Цитаты — стр. 5

Полярный эскимос Аисивак рассказывал Кнуду Расмуссену, что в начале на свете было только два мужчины, оба они были великими чародеями. Когда они пожелали, чтобы их стало больше, один из них изменил свое тело так, чтобы можно было рожать, и с тех пор эти двое родили множество детей.
В 60-е годы прошлого столетия гренландский катекет Хансеерак в дневнике моравского братства, Diarium Friedrichstal, зарегистрировал несколько случаев, когда женщины охотились наравне с мужчинами. Это, разумеется, никогда не было особенно распространено, но такие случаи встречались. Объяснялось это тем, что женщин было больше, чем мужчин, высокой смертностью в сочетании с нуждой, а также глубоко укоренившимся представлением, что каждый из двух полов потенциально содержит в себе противоположный.
Но в этом случае женщины должны были одеваться, как мужчины, и вынуждены были отказываться от семейной жизни. Общество могло смириться со сменой пола, но не терпело зыбкого переходного состояния.
У моей матери все было иначе. Она смеялась, рожала детей, сплетничала о своих друзьях и обрабатывала шкуры — как женщина. Но она стреляла, управляла каяком и тащила мясо домой как мужчина.

В кактусах есть какое-то упрямство. Солнце не хочет, чтобы они росли, ветер пустыни не хочет, чтобы они росли, засуха не хочет, ночные заморозки не хотят. И все равно они пробиваются наверх. Они ощетиниваются своими колючками, прячась за своей плотной оболочкой. И не сдаются ни на миллиметр. Я чувствую к ним симпатию.

В какой-то момент все начинает катиться под гору, по пути ускоряясь и набирая критическую массу, подобно снежному кому. В мгновение ока он становится таким большим, что способен скосить любого, оказавшегося у подножия. В центре этого кома, конечно же, обычно сокрыты человеческие интриги и подавленные эмоции, но я искренне верю, что ужасные события — настолько ужасные, что превосходят любые людские замыслы — действительно могут быть запущены чередой случайностей. Подобные бедствия служат очередным напоминанием о мелочности человеческой природы.

- Я бросила рисование, - ответила Кей. - Не особенно получалось, поэтому я сменила специализацию.
- На что?
- На медицину, затем на психологию, потом на английскую литературу, позже на историю.
- Мне нравятся женщины, которые знают, чего хотят.
Кей улыбнулась.
- Мне тоже. Только ни одной такой я пока не встречала.

Любой народ, если его оценить по шкале, установленной европейскими естественными науками, будет представлять собой культуру высших обезьян.Выставление оценок бессмысленно. Любая попытка противопоставить друг другу культуры, с целью определить, какая из них является более развитой, всегда будет оставаться всего лишь еще одним дерьмовым отражением ненависти западной культуры к своим теням.

Японские традиционные дома всегда такие темные. Дома моего детства все были такими. Я прекрасно помню мрачную бабушкину гостиную, темную даже в полуденное время. Атмосфера дома, пропитанная кисло-сладкой смесью запахов благовоний, лекарств и стряпни с кухни, всегда нагоняла на меня беспричинную тоску.

Она смеется при мысли о том, что когда-то могла радоваться шелковым чулкам.
— Я обратила внимание на то, что вы тоже неравнодушны к одежде. С годами это проходит. Последние 30 лет я носила только белое. Если ограничить земное, можно спокойно обратиться мыслями к духовному.
Я ничего не отвечаю, но это замечание заношу себе в память. Чтобы вспомнить его, когда я в следующий раз буду шить брюки у портного Твиллинга на Хайнесгаде. Он собирает такого рода перлы.

Я не совершенна. Мне больше нравится снег и лед, чем любовь. Мне легче интересоваться математикой, чем любить своих ближних. Но у меня есть надежная опора в этой жизни, нечто незыблемое. И можно называть это способностью ориентироваться, можно называть это женской интуицией, можно называть это как угодно. Я опираюсь на фундамент, ниже которого опуститься не могу. И очень может быть, что мне не удалось так уж удачно устроить свою жизнь. Но я всегда - по меньшей мере, одним пальцем - чувствую Абсолютное Пространство.

Литература факта? Мне не нравится этот термин. Как бы автор ни старался придерживаться правдивого изложения, само понятия факта иллюзорно. Ему доступен лишь его собственный взгляд на факты, а глаза тоже могут обманывать. Слух и осязание лгут не реже. Думаю, существует лишь разница между правдивым вымыслом и ложным, понимаете?

Могущество — странное явление, не правда ли? Кому сейчас придет в голову создавать нечто столь грандиозное и абсурдное, как этот сад? Несомненно, это необыкновенное место. Прекрасная часть культурного наследия, объект национальной гордости, изысканное проявление японской духовности. Но, в конечном счете, это всего лишь сад, а не что-то жизненно необходимое — школа, посевное поле или акведук. Могущество, позволившее не только создать, но и сохранять этот великолепный сад сотни лет, за гранью понимания простых людей вроде нас с вами.

В крупных городах вроде Киото чувствуешь себя запертым в компьютерной игре с улицами, внушающими чувство беспомощности перед множеством пересечений и прямых линий. Возможно, дело в отсутствии перепада высот? Куда утомительнее идти по ровной поверхности без спусков и подъемов, всю дорогу не меняя темп и дыхание. Любой почувствует на себе тяжесть города.