Грейс Маркс была служанкой
Шестнадцати годков,
Макдермотт же возился
Средь сбруи и подков.
А их хозяин Томас
Киннир вольготно жил
И экономку Нэнси
Монтгомери любил.
«Ах, Нэнси, не печалься,
Я в город поскачу,
И, в банке сняв наличных,
К тебе я прилечу».
«Хоть Нэнси и не леди,
А родом из простых,
Но разодета в пух и прах —
Богаче щеголих.
Хоть Нэнси и не леди,
Но мною, как рабой,
Жестоко помыкает,
Век сокращая мой».
Грейс полюбила Киннира,
Макдермотт Грейс любил,
Вот только их любовный пыл
Всех четверых сгубил.
«Будь, Грейс, моей зазнобой!»
«Нет-нет, уйди, не смей!
Любовь свою мне докажи —
Монтгомери убей».
Он взял топор и Нэнси
По голове хватил,
И, притащив к подвалу,
По лестнице спустил.
«О, пощади, Макдермотт,
Не убивай меня,
Грейс Маркс, одеждою своей
Я одарю тебя!
Не за себя прошу я,
Не за свое дитя,
А за Томаса Киннира,
Кого люблю так я!»
Макдермотт хвать за волосы,
За шею Грейс взяла —
И стали бедную душить,
Пока не померла.
«Ах, что же я наделала!
На свете мне не жить!»
«Тогда придется нам с тобой
И Киннира убить». —
«Молю тебя, не надо,
Его хоть пожалей!» —
«Нет, он умрет, ведь ты клялась
Зазнобой стать моей».
Вот Киннир прискакал домой,
Макдермотт чутко бдит:
«Ба-бах!» — Хозяин уж в крови,
Застреленный, лежит.
Приходит коробейник в дом:
«Вам платья не продать?» —
«Нет, мистер Коробейник,
Их у меня штук пять».
Мясник затем приходит в дом:
«Филе вам не нужны?» —
«Нет, мистер, нам еще надолго
Хватит свежины!»
Они украли золото
И серебра чуть-чуть
И вот в коляске краденой
В Торонто держат путь.
Глухой порою добрались
До города, как тать,
И в Штаты через Озеро
Решили убежать.
Бесстыдно под руку она
Макдермотта брала
И в Льюистоне Мэри
Уитни себя звала.
Нашли в подвале трупы:
Хозяин на спине,
А за лоханью — Нэнси
С лицом, как в жутком сне.
И пристав Кингсмилл судно
Взял напрокат в порту,
На всех парах поплыл он,
Чтобы поспеть к утру.
Каких-то шесть часов прошло,
Хоть время и летит,
И вот в отель заходит он
И громко в дверь стучит.
«Кто там? — спросила Грейс. — И что
Вам нужно от меня?» —
«Убийство совершили вы.
Вас арестую я».
Потом все отрицала Грейс
И поклялась в суде:
«Не знала я ведь ничего
О той большой беде.
Меня принудил он, сказав,
Коль стану я болтать,
Меня он пулей из ружья
Отправит прямо в Ад».
Макдермотт так сказал в суде:
«Не я повинен в том,
Что из-за ейной красоты
Спознался я с грехом».
И Джейми Уолш сказал в суде,
Поклявшись, что не врет:
«На Грейс надето платье Нэнси,
Нэнсин капор — вот!»
Макдермотта на виселицу
Вздернули, а Грейс
В темницу упекли, чтоб там
Несла свой тяжкий крест.
Он провисел пару часов
И прямо из петли
На стол учебный угодил,
Разъятый на куски.
У Нэнси роза на холме,
У Томаса — лоза,
И меж собой они сплелись,
Как будто навсегда.
Но всю оставшуюся жизнь
За свой тяжелый грех
Томиться будет Грейс в тюрьме,
Чтоб был урок для всех.
Но ежели искупит Грейс
В конце свою вину,
Стоять ей после смерти
От Спаса одесну.
Стоять от Спаса одесну
И боле бед не знать,
Он смоет с грешных дланей кровь
Их выбелит опять.
И Грейс, как белый снег, чиста,
На небо взмыв потом,
Отныне будет жить в Раю,
В блаженстве неземном.
…Если я вам ее покажу, то что вам будет стоить засвидетельствовать непреложную истину? Все дело в том, чтобы, не видя, уверовать, засвидетельствовать, подтвердить, присягнуть и стать на защиту..…
Перелистывая очередную страницу книги, где постоянно всплываю слова "голод", "отказ от еды", и "чудо", мое подсознание невольно натолкнуло на мысль о сомати... о самой большой и удивительной загадке человеческого тела и души. Отказ от еды? А может ещё и от воды? Легко! Что уж там, под силу остановить любые физиологические потребности человека, ведь главное в нас - это, тот некий сгусток энергии, который ценится куда больше людской красоты. Когда мы даруем ему свободу, то он может отправится в бескрылый полет... Нет, душа не отходит "в мир иной", она парит над бытием, постигает лучшее, чем могла бы в оковах тела и, все время своего отсутствия наблюдает за своим "домом". А когда подходит пора и появляется необходимость вернуться в тело, она легко преодолевает этот путь. И не важно, сколько лет прошло, важно, что нить между душой и телом разорвать не возможно, ведь это не летаргический сон и не клиническая смерть. Тело не умирает и не стареет, оно, как бы законсервировано, благодаря некоему четвертому состоянию внутритканевой воды.
Сомати (по-английски - "somadhy", в Индии произносится "сомати") - высшая форма медитации, - каменно-неподвижное состояние тела за счет снижения обмена веществ в организме до нуля, посредством воздействия на воду организма. При сомати душа находится вне тела. Оболочка может пребывать в таком состоянии миллионы лет...
Некий Эрнест Мулдашев, хирург-офтальмолог, выдвинул свою собственную гипотезу о вышеописанном побочном эффекте после специфической медитации. По его мнению, этот навык приобретён неспроста. Требуются время, длинною в жизнь, на подготовку для вхождение в подобное состояние. Ведь только избранные наделены даром для спасения человеческого рода после неминуемой катастрофы... когда вымрут все... кроме закоченелых тел, рядом с которыми будет свободно бродить душа. И тогда, после возврата в тела, есть шанс возродить генофонд, путём продолжения рода.
Не знаю, насколько это правда или же жестокая шутка, но ходят слухи, о неопределенном количестве тел, спрятанных в глубоких пещерах Гималаев и никто не способен добраться до них, по причине сильнейшего психоэнергетического защитного барьера, который люди не в состоянии преодолеть... конечно, кроме самого Эрнеста. Не знаю, что это доказывает... как по мне, так кто-то решил поиграть в Бога. Как можно поверить в то, чего нельзя доказать? Остаётся лишь, как и в других подобных ситуациях, приписать подобному явлению лик чуда, ведь, когда настолько тонка грань между правдой и ложью и человек не способен на разумные объяснения, лучший способ - это вера, вера в лучшее.
Серию книг PocketBook вроде как нельзя назвать трешевой, но кто и зачем утвердил такую обложку - понять сложно. Дизайнеру хоть на пальцах объяснили, о чем эта книга? Судя по обложке, о том, как некая медленно трезвеющая барышня времен Античности на рассвете возвращается с затянувшейся гулянки в храме бога виноделия Бахуса. Видимо, поэтому и Грейс взята в кавычки, потому что художник решил, что Грейс - это, типа, Греция? Случается, что ведешься на книгу, заинтересовавшись обложкой. И вот представляю себе удивление читателя, который откроет такую книгу и поймет, что это история жизни ирландской девушки, в XIX веке осужденной в Канаде на пожизненной срок за двойное убийство... 
Без ног я, но пляшу,
Я как листва, но не расту на древе.
Как рыба я, но от воды умру.
Тебе я друг, но отойди, прошу
Белые овцы на красном холме.
То вперед идут, то назад,
То на месте стоят.
Тебя я вижу там, где не бывал ни разу
И где тебе не быть,
И все же в том же месте
Тебя увижу сразу.
Два тела есть у меня,
Хоть оба слиты в одно.
Неподвижно я стою,
При этом резво я бегу.
