталось-то. То есть собрались плохие дяди, поговорили и решили: давайте теперь все будем жить в дерьме. Кто и, главное, зачем будет пилить сук, на котором сидит?

Предположим, нашлись все-таки религиозные фанатики, которые действительно считали большую часть современной жизни злом и грехом. До такой степени двинутых – считанные единицы. Как они умудрились подчинить своей безумной идее практически целую нацию? Знаете, я бы еще поверила с натяжкой, если бы они решили уничтожить науку, образование, развлечения – но секс? Нет, ребята, это фантастика. Неоткуда было плохим дядям набрать столько сильных, способных воевать за власть мужчин, которые сказали: акей, давайте устроим переворот, в результате которого нам будет запрещено заниматься сексом ради удовольствия, а пока не выслужимся, будет запрещено заниматься сексом в принципе. Далеко не все пойдут на это ради невиданных богатств и безграничной власти, а совсем без ответных плюшек – кому это надо? С тем же успехом можно было предложить всем самцам яйца себе отрезать. Не верю!

Повышение рождаемости, которой оправдывают эту катавасию – тоже сомнительная цель. Нам нужно рожать больше здоровых детей, поэтому давайте откажемся от родовой медицины и запретим секс, ну да.

Опять же, чем помешали книги, настольные игры и прочие развлечения? Я понимаю, должна была возникнуть жесткая цензура, но запрещать все и насовсем – это чушь. Зачем добровольно отказываться от стольких рычагов манипулирования сознанием общества?

А куда бывшие американцы дели свои расовые проблемы? Куда дели негров?

Мирок более-менее функционирует, прихрамывая на политику и экономику, здесь и сейчас, когда уже все случилось, все уже запуганы, разогнаны по клеткам и друг другу не доверяют. Но процесс возникновения Галаада не выдерживает никакой критики. Вот так просто взяли, выгнали с работы всех баб в стране и отменили Конституцию – это в США, где на нее молятся больше, чем на Библию, а слова «демократия» и «равноправие» звучат чаще, чем «здравствуйте» – и всем норм, и всем пофиг? Немножко помитинговали да разошлись после первых выстрелов? Почему не нашлось ответных выстрелов? Куда делась преступность, которая в такой обстановке должна была организовать набожным плохим дядям анархию за полчаса? Куда смотрело международное сообщество, почему они только наблюдали под попкорн, как угнетают женщин и вешают мужчин, и начали засылать в новообразованное государство туристов с экскурсиями?

Бред какой-то.
А ведь если отбросить контекст, история получается и правда пробирающая: этакое кормовое-инкубационное существование, ешь и выполняй свою функцию, а свои чувства и помыслы можешь засунуть в задницу. Мир без любви, без свободы, без идей и без творчества – для всех. И слог красивый (точнее, слишком кучерявый и вычурный местами, но за нелепым русским переводом мне все-таки видится хороший оригинал).

Нормальная была бы антиутопия, случись оно давным-давно, в далекой-далекой галактике. Или на Земле, но хотя бы лет через двести-триста, постепенно. Или, в крайнем случае, на Земле и сейчас, но в маленькой в стране Третьего мира, которую не всякий на карте-то найдет.
А так, как есть – увы, просто страшная сказочка. Все равно что Черной-Черной Руки бояться. Не цепляет.

Знаете, мне очень нравятся люди, которые в курсе, что такое беды и лишения. Кто месяцами питался одной китайской вермишелью, кто вытягивал из запоя отца, кто работал на улице при минус 20-ти, кто кидал три комка земли. Таким людям я скорее и охотней прощу проступки и копошение тараканов в голове. Люди, которым были посланы испытания, имеют право сами испытывать этот мир. Ведь страдания облагораживают вовсе не потому, что создают романтический ореол, а потому что добавляют нам мудрости и формируют жесткий, волевой внутренний стержень, а это само по себе уже повод для уважения. Человек-фиалка может быть сколь угодно красив, умен, и начитан, но внутри он мягкий и водянистый. И это безошибочно чувствуется.

Вот почему я буду всегда «за» таких, как Грейс Маркс, и всегда буду оправдывать их. Да-да-да. И даже не важно: была ли она сумасшедшей или ехидно прикидывалась, хладнокровно убила Нэнси или была оклевечена завистливым Макдермоттом, была невинной жертвой или озлобленной маленькой стервой. Плевать.

Потому что мне страшно представить, каково это: попасть в тюрьму в 15 лет, не видев ничего, кроме каждодневной тяжелой работы, не познав ни любви, ни материнства, а выйти в 46. Каково это: с младенчества готовить-стирать-убирать и нянчить младших братиков и сестричек, а после похоронить мать и сбежать от пьянчуги-отца в служанки. Сбежать! В служанки! В 13 лет! А там стоять и протягивать экономке свои детские ручонки, дабы она удостоверилась, что те красные, натруженные и мозолистые.

И не надо мне говорить, что тогда времена были тяжелые, и детский труд был в принципе узаконен. Ведь и тогда были те, кто драил сковородки, и те, кто вышивал павлинов и примерял новые платьица с тремя оборками.

По той же причине я «за» несчастную Нэнси, и Мэри Уитни, и даже мисс Хамфри. Ведь каждая из них хотела всего лишь свой маленький кусочек счастья. Именно кусочек, убогенький, несовершенный, за который пришлось бы расплачиваться трудом, слезами, и презрением пуританского общества. Всего-то домик с огородом, муж, который не слишком часто бьет, и несколько ребятишек. Господи, неужели это так МНОГО?!

Лично я всех оправдываю, всех прощаю. Не имею права никого судить. Хотя бы потому, что у меня есть тот самый муж, ребятишки, и я уже давно вместо китайской вермишели ем хорошую копченую колбасу.

Помнится, в студенческие годы мы с Morena любили ходить в кино. Прям ритуал: каждую неделю мы посещали кинотеатр. Дааа, много "шедевров" современного кинематографа нам довелось перевидать, ибо не дремлют режиссеры всех стран, а неустанно трудятся. Но бывали и по-настоящему хорошие фильмы. И вот однажды, после просмотра такого Настоящего, мы вышли из зала, сели на скамеечку, и кто-то из нас (честно не помню кто) изрек: "Они тут ходят, а мы Такой Фильм посмотрели!" К чему это я? ЛЮДИ! Я ТАКУЮ КНИГУ ПРОЧИТАЛА!!!

Лондон. В районе Боро живет девушка Сьюзен, мама которой умерла, когда она была совсем крохой, и ее воспитывает торговка младенцами миссис Саксби и скупщик краденного мистер Иббз. Казалось бы, довольно грустная история. Но нет, Сьюзен всем довольна и очень любит свою семью. И вот однажды на пороге их дома появляется старый знакомый Джентльмен и предлагает девушке оказать ему помощь, конечно, не безвозмездную, и обмануть богатую наследницу. Для этого Сьюзен надо поступить к ней в горничные. Вроде бы ничего особенного. Но читателя ожидают такие лихие повороты сюжета!

Вот сижу я теперь и завидую всем, кто эту книгу еще не читал. А вчера, когда была перевернута последняя страница, хотелось прям кричать всем и каждому о замечательной писательнице Саре Уотерс и ее романе. Благо меня ждет еще одно эстетическое наслаждение-продолжение: фильм по книге. Очень надеюсь, что он будет достойным.

Одна моя знакомая сказала, что я слишком молода, чтобы быть сентиментальной.
Твое поколения не умеет испытывать глубоких чувств - сказала она - потому что твое поколение не хочет их испытывать, таким как ты это не нужно. Такие как ты - сказала одна моя знакомая - хотят успеть слишком много, хотят попробовать слишком многое. Такие как ты вечно все забывают, потому что должны запомнить слишком много вещей. Слишком много ненужных вещей.
Прочитай эту книгу - сказала одна моя знакомая - прочитай, если не забудешь ее название.
И я , конечно, забыла. Забыла моментально, через три секунды после того, как это слово сорвалось с ее четко очерченных губ, как только ее аккуратно накрашенный рот закрылся - я сразу забыла. Отвлеклась на какую-то мелочь и забыла.

После того зимнего дня прошло два года. Два года я не вспоминала об этой книге. Два года мне никто о ней не напоминал. А некоторое время назад, случайно наткнувшись на крошечную рецензию одной девочки - я все вспомнила. И стали на свои места в моей голове - зимний день, цвет ее помады и Амстердам. И я решила прочесть.

Я читала эту книгу под самый депрессивный trip-hop, который только могла найти, под самый леденящий душу dark ambient, под самую мрачную кислотную психоделику, я даже включала католические хоралы.
Так я хотела проникнуться этой ледяной, мрачной атмосферой, о которой все говорят. Этой колючей безысходностью. Этой романтичной дорогой к смерти.
Так я хотела доказать, что я могу быть сентиментальной. Что я смогу проникнуться судьбой этих нескольких человек. И что мне станут понятны их терзания и их метания. И что проблемы их станут такими же важными для меня. И их общая любовь к одной женщине - станет для меня моей любовью. И их муки - станут моими муками. И вся эта трагедия - станет моей.
Я даже вспоминала несчастливый конец Хэмингуэя. И складывала все пазлы в одну картинку.

Я хотела, чтобы эта книга стала моей личной маленькой эвтаназией. Чтобы по моим венам побежали вместе с кровью тревога и боль. И ощущение близкого конца. Чтобы по моим капиллярам разбегались надежда и отчаяние, отравляя все тело. Чтобы я ощущала все то же, что и герои. Чтобы по моим венам бежал весенний ветер Амстердама и смерть.
Бедная Молли - повторяла я вслед за ее любовниками из романа. Беззвучно складывая губы.
Гениальный Клайв - продолжала я.
Великолепный Вернон - продолжала я.

Около двухсот страниц. Это совсем немного. Но я читала их очень долго. Я перечитывала раз за разом. Последние страницы я перечитывала пять раз.
Но пазлы не сложились. Их трагедия не стала моей. Их трагедия вообще не воспринялась мной как трагедия. Они не были ни бедные, ни гениальные, ни великолепные. Они не были ни друзьями, ни предателями. Не было невыносимой любви. Не было мучений и несчастий. Не было спокойствия и умиротворения. Ничего не было. И все завершилось так просто, как будто ничего не было и в самом начале. Я не почувствовала ничего.
И это значит, что она была права.

Я не хотела вообще ничего писать об этой книге. Я не люблю писать о разочарованиях или неоправданных ожиданиях. Но пару дней назад в Москве неожиданно выпал снег. А зима, как известно - это маленькая смерть. И я решила написать. Как-будто это был знак..

Однажды ты поймёшь, что всё хорошее, что было в твоей жизни - было. Что всё, что осталось - годы бессмысленной монотонной бытовухи, серая дождливая ноябрьская хмарь. Годы, а если повезёт, десятилетия существования. А потом смерть. Может, ты даже найдёшь, за что уцепиться. Хобби, увлечения, ответственно подходящий к своей работе помощник. Может, всё будет быстро и безболеззненно. Ты просто однажды тихо уснёшь и не проснёшься, загнёшься после первой выемки. Не будешь ночью просыпаться в холодном поту, не будешь плакать о прошлом, не будешь метаться в агонии, одурманенный сверхдозами обезболивающего. Но ты уже знаешь, что тебе всё равно. Ты просто стоишь, силясь вздохнуть и знаешь, что однажды отпустил кого-то. А теперь сам словно бы падаешь в попасть. Ты отпустил целый мир, и тебе уже всё равно. Проблемы с кредитом, авралы на работе, болезни - всё равно. Из тебя заживо вырезают куски - всё равно. Ты сам уже отпустил главное. Твоя агония абсолютна, к ней уже ничего не добавить.

Исигуро гениален. Ужас их мира, в котором людей выращивают на убой - отражение нашей повседневной жестокости. Смиренная покорность клонов, и не помышляющих бороться за жизнь - наше безразличие, с которым мы песком сквозь пальцы упускаем собственную жизнь. Мы ничем не лучше, мы такие же пауки, мы второпях проходим мимо того, чему стоило бы посветить жизнь. Тысячи стереотипов и условностей держат нас куда прочнее показанной в книге власти общества над клонами. Мы проходим мимо, мы закрываем глаза, мы никогда не говорим главного. Мы даже не отпускаем - упускаем, так никогда и не решившись. На фоне потрясающе реалистичного описания психологии подростков, на фоне пронзительно живых переживаний и чувств гротескное безумие донорства и выемок выглядит тем более устрашающим. Гляди - вот твоя упущенная жизнь. Вот что ты с ней сделал. Сам, своими руками. Твой собственный реквием по неслучившемуся.

Domo arigato Ishiguro-sama

Есть у меня, пожалуй, всё же одна дурная привычка в отношении книг. Очень долго отчего-то не возвращаюсь я к тем авторам, которые "зацепили" в хорошем смысле этого слова: потрясли, покорили сюжетом и очаровали слогом. Один из таких, несомненно, талантливых писателей-прозаиков - англичанин Джулиан Барнс, чей роман - Джулиан Барнс - Попугай Флобера - до сих пор вспоминаю как что-то невероятно яркое, сильное, глубокое (хотя и несколько противоречивое). А ведь прошло с момента прочтения той книги Барнса уже более трёх лет...

Вот потому, наверное, и в "Предчувствии конца" не сомневалась - в смысле, понравится мне или нет, приняв как данность литературное мастерство автора, которое, я уверена, вполне можно оценить и по одной прочитанной книге.

Сомневалась я скорее насчёт другого. "Предчувствие конца" - книга-номинант престижной Букеровской премии 2011 года, а с литературными премиями у меня по жизни часто складывается не очень. Но опасения эти, впрочем, были совершенно лишними. Барнс все так же прекрасен - что в "Попугае", написанном еще в 1980-х, что в "Предчувствии...", увидевшим свет в 2011-м. Умело играя на тонких и чувствительных струнах человеческой души, задавая между делом читателям непростые, неудобные, провокационные вопросы, обрушится настоящей драмой исковерканных судеб...

А ведь ничего - абсолютно ничего! - не предвещало той ударной дозы "стекла", которой нас завалит под конец истории. И слово "душераздирающее" - это, пожалуй, ещё мягко сказано.

Роман Барнса начинается с истории о дружбе (ей и посвящена, как мне показалось, большая часть этой книги, но не вся) школьников элитного учебного заведения. Вначале в их компании было трое, затем к ним присоединился новенький - Адриан. Человек, у которого на всё есть собственное мнение, часто - непопулярное, он не боится авторитетов (в том числе учителей, чем сразу же вызывает уважение одноклассников), для своего возраста, довольно юного, он очень умен и начитан и сходу занимает место главного философа в их тесном мальчишеском кружке.

После окончания школы судьба разбросит их по разным городам и университетам, оставив лишь счастье переписки (действие происходит в шестидесятые, и переписка, соответственно, бумажная) да редких встреч друг с другом.

Каждый из них пойдёт по жизни собственным путём, только вот путь одного из их четвёрки оборвется слишком неожиданно и стремительно, причинив немало душевной боли главному герою книги (от его лица, кстати, ведётся повествование) - Тони Уэбстеру. Странное ощущение не покидает на протяжении чуть ли не всей книги, что эта незапланированная смерть друга в какой-то степени подкосила и его, предопределив дальнейшее течение жизни. У него и жена, и ребенок, и работа, затем пенсия - но отчего мыслями он постоянно обращается к былому, что - или кого - он там так упорно хочет найти? Что вспомнить или что пережить, что забыть, а что оставить на веки вечные?..

Размеренный порядок пенсионных будней нарушает странное обстоятельство - получение наследства от человека, с которым он очень давно не поддерживал связь. Расследование обстоятельств этого запутанного дела приведёт героя к жутким открытиям - о самых близких людях и, главное, о самом себе, что снова перевернёт его жизнь, как когда-то смерть товарища.

За давностью лет многое стирается из памяти. Даже собственный образ становится в какой-то мере красивой ламинированной картинкой, когда кажется, что поступал всегда так, как должно, по велению разума, и иного выхода у тебя не было. Через десятилетия же отчетливо видно, что поступал тогда эгоистично, совершенно не думая об окружающих тебя людях и не желая о них думать, считая себя отчего-то центром мира, не задумываясь даже на минутку о том, что у других тоже есть душа...

4,5/5,0 Невообразимо грустной получилась у Джулиана Барнса эта история, в которой никто, в общем-то, и не виноват. Так сложилась жизнь, несчастья порою просто случаются, никто из нас от них не застрахован. Но никогда нельзя ставить себя выше других на том лишь основании, что тебе не пришлось пережить то, что испытали они... И к прошлому возвращаться все же не стоит. Как там у поэта: "Не возвращайтесь к былым возлюбленным. Былых возлюбленных на свете нет..." Поэты никогда не обманывают...

Сопутствующее влияние: Скука, Досада, Грусть, Перигной в Апогее, Апогей в Бомбее

Это первая часть рецензии, в которой ее автор недоумевает, постоянно на что-то сетует, в общем-то, даже негодует, а на плите шкворчит яичница. С помидорками.

Конечно же, я не мог пройти мимо такой книги. 28 лет, девушка, Букеровская премия, Новая Зеландия – такое бывает раз в жизни, как не заметить. «Самое большое произведение, которое выиграло Букер», «Самая молодая писательница, которая выиграла Букер». Ну, ладно, хорошо, давайте посмотрим. 28 лет и Новая Зеландия с точки зрения литературы – это уже беда и резусная несовместимость. Девушка – это тоже беда, но есть исключения. Букеровская премия? Букеровская премия 2013 года была нарочито женской (4 из 6 номинантов – дамы) и слабоконкурентной (Хилари Мэнтел тот год пропускала). В 2014, например, была только одна девушка, в 2015 – две. В общем, это точно не «самое яркое событие за всю историю награды», о чем говорит обложка. Обложка врет, недаром она так называется, чертова лгунья.

Ну ладно, Бог с ним. Давайте откроем книгу. Ах, ну да, конечно. Знаете, меня всегда беспокоило, когда первые 15 страниц книги занимают всевозможные хвалебные рецензии, начиная с New York Times, заканчивая Балтиморским Комсомольцем. Мне условно понятен смысл, зачем это делается, но меня это все равно беспокоит. Во-первых, я постоянно ожидаю увидеть там какой-либо спойлер от глубокомысленного критического ума. Что, критики этим не грешат, что ли? А во-вторых, ну уберите вы это в конец. Человек, который начал читать книгу, не отложит ее по причине, что на первых страницах ее не хвалят критики. Большинство книг с этим прекрасно уживается. Но нет, надо обвешать первые страницы регалиями, пускай читатель проникнется пиететом. Бесполезная и странная практика.

Ну а дальше, как метко выразилось издание The Wall Street Journal «Светила» не имеют себе равных по масштабности и размаху» - вот уж где правда. В этой книге примерно 19 000 страниц, 620 героев и все это сплетено вместе невероятно, нет, не так, НЕВЕРОЯТНО сложной астрономической схемой, которая условно на сюжет не влияет, но вся ИДЕЯ держится на ней. Тут, конечно же, сложно поспорить, что задумка 28летней новозеландки хороша и исключительно интересна. Но, Элеанора, моя новозеландская киви, зачем такой объем? Все равно, что кольцо подарить не в коробочке, а в многотонном сухогрузе. Я и не знал, что в Новой Зеландии, такой зеленой и красивой, так ценят обстоятельность. The Independent говорит, что «вы проглотите это в один присест», так вот, мне это даже в рот не поместилось. Но подождите, это же новаторский детектив..

Это вторая часть рецензии, в которой ее автор объясняет, почему он не проникся книгой, почему даже не пытался, а также исследует суть ложного синдрома Пастернака и глубину вкуса яичницы.

Это никакой не детектив. Новаторский – сколько угодно, но это не детектив. А если это и детектив, то очень плохо настроенный, как сказал бы Юрий Лоза. Очень скучная первая половина, в которой ничего не происходит, и вторая половина, где что-то происходит, но без каких-либо сногсшибательных твистов и сюжетных пируэтов. Есть одна зимбабвийская писательница, у которой пьющая девушка в поезде каталась – так вот там больше детектива, чем здесь. Такое ощущение, что Диккенс проспорил друзьям, и ему пришлось писать детектив, причем с похмелья и с большой неохоты. Конечно, в конечном итоге все покровы срываются, звезды сходятся, философия сочится, но все это совсем без огонька. Это совсем не old fashioned детектив в духе Агаты Кристи, как могло кому-то показаться, у тетушки Агаты всегда герои искрились харизмой, а тут все 652 героя не вызывают ни симпатии, ничего. И да, Daily Telegraph, если хочешь позвать 28летнюю новозеландку выпить парочку коктейлей, то не надо нам рассказывать про «искрометный юмор». Его здесь нет.

Как-то раз я рассказывал вам про синдром Пастернака (это когда обласканное и любимое многими критиками и читателями произведение вызывает необъяснимое отторжение и непонимание), так вот, после прочтения первых 6 000 страниц (примерно), я был уверен, что это как раз тот случай. Когда Джоконда улыбается всем, но не тебе. Какие были признаки? Книга очень плохо читалась, вызывала непреодолимую скуку, все герои вызывали легкий метеоризм. И еще эти А Цю и А Су, такие похожие и такие одинаковые. Но, пробираясь все дальше и дальше, примерно на 8 000 странице я понял, что это не классический Пастернак, во всяком случае, точно не типичный. Это ложный Пастернак, также известный как редкий атипичный синдром Пастернака.

Редкий – потому что, это точно не плохая книга. Я не смог найти в ней ничего хорошего, но у меня просто не было сил искать что-то хорошее (кроме фотографий Каттон в интернете). Это тот случай, когда книга очень плохо классифицируется по каким-либо признакам – она не знает к какому жанру себя отнести, она одновременно старомодная и новаторская, она просто-напросто огромная и трудночитаемая. Именно поэтому синдром атипичный – при обычном Пастернаке ты точно знаешь, что прикасаешься к чистому золоту, просто руки у тебя грязные, а здесь золотишко просто запрятано в горную породу. Кому-то наверняка было приятно с киркой пробиваться к удовольствию, а мне было просто скучно. Тут я соглашусь с Sunday Express, что все это больше похоже на «интеллектуальную деконструкцию и занятную попытку литературного чревовещания» - грубо говоря, вычурно и непонятно.

Но, конечно, всегда есть вариант, что я толстолобый, и без чувства юмора, и ничего не понял, и вообще ревную Каттон к Донне Тартт. Оставлю эту мысль в созвездии Скорпиона для вас.

Ваш СoffeeT

Когда я только начал читать «Облачный Атлас», то мне очень быстро стало скучно. Особенности отличия маори от мориори меня волновали примерно так же, как сыр и нефть. Я пока еще не знал, что это первая часть первой части книги, вторая из которых находится на расстоянии 600 страниц. Если бы я об этом узнал, то я написал бы тотчас Дэвиду Митчеллу на его американский почтовый ящик «Ti chto, tupoi?», и был бы таков.

Я решил немного перетерпеть, ну мало ли, «Спартак» Джованьоли тоже начинался как телефонная книга жителей Древнего Рима, а потом мечи, свист стрел, аболиционизм. Но ничего не происходило. Было искренне и честно скучно. До того момента, как первая часть (первой части) кончилась. После чего, достаточно неожиданно, я друг начал читать один из лучших романов, созданных человеческой рукой.

Я бы искренне не советовал вам читать никакие рецензии (кроме этой, конечно). Поверьте, Вы не хотите нарваться на какую-нибудь восхищенную старлетку, которая, брызжа слюней в экран, пересказывает, как она поняла ЗАМЫСЕЛ автора. Вы не хотите читать тысячу цитат об этой книге – вырванные из контекста, они словно отрезанные ноги Адрианы Скленариковой. Ну и наконец, Вам не нужны чужие эмоции, все эти сопли, восхищение, радость, предоргазменный мандраж - вы получите гораздо больше, гуще, моще, если прямо сейчас, вот сейчас же, вот давай выключи компьютер и иди это прочитай. Просто идите и прочитайте эту книгу, я серьезно.

И, оставаясь последние мгновения серьезным, просто знайте, что это единственная книга: которую не сжег бы Гитлер; над которой Иван Грозный расплакался бы как мальчишка, а матушка-Россия, прочитав, выиграла бы Олимпиаду в Сочи.

Ваш CoffeePlushenko

"Я хотела домой, но там меня никто не ждал. Меня тошнило от Европы. Почему я должна быть покладистой? Только потому, что я женщина? Встречалась с одним человеком, но он погиб, а потом умер ребенок...я не реагировала на чужую смерть, как будто что-то окаменело во мне… И тогда увидела его, обгоревшего до черноты пациента, который, скорее всего, был англичанином".

Подобно пустыне, которая, собственно, и станет главной героиней произведения Майкла Ондатже, книга обожжет ваше сердце и душу, оцарапает миллиардами песчинок, которые еще когда-нибудь однажды обязательно напомнят о себе. Ценность ведь книги, осознание ее приходит к нам вовсе не в сам текущий момент прочтения. Хорошая литература - то, что остается после, за кадром, что обдумываешь, над чем размышляешь, когда давно перевернута уже последняя страница, когда закончились пробежавшие титры.

Впрочем, непонятное, но такое красиво написанное (до чего же в этой книге хорош слог! какое наслаждение было ее читать!) начало прежде сбивало с ума: уж меньше всего я хотела прочесть банальную историю любовного треугольника, вечного героя скабрезных анекдотов: муж, жена и любовник - ничего нового, как и ничего, по сути, прекрасного (подобные сюжеты редко входят в сферу моих читательских интересов). На обложке при этом значилось недвусмысленное: "Лучший роман из списка Букеровской премии за 50 лет". Ну ведь не может же стать лучшим романом обыденная история супружеской измены? Конечно нет. Она и не стала.

Многогранный роман современного канадского писателя очаровывает простодушного читателя далеко не сразу. Опять же как пустыня - величественная, гордая, неприступная - сложно таких любить, но по иронии судьбы именно таких-то и нужно любить, такие-то и достойны это прекрасного чувства. Не с первого взгляда проникаешься ими - что книгами, что людьми. Так, за кажущейся непонятностью и еще более кажущейся простотой едва не проглядела главное - невероятную глубину книги. О чем бы ни рассказывал здесь нам автор, это новый взгляд на привычные всем вещи. До того, кстати, привычные, что думаешь, открытий быть не может, но нет - в мире еще столько необычного, удивительного, на наш век точно хватит. Для меня подобными откровениями стали размышления героев о жизни и смерти, о любви, о войне, о той самой пустыне, что соединяет сердца, об искуплении грехов и ошибок, о прощении...

Английский пациент успеет побывать (все мы играем в жизни многочисленные роли) не только пациентом, но и врачом. Вот она усмешка судьбы и шанс начать все сначала, с чистого листа (роман, кстати, во многом и об этом). Губит одну женщину. Походя, любовью, ненарочно обламывает хрупкий цветок, этот умный мужчина, он должен был знать, он должен был предвидеть!.. Та же судьба, мудрая и все понимающая, дает шанс загладить страшную ошибку - спасти другую душу, раз уж эту не сумел...

Прошлое и настоящее сплетутся здесь воедино, чтобы показать непрерывность времени: ничего никогда не исчезает просто так, вникуда. Не люблю обычно книги с хронологическими перемещениями, но здесь это выполнено изящно и деликатно. Прошлое как сон, до сих пор одурманивающий настоящее, и вместе с тем что-то очень зыбкое, будто и не было, а если и было, то не с тобой...

Все когда-то закончится этим вечным сном, а жизнь, как ни крути, все так же обворожительно прекрасна...

Роман о любви - сметающей все на своем пути, тихой и задумчивой, неочевидной - о такой разной и такой настоящей...

"Кровь. Слезы. Он чувствует, как тело опустошается, внутри – лишь безжизненный холодный дым. Все, что осталось, – это знание будущего желания. Все, что следовало бы сказать, он не может сказать этой женщине, которая открыта, как рана... Он не может предложить альтернативы тому, что больше всего любит в ней, – она не склонна к компромиссам, хотя лирические стихи, которые все так же любит, легко уживаются с реальным миром..."

О книге: Ладно скроенная книга, выверенная, "великолепная, трансцендентная, ангелами выплаканная".

О ее структуре: Читала я аннотацию перед тем, как открыла книгу. Говорили там, что будет шесть жизней: тот-то, тот-то и тот-то. Подбираюсь к пятой жизни и понимаю, что я не дошла еще и до половины. Как же так?! Весь остаток займет шестая жизнь? Она самая главная, наверное? Нет. Глупая я. Митчелл для таких глупых, как я, и пишет о том, что все жизни важны - и прошлые, и будущие, и раба, и богача, и моряка-пропойцы, и добродетельной красавицы. Каждая душа, подобна инструменту в Божественном Оркестре. Роман - это «секстет накладывающихся соло»: фортепьяно, кларнет, виолончель, флейта, гобой и скрипка, причем у каждого инструмента свой язык — своя тональность, гамма и тембр. Сначала каждое соло прерывается последующим, а потом все то, что было прервано, возобновляется по окончании предыдущего, в обратном порядке. Революция или выпендреж? Не узнаю, пока не закончу, а к тому времени будет слишком поздно".

О сюжете: Невероятно увлекательно. Не смотря на то, что философские и моральные проблемы, которые затрагивает книга, воистину неисчерпаемы, она является еще и просто катастрофически интересным и непредсказуемым приключенческим романом. А, может быть, фантастическим. А, может быть, корова. У меня в читалке роман занимал 2500 страниц. Не скажу, что я проглотила его за два дня, но я с "Облачным атласом" не расставалась - в маршрутке, на перемене между парами, в очереди, возле плиты, помешивая макароны. Везде.

О главной идее: "Души путешествуют по врем'нам подобно т'му, как путешествуют по небесам облака, и, хоть ни очертания, ни окраска, ни размеры облака не остаются теми же самыми, оно по-прежнему облако, и так же точно с душой. Кто может сказать, откуда приплыло это вот облако аль кем станет эта вот душа завтра?" Или вот так: "Ницшеанская граммофонная пластинка. Когда она заканчивается, Старик проигрывает ее снова, в вечности вечностей." Жизнь, как по нотам. А кто Композитор? Ты?

10 / 10

Флешмоб-2011, 22/31, рекомендация LoraG

Я бы так не смогла. Или смогла бы? Если заболеет близкий мне человек или, упаси Господь, мой ребенок, смогла бы я спасти их жизнь ценой жизни другого человека? Несмотря на то, что этого человека создали и вырастили специально, чтобы стать донором? Несмотря на то, что этот человек жил и любил точно так же, как и я, радовался друзьям, солнцу, небу, встрече с морем, плакал от сердечной боли, провожал близких? Смогла бы или нет? Не знаю... И не хочу узнать когда-либо...

Рассказанная абсолютно обыденным языком история Кэти и ее друзей, Томми и Руд. Они росли как обычные дети в закрытой школе. Учились, рисовали картины, играли в школьных спектаклях. Дружили, влюблялись, играли, проказничали. Они знали, что чем-то отличаются от других людей, живущих в большом мире. Со временем они узнали, что их судьба - это донорство. Они были созданы специально для того, чтобы спасти безнадежно больных. И этих детей это не шокирует. Они безропотно готовятся к тому, чтобы сначала стать помощниками и скрасить последний дни своих товарищей, а потом и самим получить вызов на выемку. Пройти одну, две, три, а, если повезет (!!!), четыре выемки, и ЗАВЕРШИТЬ. Для них жизнь заключается в этом и только в этом. Даже если они полюбят и смогут доказать то, что они не биологические роботы, а такие же люди, как и их бесчеловечные создатели - даже это не сможет предоставить им отсрочку.

Весь ужас истории - в той обыденности, которой пронизан рассказ. От нее становится не просто жутко, а мурашки бегать по коже начинают. Как так? Почему этих детей обрекли на такую жизнь? И кто все-таки нелюди - создания или все же создатели?

Очень крутая фантастика. Без всяких зеленых человечков, луноходов, астероидов и космонавтов. И пусть она лучше останется только фантастикой и только на бумаге. А то мало ли до каких высот может дойти генетика...

Если бы меня попросили ответить на вопрос, какую самую необычную книгу я прочла за последнее время, думаю, ответ бы нашелся быстро - Бернардин Эваристо - Девушка, женщина, иная . Начиная с оформления текста в книге и заканчивая (почему, собственно, заканчивая? "начинка" книги - все же самое основное:) ее сюжетом. Но - обо всем по порядку.

Графическое и символьное расположение текста в данном издании может поначалу ввести читателя в ступор: здесь нет (абсолютно!) точек, нет заглавных букв, нет знаков "тире" для обозначения диалогов и каждое предложение начинается здесь с красной строки. Непривычно (и это еще мягко сказано), но уверяю вас, что как только втягиваешься в сюжет, погружаешься в этот замысел писателя, воплощенный столь необычным образом, на какие-то там знаки препинания (вернее, их отсутствие) не обращаешь внимания. Все кажется естественным, логичным. Чем-то напоминает зафиксированный поток сознания (хотя это не он, в книге будет много действия, а не только наблюдения за окружающей действительностью и своим внутренним миром); скорее всего, думается, это отраженный голос поколения, непрерывный, незатухающий ни на минуту - оттого и знаки препинания уже не нужны...

Еще нас ждет несколько семейных саг сразу в одной книге, причем многие из судеб переплетутся между собой (из разных ветвей), а под конец ждет невероятный хэппи-энд: женщина найдет свою дочь, в разлуке с которой была почти 80 (!) лет. Вот даже одного этого стоило прочитать роман, вот такой должна быть, на мой взгляд, настоящая литература: давать вдохновение и надежду...

А если уж мы заговорили о сюжете произведения, то сразу скажу, что она мне открыла новый мир. Говоря о новом удивительном мире, обычно подразумевают книги жанров фэнтези/фантастика, здесь же книга реальна до невозможности и вместе с тем - новый мир. Необычный, удивительный. местами странный, местами даже пугающий мир феминизма, гендерного самоопределения, нетрадиционных отношений, эмиграции, борьбы за расовое равноправие. В этой книге столько всего, и так причудливо все это перемешано. Очень много действующих лиц (и все главные!), но читается до странности легко, ты никого не путаешь, их трудно спутать, непростые и очень драматичные судьбы почти каждого из персонажей не оставят вас равнодушными...

5/5, не только самый необычный, но и , безусловно, один из самых лучших романов, который я прочитала за последнее время...

Очень многие считают первейшей заслугой Исигуро то, что, будучи чистокровным японцем, он умудрился очень верно уловить настроение подлинно английской прозы. Как-то так сложилось, что роман полагается неким подвигом билингва, попыткой навести хрупкий мост взаимопонимания между двумя так непохожими культурами. Я, конечно, искренне восхищён этой книгой Кадзуо, но мне всё же кажется, что за выставленной напоказ лощёной британской антуражностью скрывается стопроцентно японский прозаик. И, разумеется, гениальный.

Взять хотя бы тематику романа. Практически любая пара культур обладает некими точками соприкосновения, и тем более примечательно, что Исигуро обратил внимание как раз на одну из таких общих и для Англии, и для Японии тем. Речь, конечно, о проблеме служения. С одной стороны, беззаветная преданность Стивенса своему делу, посвящение всей жизни единожды избранному призванию в контексте японской культуры выглядят более чем уместно и органично. Но ближе к концу романа Кадзуо мастерски вскрывает все те скрытые противоречия, которые в конечном счёте и приводят героя к поражению. Искренне веря в величие своего хозяина, Стивенс одновременно отваживается оценивать людей, деля их на вращающих колесо истории небожителей и простых смертных. С другой стороны, он так и не решается открыть глаза на ошибки хозяина. Качества типично внутренние - величие, благородство, наконец, пресловутое достоинство - Стивенс пытается искать вовне, в отражении чужих глаз. Для Стивенса болезненно важна причастность его лорда к сильным мира сего, мнение общественности, последствия однажды принятых хозяином решений. Один раз решив расценивать себя как вещь, невозмутимый и безэмоциональный автомат, герой всю жизнь мучается типично человеческими сомнениями, которые, казалось бы, раз и навсегда вычеркнул из своей жизни. Отдав всего себя служению, Стивенс утратил внутреннее зрение и душевную гибкость. Именно поэтому он просто-напросто не знает, имело ли прошедшее смысл, когда вся громада внешних условностей рухнула. Сравните это с каноничной для Японии ситуацией самурая на службе у недостойного сюзерена. На первый взгляд, воин и слуга не имеют ничего общего, но сама идея увязать воедино служение и достоинство сходна для обоих культур. Как быть, когда принятые обязательства служения вступают в противоречие с внутренним идеалом достоинства? Самураи в таких случаях прибегали к крайней мере - ритуальному самоубийству. Стивенс же, не сумев мгновенно распознать в своём поведении фальшь, неосознанно превращает в самоубийство всю свою жизнь.

История искалеченного системой героя действительно очень трагична. Мы мало знаем о прошлом Стивенса, но ясно, что, будучи сыном профессионального дворецкого, мальчик сызмальства попал в среду, губительную для всех проявлений душевной живости, эмоций и чувств. И любовь к родным, и любовь чувственную, и даже искреннюю неподдельную преданность Стивенс заменяет профессионализмом, который сам же так презирает в лице сенатора Льюиса. У героя нет увлечений, хобби, привязанностей, воззрений, надежд, мечтаний, словом, ничего, что делает человека человеком. Он даже с людьми общаться не умеет. Принятый им обет выходить из облика лишь в одиночестве привёл только к тому, что маска постепенно сроднилась с лицом и в конечном счёте заменила его. Внутренний монолог героя беспросветно мрачен, мы видим не живой, полный красок мир, но бесконечный реплей, вечный постфактум, зацикленный и искажённый сознанием героя. Кадзуо здесь слегка сдвигает набок уже собственную маску британского автора, позволяя себе штуки совершенно японские - болезненную фиксацию на, казалось бы, незначительных деталях, глубокий инсайт во внутренние переживания героя. В реальном мире Исигуро тщательно прорисовывает только отдельные детали вроде происшествия с его отцом или случая в лакейской, и то сквозь призму искажённого тысячей условностей восприятия Стивенса. Нам самим предоставляется прочувствовать всю глубину незамеченной героем трагедии. Бедный-бедный Стивенс, он так и не понял до конца, что же сотворил с обственной жизнью.

Резюмируя, "Остаток дня" - весьма незаурядный роман, который является скорее не образчиком типично британской аристократической прозы или характерной для японских авторов прозы психологической, но неким синтезом, амальгамой этих двух направлений. Низводя Кадзуо всего лишь до положения талантливого стилиста, мы незаслуженно обижаем одного из самых талантливых современных англоязычных авторов.

В своей рецензии не буду касаться сюжета этого романа, поскольку, с одной стороны его уже неоднократно обсудили в семи сотнях рецензий, с другой стороны - как такового сюжета у этой книги нет. Есть масса текста, через который настойчивому и целеустремленному читателю предстоит продраться, чтобы по завершении героического труда разочарованно вздохнуть: И оно того стоило?

Многие начинают свои рецензии со сравнения книги с сериалом, по ней снятого, и большинство высказываются за то, что сериал лучше. Склонен поверить в это, поскольку я человек объективный, ибо сериала не смотрел :)

Но я читал книгу, и верю, что любая интерпретация данного текста в какое-то более-менее связное действие, должна восприниматься потребителем более положительно. Сам роман написан ужасно, я уже сказал о том, что приходится продираться через тернии к звёздам. Меня всегда раздражает в относительно крупных произведениях подобная хаотичность и фрагментарность изложения, которая присутствует здесь. Кое-кто грешит на переводчика, но к переводчику могут быть претензии по качеству и стилистике текста, но не по его компоновке.

Сейчас скажу бредовую вещь, но я подозреваю, что подобные приемы подачи материала, как в "Рассказе служанки", напрямую связаны с методами нейролингвистического программирования, которые уже существовали во время написания романа. Читатель гораздо быстрее утомляется при чтении подобного текста, к тому же круговой повтор одной и той же информации в разных вариациях, всё это в некоторой степени отупляет читателя и он начинает воспринимать текст уже не на сознательном, а на подсознательном уровне.

Рискну предположить, что для идеологически обусловленной литературы такой эффект является желанным результатом. То, что "Рассказ служанки" - вещь идеологической направленности - совершенно очевидно. Это агент воинствующего феминизма, который всё переворачивает с ног на голову.

Перед читателем рисуются страшилки тоталитарного режима с элементами геноцида по половому признаку. Если бы Этвуд взялась изображать что-то абстрактное, существующее неизвестно где и когда, то еще можно было бы относиться к такой попытке в некоторой степени снисходительно. Но она устраивает революцию фундаменталистов-женоненавистников в самом сердце светоча мировой толерантности, даже не потрудившись объяснить предполагаемые причины такой революции и её движущие силы. Далее она развивает совершенно нелогичную во всех отношениях систему нового мироустройства. Какой посыл может быть у такой литературы, только один - напугать и придать новый импульс феминистскому движению, потому что мужчины - они в принципе все такие, спят и видят, как бы превратить женщин в "неженщин", в "тёток" и в "служанок". Не прекращайте своей святой борьбы, дорогие женщины, а то вот вам чего будет.

При всём уважении к борьбе за права женщин, всё же не следует утрировать вопрос межполовых отношений до такой степени, как это делает Этвуд. Пересолила тётка, что называется. Почему я обозвал её "тёткой"? Да потому что она в качестве автора подобного произведения выступает своего рода надсмотрщицей за армией воинствующих феминисток.

С концовкой автор тоже перемудрила, организовав через 200 лет после описываемых событий некий "исторический симпозиум", из материалов которого читателям становится известно, что мир благополучно переболел двумя "монотеократиями конца ХХ века - Голаадом и Ираном. Чувствуете куда ветер дует? Год написания романа - 1985-й - самый расцвет обострения взаимоотношений Ирана и "прогрессивного Запада". К тому же читатель услышит ни к селу, ни к городу поминание "русского КГБ, произросшего из царского Охранного отделения".

Всеобщая волна ажиотажа порой привлекает внимание к не самым удачным литературным опытам. Аннотация, предисловие обещали что-то грандиозное, чуть ли не новое слово в литературе (как это вообще может быть, если вдуматься?), что-то очень глубокое, невероятно трогательное и пронзительное. Подозрения закрались у меня уже тогда, когда я прочитала о том, как сравнивают роман Салли Руни с романом Сэлинджера (читала несколько лет назад - не понравилось). Романом это вообще сложно назвать. Меня не покидало ощущение, что читаю я набросок, эскиз, синопсис или конспект романа, до того он кажется сыроватым и недоработанным (хотя, полагаю, не меньшая вина в том и редакторов с издателями), суховатым и безэмоциональным.

Прекрасная идея для романа чуть не потонула в нагромождении его текста. А идея шикарная - что есть, то есть. В книге автор демонстрирует нам, ни много ни мало. дружбу между мужчиной и женщиной (нечастая тема в литературе и непопулярная у современных писателей, надо заметить, уж сколько я прочитала книг, так вообще редко где встречала...) (правда, в итоге вся дружба почему-то сводится к секс-онли - в середине нулевых, помню, были популярны фильмы на эту темы, "Секс по дружбе" и аналогичные), первую любовь, протянувшуюся через всю жизнь и исцеление от психотравм (вот это одна из основных сюжетных линий в книге и она прописана отлично и. думается мне, правдоподобно).

Ты прости, что я тогда , так тебя обидел ,
Я другой любви искал ,а твоей не видел.
Мне казалось раньше,ничего не надо,
Я тогда не понимал- счастье было рядом!

Интересное сочетание и милые герои, за которых переживала всю книгу: Коннелл и Марианна - через что им придется пройти, чтобы наконец-то понять, что они созданы друг для друга? (Пройти им придется через предательство, обиды, непонимание, разочарования...) Есть вещи, которые трудно простить, но настоящая любовь простит все...

Знать бы,знать бы тогда,как повернётся судьба.
Знать бы, что без тебя будет так тяжело.
Кто бы подумал тогда,что наша любовь навсегда,
Что простить я себя не смогу за разлуку с тобой. (С. Дубровин. Знать бы...)

P.S. Сериал тоже ничего; правда, акцент там все же на другом (в книге основное внимание, как мне показалось, уделено главной героине и ее избавлению от комплексов, в кино же акцент на сильном физическом притяжении героев) И если книга вышла чуть суховатой, то сериал напротив, очень откровенный и с весьма пикантными сценами 18+)

4/5, оценка все же за идею романа, хотя если постараться и глубокий смысл в книге разглядеть можно, тем более что выражен он так незавуалированно в ее названии: что считать нормальной жизнью? то, как все живут? а где же тогда индивидуальность, оригинальность, самобытность? Кого считать в таком случае нормальными людьми? Те, кто живет согласно требованиям социума, подавляя и игнорируя свои желания и потребности? Или же того, кто не боится совершать ошибки и идти своим путем, рискуя быть непонятым окружающими? Может, пора перестать зависеть от мнения кого бы то ни было? Может, в этом и кроется главный секрет счастья?...

Восхитительная книга: восхитительно-непонятная в начале и столь же восхитительно-глубокая в конце. Начало романа, признаюсь, весьма обескураживало этой кажущейся отсутствующей логикой повествования. Ты пока до конца не разобрался, в какую игру играет с тобой автор. поэтому так странно наблюдать и читать про то. как погибший человек вроде бы опять жив, а обстоятельства чуть-чуть, но поменялись. Потом же роман настолько погружает тебя в эту вымышленную жизнь нескольких мальчишек, что трудно вообще переключаться на что-либо иное, ведь мысли и память теперь заняты тем, как отличить их друг от друга и запомнить уникальные реалии их жизни. Фергусон, чей отец погиб в страшном пожаре в собственном магазине; Фергусон, чей отец не погиб и счастливо живет с матерью мальчика; Фергусон, чей отец с нею развелся; отца он то оплакивает, то ненавидит, встречается то с мальчиками, то с девочками, в одной из жизней он будущий кинокритик, в другой - писатель, в третьей - журналист... И главным становится для читателя выцепить его настоящего. Или то все он?..

Все грани личности удивительно отражают его мироощущение - одинокого, потерянного мальчика с фотографии собственной мамы, владевшей небольшим фотоателье, его тягу к справедливости, его неизменную порядочность по отношению к близким и чужим (как трогательно показаны, например, в книге его странные взаимоотношения с первой женщиной в его жизни, работала она за деньги, и ради встреч с жрицей любви ему приходилось воровать, и не что-нибудь, а книжки... Трагифарс, разворачивающийся на страницах книги, вовсе не удивителен. Вот таков он, Фергусон, это полностью в его характере.

Отношения его с женщинами и мужчинами, включая дружбу, вообще зачастую полны необъяснимой нежности. переполняющей сердце и память героя на протяжении нескольких десятков лет. Он очень тяжело переносит смерть одного из друзей. Арти, с кем дружил всего месяц ( в летнем лагере). но эта дружба была чем-то сродни духовного родства, они даже внешне были похожи...

Изматывающие же отношения с Эми полны драматизма: он встречается с нею в разных вариациях жизненного сценария, но всегда это драма, не заканчивающаяся ничем хорошим для этого милого юноши.

Интересным мне показался профессиональный путь героя: даже при отклоненных вариациях жизни он всегда человек творчества - он пишет статьи, книги, никогда у него не возникает желания пойти поработать руками или стать врачом. Что сразу закладывает мысли о все имеющимся предназначении каждого из нас, посланного свыше. Даже поверни мы на другую тропу жизни, все равно бы скорее всего занимались тем же самым.

Грустным и философским получился замечательный роман Пола Остера (для меня это еще и потрясающее знакомство с творчеством автора, о котором слышала столько хвалебных отзывов, - решила все же проверить на собственном опыте и не прогадала)

4.5/5, рекомендую с осторожностью - уж очень сложным кажется вначале этот роман. Но если рискнете и продвинетесь дальше, то, думаю, вас, как и меня, ждут приятные открытия. Кроме того, уверена, для многих читателей книга эта может стать по-особому личной: у каждого из нас есть ситуации, о которых мы порой сожалеем - "эх, поступи я в тот раз по-другому, все бы сложилось получше". Автор убедительно доказывает: нет и не может быть идеального варианта жизни. Нас всех подстерегает множество неприятностей, тревог, нелепиц - уж такова людская жизнь! - но мы вполне в состоянии сделать уютным хотя бы какой-то определённый этап собственный жизни.

В 2015 году мне довелось присутствовать на вручении литературной премии “Ясная поляна”. Атмосфера была скучающе-торжественная. Пока журналисты старались занять наиболее выгодные места, писатели угощались шампанским. А я удивлялась, почему здесь не угощают книгами. Ведь это было бы так естественно: сделать шведские столы с книгами, которые вошли в шорт-лист премии этого года. Мероприятие с многомиллионным премиальным фондом вполне может позволить себе такую “роскошь”, разве нет? Было много слов о важности литературы, о её значимости и развитии, но ни одной книги в зале. Почему так?

Наши писатели очень похожи друг на друга. Даже стоя на сцене и принимая поздравления, они выглядели так, как будто на их плечах лежит вся печаль мира. Тем разительнее была перемена в атмосфере, когда на сцену вышла Рут Озеки. Было полное ощущение, что в зале зажглось еще сто лампочек. Зрители моментально отозвались на ту энергетику, которая хлынула к ним со сцены, зал ожил. Это было почти волшебство. Если бы сидя тогда в зале Большого Театра, я имела представление о событиях в книге, то смогла бы понять ту магию случая, свидетельницей которой я стала. Вместо многословных и громоздких объяснений я процитирую слова Рут, которые услышала в тот вечер: “Огромное спасибо всем вам! Получить премию имени Льва Николаевича Толстого огромная и невероятная честь для меня. Я благодарна от всей души и я поражена. По правде говоря, мне до сих пор не верится, что это происходит на самом деле. Здесь в России имя Льва Николаевича Толстого звучит привычно, но для меня он легенда. Когда я получила по электронной почте сообщение о присуждении этой награды, подписанное Владимиром Толстым, мне показалось, что ко мне обращается герой сошедший со страниц какого-нибудь романа. Конечно, это чувство знакомо мне, как и любому писателю, вымышленные персонажи постоянно вторгаются в мою жизнь и говорят со мной из своих далеких миров. По сути мой роман именно об этом”.

Книга состоит из вымысла и правды. Главных персонажей одной из сюжетных линий зовут Рут и Оливер. Это жизнь самой писательницы, как она есть на самом деле. Это правда. Вымысел начинается на берегу моря, где Рут находит среди водорослей пакет, в котором обнаружился дневник японской школьницы, письма на японском языке и часы. Эта находка постепенно начинает оказывать все больше влияние на жизнь Рут.

Время - это еще один из персонажей. В книге время является сущностью, с которой каждому не мешало бы найти общий язык. Озеки говорит: “Я советую всем выделять всего несколько минут в день на то, чтобы просто остановиться, расслабиться, отвлечься от мыслей и ощутить себя здесь и сейчас. Это здорово помогает восстановить верные отношения со временем. А второй эффективный способ вы и так знаете. Это чтение”.

И точно! Не книга, а настоящая медитация. Честное слово, иногда мне казалось, что она вводит меня в некий транс. Недавно я написала небольшую заметку у себя в Facebookе: “В последнее время мне всё чаще попадают статьи, как прочитать 100, 150, 200 книг за год. Я никак не пойму - зачем? Чтобы что? Если это не работа или учеба, зачем ухищряться и впихивать в себя сотни книг на время и скорость? Почему просто не расслабиться и получать от них удовольствие? Если бы я была писателем, то точно не хотела бы, чтобы меня читали с секундомером в руках. Или сканировали. Я бы мечтала о внимании, наверно. Просто представила, как сидишь, часами подыскивая нужное слово, мучительно выстраиваешь фразы, выходишь из сюжетных тупиков и творческих кризисов, описываешь пожухлую траву, как метафору утраченного героем времени. На это уходят месяцы, если не годы. А тебя потом быстренько просканировали, потому что по плану надо прочитать 500 страниц в день и некогда вникать во всякие там словесные изыски. Конечно, каждый в праве читать так как он хочет, но… Как хорошо, что я не писатель”.

Это я к тому, что разве можно читать строки этой книги быстро? Это же вандализм какой-то…

Нао Ясутани, та самая школьница, чей дневник нашла Рут, написала, что ожидания и преждевременные выводы способны похоронить любые отношения. Она вообще умна не по годам. Это мудрость, приобретенная через страдания. Девочке выпали совсем не детские испытания. Так вот, не стройте догадки об этой истории, просто отпустите свою рыбу плыть по волнам этой прозы, которая сияет, как солнечные зайчики на воде, и пугает чернильными лужами людской злобы, которая растекается по жизни, как мазутные пятна в море. Чудеса случаются! Редко, но бывает же! Главное не опускать руки и жить. Не быть лежачим камнем, хотя иногда очень хочется. Часто велик соблазн просто лечь, закрыть глаза и жалеть, жалеть, жалеть себя дорогого, любимого и единственного. Но это тупик. Надо встать и идти дальше!

Осторожно, спойлеры!

Я думаю, вы не поймете. Да, вы будете сопереживать, может, будете жалеть такую, как Брайони. Вы можете назвать ее мразью, можете считать ее воплощением зла и предательства. Да, вы можете. Но вы никогда не поймете, что чувствуют такие люди, как она.

А я знаю, о чем говорю.

Одна знаменитая актриса рассказала, как, стоя на похоронах у своей матери, она рыдала, а в это время ее мозг лихорадочно работал над тем, чтобы запомнить все ощущения и потом передать их на сцене или на экране. Чтобы люди смотрели на ее героиню и реально верили ей, даже не задумываясь о том, почему она так хорошо играет.

Ах да, к чему это я? Профессионализм превыше всего. Есть такие люди, для которых их дело - это их жизнь. Пусть это будет игра, как у этой актрисы, или писательство, как у Брайони. Когда дело жизни и сама жизнь сходятся, может случится невообразимое. Потому что невозможно понять, что важнее.

Я читала рецензии к фильму - к книге не рискнула смотреть. Люди ненавидят таких людей, как эта маленькая 13-летняя девочка. Они желают ей гореть в аду вместе со своей печатной машинкой и думают, что такого с ними никогда не произойдет. Ведь, в сущности, случилось вот что: желая спасти старшую сестру, героиня ее и погубила. Именно бесконечная любовь заставила ее совершить то, что она сделала. А то, что случилось потом... этого могло и не быть. Шаг Брайони - это всего лишь отправная точка. Случайность отчасти, хоть вы с этим и не согласитесь, скорее всего.

В книге есть такая фраза, что если бы она могла, она бы повернула время вспять и сделала все по-другому. Неужели раскаяние, неужели искупление длиною в жизнь в наше время уже ничего не стоит?

Макьюэн поднял очень важную тему о прощении. Но не о том прощении, что нам даруют другие, а о прощении, в первую очередь, самих себя. Готовы ли мы принять то, что случилось, и двигаться дальше? Или для общества мы больше не люди?

И для тех, кто читал...

Они бы все равно не были вместе. Его бы все равно унесла война, она бы все равно погибла в метро.

Он бы все равно ушел на фронт, но его желание вернуться было бы не таким сильным, потому что он хотел вернуться к ней, потому что не мог ее заполучить. Когда они встретились перед войной, они не понимали: было ли между ними что-то большее, чем письма и библиотека? А было бы, если бы он не сидел в тюрьме?

Никто не знает. А так - это великая история "любви", разлученных возлюбленных. Да не о том это! Не о том!

В этой книге не мифический сюжет, выдуманный богатым воображением автора. В этой книге - жизнь. Но когда мы это поймем, может быть уже слишком поздно...

(Извините, на комментарии к этой рецензии отвечать не буду.)