"Война, время для сумасшедших, когда все это закончится, люди удивятся количеству безумцев их окружавших. " |
|
|
Иногда я жалею, что не родилась кошкой. Можно спать шестьдесят процентов жизни, и никто не назовет тебя тунеядкой. Кстати, люди, которые не любят кошек, всегда оказываются если не плохими, то уж во всяком случае не теми, с кем стоит общаться. Это я проверила на личном опыте. Зато у хороших людей… Развернуть |
|
|
– Я считаю, что все еще не закончено, – сказал я. – У нас с немцами. И никогда не будет закончено. Каждый немец, пусть он через сто лет родится даже, каждый немец нам должен. |
|
|
– А без предателей никак? |
|
|
– А на что похожа война? – снова спрашивает Вовка. – По ощущениям? Сразу я не отвечаю, какое-то время думаю, стараясь подобрать. Вовка ждет. Надо купить ему камеру, он, кажется, фотограф, как и я. Жизнь для него не календарь событий, а альбом ощущений. Полированная сталь папиросницы, липкая резина… Развернуть |
|
|
"– Не. Герои – это ненадолго, я же знаю. Как война закончится, так и все. Другие дела найдутся. Сначала отстраиваться, потом жить, потом еще чего – мало ли? Забудут. У нас вообще героев много, тысячи, разве их вспомнишь? Сейчас война через всю страну протянулась – каждый день бои. Каждый день… Развернуть |
|
|
"Ждать плохо. И тяжело. И хочется выть." |
|
|
Вот ты живешь в городе, на втором этаже с балконом, ходишь в фотокружок, а вечером подтягиваешься на косяке, уже семь раз, почти ГТО; и отец уезжает каждое утро на свой завод, а мать печет голландские пирожки на один укус, и сестра... а потом раз - мельтешение какое-то, грохот, сирены, огонь, и я… Развернуть |
|
|
Любишь, любишь человека, а потом смотришь – и не любишь его, а если чего и жаль, то не его, а своих чувств – вот так выпустишь их погулять, а они вернутся к тебе ползком, с выбитыми зубами и кровоподтеками. |
|
|
Надежда вызвать ревность у равнодушного к тебе человека — одно из самых древних заблуждений человеческого рода. |
|
|
Я всю жизнь недолюбливаю туристов. Во‑первых, мне непонятно, где они берут столько сил, чтобы ходить под грузом тяжелых рюкзаков на немыслимые расстояния, во‑вторых, я не знаю, зачем им это надо: гораздо приятнее лежать под пледом с книжкой, котом и бутылкой красного сухого. |
|
|
Часам к десяти погода испортилась, снег сыпался необычайно густой и мягкий - наверху опять отстреливали ангелов. |
|
|
Война закончится скоро. Года через три, а может и раньше. Победим, конечно, это уже и сейчас ясно. На некоторое время все остановится, зависнет, люди замрут, оглушенные тишиной, растерянные и неприкаянные, лишенные главной своей заботы. Конечно, начнут праздновать, и это продолжится долго. А… Развернуть |
|
|
— Я, кажется, понял про рыбалку. Зачем на неё ходят. Когда ловишь рыбу, ни о чём больше не думаешь. Это... Как в космос лететь, наверное. Я книжку читал, как американцы на Луну летали. Баз Олдрин написал. Очень интересно, кстати. Так вот, там Олдрин рассказывает, что на второй день полёта совсем… Развернуть |
|
|
Тринадцать лет прошло, все улеглось, можно взглянуть по-новому. А то мне кажется, мы начинаем забывать. То есть не хотим помнить. А это опасно, правда ведь? Если мы в пятьдесят восьмом уже не помним, то что потом будет? |
|
|
Мама ничего не спрашивала — тоже удивительно. Я думал, она станет пытать про нашу жизнь, про новости, про войну, но её это не интересовало почему-то, и про себя она не рассказывала. Сначала я не понимал, а потом догадался. Вот с войны пришёл её сын. Ненадолго, на день, может, на два. Они давно уже… Развернуть |
|
|
— Пойдём отсюда, — сказал я. — Сейчас... Саныч набрал снега в руку, сжал. Приложил получившийся ком ко лбу. — Сейчас... Нехорошо, а? — Ну да. Нехорошо. Но скоро отпустит, через полчаса точно отпустит, задышится нормально. Чем дальше война, тем толще шкура, о неё уже можно спички тушить, и зажигать тоже… Развернуть |
|
|
Я не торопился выходить. Мне нравилось сидеть в автомобиле, в нем острее чувствовалось будущее. Будущее живет в технике, это несомненно. Когда я смотрю на хром приборных панелей, на подрагивающие стрелки, лучащиеся фосфором, я вижу... год двухтысячный, не меньше. Он далек и невозможен, и я… Развернуть |
|
|
Сказать, что обиделся, гордость не позволяет, сказать, что не обиделся, не позволяет обида. |
|
|
Сказать, что Валера был сконфужен, значит ничего не сказать. «Вот бабы! - изумился он про себя. - Всё нутром чуют. Как кошки». |
|
|
- Да не люблю я его, - морщился Фёдор, пытаясь сунуть книжку обратно Пахомову. |
|
|
— Зачем зебре полоски? — А кто его знает. Душа у неё такая, полосатая. |
|
|
– Запоминается всегда самое хорошее. – Саныч дышал в кулаки. – И самое плохое. Плохого много слишком, и с каждым разом все хуже и хуже. |
|
|
А алкоголь - такая штука, типа увеличительного стекла. Хорошее через него прекрасным видится, а любая обида прям аж смертельной становится. |
|
|
— У нас ещё рыбалка! Ни о какой рыбалке мне думать не хотелось, хотелось подремать, а потом ещё поесть. Но Саныч был неумолим. — Я сто лет на рыбалке не был, — помотал он головой. — Летом же... — Летом совсем не то, — возразил Саныч. — Любой дурак может — вода, берег... Не то это. Рыбалка только зимой… Развернуть |
|
|