Вручение 28 сентября 2018 г.

ЖЮРИ:
Ксения Голубович - литератор, аналитик литературы, Председатель жюри
Юрий Арабов - прозаик, поэт, сценарист
Александр Архангельский - литературовед, литературный критик, публицист, телеведущий, писатель
Олег Генисаретский - доктор искусствоведения
Гасан Гусейнов - доктор филологии, переводчик
Кирилл Мартынов - философ, публицист
Анна Наринская - критик
Елена Петровская - философ, антрополог, культуролог
Зинаида Стародубцева - искусствовед
Александр Филиппов - социолог, философ, переводчик

Страна: Россия Место проведения: Электротеатр «Станиславский», город Москва Дата проведения: 28 сентября 2018 г.

Литературная премия имени Александра Пятигорского

Лауреат
Олег Аронсон 4.3
Опыт осмысления явлений политики, культуры и искусства исходя из характера современного общества, в котором стерта привычная оппозиция «истина / ложь». Понятия «свобода», «справедливость», «достоинство» сегодня все еще ориентируются на ценности личности, но уже отмечены печатью «неполитической демократии», для которой не существует ни истины, ни индивида.
Татьяна Горичева 5.0

Короткий список

Книга Татьяны Горичевой - это погружение в мир христианской культуры. Она помогает нашему сознанию избавиться от многослойной мифилогизации по поводу этого предмета, очищая слой за слоем: от уровня бытового, профанного к уровню онтологическому. Великое "онтологическое" открытие эпохи Просвещения о несовместимости веры и разума за триста лет потеряло всякий вес и сегодня характеризует способ мышления обывателя, безжалостно вовлеченного в процесс потребления. Мыслящие более свободно уже замечают, что время противопоставлений, дуалистической парадигмы также далеко позади. Мыслящие творчески замечают и более того: все философские попытки отделить свет от тьмы с помощью одного только разума потерпели провал. Возвращение в современную науку метода междисциплинарных исследований, каким пользовались ученые до Нового времени, - факт, позволяющий надеяться, что проблемы современности подлежат решению.
Эта книга - осмысление самого, быть может, болевого вопроса: кто мы и зачем приходим в этот мир. Это исследование на пересечении богословия, социологии, антропологии, истории и ряда естественных наук. При всей академической образованности автора ее философские эссе лишены сухости и анонимности научных текстов. В них пульсируют живая мысль и живая боль.
Сергей Зенкин 4.5

Короткий список

Книга представляет собой учебное пособие высшего уровня, предназначенное магистрантам и аспирантам – людям, которые уже имеют базовые знания в теории литературы; автор ставит себе задачу не излагать им бесспорные истины, а показывать сложность науки о литературе и нерешенность многих ее проблем. Изложение носит не догматический, а критический характер: последовательно обозреваются основные проблемы теории литературы и демонстрируются различные подходы к ним, выработанные наукой ХХ столетия; эти подходы аналитически сопоставляются между собой, но выводы о применимости каждого из них предлагается делать читателю. Достижения науки о литературе систематически сопрягаются с концепциями других, смежных дисциплин: философии, социологии, семиотики, лингвистики. Используется опыт разных национальных школ в теории литературы: русского формализма, американской «новой критики», немецкой рецептивной эстетики, французского и советского структурализма и других. Теоретическое изложение иллюстрируется разборами литературных текстов.
метео-чертик. 5.0

Короткий список

Этот рукописный дневник размером с ладонь был создан заключенной Карлага в 1940-е годы. Маленькую книжечку она посвятила совему сыну Сашке, для него рисовала веселые картинки и сочиняла двустишия о лагерной жизни. Волею судеб не суждено было этой книжечке встретиться с Сашкой, но она не пропала... Эта "история в картинках" стала вещественным доказательством удивительной судьбы ее автора - Ольги Раницкой.
Мария Степанова 4.0

Короткий список

Новая книга Марии Степановой — попытка написать историю собственной семьи, мгновенно приходящая к вопросу о самой возможности сохранять память о прошлом, разбор семейного архива, оборачивающийся смотром способов жизни прошлого в настоящем, и история главных событий XX века, как она может существовать в личной памяти современного человека. Люди и их следы исчезают, вещи лишаются своего предназначения, а свидетельства говорят на мертвых языках — описывая и отбрасывая различных посредников между собой и большой историей, автор «Памяти памяти» остается и оставляет нас один на один с нашим прошлым.
Полина Барскова 4.2
Для окончательно свободного и окончательно одинокого "экзистенциального" человека прощение - трудная работа. Трудная не только потому, что допускает лишь одну форму ответственности - перед самим собой, но и потому, что нередко оборачивается виной "прощателя". Эта вина становится единственной, пусть и мучительной основой его существования, источником почти невозможных слов о том, что прощение - и беда, и прельщение, и безумие, и наказание тела, и ложь, и правда, и преступление, и непрощение, в конце концов. Движимая трудной работой прощения проза Полины Барсковой доказывает этими почти невозможными словами, что прощение может быть претворено в последнюю доступную для "экзистенциального" человека форму искусства - искусства смотреть на людей в страшный исторический мелкоскоп и видеть их в огромном, спасающем приближении.
3.6
Проект «Музей 90-х» Фонда Егора Гайдара был запущен в 2014 году и за это время сменил несколько форматов. Сначала он воплотился в виде интерактивного стилизованного музея на интернет-портале Colta.ru, затем — в виде серии монологов на «Снобе». Сейчас проект обрел новый формат — книга, но сохранил свою суть — стремление создать пространство для диалога об одной из самых противоречивых эпох российской истории. О 90-х спорят, их вспоминают с ностальгией или с ненавистью. «Музей 90-х» — это голоса, документы и артефакты эпохи перемен, но главное — это этап дискуссии об одном из самых сложных периодов российской истории. Игровая форма «музея» задает дистанцию, без которой невозможен взвешенный разговор о времени, о самих себе и о тех переменах, через которые людям пришлось пройти в 90-е. Но о чем бы ни говорили герои, в их речи постоянно возникало одно понятие — свобода. Именно оно стало ключевым при создании «Музея 90-х» — свобода как опыт, который России ни до, ни после не удалось пережить.
Степан Ванеян 3.8
Книга представляет собой собрание эссе на тему насущных проблем истории искусства как практики возобновления смысла применительно к визуальной реальности прошлого. Ориентиром в этом начинании служит предельно монументальная фигура Эрнста Гомбриха - историка, но прежде всего теоретика истории искусства, достигшего в своей научной дискурсивное уровня подлинного творчества и обнажившего перформативные корни научного знания как такового. В лице Гомбриха и в сюжетах его взаимоотношений с иными личностями - Поппером, Варбургом, Панофским, Митчеллом, Прециози, Виндом и многими другими - обнаруживаются и сущностные аспекты науки как межличностной коммуникации внутри и по краям разнообразных концептуальных кон­текстов, что дает специфические иллюзорные эффекты, родственные эффектам достоверности, на которые, как обычно считается, способны лишь изобразительные искусства.

Книга будет полезна специалистам в области эстетики, психологии и философии, а равно и всем, интересующимся искусством и его интерпретацией.
Ирина Волевич
Ирина Волевич
1 произведение
1 в избранном

За перевод​ книги Э.Э. Шмитта «Человек, который видел сквозь лица»

Наталья Громова 4.4
Ольга Берггольц (1910-1975) — поэт, лауреат Сталинской премии, «блокадная мадонна», символ Ленинграда, автор «Февральского дневника», «Ленинградской поэмы» и автобиографической книги «Дневные звёзды»... Это строки из официальной биографии.

И в то же время — первая жена поэта Бориса Корнилова, расстрелянного в 1938 году; сама пережившая арест и исключение из партии, мать, потерявшая двоих дочерей, автор потаенных дневников, голос блокадного Ленинграда.

Новая книга Натальи Громовой — опыт прочтения судьбы Ольги Берггольц, основанный на дневниках и документальных материалах из личного архива поэта. Рассказ о мучительных попытках преодолеть в себе свое время: из советского поэта стать просто Поэтом, из советского человека просто Человеком.
Валерий Дымшиц 4.4
Путевой дневник известного переводчика с идиша и исследователя культуры евреев Восточной Европы Валерия Дымшица. Классические достопримечательности Венеции отсвечивают новыми гранями в контексте химии, биологии (автор по образованию генетик) и даже... собирания грибов.
Михаил Зыгарь 4.5
Революции не происходят неожиданно, империи не гибнут ни с того ни с сего. Главный урок, который мы можем вынести из революции 1917 года, — понимание того, почему император и его окружение в обстановке, которая требовала кардинальных внутренних реформ, не только на эти реформы не решились, но, наоборот, всеми силами пытались повернуть развитие страны вспять, усиливая опору на «традиционные ценности», православие и армию.

Глава за главой, через живые истории людей, в книге «Империя должна умереть» Михаил Зыгарь показывает, как империя неуклонно движется к катастрофе и почему ничто не может ее спасти.

Главный герой этой книги — российское гражданское общество. Оно зарождается в первые годы ХХ века, развивается на глазах у читателя и на его же глазах исчезает вскоре после 1917 года. Узнавая хронику событий столетней давности, читатель может понять, что происходит сегодня, и попробовать заглянуть в будущее.
Татьяна Касаткина 5.0
Книга посвящена проблеме авторской позиции в произведениях Ф.М.Достоевского, анализу структуры образа и ее функций в его текстах. Описывается двусоставный образ Достоевского, скрывающий под современным обликом вечный лик, и - главное - конкретные средства и пути создания такого образа. Двусоставный образ одновременно служит средством ориентации в современности и способом воспринимать базовые тексты европейской и русской культуры - Ветхий Завет и Евангелие - без эстетической отстраненности, этически и эмоционально сопричастно, как описание происходящего в данную минуту.
Анализ структуры слова персонажа и повествователя, анализ образа, создаваемого Достоевским, позволяет выявить те места, где обнаруживается авторская позиция, не выраженная в прямом дискурсе.
Владимир Кантор 3.0
В книге предпринята попытка демифологизации одного из крупнейших мыслителей России, пожалуй, с самой трагической судьбой. Власть подарила ему 20 лет Сибири вдали не только от книг и литературной жизни, но вдали от просто развитых людей. Из реформатора и постепеновца, блистательного мыслителя, вернувшего России идеи христианства, в обличье современного ему позитивизма, что мало кем было увидено, литератора, вызвавшего к жизни в России идеологический роман, по мысли Бахтина, человека, ни разу не унизившегося до просьб о помиловании, с невероятным чувством личного достоинства (а это неприемлемо при любом автократическом режиме), - власть создала фантом революционера, что способствовало развитию тех сил, против которых выступал Чернышевский. Бесы заняли место реформатора (используя его нравственный капитал невинно загубленного человека). "В одной этой действительно замечательной биографии мы подошли к Древу Жизни, - писал Василий Розанов, - но - взяли да и срубили его". Слишком долго его имя окормляло его противников. Пора увидеть носителя этого имени в его подлинности, расколдовав фантом, который подарила ему злая судьба. По мере сил автор попытался это сделать.
Сергей Кузнецов 3.9
В новом романе более ста героев и десяти мест действия: викторианская Англия, Шанхай 1930-х, Париж 1968-го, Калифорния 1990-х, современная Россия… В этом калейдоскопе любая глава — только часть общего фрагментарного узора, а любое действующее лицо — лишь отражение во множестве зеркал. Они перемешиваются как стеклышки в оптической игрушке, но как всегда у Кузнецова, крепко связаны в одну историю мастерским повествованием.
Виктор Лапицкий 3.5
Это новый роман известного переводчика, философа, знатока французской литературы.

Уведомление редакции
Эту книгу мы пытались издать двадцать лет, и три предыдущие попытки были неудачными. Вселенная не хочет, чтобы написанный в 80-е годы прошлого века роман был напечатан. Текст Виктора Лапицкого опередил свое время, и время сопротивляется его выходу в свет. Если бы книга была напечатана в 1988-м, то арсенал русской прозы пополнился бы ранее не известными ей техниками и приемами письма, новыми формами и содержанием. «Пришед на пустошь» - это мост над бездной, разделяющей провинциальный русский роман и передовые европейские поиски. Даже сегодня, спустя тридцать лет после написания, книга Лапицкого – это абсолютно актуальный текст, роман-лабиринт, выход из которого найдет далеко не каждый читатель.
Модест Колеров 0.0
В книгу вошли очерки: "Большой стиль Сталина: Gresamtkunstwerk als Industrieplast", "Фихте, Лист, Витте, Сталин: изолированное государство, протекционизм, первоначальное социалистическое накопление и "социализм в одной стране", "Европейские предпосылки сталинизма: индустриализм, биополитика и тотальная война" и др.

«Почти тридцатилетняя моя научная работа неожиданно соединила мои занятия историей русской общественной мысли 1890—1920-х годов, бюрократической историей принудительного труда и практикой постсоветских этнократий и национализмов. В их проекции обнаружилась неотделимая связь традиционного, доктринального и возможного, острый скелет которой проступает через любую политическую риторику. О ландшафте и языке исторической борьбы сталинского коммунизма — мои очерки».
Согласно неожиданной, если не парадоксальной точке зрения автора этой книги, «Сталин – родная и естественная часть западного Модерна, его продолжение. Нет ни одного инструмента сталинской власти, который не был выработан еще до Сталина колониальным, империалистическим, технократическим и социалистическим Западом. Маркс дал революционерам метод, глубоко интегрированный в Модерн. Ленин превратил этот метод в язык немедленной революции. Правящий Сталин вернул этот язык в ландшафт большой истории России».
Соответственно, настоящее издание «исследует унаследованный и созданный мир, который открывался в сознании создателей сталинского коммунизма. Особенно – тот мир, который руководил ими – независимо от внешней истории – внутри, часто в подкладке партийной и доктринальной риторики и лексики марксизма-коммунизма, заставляя на практике подвергать их радикальной ревизии и подмене, меняя смысл и даже сам язык своей идеократической власти. Этот метаязык, язык описания общества, сложившийся в России к началу ХХ века, методом проб и ошибок выстроил целостный ландшафт политического языка. Как метаязык, “внутренний язык” описывал, то есть формировал, непосредственно картину мира, доктрины и образы в сознании русских революционеров, пришедших к высшей власти в 1910–1930-е годы».
Александр Маркин 4.0
В дневниках Александра Маркина поиск «подлинного» превращается в летопись «дегенеративного мира».
Александр Житенёв

Дневники Михаила Кузмина увидели свет спустя годы после его смерти, а Александр Маркин публикует уже третий том дневника, сразу принесшего ему известность у широкой публики. Но когда читаешь его записи, невольно ловишь себя на мысли, что они тоже принадлежат гениальному поэту, который, правда, тщательно скрывает свои стихи от посторонних глаз, а, возможно, и вовсе их уничтожает. И это, пожалуй, единственно верная стратегия поведения русского автора в наши дни: литература в России умерла сто лет назад, осталось только узнать детали и обстоятельства повседневного бытия случайно уцелевших ее творцов.
Маруся Климова

Сегодня мы можем убедиться в удивительной прогностической силе маркинских текстов. Его утонченные интроспекции становятся анализом тотальной поднадзорности общества, а ироничная каталогизация фобий и страстей оборачивается критикой позднего путинизма.
Сolta.ru

Лимонов и Могутин отдаются неграм, а Маркин – всецело – своему влечению к смерти.
Светлана Минетова
Глеб Морев 3.9
Под этой обложкой объединены самые разные голоса, в свое время – с конца 1950-х до середины 1980-х – принадлежавшие в СССР общественному движению инакомыслящих, получившему имя диссидентства. Это голоса разных поколений, разных политических убеждений, разных судеб. Советское диссидентство никогда не было монолитным политическим движением – это всегда был разноголосый хор, объединенный не политическими, но этическими установками. Эта книга дает ему возможность быть услышанным.
Игорь Рябов 0.0
Книга И.В. Рябова «Анатомия и физиология цивилизации» уникальна во многих отношениях. Автор, профессиональный физик, ищет ответы на фундаментальные вопросы философии и человеческого бытия, привлекая знания и методы науки, которыми он владеет на профессиональном уровне, а также, глубоко погружаясь в хорошо знакомую и близкую ему область искусства. Книга демонстрирует наиболее широкий, универсальный, мультидисциплинарный подход, который редко можно встретить в современной литературе и который дает возможность найти совершенно новые решения или максимально приблизиться к ответам на «вечные вопросы», тревожащие человечество с давних времен и до сих пор не получившие удовлетворительного толкования.
Александр Неклесса 0.0
«Человечество переходит от индустриальной цивилизации к постиндустриальной», – примерно так принято рассуждать, однако префиксы «пост», «нео», «транс» лишь констатируют новизну, не определяя ее характер. Думаю, содержательной дефиницией новой реальности является «сложный мир». Мир, в котором явления, процессы, институты преображаются, обретая комплексный характер, в том числе – война. В эпоху Модернити эта предельная форма силового конфликта была институализирована в соответствии с индустриальным форматом цивилизации. Сегодня же в ситуации универсального транзита не только совершенствуются вооружения и военные прописи, меняется само понимание деструктивного феномена.
Сергей Переслегин, Переслегина Е. 3.5
«Дикие карты» («wild cart», «джокер») — это маловероятные, но крайне значимые события. Такие события выходит за рамками прогностических возможностей человечества, однако стоит им произойти, как тотчас же кардинально меняются судьбы и образ мышления людей. Это могут быть как глобальные катастрофы (падение астероида), так и неожиданная и важная инновация (позиционная запись числа, двойная бухгалтерия), принципиальная идея (майорат), художественный текст («Алиса в стране чудес»).
В своей новой книге ««Дикие карты» будущего. Форс-мажор для человечества» Сергей Переслегин – гуру современной футурологии, руководитель группы «Конструирование будущего», ищет неведомые варианты развития общества, пытается смоделировать реакции человечества, столкнувшегося с совершенно новыми для него проблемами.
Елена Рабинович, Флавий Филострат 4.5
«Жизни софистов» – один из четырех дошедших до нас сборников древнегреческих биографий, до сих пор издававшийся по-русски только в отрывках: завершивший этот сборник в 237/238 гг. н. э. Флавий Филострат был самым знаменитым представителем литературного семейства Филостратов, оставивших нам солидное и разнообразное собрание софистической прозы, создававшейся на протяжении полутора веков, во II–III вв. н. э., когда доминирующим родом словесности была софистика.

Семейное собрание сочинений «Всех Филостратов всё» будет издаваться полностью, том за томом, с греческой параллелью и подобающим аппаратом, однако полезно начать знакомство с трудами Филостратов именно с «Жизней софистов» – чтобы ближе увидеть софистов римского времени, к числу которых принадлежал и сам Флавий Филострат, и другие Филостраты, сколько их ни есть.
1 2