Однажды, идя по солнечной улице Парижа, Цветаева подошла к стоявшему у витрины магазина, мальчику, и погладила его по голове: бессознательный жест тоски по Родзевичу, который бросил её: быть может, в этот миг она в душе его называла — мой милый мальчик.
Витрина магазина прозрачно отражала лирическую вспышку неба, листвы, и вдруг, из них, словно их естественное продолжение и душа — рука Марины.
Мальчик смотрит в витрину и чуточку в себя, и совершенно неожиданно, его головы ласково касается, как бы его мечта, почти как крыло белой птицы, и он улыбается, ещё толком не видя женщину за плечами, похожую на его незримые крылья.
Вот, мальчик оглядывается, улыбка на его лице нежно стирается, как робкое слово на школьной доске чьей-то тонкой рукой.
Мальчик уходит в отражение листвы на витрине, перед которой стоит одинокая женщина, закрыв лицо ладонями: мальчик ушёл, а его крылья остались на улице, дрожащие, как листва на ветру.
Я часто вспоминаю эту историю из жизни Марины.
Иногда мне даже кажется, что я её выдумала: человек в несчастье вообще склонен к выдумке, творчеству.
Другими словами — склонен к душе, склонён — к душе.
А ещё проще: раздавлен.
В моей жизни есть горе: я не могу иметь детей.
Мой мужчина из-за этого ушёл от меня, оставив наедине с бесплодным одиночеством, не рождающего ничего, кроме боли: боль есть, ночь есть и пустая кровать, а меня нет.
Какое страшное слово — кровать, особенно если проснёшься среди ночи и рукой коснёшься прохладной, белой пустоты простыни рядом с собой.
Какая-то до неприличия гладкая и холодная простыня, похожая.. на разглаженное крыло.
Мне иногда снится этот бред, как я глажу утюгом на гладильной доске, своё помятое крыло, и плачу.
Интересно, что будет, если прожечь крыло утюгом?
Карий, заострённый след на белом… словно кто-то грубо наступил на крыло ботинком: стыдно было бы выйти на улицу.
Просыпаюсь среди ночи, глажу озябшую пустоту белой простыни рядом с собой, и плачу, говорю о чём-то нежном и грустном с простынёй, с пустотой.. с его милым запахом.
Да, страшное слово — кровать: кровь, вата, ров...
Стала замечать за собой, что становлюсь злой и ревнивой.. к чужому счастью.
Особенно когда вижу, как молодые мамочки небрежно и грубо обращаются на улице со своими детьми: иногда мне кажется, что они им не родные, что я попала в страшное будущее, где клоны выращиваются с детства и как рабы, всегда следуют за человеком.. до времени, пока их не используют, забрав для себя, как нежные органы, их счастье, волю, надежду.
Однажды женщина на улице накричала на девочку и… ударила её.
Я бросилась к девочке, упала на колени и обняла её.
От неожиданной нежности посреди улицы и боли, тоже, как бы похожей на вечернюю, одинокую улицу, девочка перестала плакать и бессознательно прижалась ко мне, но лишь на миг, словно бы её душа изо всех сил желала, чтобы её мама к ней так прижалась.
Случился какой-то синестетический сдвиг в сердце: девочка смотрела на меня теплом своего вздрагивающего от слёз, маленького тела, а взором прижалась к маме: у девочки в этот миг было две мамы.
Женщина совершенно не замечала души дочери.
Боже мой! Мне потом снилось, как разгневанная мать, грубо тянет девочку из моих объятий, почти сросшуюся со мной своим теплом, а она, милая, обнимает меня, держится изо всех сил и плачет.
Это было похоже на странные роды в аду моего одиночества: я рожала ребёнка через свою грудь, и грудь моя была разворочена и кровоточила.
В итоге, происходит страшное: мать забирает девочку, совершенно затихшую от отчаяния на её руках, словно её голубой голосок среди неба, закрыл глаза и стал молчанием в руках женщины.
Я же продолжала ощущать у себя на груди, прижавшееся ко мне тепло и дыхание девочки: у меня в объятиях осталась душа девочки.
Я как бы в муке выстрадала, отвоевала эту душу у мира и той женщины.
С душой девочки я вернулась домой.
Усадила её на пустую кровать, погладила по головке, сказала, что сейчас принесу кое-что вкусное и познакомлю со своей кошкой Мяугли.
Пошла на кухню, открыла белую дверцу холодильника, похожую на чьё-то озябшее крыло, и расплакалась.
Мне часто казалось, что я схожу с ума.
Как-то перед сном я подошла к зеркалу, совершенно обнажённая.
Вдохнула полной грудью, выпятила живот, отчего он нежно округлился: я гладила его со счастливой улыбкой на лице.
Фактически, я гладила пустоту и воздух, своё одиночество, которым была беременна.
Словно бы мой ребёнок умер не только не родившись, но даже и не зачавшись: он оказался сразу, частью неба, воздуха и молчания, как Русалочка.
Эту утрату, смерть на вдохе, отрицательные значение смерти — было невозможно осилить без слёз, словно бы тело вбросили в чуждый и сумрачный мир, лишив движения, осязания.. отказав в праве простой возможности заслониться от этого безумного мира рукой, и даже увидеть то грозное, страшное, от чего нужно защититься.
Я впервые ощутила экзистенциальный ужас своего бесплодия: почувствовала себя неполноценно рождённой, как рождаются люди без ног или слепыми: были крылья у меня на груди, и кто-то их вырвал, с корнем, и на их месте остались бледные культяпки грудей с зарубцевавшимся шрамом багровых сосков.
Это было похоже на безумие: я стояла часами у зеркала, раздетая душевно и телесно, и капала с пальцев молоко себе на грудь.
Молоко стекало бледными змейками по груди и животу, на тёмные волоски внизу живота.
На полу было бессмысленно и мокро, бело. В низ, под ноги было страшно смотреть.
Я закрывала лицо руками и стояла у зеркала, не видя в нём себя.
Почему я не художница? Я бы смогла написать прекрасную по силе картину.. беспросветного одиночества женщины.
Это был какой-то лимб женщины: я существовала как женщина, и, одновременно, не отражалась как женщина в зеркале восприятия любимого мужчины.
Если бы Данте был женщиной, то Песней Ада было бы больше… и Рая. Женщина Рай издала бы отдельно.
Кто я? Что я? Словно бы заживо, без анестезии, посреди улицы и января, грубо зажали рот и сердце, прислонили, окунули в темноту и что-то вырезали, и отпустили.. лёгкую, бессмысленно-грустную, идти, оступаясь, по темно покачнувшейся улице.
Что вырезали? Душу? Ребёнка? Женственность? Счастье? Не знаю…
Я не верю в бога и бессмертие души, но.. странным образом, в этой трагедии я ощутила как бы фантомные боли как бы обрубленной вечности на груди, под грудью: моя грудь кровоточила остывающим теплом одиночества.
Хотелось напоить этим теплом хот кого-то, но рядом со мной на кровати была холодная пустота и лунный свет.
А ещё ночью мне было страшно открыть глаза: а вдруг.. на этой лунной кровати сидит душа девочки и смотрит на меня?
Это было ещё более невыносимо, чем если бы мне, к виску приставили пистолет, когда я проснулась,но ещё не открыла глаза.
Часто я не выдерживала этого взгляда в висок и кричала среди ночи: ложилась грудью на невыносимо холодную простынь рядом со мной, и рыдала, зажимая рот подушкой, набитой как бы… перьями из моих поруганных крыльев.
Во время бессонницы я боялась оставаться в кровати, словно бы на ней… кого-то убили: ребёнка, или женщину.
Мой мужчина однажды сказал мне в кровати что я… неполноценная женщина, раз не могу иметь детей.
Он отвернулся, накрылся одеялом, как крылом, чуточку оттянув его на себя, и моя душа обнажилась, озябла под звёздами: потолка не было: было бескрайнее, тёмное небо и холодные звёзды, и моё беззащитное, обнажённое одиночество под всей этой бездной.
Я лежала ночью с ножом его слова в груди и истекала болью.
В какой-то миг мне казалось, что моя боль медленно капает на пол и может его разбудить.
Я опустилась на пол и легла.
Совершенно не понимала что происходит: я разом потеряла и ребёнка и.. женщину. Себя потеряла.
Меня не было. Была боль и вина: ощущала себя убийцей.
Ждала, что вот сейчас, словно в романе Кафки «Процесс», который так любила Цветаева, кто-то постучит в дверь среди ночи, сначала прозрачно и нежно, как в животе женщины ребёнок касается ручками внешнего мира, перетянутого, как бинт, тонкой и тёплой кожей матери.
Но вот в дверь стучатся уже настойчиво и грубо, ногами и руками.
Мой мужчина просыпается, из кошмара — в кошмар.
Растерянно оглядывается — меня нет на кровати.
Слышен мой приглушенный плачь из-под неё: ладони на лице.
Ребёнок закрывается в ночи от чудовищ — одеялом.
Взрослые защищаются по привычке, от чудовищного мира — ладонями, по детски беззащитно как бы натягивая их, как одеяло, на лицо.
Дверь выламывают, какие-то чёрные люди, как тени, грубо входят в комнату, и, не замечая мужчину, опускаются под кровать, где лежу я, хватают меня, заламывают мои крылья за спину, и, как преступницу уводят с собой.
Боже мой! Сколько я тогда пережила, лёжа на холодном полу!
Я ощущала себя самым странным самоубийцей в мире, словно я убила кого-то ещё до того как родилась.
Я родилась, росла счастливой девочкой… а между тем, во мне уже тёмной занозой пустоты была эта бездетность.
Как это странно, безумно: бездетный ребёнок.
Словно ребёнка уже нет. По улицам, синим лужам, прозрачно отражающим сирень, бежит пустота.
Синева разбрызгивается, птицы взлетают от движения этой пустоты; мальчик в детстве сделал больно пустоте, словно бы не заметив её.. как это естественно.
Я пересмотрела свою жизнь тогда на холодном полу с холостой и родной пустотой отражений на нём.
Моя бездетность, была экзистенциальным дулом пистолета, приставленного к виску моего сердца, судьбы: так провидец, ещё до того как поднесёт тёмный холодок дула к виску, уже знает, что мёртв навсегда, склоняясь на колени, в слезах, у почтового ящика, где лежит не пистолет, но письмо от любимой, что его бросила.
Так как он прикладывает письмо к губам, содрогаясь и плача всем телом, не всегда прикладывает пистолет ко рту и самоубийца.
Да что там! только увидя на солнечной улице ту самую девушку, в которую он влюбится, провидец уже знает, что встретил на улице — смерть.
Разве женщина перестаёт быть женщиной из-за того, что не может родить?
В этом её преступление? А что будет потом?
Будем судить человека или расставаться с ним за то.. что он не может быть счастливым, не может писать стихи, картины и сочинять музыку?
Но поэт не всегда тот, кто пишет стихи: просто приподняться на цыпочках к сирени после дождя и, не сорвав её, не сделав ей больно, вдохнув её запах и нежность… Кажется, что привстаёшь на цыпочках запаха.
Остаётся ли человек человеком, если он счастлив, когда дети вокруг умирают и мир летит к чертям?
Узнала как-то о трагедии: брат и сестра пошли на озеро купаться: ей — 9, ему — 6.
Мальчик утонул.
Родители мирно отдыхали дома. Мама накрывала на стол… а за окном уже рушился мир.
Ушли два ребёнка, а пришёл один.
Как это безумно и страшно! И как девочка.. вернётся? С каким сердцем? Что скажет? Приговорённый к казни не часто испытывает то, что испытала эта девочка, когда возвращалась домой…
Я месяц была сама не своя от всего этого и рыдала.
Вот девочка доходит до двери, как-то заикающееся стучит. Мама ей открывает с улыбкой… и за плечами девочки, как уставшие крылья, беззвучно рушится такой ненужный, лёгкий и безумный мир.
В своих мыслях тогда, возле кровати, на полу, я дошла до странной мысли: нет на свете ни женщин, ни мужчин, ни вообще — людей. Мира тоже нет.
Есть боль, одиночество, радость мгновения и надежда. Всё.
Все эти мгновенные чувства, словно случайная мимика на лице идиота,то появляется произвольно, то исчезает.
Вот мальчик-идиот стоит у витрины, в которой отражается доброе солнце, деревья, и ему кажется, что это волшебный магазин, в котором продаётся счастье: небо и чудесные голоса птиц в синей листве.
Его лица не видно, он повёрнут к людям и миру — спиной.
Но на витрине отражается его прозрачное, почти небесное лицо, то улыбаясь, то грустя: так погода во сне меняется порой каждый миг, словно бы что-то припоминая, как бы ходя по кругу, оступаясь и опираясь дрожащей ладонью дождя, о стену, словно потерявшийся безумный мальчик.
Мне часто снится, что я лежу на полу возле кровати, на которой слышится детский плач.
Я улыбаюсь, пытаюсь подняться, но не могу: парализована.
Крик на кровати усиливается; к нему, странным образом, присоединяется и мой крик, доносящийся тоже, с кровати.
Слёзы бессильно текут у меня по лицу.
Хочу сказать ребёнку что-то нежное, материнское… но не могу.
На стене — тени дождя и ветвей.
Открываю рот и кричу, как кричит женщина во время родов, и странным образом, тени ветвей на стене как бы отражают мой крик, я вижу свой крик на стене и пытаюсь дотянуться до него рукой…
Из последних сил я касаюсь своего крика, голос ребёнка закрывает глаза, я теряю сознание, просыпаюсь.
Рядом со мной спит молодой человек, мой нежный мальчик.
Его очки лежат на столике и светятся от луны за окном, совсем как глаза кошки, которой у нас нет.
Я его очень люблю, но боюсь ему сказать о своей тайне.
Что он ответит? Останусь ли я для него — женщиной?
Боже мой! В каком безумном мире мы живём!
Почему нельзя любить сразу — человека, душу?
Почему мы сначала входим в лиственность прибоя чужой женственности, мужественности, словно в синюю зыбь случайно стихии, и лишь в зрелости, в старости даже, когда случается отлив этой синевы пола, телесности, словно падает на пол не нужная и случайная одежда, мы видим обнажённую душу человека, лунное дно, и касаемся его как бы впервые, идя по нему, как по поверхности другой планеты, не боясь даже смерти? — Ничто уже не сможет разлучить!
Вот и сейчас, лежим на постели он и я, словно в учебнике астрономии, две половинки луны на двух белых страницах простыни.
Он сейчас — моя душа, и такой же беззащитный, каким был бы и мой ребёнок во сне.
Касаюсь ладонью его живота: в нём что-то забавно и нежно урчит, шевелится.
Закрываю глаза и улыбаюсь, приложившись к животу губами.
Если бы мы были в раю, мне было бы всё равно, беременен он, или я.
Можем мы иметь детей, или нет.
Мне было бы даже всё равно, мужчина он, или женщина: я просто бы любила его душу — сразу.
Пол был бы нежно смазан, как поцелуй ангела на краешке плоти, словно на уголке улыбки существования.
Я чувствую губами, как бьётся его сердце вверху живота: бьющий ножками ребёнок-сердце… милое, тёплое моё, как бы я хотела прижать тебя к своей груди!
Я тебя люблю. Разве этого мало на нашей безумной земле?
Мы лежим где-то среди ночи, несущейся в пространстве среди звёзд.
Между нами — любовь, словно наш маленький ребёнок: он тепло прижался к тебе, и за его плечами я — как ангел-хранитель.
Christian Schloe
- У каждого есть своя история. Это как с семьями. Ты можешь не знать своих родителей, но твоя семья существует независимо от твоего знания или незнания. Ты можешь отдалиться от родственников, порвать с ними всякие отношения, но ты не вправе утверждать, что этих родственников у тебя нет. Точно также дело обстоит с историями. История есть у каждого.
Так говорила Вида Винтер. В принципе, эта героиня за весь роман сказала множество умных вещей, но эта задела меня больше всех. Ведь действительно. У каждого из нас есть своя история. И не в том смысле, что байки, которые будешь рассказывать друзьям, сидя на лавочке возле подъезда. Это не те истории, которыми можно разрядить обстановку, посмеявшись. Это тайны. Самые настоящие тайны, которые есть у каждого из нас. Просто у кого-то они больше, у кого-то меньше. Они приходят с годами. И остаются навсегда. О них знают лишь близкие. А иногда даже они не знают. Этот груз каждый тянет самостоятельно. Мне вот всего 14 лет и у меня тоже есть своя история. Та, которая причиняет безумную душевную боль. И так у всех нас. Я уверена, что каждый, кто прочитал это, подумал о чем-то. О своей истории.
"Бегущий за ветром" оказался когда-то единственной книгой, посоветованной мне совершенно чужим человеком. Обычно книги я выбираю сама, либо доверяю надёжным людям. кажется, в одной из соцсетей тогда была такая фишка - человеку, оставившему комментарий до тебя, советуешь книгу на своё усмотрение. я решила поучаствовать в этом перед поездкой на море, и так мне досталась ОНА.
Прочитала я её за два "пляжных дня". Закат. Лежу на шезлонге и рыдаю в голос (со скулением, всхлипываниями, видимо, раскрасневшаяся), подходит обеспокоенный иностранец-араб, спрашивает, что случилось, не нужна ли мне помощь. в общем, мне пришлось взять себя в руки. поговорила с ним немного, успокоилась, а потом он выдал: "what's your name, crying girl? i'm Hasan".
и я разрыдалась снова..
Герои книги повёрнуты на музыке, я решила быть к ним ещё ближе и поэтому нашла конкретные песни, которые они упоминают. Их получилось целых 20. Помимо этого на страницах книги очень много упоминаний разных групп или певцов/певиц. Их я тоже выписала, чтобы при случае ознакомиться с их творчеством. Я составила плейлист из песен, которые нашла в книге, во Вконтакте (аудио) и на YouTube (видео).
Но на случай, если вдруг что-то случится с ними, привожу названия и конкретные странички:
1. Talking Heads - Once in a Lifetime - страница 102, эта песня играет на вечеринке Рут.
2. Дэвид Боуи - Always Crashing in the Same Car - страница 127, название песни включено в название главы.
3. White Christmas - на 138 странице песню играют музыканты в кафе, а впервые она была исполнена Бингом Кросби в 1941 году. Запись White Christmas Кросби стала одной из самых популярных песен XX века: согласно Книге рекордов Гиннесса, во всём мире было продано более 50 миллионов синглов с записью песни).
4. Duke Ellington - I Got It Bad And That Ain't Good - на 150 странице эта музыка играет в квартире Клэр, куда она пригласила Генри на ужин.
5. Aretha Franklin - Respect - на 168 странице Клэр поёт эту песню.
6. Violent Femmes - Blister in the Sun - на 179 странице Клэр и Генри на концерте.
7. Рудольф, красноносый олень - рождественская песня, которую поёт Нелли на 197 странице.
8. John Denver - Take Me Home, Country Roads - страница 241, мысли Генри, когда он в комнате Клэр в её родительском доме.
9. Duke Ellington, Take the A Train - страница 308, танец на свадьбе.
10. the Beatles - Yellow Submarine - страница 328, Клэр и Генри поют эту песню, они часто её поют. Я тоже её спела :)
11. Iggy Pop - The Passenger - на 284 странице Генри напевает эту песню во время поездки на машине.
12. Get me to the church on time (из My Fair Lady) - страница 293 (название главы).
13, 14 и 15. Игги Поп - сразу 3 песни (страница 468, Генри с Ингрид в театре танцуют): Lust for Life, China Doll (а вот и опечатка в книге - имеется в виду песня China Girl), Funtime.
16, 17, 18 и 19: Несколько песен, слова которых Генри, видимо, знал наизусть - на 488 странице он поёт их, когда застрял в клетке: That's Entertainment (Jam), Pills and Soap (Элвис Костелло), Perfect Day (Лу Рид), I Love a Man in a Uniform (Gang of Four).
20. Боб Сигер - I like that old time rock 'n’ roll - страница 558, Клариссе не нравится эта песня, её поёт под караоке официант в кафе.
Исполнители, которые упоминаются в книге:
Дик Ван Дайк - на 50 странице маленькая Клэр напевает какую-то его песню.
На 79 странице Генри спрашивает у 12-летней Клэр, кто её любимый «битл». Вообще the Beatles частенько упоминается в книге, не буду приводить все страницы.
Van Halen - страница 114, музыка, доносящаяся из дома Джейсона.
Патти Смит, Talking Heads, New York Dolls, Лин Лович (я нашла её как Лену Лович), Violent Femmes - на 156 и 157 страницах ребята обсуждают свои музыкальные пристрастия.
The Smoking Popes - на 157 странице Генри дерётся под музыку этой группы.
Джими Хендрикс, Doors, Джонни Мэтис - из разговора мамы с Алисией на странице 205.
Ричард Хэлл, Sex Pistols, The Clash, Nirvana, Blondie (Дэбби Харри), Ramones, Патти Смит, Игги Поп, Pearl Jam, Velvet Undeground, MC5, Stooges, New York Dolls, Heatbreakers, Тои Петти, Television, - обсуждение панка с подростками на 236 и 237страницах.
Sex Pistols, The Clash, Gang of Four, Buzzcocks, Dead Kennedys, X, The Mekons, The Raincoats, The Dead Boys, New Order, The Smiths, Лора Логик, The Au Pairs, Big Black, PIL, The Pixies, The Breeders, Sonic Youth… - список Генри для знакомства с панком с 238 страницы.
Depeche Mod, Стинг, The Cure - разговор Генри и Клэр с 239 страницы.
Джони Митчелл, The Shags - страница 313, кто какую музыку слушает по отдельности.
Cheap Trick, Eagles - страница 315, Генри удивляется, как Клэр слушает эти группы.
Альбом Musique du Garrot et de la Ferraille - Jardin d’Usure - страница 316, Генри удивляется, почему Клэр не хочет слушать его, ведь Генри его так любит.
Чарльз Мингус - страница 284 - играет по радио.
Fleetwood Mac, Bangles, B-52’s, Eagles - страница 441, Клэр слушает эти группы пока нет Генри (он их не любит).
"Sex Pistols", Патти Смит, "Supertramp", Мэтью Свит. "Phish", "Pixies", "Pogues", "Pretenders". "B-52's", Кейт Буш, "Buzzcocks", "Echo and the Bunnymen", "The Art of Noise", "TheNails", "The Clash", "The Cramps", "The Cure",»Television», "Velvet Underground», "Dazzling Killmen", "Dead Kennedys". "Lilliput and the Breeders", «Plasmatics», "Golden Palominos" - страница 482 и 483, Клэр выбирает пластинку в подарок Генри
Squirrel Nut Zippers - гости танцуют под песни этой группы на прощальной вечеринке, которую устроил Генри.
Kinks - страница 558, песни этой группы играют в ретро-кафе «Эд Дебевикс», куда заглянули Клэр с Альбой и Кларисса.
Что-то пропустила? Пишите :)
Недавно ехала в автобусе с работы домой и читала "Марсианина" (как раз приближалась премьера фильма). Напротив меня сидел не слишком трезвый мужчина, почти всю дорогу молчал, но, видимо, не выдержал и поинтересовался что же я такое читаю.
*молча показываю обложку*
Он секунд 10 изучал ее и с сомнением в голосе спросил:
- Маринина, да?
Я не стала спорить и просто кивнула. Так потом все оставшееся время слушала о том как он любит читать (особенно Маринину, ага), спрашивал о чем книга, просил продать ее (я отказалась, наверное, зря. Могла бы подзаработать :)).
Но тут, наконец, мне надо было выходить. А мой собеседник поехал дальше.
Читала книгу и было забавно как Марк любовно выращивал свою "картоху", а после ненавидел. Так вот я поссорилась с родителями и 3 дня подряд ела только рис, я и представить не могла, что все настолько быстро приедается. Теперь поняла насколько он был близок к отчаянью...
Прошло несколько дней, а я все не могу забыть ее
Все время кручу в голове, произошедшие со мной перемены....
Начинаю потихоньку распутывать клубок...ничего не получается...
Странно но только что на ум пришло стихотворение...
Правда немного в моей обработке))
Совместно Блок и Я:
Ночь. Улица. Кровать. И книга,
Бессмысленный и тусклый мир.
Живи еще хоть четверть века-
Все будет так. Иначе не бывать.
Умрешь - затем начнешь сначала
И повториться все опять
Ночь, улица, кровать,
Очки упали снова.
Сегодня, я, наконец посмотрела экранизацию. Что хочу сказать?..
В общем, это получилась история Виды Винтер. Хорошая история. История о привидениях и близнецах, рассказанная Маргарет Ли... так, как её действительно рассказывала писательница Вида Винтер, девочка-привидение.
Но и только.
В этом фильме нет других историй.
Нет истории Изабеллы и Чарли
Нет истории Эстер (и, соответственно, дневника Эстер)
Нет истории Аврелиуса
Нет истории Маргарет.
И Призрака тут тоже нет.
Мойра... Мойра есть... но это не та Мойра. Для тех, кто понимает %)
Но. Но тут есть история Виды. И именно эта история показана очень хорошо. Её они не испортили.
Ванесса Рейдгрев вписалась в эту роль... как будто она и есть Вида Винтер.
Маргарет я представляла другой... чисто внешне даже, но видимо, надо перечитать. В конце концов, подчёркиваю - это не история Маргарет.
Спасибо авторам фильма за подбор актёров - они очень старались, и это видно. Гениальна Мэйделин Пауэр, сыгравшая близняшек в детстве. Я даже комментировать её игру не буду - это надо видеть. Это прекрасно.
В общем, на мой взгляд, глобальных минусов всего два. Вот они:
- они испортили историю Маргарет.
- зачем они сделали бомжа из Аврелиуса?!
А так - посмотрите. Если хотите увидеть глазами именно историю близнецов и девочки-призрака - этот фильм вам понравится. Единственное - не надо искать в нём те истории, которых там нет. А если бы они были, это получился бы сериал... и совсем другая история.
Да, кстати. Перевод на русский, я так понимаю, есть только любительский - и он отвратителен. Я выдержала 10 минут и переключила на оригинальный звук. Для тех, кто читал книгу - всё понятно и без перевода. Не портите себе впечатление - голоса актёров стоят того, чтобы их услышать.
Сегодня я проснулась в 4 утра.
Просто проснулась в 4 утра, ни кошмаров не было, ничего такого, только понимаю, что время сна закончилось.
Шарю по кровати в поисках книги - у меня обычно на кровати лежит парочка книжек, но сегодня у меня купленный уже вчера "Словарь любовника"
Читаю. В семь звенит будильник и я включаю радио. Музыка, гороскоп, новости, погода И певрая песня, которую я сегодня услышала - это "Feelings" Альбера и Гастэ, кажется ее пел Билли Джоэль
И я понимаю, что эта песня идеально подходит к этой книге.
Однажды, не так давно в моей жизни наступил период, когда мне захотелось поплакать. Это, по большей части, необоснованное желание преследовало меня и иногда казалось превратится уже в навязчивую идею. Мною было испробовано с десяток фильмов из списка топовых мелодрам, после которых большинство плачет ночами и подушки потом можно выжимать от слез. И после очередного такого фильма, когда меня в очередной раз "не взяло", я потеряла всякую надежду на обретение облегчения в своем странном стремлении. Задалась вопросом: а мне это вообще нужно? Оказалось, что да. Давно была необходима такого рода разрядка, хотелось признать свою долю слабости, почувствовать себя беззащитной или просто живим человеком, способным к сопереживанию. Но отсутствие слез заставляло задуматься о том, все ли со мной в порядке и где положенная "реакция"? И вот во время чтения "Бегущего за ветром" эффект был получен! Книга пробудила во мне все то, что казалось давно впало в спячку. Все чувства обострились и вырвались на свободу! И главное уже было не в горячих слезах, которые текли по щекам. Но это было так приятно и естественно, что захотелось себе напомнить и сказать: "Я ЖИВА!".
Не могу передать, как я люблю истории про сложное детство, про попытки не сойти с ума, когда вокруг хаос. Особенно истории, рассказанные женщинами. «Замок из стекла» это книга о двух родителях, чьи методы воспитания очень далеки от общепринятых, это книга о детях, которые постепенно осознают, что так жить нельзя, и в итоге взрослеют, так и не дождавшись, когда повзрослеют их родители. Но в первую очередь, на мой взгляд, это книга о любви. Несмотря ни на что нет никаких сомнений, что в этой семье все любят друг друга и принимают друг друга. Может быть, поэтому никто в итоге и не сойдет с ума? Более того, дети даже добьются определенных успехов в жизни.
Знаю, почему такие книги обретают популярность. Они все-таки очень похожи на сказку: главные герои пройдут через трудности и обязательно будут счастливы. Ну типа…(не все так однозначно, но это дает надежду!)
Я как переводчик очень порадовалась точному переводу названия «Glass Castle». Ведь могли и перевести «Стеклянный замок», хотя это вряд ли… Здесь же именно «Замок из стекла», как символ невыполненных обещаний… (в голове всплывают слова вроде «башня из слоновой кости», «замки из песка», «воздушные замки»). Сколько раз отец говорит: «Ну разве я тебя когда-нибудь подводил?».
Кстати, по книге в 2017 году вышел вроде бы замечательный фильм с Бри Ларсон, Вуди Харрельсоном и Наоми Уоттс. Сама пока не смотрела, но по отзывам, фильм удался. И вот тут стоит отметить, что для русского проката фильм перевели как «Стеклянный замок»… ну блин… как всегда. Переводы книг и переводы фильмов – разные уровни приверженности делу!
Как я уже говорила, мне нравятся такие истории. Сразу подумала о книгах «С жизнью наедине» Кристин Ханны, «Ученица» Тары Вестовер и «Зеленый свет» Мэттью Макконахи. Я их рекомендую всем, кому могу. Теперь к списку добавился прекрасный «Замок из стекла» Джаннет Уоллс
Я много времени сейчас провожу в дороге. И порой иду домой пешком, километров так 7. Иногда, если погода не радует - ветер там, дождь или жара - само по себе включается нытьё: "Ой, да сколько можно так, да ну его всё в пень, да щас я лучше подъеду" и т.п. Так было раньше.
А теперь - я просто вспоминаю Марка Уотни, и мне сразу становится легче. Мне не жарко, расстояния - фигня собачья, и вообще - я даже могу идти без скафандра!
Спасибо, Марк, спасибо, Энди - Вы теперь мои самые лучшие мотиваторы.
И я говорю не только о дороге и прогулках пешком))
Читала книгу и сопоставляла себя с Клэр. Нет, мой муж не исчезает, не путешествует во времени. Он просто военный. И часто его рабочий день длиннее, чем положено. Часто у него не бывает выходных.
А тебе остается ждать, переживать, надеяться, верить.
Вчера он неожиданно пришел раньше. И это - счастье. Видеть его не засыпающим, не усталым. А таким родным, готовым выбраться с тобой куда-то, потому что у него есть на это время.
Книга учит терпению. Ты понимаешь, что все относительно и кому-то хуже.
Ты же просто ждешь.
Никак не переймут наши издатели привычку зарубежных коллег указывать автора изображения на обложке. С другой стороны, дают повод для интереснейших квестов.
Наткнувшись во вконтактовской группе Нила Геймана на этот вариант и возмущённые комменты под ним в духе "каким местом нужно было читать «Звездную пыль», чтобы такое нарисовать" (справедливо), смекнула я, что что-то тут не то. Многоходовый гугл-поиск по картинкам наконец внёс ясность: на обложке картина венгерского художника Уго Шейбера (Hugo Scheiber, 1873-1950) под названием "Женский портрет", написанная в 1926 году и, естественно, не имеющая ни малейшего отношения к Гейману и его роману. Разве что по цветовой гамме?..
Эта история будет совсем короткой. Книгу «Загадочное ночное убийство собаки» я прочла в электронном виде, но после загорелась желанием приобрести бумажный экземпляр. Книга мне безумно понравилась, да и предпочтение я отдаю все же настоящей бумаге, а не электронной. Оказалось, найти книгу не так-то просто. Пришлось посетить не один магазин. Но, в конце концов, мои поиски увенчались успехом.
Захожу я в «КапиталЪ», обращаюсь за помощью к консультанту. Назвала книгу, автора. Девушка быстро «пробила» книгу по базе и отправилась искать ее непосредственно на книжной полке. Минут десять мы провели в отделе «зарубежная проза», безуспешно. Девушка удалилась из поля моего зрения еще минут на пять, вернулась не одна, привела еще одного консультанта. Теперь уже вдвоем они начали обыскивать полки. И вновь – результат отрицательный. Я уже начинаю нервничать… Тут девушки перешли в другой отдел, назывался который «детективы». Я, разумеется, отнеслась к этой затее скептически. Какой же это детектив! Но нет… Три минуты и мне протягивают книгу со словами: «Держите. Какая книга загадочная… аж в «детективах» нашли!»
Вот так. Загадочная книга. Совсем не детективная история, которая лежала рядом с произведениями Конан Дойля. Не зря Кристофер так восхищался Шерлоком Холмсом…
И еще я люблю «Собаку Баскервилей», потому что мне нравится Шерлок Холмс. Я думаю, он именно такой детектив, каким я собираюсь стать. Он очень умный. Он расследует преступление и говорит:
«Мир полон очевидных вещей, которые никто никогда не замечает».
Обожаю фильм, пересматривала его дюжину раз точно. После очередного такого просмотра захотела сравнить с книгой.
Далее есть СПОЙЛЕРЫ!
Что мне понравилось, так это умелое написание сценария. Переосмысление оригинальной истории, логическое сокращение деталей и изменение концовки, но сохраняя основной сюжет.
Фильм остроумен, с красивым финалом и противопоставлением добра и зла. В самый раз для расширения аудитории. Хорошая сказка.
Книга же оказалась совсем не комедийной в отличии от фильма. В ней нет абсолютно черного и белого. А конец уж очень печальный. До сих пор пробегают мурашки от описания звёзды, бродящей по замку.
Книга и фильм разные по настроению, но они ничем не уступают друг другу. После прочтения, я не стала любить экранизацию меньше, но взглянула на историю с другой стороны.
- Я расскажу тебе эту маленькую историю, шёпотом.
- Боишься меня разбудить? Я уже не сплю…
- Нет, просто, шёпотом, я не заикаюсь. Шёпот как-то лечит дефекты речи и даже, души.
Шёпот таинственен не меньше, чем обратная сторона луны.
Он словно бы… реликт какого-то древнего, быть может даже, райского, языка: на нём до сих пор, с лёгким, небесным акцентом, говорят змеи, шелест листвы, влюблённые и тени от крыльев птиц на вечернем окне.
- Было бы славно, если бы все люди на земле, хотя бы на месяц, говорили только шёпотом.
Все морщинки гордыни, обид, на челе души, светло бы расправились, и политическая подлость нескончаемых, танталовых разговоров о чём-то важном и светлом, приобрела бы милый оттенок детской тайны, словно голоса, уменьшившись до шёпота, стали подобны невинным детям…
- Саш, ты с кем сейчас разговаривал?
- Ты проснулась, родная? Рад тебе очень!
А я тут, скучал без тебя…
Ты там во сне так далеко от меня… на опасном острове Кеймада-Гранди, где дикие звери тебе могут причинить боль и шрамы, или в знойной Испании, а быть может и в вечернем, снежном переулке Питера 19 века.
- Я была на луне…
- Ох, я там только вчера был. И как мы с тобой разминулись?
Ты там.. ничего интересного не находила?
- А что я должна была найти?
- Да просто я во сне так скучал по тебе, хотя моя рука, тепло касалась тебя на постели, что писал тебе письма…
- На Землю? Как мило…
Бедный почтальон!
- Нет, что ты, это я поначалу запускал на Землю самолётики из писем (знаешь, как они там чудесно летают!?), а потом, просто, писал письма и оставлял на луне.
Я знал, что или они, или я, с тобой здесь встретимся.
- Мне снился дождик на луне…
- Это был я!
- Ты? Ты вёл себя не очень скромно, мягко говоря.
Жаль, что дождику нельзя дать пощёчину...
- А может и не я… мало ли дождиков.
- У тебя такой милый румянец смущения на щеках. Ты смешной.
Так с кем ты говорил тут без меня? Мне ревновать?
- С тобой говорил.
Устал тебя ждать на перроне твоего затянувшегося пробуждения, и… вообразил, что ты проснулась.
- Ты в прошлый раз так поссорился со мной… когда я спала.
- А зачем ты подслушивала? Остановила бы меня, ты же знаешь, как я увлекаюсь.
- Я хотела. Но потом сдерживала смех, осторожно, почти шёпотом взора, смотря на тебя из под одеяла.
Кстати, ты совсем не заикаешься. Хотя, оно у тебя не сильное, даже милое.
Так взрослые порой заговорятся и забудут на миг про ребёнка, залезшего на спинку дивана; вот он радостно, с изяществом бессмертия, шагает в бархатную пустоту… и мать, видя это крылышком взора, чудом успевает его поймать, даже не смотря на него, словно самые её руки, блаженно прозрели.
- В прошлый раз ты это сравнила с весёлым и пьяным другом, которого пытаешься проводить до дома через парк, заметаемый снегом и светом ночных фонарей.
Может, мы с тобой спим?
- На луне? Раздвинь шторы. Там.. взошёл голубой месяц Земли.
- И синички завелись на луне. И тополя.
Это я их посадил на луне, тоскуя по тебе, даже во сне.
- Ты помнишь, как мы с тобой познакомились? Это было забавно.
Я стояла у дороги, ждала зелёный свет. А душа моя… ждала тебя.
Стояло ещё несколько людей, мужчины и женщины…
- Надеюсь, они не все ждали.. меня?
- А было бы забавно. И жутко.
Позади моего левого плеча, стояла одинокая рыжая собака.
Ты подошёл к нам и… странно обратился к собаке: кыс-кыс.
- Ты тогда обернулась. Это было забавно и мило.
- Я думала, это кто-то так пошло решил познакомиться, ну, я и повернулась, с испепеляющим взглядом, ожидая встретить нахала.. а увидела…
- Как я кормлю кошачьим кормом, продрогшую на морозе, собаку, возле свотофора.
- Кстати, почему «кыс-кыс»?
- Увидев собаку, я нащупал в кармашке у сердца, корм (после гибели любимого кота, всегда ношу в кармашке корм для кошек и подкармливаю бездомных кошек, собак), и протянул ей, уже шагнувшей почти на затихшую дорогу, говоря ей: кушать, хочешь?
- Так алкоголики на улице подходят к «своим» — выпить, хочешь?
Ты часто вот так обращаешься на улице к незнакомым собакам, словно расстался с ними недавно?
Из тебя бы вышел неплохой бродяжка-юродивый… в раю.
- Я не смог выговорить «кушать, хочешь».
Собственно, я споткнулся голосом на этом чудовищном, для всех, с дефектом речи, — К, похожей не то на надорванную бабочку, не то на отвернувшуюся от тебя любимую и разгневанную женщину, скрестившую руки на груди и оттопырившую сердитую ножку.
- Но я и правда стояла к тебе спиной.
Все люди пошли на свет, с такой поспешной гипертонией движений ног и рук, словно они, по команде: старт! — бросились переплывать тёмные воды Стикса.
А я и собака, остались с тобой, на этом берегу.
- Знаешь, сколько невысказанных слов, чувств, остаётся за плечами жестоких букв, у таких как я?
Некоторые буквы, встречают невинно идущее чувство и слово — к любимой шли!, - по вечернему переулку, словно разбойник с ножом, и вонзают в них нож, и слово падает на землю, и снег, тихо мерцает над его побледневшим лицом…
Если собрать вместе все эти умершие, не дошедшие слова и чувства, то получится что-то похожее на маленькую луну, вращающуюся если не над Землёй, то вон над тем вечерним парком, вот этим домом… над тобой, милой и спящей.
- Этот шрам голоса у тебя… из детства, да?
После той истории с подвалом? Ты мне мельком рассказывал об этом..
- Обними меня. Шёпотом.
Давай сегодня говорить, только шёпотом? И вспоминать, шёпотом…
- И целовать, ласкать другу друга, тоже, шёпотом.
Твой кот соскучился и пришёл к нам в постель...
Дождик накрапывает.
Посмотри, Земля за окном взошла и освещает нашу комнату, шёпотом.
Плюс 56. Книга памяти.
Содержимое книг, доступных для чтения в Интернете, может меняться. И я, разумеется, сейчас не говорю про корректировку или запрет "неугодной" литературы. В конце концов, и в эпоху печатной продукции не все бумажные книги издавались в первозданном виде, многие цензурировались, а то и вовсе переписывались от руки. Речь пойдёт о книгах, которые по-настоящему нуждаются в изменениях. Например, о "Книге памяти" погибших в годы Великой Отечественной войны.
Списки постоянно меняются. И все эти изменения отображаются в электронных книгах. А бумажные... они, получается, забывают людей, чьи имена не успели в неё вписать. Ещё в школе учитель истории рассказывала нам (отвечая на вопрос, чем занимаются архивоведы), что многие из них трудятся над тем, чтобы люди могли увидеть списки погибших, где ни одно имя не окажется пропущенным.
В "Книге потерянных вещей", которой посвящён этот плюс, действие происходит во время Второй мировой войны, в Англии. Главный герой, мальчик, однажды начал слышать то, что говорят книги. Устаревшие фолианты с неточной или неправильной информацией никак не могли поверить в то, что их авторы ошибались. Книге, в которой было написано, что конец света случится в 1783 году, казалось, будто на дворе ещё только 1782-ой; брошюрка о жизни на Марсе была убеждена в существовании марсиан... В это время война ещё идёт, списки всех погибших пока не составляются. Но, если бы речь шла о послевоенном времени, даже страшно подумать, что отрицали бы печатные "Книги памяти", если бы их можно было услышать.
Так что иногда цифровому слову можно верить намного больше, чем печатному.
История не совсем о психологии - совсем не о психологии. Но о ситуации - определенно.
Дело было летом, дело было плохо.
Бабушка лежала в больнице, мама и еще некоторые родственники дежурили у нее почти каждый день - больно уж тяжелое состояние было. Сердце - это не шутки, сердце - это всегда страшно.
И пару раз, что я бывала в Москве тогда, я заезжала к ней и просто проведать, и даже пришлось ночевать два раза.
Ночевать пришлось в ночь с воскресенья на понедельник - причем, вот она, судьба: оба раза! - и, что самое страшное, через пару дней после операции.
Вы знаете больницы - знаете, конечно, даже если сами не были, даже если одной ногой только пару лет назад забегали конфет занести далеким родственникам или случайным приятелям, сочувственно кивнув головой и быстро откланявшись. Или даже если не были, не помните - все равно знаете, хоть в кино видели, эти серые стены, где на тебя прямо с экрана душно пахнет борщом из общей кастрюли и тряпками - правильно пахнет, не кажется. Такое оно все и есть - гнетущее, прохлорированное по самое не могу и еще чуть-чуть. И краска пузырями под потоком сколупывается.Так и есть, поверьте - насмотрелась этим летом, ух!
И вот, в этих длинных коридорах, в этом бесконечном запахе линолеума и шарканья по нему домашних тапочек, запаха бесконечной невкусной еды, остававшегося смогом висеть над душой даже ночью, оставаться было страшно.
Палата двухместная, но я там один на один с бабушкой, а спит она урывками, капельницы, кислород, извините, но утки-туалеты-попить-поесть-пойди-подогрей-пожалуйста.
А в полночь уже темно, света уже нет, из звуков - тихий голос диктора на радио, но он делает только хуже своей монотонной безжизненной хрипотцой.
И, знаете, страшно. Потому что врачей в воскресенье ночью - никого, только через далекий лабиринт коридоров медсестра, но у нее там тепло и самодостаточно, не пойдет она просто так, а я сижу, и такое чувство, что время сидит рядом, разве что в бок не толкает локтем, понимающе ухмыляясь.
Сидит и ни-ку-да не идет.
Страшнее этого - только стоны и разговоры во сне. Когда пожилой человек, такой вроде бы язвительный, привычный, вроде бы, знакомый ну совершенно - начинает звать маму. Вот это настоящий, подлинный страх. Иррациональный.
А за окном по-прежнему темно.
Тогда, летом, книг я почти не читала - наступил этакий период затишья - да, как читатель живу я по синусоиде.
А в сумке завалялась настойчиво присоветованная "Жена путешественника во времени", месяц мертвым грузом до этого лежала.
Сначала - продираешься сквозь строчки и путаницу, а потом...
Поднимешь голову на секундочку, и видишь, что время-то давно не то что на ноги поднялось - идет, скоро на легкую трусцу перейдет, рукой белой-бледной помашет!
Знаете, пока глаза не устали, половину книги я одолела, а там уже и рассвет, и первые разговоры, и жизнь снова - не страшно уже. Хорошо только.
А книга - лично для меня - очень душеспасительная.
Когда надо не отгородиться от мира, но найти нечто единственное, незыблемое, пронзительно-светлое.
Клэр ждала Генри, преданно, терпеливо, с бесконечной надеждой, ждала, всегда ждала - а мы вместе с ней подождем.
Вдвоем не так тяжело ждать.
- Мама! Мама! Смотри! Что это такое у меня за спиной шуршит? – прибежала малышка. Глаза ее были огромными, полные удивления и восхищения одновременно.
- А, это крылья, - устало отозвалась мама.
- Правда? – Обрадовалась девочка. - Я смогу летать?
- Может быть. Надо сначала вырасти.
***
- Мама! Я хочу учиться в художественной школе! – малышка порхала и кружилась возле матери.
- Хорошо, – ответила мама, доставая две небольших цепи, - давай сначала ты закончишь начальную школу, а там посмотрим. Дай мне сюда свои ножки, – и она пристегнула по одной толстой цепи на каждую лодыжку.
- Ой, но с ними так тяжело летать, - немного огорчилась девочка.
- Ничего. Иди, погуляй на улице.
- Мама! А можно я пойду на кружок танцев? У нас в школе сегодня повесили объявление.
- Хорошо, - мама достала две небольшие гири, - только давай я сначала на новую работу устроюсь, чтобы тебе оплачивать все твои «хотелки». Ты пока учи то, что пригодится в жизни. Математику, например. А по поводу твоих танцев и рисования можно и потом подумать. Давай сюда ножки, - и она пристегнула к каждой цепи по гире.
- Мама, но я же так вообще не взлечу! И математика мне не нравится, – расстроилась девочка.
- Ничего страшного. У вас разве много кто в школе летает?
- Нет, - тихо ответила малышка, - я видела только двух мальчиков и три девочки. У них нет ни цепей, ни гирь, как у всех. Только у одной девочки веревочки на ногах.
- Наверное, родители их неправильно воспитывают, - заявила мама. - Так и будут всю жизнь летать.
- Мам, но я тоже хочу летать, - робко сказала девочка.
- Иди сюда, - мама достала еще два грузика, - давай сюда ноги.
- Что это?
- Это - «Груз ответственности», который ты должна на себя брать, - объяснила мама, пристегивая утяжелитель к одной ноге, - а это, - она начала возиться с другой ногой дочери, – «Груз общественного мнения». Очень нужная вещь. Без него ты будешь слишком выделяться.
- Мам, - тихо спросила девочка, опустив голову, - а если я не хочу?
- Что не хочешь?
- Не хочу это носить, Это мешает мне. Очень мешает.
- Нельзя. Так надо. Так все делают.
- А если не делать как все?
- А если не делать как все, то так и будешь летать всю жизнь, все будут на тебя смотреть и пальцем показывать.
- Почему?
- Потому что есть вот это, - и мама тыкнула пальцем в два тяжелых груза, закрепленных на лодыжках у девочки. – Я же свои не снимаю, - она слегка топнула ногой, и цепи на ее ногах глухо звякнули. - И ты будешь носить. Разговор окончен.
*****
- Мама! Мама! Смотри, что у меня там на спине? - малышка радостно припорхала к маме.
- О! Это твои крылья, дорогая, – улыбнулась мама.
- Здорово! Это значит - я буду летать?
Мама не ответила.
- А где же тогда твои? – спросила дочка, заглядывая за спину матери. Крыльев там не было. Только из-под домашней футболки виднелись два небольших бугорка. Девочка неосознанно хотела дотронуться рукой, проверить, действительно ли там нет крыльев, но мама мягко одернула ее.
Женщина пристально посмотрела на свою дочь. Как же похоже эта история. Она грустно опустила глаза.
- Ой, мам, а что за тяжелые штуки у тебя на ногах? – малышка, тоже посмотрела вниз, проследив за взглядом матери. – У меня тоже такие будут? – Немного испуганно спросила она, и посмотрела на маму своими большими карими глазами, такого мягкого чайного оттенка, по-детски чистыми, яркими и еще полными надежд.
У мамы что-то кольнуло в груди. Когда-то и у нее были такие же.
Женщина молча встала и подошла к большому старинному комоду, открыла верхний ящик и достала оттуда две увесистых цепи. В ящике еще лежали гири и два самых важных груза – все, что осталось от ее матери. Теперь это должно перейти к ее малышке.
- Мама, это мне? – догадалась девочка, и в ее глазах промелькнул ужас.
Женщина крепко сжала цепи в руках. Она должна передать их дочери, как это сделала для нее ее мать, а для ее матери ее бабушка. Это передавалось из поколения в поколение.
Обязанность - неизвестно откуда появившаяся, и непонятно почему так крепко закрепившаяся. Цепи реальности. Так их называли у них в семье, как она узнала позже. И сейчас на ней лежит ответственность. Она должна продолжить это дело. Она протянула руку к девочке.
- Давай ты сначала… - Мама запнулась, в горле застрял ком. Это не ее слова. Она не хочет их произносить. Ей это говорила ее мать. Говорила просто потому, что так надо. Но кому надо? И сейчас она должна сказать это своей дочери. Зачем?
- Что сначала? – нетерпеливо спросила малышка.
- Давай ты сначала просто полетаешь.
- Правда? – Обрадовалась девочка.
- Да, - улыбнулась мама, - а когда захочешь рисовать или танцевать, я тебе обязательно помогу.
- Спасибо, мамочка! – Бросилась девочка на шею матери. – Ты самая лучшая! – И улетела играть на улицу.
Женщина посмотрела вслед малышке. На душе почему-то стало так светло, а по телу растеклась невероятная легкость. Странно. Она, наверное, уже и не вспомнит, когда испытывала что-то подобное. Спина резко и сильно зачесалась, а потом послышался такой знакомый шорох.
Женщина посмотрела на свои ноги. Она парила в воздухе...Она парила в воздухе, а на полу мертвым грузом остались лежать ее цепи…"
Автор: Лиа Сатова
Два года назад, когда смотрела Never let me go, думала, что выбор актрисы на главную роль ужасен, потому что терпеть не могла, и сейчас не могу, Кэри Миллиган. Но я тогда ещё не читала книгу. Наверняка я о ней вообще не знала, а узнала после просмотра, потому что, если фильм, который я хочу посмотреть, — экранизация, никогда не смотрю его, не прочитав прежде книги. Ну так вот, теперь книга прочитана, и я с уверенностью могу опровергнуть моё тогдашнее мнение, потому что Кэри в роли Кэти — идеальное решение. Она такая же, как и Кэти. Такая же, как вся сама книга. Никакая.
Претензия на что-то глубокое, на новое слово, сильные чувства-переживания, как же, такая тонкая антиутопия, дети-доноры без надежды на долгую жизнь, постоянно в существовании среди бесконечных недоговариваний, именующихся полуправдой, а когда кто-то не выдерживает и пытается хоть что-то объяснить, его тут же убирают с глаз долой.
И ни разу ни одному из них не пришло в голову просто сбежать. Одной мне это кажется, мягко говоря, странным? А ведь это было бы чуть ли не единственной логичной мыслью, приди она им на ум. Да даже неважно куда, лишь бы подальше, чёрт возьми, ведь когда они уехали из дома-тюрьмы Хейлшема, они практически были свободны! Ага, кто-то, может быть, мне на это ответит, что у них было что-то вроде чувства долга. Ну, когда им всё уже объяснили, про мир, сошедший с ума и жаждущий всё больше и больше новых органов, может быть, они, учитывая всё их воспитание, решили, что это их долг и никуда от него не уйти. Ну да, это же я одна такая эгоистка, которая не согласилась бы без единой, хоть самой жалкой попытки взбунтоваться сидеть сложа руки и ждать своей скорой смерти, теряя при этом самых близких людей.
Хотя о чём я говорю, Кэти вот у нас даже по этим «самым близким» переживать-то не особо переживает, и плачет она как-то неуверенно, вроде как слёзы текут, но нет, вы что, с ней всё хорошо, и вообще за всю книгу, продираясь сквозь вязкий поток её размышлений, никогда не замечала, чтобы она хоть в чём-то пришла к определённому выводу, ибо скачет она в мыслях и отношении к вещам туда-сюда и сама, видимо, не знает, что о чём думает и чего хочет в той или иной ситуации.
Говоря об этих размышлениях, Боже мой, как же их много. Точнее, много лишнего, и это сильно утомляет. Всё, опять же, из-за этой дурацкой манеры Кэти каждый раз, когда говорить о чём-то, никогда не подводить в мыслях чёткий, ясный итог — все эти её «я не уверена, так ли он тогда сказал, но, по-моему, да...», «я, вроде, к этому так-то отношусь, хотя с другой стороны...» — и вот таких раздражающих метаний во всём тексте несчётное количество.
Забавно даже, кто-то над этой книгой рыдает, кто-то восхищается мастерством автора, идеей, психологизмом. Мне лишь жаль потраченного времени.
Итак.... Всё началось с того, что моей подруге очень захотелось Пирога...
Захватывающее начало, не правда ли? А Нил Гейман-то тут причём, спросите! Совершенно не причём! Был бы! Если бы не приехал на побывку ко мне в подружкиной сумке! Ну, не сам Гейман, конечно, собственной персоной, а только Книга его...! Но мне и этого оказалось достаточно, чтоб один раз открыв, полночи не закрывать.... :-)
А Наташа ещё сказала, что интересное начнётся где-то в районе пятнадцатой страницы...! Как же она ОШИБЛАСЬ!!! Интересное началось уже тогда, когда я по своему обыкновению перевернула Книгу и начала читать её с конца. (а вернее, с крайней страницы обложки, с которой на меня смотрела симпатичное лицо автора... Примерное такое... 
Великий и Ужасный Нил обещал...
"... страшную историю забавного рода: не совсем триллер, не вполне хоррор, и не очень подходящую под определение Книги о привидениях (хотя, встретить как минимум одно - это автор гарантировал...) или романтической комедии (хотя и романы там есть и читать было бы даже временами смешно, если бы не было так страшно!)..." Итак, если вы всё ещё жаждете классификации, то Нил с большей долей вероятности определил её, как "смесь ужасно-призрачно-волшебного триллера с семейно-романтическим комедийным эпосом..."
Вот так-то! И прочитав всё это я не могла не приняться за Книгу - миновав даже отзывы New York Times и "Мира Фантастики"! Но я снова была бы не я, если бы не посмотрела, что там, в конце... Нет, я не стала читать крайнюю главу - я искала содержание или аннотацию, что-то такое, из чего следует: что же мне ждать от Книги. И я нашла! Многочисленные примечания! И хорошо, что я их прочитала (не все, конечно, за один-то присест), зато знала теперь, кто такие Зора Нил Хёрстон, Торн Смит, П.Г. Вудхауз и Фредерик "Текс" Эйвери. Именно перед ними, а точнее, перед их призраками достопочтенный Нил снимал шляпу в Повсящении. Правда перед этим...
Это надо видеть! Поэтому, я сфотографировала страничку и выложила её здесь... Потому что ещё ни один из прочтённых мной авторов не посвящал свои книги - ЧИТАТЕЛЯМ! И не просто каким-то незнакомым и гипотетическим, которые может есть, а может и нет, а именно тем, вернее тому, кто читает в данный момент...! ТО ЕСТЬ - МНЕ! Это оказалось так неожиданно! Как будто меня нашла уже давно мне предназначенная Книга! Как в bookcrossing' е! Я захотела её прочитать, вышла на улицу и - ба! - обнаружила нужный томик на скамейке! Или в ящичке супермаркета! СУПЕР! После такого, даже если ты и сомневался, даже если и думал: "Стоит-не стоит..." - возьмёшься обязательно! А если ты уже настроился...! Тут уж, прощай сон в зимнюю ночь! Что, в общем-то и произошло...
[школьный психолог] спросил, хочу ли я стать космонавтом, и я ответил: «Да».
(Для тех, кто не читал: Кристофер учился в школе для умственно отсталых. Он не то чтобы отсталый, он аутист.)
А вот какую неполиткорректную историю я ещё знаю про такую школу.
Приходит в коррекционную школу комиссия из РОНО (или откуда они там приходят обычно?). Всё посмотрели, теперь надо пообщаться с учениками.
-- Здравствуй, девочка!
-- Д-д-д-авствуйте.
-- Как тебя зовут?
-- Маша.
-- Отлично, Маша. А кем ты хочешь стать, когда вырастешь?
-- Нне-наю.
-- Здравствуй, мальчик!
-- Згга-авствуйте.
-- Как тебя зовут?
-- Миша.
-- Молодец, Миша. А кем ты хочешь стать, когда вырастешь?
-- Не-наю.
И так кого ни спросят, никто не знает, кем хочет стать.
Главарь комиссии говорит директору школы:
-- Ну всё у вас хорошо, только профориентацию надо бы подтянуть.
И уехали.
Через год приезжают.
-- Здравствуй, девочка!
-- Д-д-д-авствуйте.
-- Скажи нам, а кем ты хочешь стать, когда вырастешь?
-- Космона-а-атом.
-- Вот как здорово! А как тебя зовут?
-- Нне-наю.
Выскажу непопулярное мнение.
Совершенно не понимаю ажиотажа вокруг этой книги. Книга написана очень простым, я бы даже сказала, примитивным языком. И дело даже не в том, что сам стиль написания бортового дневника требует лаконичности.
Казалось бы, сюжет очень интересный - человек застрял на Марсе, это дает писателю просто огромные просторы для невообразимых ситуаций, размышлений о том как ничтожен человек в масштабах Вселенной, описание ощущений оторванности от родной планеты и прочее-прочее. А написано так, как если бы человек застрял не на Марсе, а, скажем, в сугробе.
Внутренний мир главного героя совершенно не раскрыт. Кто он, это Марк Уотни, почему он должен непременно выжить. Он как робот, он не рефлексирует, он ходит туда-сюда, выполняет какие-то действия, он не думает о своих родных, не испытывает даже секундного страха перед обстоятельствами или ненависти к тем, кто его бросил, ностальгии и тоски, он не впадает в отчаяние. Совершенно нет никаких размышлизмов ни о чем, все как в сценарии: пошел, сделал, прикрепил, перемешал, поехал, надел/снял скафандр и прочее.
Может, кто-то возразит, что можно догадаться о внутреннем состоянии героя по каким-то внешним признакам: что он не ноет, не распускает сопли, относится ко всему с юмором, он человек действия, поэтому так лаконично. Но нет, даже этого я не могу сказать.
Очень сказывается, что автор книги - инженер. Для него важным оказалось не раскрыть героя, а по несколько страниц подробно описывать как добывать кислород и воду, как вырабатывать тепло и прочее.
Скорее всего, фильм по этой книге будет зрелищным, но не более того. Эта книга не дает ответов ни на какие вопросы, связанные с освоением космоса, появлением жизни. А это то, ради чего я, например, покупала эту книгу.
Об этой книге мне рассказала моя преподавательница по английскому языку. Она очень милая и интеллигентная дама. Хвалила эту книгу необычайно. Имея примерное представление о ее вкусах, я ожидала прочитать нечто совершенно выдающееся по стилю, но вполне классическое (если не сказать заурядное) по сюжету. Иными словами, повествование о вечных проблемах, рассказанное прекрасным языком. И каково же было мое удивление, когда я обнаружила, что читаю нечто для меня совершенно оригинальное и ужасно захватывающее! Правда, стиль и правда оправдал все мои высокие ожидания. Но в остальном... Сюжет, интрига, сама проблема... Они меня поразили! Читается книга на одном дыхании за несколько часов, но не отпускает читателя еще очень долгое время. Я даже посмотрела фильм, снятый по книге, чего делать не стоило. Он и вполовину не такой трогающий и трогательный, как книга. Мой Новый год прошел под знаком размышлений о человеке, человечности и человечестве, о прогрессе, о технике и нравственности, о судьбе, смирении и борьбе. Не самые радостные мысли в канун радостного праздника. И эта горечь, боюсь, останется со мной надолго.
