Рецензии

Условно роман можно разделить на две части. В первой представлен калейдоскоп жизней героев и современного французского общества, тонкий срез травм как родителей, так и детей, цепочка множества событий, уходящих корнями в прошлое, которые привели к трагичной развязке в настоящем, минусы публичной жизни и лживость образов медийных личностей, возрастающее влияние социальных сетей и масс-медиа. Автор знакомит читателя с главными действующими лицами: стремительно стареющим, но боящимся утратить слову телеведущим Жаном Фарелем, его женой Клэр, писательницей и феминисткой, и их сыном Александром, студентом Стенфорда, которому пророчат блестящее будущее. На первый взгляд образцовая семья, однако это только приятный фасад. Жан и Клер разводятся. Клер уходит к Адаму, который ради неё тоже оставил жену и двух дочерей. Ничего не предвещало беды, однако однажды Александр вместе с Милой, одной из дочерей Адама,  посещают вечеринку, выходят "покурить". По версии Александра —  по обоюдному согласию занимаются сексом, который он оценил как "ничего особенного". По версии Милы — это было изнасилование.

Вторая часть  посвящена непосредственно расследованию и суду, а также реакции общества, ибо, учитывая известных родителей, дело получает широкий общественный резонанс, который так или иначе выплёскивается даже в травлю чуть ли не всех вовлечённых. Большим плюсом для меня стало то, что автор максимально непредвзято рассказывает историю, даёт только субъективную правду каждого персонажа, так, как тот или иной герой видит и оценивает случившееся, никаких авторских выводов, никаких подсказок. Читатель может самостоятельно решить, кому из рассказчиков поверить больше, чью сторону принять. Но при этом через персонажей и ситуации автор поднимает множество важных и актуальных проблем: извечное непонимание между родителями и детьми, сексуальное насилие и явное согласие, отношения между супругами, расизм, сексизм, феминизм в современном обществе, религиозные вопросы, проблема терроризма.

Правда, в случае с некоторыми вопросами автор тоже только подбрасывает пищу для размышлений, для собственных выводов, не предоставляя однозначных ответов.  При этом очень ярко показана проблема виктимблейминга (не стоит портить жизнь перспективному молодому человеку, она сама пошла с ним, не кричала, не сопротивлялась) и того, как жертва вынуждена доказывать, что против неё совершено преступление, раз за разом проходить через допросы и страх того, что не поверят, посмеются.  Выводом можно посчитать то, что важен именно вербальный контакт: ничего плохого не случится, если лишний раз уточнишь, готов ли предполагаемый партнёр на то или иное взаимодействие, так же не стоит страшиться "испортить вечер" и выразить несогласие с тем, что не устраивает. Иногда разница в воспитании, нормах, ожиданиях может сыграть очень злую шутку.

Это, пожалуй, одна из самых мощных антивоенных книг, что я прочитала за последнее время. Впечатление даже не испортил слишком уж засахаренный, на мой вкус, финал. Причем, как это обычно и бывает в таких случаях о самой войне, считай, и нет ничего конкретного. Ни тебе яростных атак, ни громкого, ни тихого героизма с патриотизмом и речевками.
Напротив, очень красочно показан, считай, самый финал. Когда у солдат с обеих сторон уже нет никаких сил. Ни физических, ни моральных. И наконец-то стало понятно, что все эти долгие годы они воевали... а за что, собственно, они воевали? За политические и экономические интересы маленькой кучки политиканов и буржуев, сидящих по теплым кабинетам и делящим барыши, заработанные на крови невинных жертв.

Поэтому я была совершенно солидарна с абсолютным большинством персов в книге, которые сочувствовали и помогали самострельщикам. И очень многие там сделали все, даже больше, чем все, чтобы эти мужики пережили ночь на ничейной полосе, выбрались и вернулись домой. Продемонстрировав прекраснейшие примеры дружбы и человеческой солидарности.

Вообще мне нравится жапризо в тех своих историях, где он работает на стыке жанров. Как-то у него совершенно исключительно замечательно получается. И не просто какая-то история, прицепленная к основному жанру заради объема или там не знамо чего.
Вот, казалось бы, девушка долгие годы после войны ищет своего возлюбленного, и ей плевать, что он предатель интересов политиканов и капиталистов, требующих от нации жертвовать жизнями во имя чего-нибудь там. И история разворачивается просто-таки детективная. Потому что там вырисовывается неслабая интрига. Кто-то из самострельщиков выжил? Или не выжил? А может их было даже два? Или все-таки безнадега?

И матильда мужественно хромает по следам военной тайны, чтобы точно узнать, что же случилось с ее любимым васильком. И тут проявляется второй пласт истории. Как же прекрасны все эти женщины, что любили и потеряли, но не забыли своих мужчин. И готовы на все, чтобы вернуть их. Ведь надежда... Что ни история любви, то просто читать и плакать.
Но больше всех, и даже больше матильды, мне понравилась проститутка. Она была очень крута. Просто валькирия какая-то, настоящая богиня возмездия. И не важно, что объект ее чувств был так себе человечишкой. Любят ведь не за достоинства, а просто любят. Человеческое сердце не оценивает, а просто выбирает и все тут.

И все эти женщины яростно ненавидят высокопоставленных сволочей у властной кормушки, которые устроили бойню и лишили их мужей, сыновей, а детей осиротили. И правильно делают, я считаю. Лично я признаю только освободительную войну, ежели вторглись на твою территорию. Все остальное от лукавого и золотого тельца. И печально, что большинство людей ведется на ура-патриотическую провокацию, а прозрение обходится очень дорого. Вдовы, сироты, разруха, инвалиды и шеренги могил на кладбищах.

Мишель Уэльбек — общепризнанный (как будто что-то может быть в литературной сфере быть именно "обще"признанным) живой классик и один из лучших современных авторов. Я вот тоже являюсь лучшим читателем в рамках моей квартиры по версии котов и тёти Лены, поэтому наша встреча рано или поздно должна была состояться. Начинать, конечно же, с "Возможности острова", потому что её Уэльбек назвал своим лучшим романом. Правда, давно. Может быть, уже написал что-то лучше?

В списке постапокалиптических книг "Возможность острова" будет стоять особняком, потому что апокалипсис, конечно, опустошил нашу планету, оставив от человеческой цивилизации рожки да ножки (в роли ножек и рожек — клончики с отсутствующим обширным сектором эмоциональных переживаний, кастрированной способностью любить и желанием бесконечно рефлексировать на воспоминания почти-себя, когда деревья были большими, а чувства — настоящими), но всё это как-то теряется на фоне апокалипсиса социального, когда люди вдруг решили, что человек должен быть вот такой вот и вот такой вот, а вот таким вот быть не должен. Как в тренировке ЧГК вам придётся самим подставить что-то заместо моих "вот таких вот", потому что это не только спойлеры, но и заброс на общее восприятие романа. А как вам кажется, чего лишились эти искусственные создания помимо очевидного? Нужны ли мужику угрюм-вонюч-волосатому душевные терзания и прочая ваниль? Как вообще вся эта химия страстей у него выражается и в чём? И самый главный вопрос - а можно ли заглушить экзистенциальную тоску, если в принципе обрубить все чувства? Ответ у Уэльбека есть, но я вам тоже его не скажу, хитренькие какие.

В итоге весь роман мы читаем про главного героя и его последующих теней, а на самом деле изучаем учебник "Чего хочет мужчина, с чем его едят и куда ему дуть, когда душевная вавка заныла". Это не так плохо, как может показаться по моему описанию, а очень даже хорошо, потому что про тонкие внутренние миры милых дам написаны тома и томищи, а мужички всё как-то больше не о себе беспокоятся, а обо всём вокруг. Про женщину куда меньше и сбоку припёка, в основном, про её власть делать мужчине приятно и манипулировать этим. Всё это читать интересно, к тому же огромное количество моментов тонко подмечены, остроумно обыграны и вообще очаровательно язвят общество вообще и типажи в частности в самое сердце, а вот с сюжетной гармонией не сложилось. Вялотекущая большая часть книги в самом конце галопом несётся вперёд, дико вращая глазами, но этот форсированный пендель под жопу не может расшевелить читателя, не влюблённого в Уэльбека и впавшего в кому где-то к концу третьей четверти романа. Мы поняли, Мишель, мы всё это самое и Гагарин будет нам не рад.

«Выживает не самый сильный и не самый умный, а тот, кто лучше всех приспосабливается к изменениям»

Замечательный роман от французской писательницы Карин Тюиль. Я не устану повторять, что французские авторы лучше всех умеют писать о внутреннем мире человека, они умеют ловко обращаться с судьбами героев, создавая интригу и не отпуская внимание читателя до самого финала.

«Дела человеческие» - не просто роман, это целя жизнь одной семьи, в которую были вплетены другие люди. Здесь будут: интриги в мире телевидения, громкий судебный процесс об изнасиловании и силе согласия, немного политики и много об отношениях, семье, расставании, внутренних переживаниях, предательстве, прощении, тоске, разрушении и исцелении.

Я осталась под большим впечатлением от этого романа. Начиная с самого начала, где было много размышлений об отношениях между мужчиной и женщиной, о феминизме, карьере и многом другом. И заканчивая громким судебным процессом об изнасиловании, где было много о «серой зоне» согласия и подробно описан сам судебный процесс, что мне безумно понравилось и держало интригу до самого финала. Но больше всего меня затянуло то, как ловко Карин Тюиль смогла выстроить цепочку событий, как точно она смогла передать саму сцену этого изнасилования, то, как проходило судебное заседание, то, как менялись судьбы людей, и то, как мне (читателю) пришлось выбирать, кому в этой истории верить.

Эта книга определенно стала одной из лучших, прочитанных мной в этом году. И самое крутое, что, несмотря на сложность затрагиваемых тем в книге, она читается очень легко и увлекательно. Я рада, что не прошла мимо этого романа. И отличная новость, по этой книге снимают фильм!

Данный роман, написанный современной французской писательницей, затрагивает много важных и актуальных для нашего времени и общества тем. В центре повествования - две вполне благополучные семьи, в определённый момент оказавшиеся на грани развода.

Дело осложняется тем, что их практически взрослые дети, оказываются связаны судебным процессом об изнасиловании, в котором они являются жертвой и преступником, что автоматически усугубляет и без того сложную ситуацию. Помимо этого, Мила - предполагаемая жертва насилия - из ортодоксальной еврейской семьи, что значительно всё усугубляет.

В своём романе, помимо главной темы насилия и существования так называемой "серой зоны" в нём, подразумевающей под собой возможности абсолютно разных трактовок одних и тех-же обстоятельств и слов противоположными сторонами, писательница затрагивает и другие насущные проблемы современного общества и взаимоотношений мужчины и женщины здесь и сейчас.

Семейные ценности и брак, теракты и насилие, феминизм и журналистика, огромная власть СМИ, права и свободы, неминуемое наступление старости и связанные с этим животрепещущие проблемы, касающиеся всех в своё время.
При обилии насущных проблем и вопросов, автор многих коснулась скорее по касательной, таким образом наметив их и дав каждому читающему тему для собственных размышлений, равно как и финал истории из той же серии. Но с другой стороны, он совершенно не выглядит натяжкой, иллюстрируя как каждое действие человека, особенно затрагивающее другого, несёт на себе печать последствий.

При обилии злободневных вопросов и неоднозначных ситуаций, ни один из героев не заставил сопереживать ему. Возможно это и совсем не плохо, если исходить из того, что в первую очередь здесь заинтересовываешься проблематикой, а герои - всего лишь обычные люди со своими привычными слабостями в стремлении доставить себе удовольствие.
В целом, достаточно крепкий роман, который смело могу порекомендовать любителям современной литературы и особенно тем, кто испытывает интерес к судебным процессам в книгах.

...Матти просыпается. Может ли быть, что сон ее окажется правдой? Ей часто снятся яркие, полные жизни сны: снится прошлое, старый океан, отмирающее дерево с вырезанными на стволе буквами МММ, оставленное на берегу инвалидное кресло – а она на спине Манеша, который несет ее все дальше и дальше, в чернеющее полотно у горизонта.

…Матти просыпается. Неужели явившийся ей сон – правда? Из тумана заглохшей войны выступают бесприютные души. Они приходят на свои могилы и долго сидят у белых крестов, ожидая: не навестит ли кто из близких? Матти боялась и хотела увидеть среди них Манеша. Она узнала бы его в любом обличии. Интересно, у души Манеша – обе руки? Или, быть может, после смерти они все с увечьями недолгой жизни?.. Но Манеша нет. Могила пуста. Матти ждет на ней, ждет, и ждет, и ждет. И ей кажется, что она может рассмотреть вдали небо с печатью: «Бинго на закате».

Прошлой ночью Матти приснилось «Бинго» (странное какое-то название…). А на «Бинго» был Манеш. Она встретила его, бесплотная, прошла сквозь серую группу – и различила его юное, но уже постаревшее лицо с голубыми глазами. Он был среди осужденных. За что же его отвергли все? Вместо руки у него – грязное что-то. Должно быть, повязка. На снегу Манеш кажется совсем черным. Он сначала лежит там, на полосе между своим и вражеским, а потом просыпается и встает – как она поутру. На живой руке у него красная перчатка – словно любимые яблоки. Помнит ли он об их яблоках?.. Матти приближается, чтобы помочь ему, но ее руки пусты. Она хотела бы слепить снеговика вместе с ним. Манеш, отчего ты не видишь ее? А Матти смотрит. Она смотрит. Бесстрастное небо страшно, внизу же – все белое, как на листе, и лишь несколько точек портят девственную, вневременную пустоту.

…Матти просыпается. Снова. Разве возможно?.. Чтобы осужденных, своих же, выбросили на нейтральную полосу? И чтобы они умерли от врага… или от голода, или от непослушания своей крови? Манеш… которого она любила больше себя, нежный и добрый, и самый хороший Манеш… Разве смогли бы убить тебя, такого хорошего? Никто бы не решился прострелить твое полное нежности сердце. Значит, ты жив. Ты забыл наш океан, забыл лица любивших тебя… но ты жив! Ты жив…

И Матти поднимается. Она полна небывалой отваги. Она будет искать его. Пусть минуют долгие годы – но она не остановится. Война и время – большие враги, но с силой любящей женщины им не тягаться. И Матти выпрямляется, и смотрит, смотрит – там, за розовым рассветом, ее будет ждать ее Манеш.

Замечательная книга, нежная и тонкая. И очень печальная. Первая мировая, запустившая 20 век, каким мы его знаем, растоптала судьбы миллионов ни в чем не повинных людей. Таких, как Матти и Манеш. Страшно и горько смотреть на Матти – на эту мужественную и слабую, романтичную и разумную, и отчаянную Матти. Она верит вопреки всему. Все говорят, что пора перестать болтать глупости: разве мог ее жених выжить? Зачем она бередит уже готовые зажить раны? Она молода, могла бы найти себе нового, ничем не хуже Манеша. Война закончена, он похоронен. За что ты так со своей жизнью, Матти?..

А Матти любит. Просто любит.

Почему решил прочитать: очень вкусная рецензия Галины Юзефович на Медузе
В итоге: написано французом и для французов. Много местной политики. Ещё больше представителей интеллектуальной богемы Франции рубежа восьмидесятых - буквально десятки имён.
Или я переоценил свои способности или роман вовсе не такой занимательный, как пишет про него Юзефович.
Ни триллера, ни детектива не получилось.
Да, "мир парижской богемы, политических интриг, гомосексуальных оргий, секретных операций, тайных обществ, международных заговоров, погонь, перестрелок, научных конференций, веселого безумия и академического балабольств" Всё это есть, но автор умудряется обо всём вышеперечисленном написать достаточно сухо и скучно.
Сначала можно было рассматривать "Седьмую функцию" как семиотическую криптоисторию, где вскрывались тайные пружины реальных событий (взрыв в Болонье, убийство Барта, удушение Альтюссером своей жены, победа Миттерана), то в середине Бине начал убивать и кастрировать учёных и философов без оглядки на реальную хронологию.
Написано очень умно, местами прямо таки заумно.
При очередном появлении в сюжете Умберто Эко я поймал себя на мысли - какого чёрта я читаю этого новомодного Бине, который троллит всю интеллектуальную элиту Европы и заодно и читателя, когда я ещё не все романы Эко прочёл!
Далеко не "Маятник Фуко" и даже не Уэльбек.
7(ХОРОШО)

Книга стоящая, но не моя. Автор как специально собрала все фишки, которые меня бесят в современной французской прозе, отчего роман показался хоть и актуальным, но набитым надоевшими клише. Здесь у нас есть Жан Фарель, стареющий популярный ведущий политической программы, которому важно и на работе удержаться, и всем бабам вокруг доказать, что он еще ого-го, его жена Клер, чуть за сорок, интеллектуалка-эссеистка, в юности стажировавшаяся в Белом доме и чудом избежавшая судьбы Моники Левински просто потому, что была не во вкусе Клинтона, и их сын Александр, студент Стэнфорда, к которому всегда предъявлялись самые высокие требования, отчего юноша однажды чуть было не покончил с собой.

Начиналось все с одного, а закончилось совсем другим. Первая часть книги - это кризис среднего возраста у матери и ее уход от мужа к другому мужчине. Тут много размышлений о современных женщинах, о совмещении материнства и карьеры, о разнице в возрасте между супругами, о проблемах современного феминизма, который зачастую подменяет борьбу за права женщин борьбой с расизмом, сексизмом, эйджизмом и т.д. Далее идут инсайды в жизнь ее мужа, который родом из неблагополучной семьи, в детстве подвергался побоям, видел труп матери, неслабо так его жизнь помотала, но он сумел пробиться и заиметь то, что имеет. За фасадом открыточного брака, тем не менее, крылось всякое - и череда любовниц, в том числе и на работе, и одна постоянная любовница, известная журналистка, которую он десятилетиями кормил завтраками, что вот-вот уйдет от жены, и жестокость по отношению к сыну, как моральная, так и физическая, ну и прочий патриархальный набор.

Вторая половина романа же - это что-то типа "Ужина" Германа Коха, только на тему сексуального насилия. Как ловко переобувается маман, которая всю жизнь топила за феминизм, права женщин, осуждала насилие - когда в роли насильника оказывается ее сын, уже все и не так однозначно. Ситуация осложняется тем, что изнасиловал он дочь ее нынешнего бойфренда, девочку с религиозным еврейским воспитанием. Девочку мне было очень жаль, автор хорошо показала, через какую череду унижений должны проходить уже получившие тяжелейшую психическую травму женщины, которые таки обратились к правосудию. То, что хочешь забыть как страшный сон, вынуждена пересказывать снова и снова, вспоминая подробности и отвечая на идиотские вопросы, которые непонятно как могут помочь делу, а не просто удовлетворить любопытство коллегии. Парень же мне показался душным и несмотря на давление отца уверенным, что родители всегда его отмажут, этаким золотым мажором, который всегда получает то, чего хочет, и вообще не думает о других людях, которым так-то по барабану его хотелки. История с его романом с правительственной чиновницей постарше тоже мерзкая. Речь отца на суде - просто эталон мудизма, и очень показателен его последующий диалог с новой молодой женой, которая спросила, а как бы он поступил, если бы подобное произошло с его дочерью - ответ был предсказуем. До чертиков бесят люди, считающие, что им все можно, а если их же поведение начать зеркалить в их сторону - так тут же внезапно ой нет, так нельзя.

Можно много говорить о серой зоне согласия, о том, что привилегированные мужчины пользуются и будут пользоваться своей властью и положением, чтобы это согласие так или иначе получать, что всегда будут находиться женщины, готовые к карьерному росту или получению прочих плюшек в обмен на доступ к телу, что молодежи хочется веселиться и отрываться, но понятия веселья и отрыва у девушек и у парней могут отличаться, и сейчас главная задача - вдолбить в голову парням, что если девушка пошла с тобой выпить или покурить, это не значит, что тебе дан зеленый свет лезть к ней в трусы. И вообще гораздо безопаснее для себя же самого подрочить рукой, а не женщиной. На западе уже потихоньку к этому пониманию приходят и говорят об этом вслух, а в СНГ все еще впереди. Я вконтакте периодически читаю паблик "И тут он мне пишет", там такие дикие скрины переписок с сайтов знакомств выкладывают, что волосы шевелятся. Откуда эта уверенность, что незнакомой женщине из интернета интересно смотреть на член залетного мужика и по свистку бежать с ним в постель? Потому что он типа проявил интерес, и за это женщина должна из трусов выпрыгивать? Дичь.

Антиутопия на злобу дня. Бедные выродились и деградировали, превратились в первобытные племена. Богатые купили себе бессмертие (привет, Харари!) и живут поодиночке в (самоизоляции) умных домах, где есть всё необходимое для жизни. Когда приходят старость и смерть, их клонируют по уникальной технологии, и жизнь возобновляется. С сознательного возраста, минуя детство. Домашних любимцев тоже клонируют.

Но, в отличие от питомцев, люди получаются не совсем те же самые, в ментальном плане. И с каждым разом всё больше отличаются от своей исходной версии. Так, гг был профессиональным юмористом, бабником, циником. А его стерильный клон лишён эмоций. Чтобы понять, что такое смех и каким был первопредок, он читает его дневники, а потом и записи остальных своих предшественников. Они их там строчат, чтобы развлечься.

А дальше — какая неожиданность — гг таки уходит из безопасного мирка. Не всё человеческое отмерло, что-то где-то шевельнулось. Идёт познавать большой мир. Сознательно, понимая, что вернуться будет невозможно, и что с бессмертием покончено.

Больше всего впечатлила панорама этого большого мира: буйство природы, быстро себя восстановившей, пустые улицы больших городов, где до сих пор работает освещение, поскольку и без присмотра продолжают крутиться турбины гидроэлектростанций. Автор много чего хотел сказать своим творчеством, но именно картина этого мира стоит в глазах. Мира без человека.

Я наконец дочитала "Седьмую функцию языка" и даже смогла сформулировать свое впечатление в паре предложений:
В этой книге все дрочат и отсасывают. Впрочем, читатель ничем не хуже - он подрочил на красиво-филологично и отсосал у википедии. Ибо нифига не понял, но, безусловно восхитился!

Роман про снобов, написанный снобом

Ничего бы я не потеряла без этой книги, скорее, без нее я бы не утратила блаженную непогруженность в личности авторов, которым тут не смерть, а цельный геноцид. Вот стоит у меня на полке  Рождение тюрьмы  Фуко, но я не смогу теперь воспринимать его как абстрактного автора, теперь для меня это навеки лысый мужик в бане, который витийствует, в то время как ему отсасывает парень восточной наружности. Я понимаю, была задумка вспороть академические придыхания при словах Барт, Кристева и т.д. но грубовато, дорогой автор, грубовато.. 

Книга эта бесполезная по сути своей, стекляшка. Бывает литература интеллектуальная - она требует определенного уровня владения общим культурным кодом. Есть развлекательная - она ничего не требует и позволяет в пику Пуаро расслабить и безобразно вывалить серые клеточки на обозрению всему вагону метро. Бывает литература образовательная (я не об учебной) - она в увлекательной форме знакомит читателя с разными фактами, что-то объясняет, заставляет проводить анализ, делать выводы, выводит на новый уровень. Книги не обойдённого вниманием автора Эко можно смело отнести как к первой так и к третьей категории, в то время как творение самого Бине сиротливо жмется в тени, пряча свою ущербность.

Начнем с культурного контекста. Он, безусловно, есть, для начитанного человека в тексте будет торчать масса ушей. Но все эти пасхалки, натыканные как изюм, ничего не дают глубине понимания сюжета. Кроме того, они тонут в тоннах имен, знакомых лишь специалистам - филологам или политологам (или какому-нибудь французскому старперу, в свое время имевшему претензию на элитарность, либо сутками смотревшему политические дебаты). У нас вот ругают Пелевина за злободневность, которая не будет понятна уже следующему поколению. Так вот Пелевин по сравнению с Бине - Софокл, Шекспир и АСП!
Скажем, если бы сантехник написал конспирологический детектив о том, что власть пришла из канализации, что именно подземная клоака была колыбелью мирового могущества, если бы этот сантехник приправил текст кучей имён и терминов, знакомых лишь изучавшим историю акведуков, ассенизационных приспособлений, прокладки коммуникаций и так далее, если бы он при этом из всего многообразия неогугленных лексем небрежно пояснил бы пару и, сделав умное лицо, отправил всех не дотягивающих до уровня повествования в Википедию.. Думаю, что его книгой восхищались бы не меньше чем творением Бине.

Зачем и кому нужна эта безделушка? Что прекрасного, доброго, вечного она несёт в мир? Какие язвы вскрывает? Какие истины постулирует? Это просто писульки мальчика-филолога, предназначенные для чтения девочкам между парами. Девочки, должно быть, восхищались (кто в шутку кто всерьез), узнавая имена из учебников, а одна даже воскликнула "Ну это срочно в печать!"

Итак, интеллектуальной эту литературу не назвать (скорее специальной), а что насчёт развлекательности и образования? На последнее были большие надежды, ведь для этого и введен, казалось бы, в текст Байяр - человек, который "не в курсе", которому надо всё объяснять и разъяснять. Ему даже пояснили за функции! Но и только. В остальном кроме страпона ничего нового Байяр не получил от путешествия со своим Вергилием. Разобраться в буйстве политических движений во Франции того времени тоже не представляется возможным исходя только из текста, ясно одно - что-то мутят не то коммунисты не то социалисты..
Ладно, ну развлекательное-то начало тут точно есть, правда ведь?! Это же детектив, конспирология и все такое! Нет, мои дорогие, нет тут увлекательного детектива, все становится понятно почти сразу, а что не понятно, то никак не сможете вы логически построить сами, исходя из данных в тексте подсказок. Конспирология тоже так себе - функцию используют как инструмент в политической борьбе - эка невидаль, чего они только не используют! А вот тайное общество и вовсе задротское, ибо не понятно, какой такой властью оно обладает, к какой цели стремится. Так, чисто в пальцы рубятся, у кого язык длинней. В общем, просто читайте. И восхищайтесь, ибо не для средних умов это написано, а для волшебных филологических.. а кто не понял, тот дурак и некультурный, и соваться сюда тому не стоило, не то что в книги этого Эко, который совершенно не блюдет дресс-кода и пускает  каждого встречного-поперечного. Ну так он Протагор, может себе позволить..

Поддержание физического облика в состоянии, способном соблазнить представителей противоположного пола, являлось единственным подлинным смыслом здоровья.

Спорное утверждение, впрочем, у Уэльбека подавляющее большинство таких. Умение жонглировать парадоксальными сентенциями важная часть его имиджа циника, ниспровергателя, интеллектуала. Писатель в современном мире, как поэт в России, должен быть больше. чем писателем, идеальный вариант - стать товарным знаком. Узнаваемое имя Мишеля Уэльбека складывается из последовательного проведения эпатажной, но такой притягательной линии еnfant terrible: дерзкого, эгоистичного, избалованного. Предельно откровенного разговора о сексе с подробными описаниями всех возможных вариантов. И, конечно, большого литературного таланта.

На то, чтобы оценить и восхититься которым, читателю часто не хватает сил. Терпения. Толерантности. Потому что, как бы четче сформулировать: он/а в той же возрастной группе, что объект изображения; носитель того же ментального багажа; принадлежит к тому же социальному слою. Хотя финансовое положение не так стабильно, как у большинства героев Уэльбека - его персонажи имеют возможность вести жизнь рантье. Та вожделенная, когда была недосягаемой, свобода не ездить каждый день на службу, которую все так быстро успели возненавидеть.

Что ж, зато теперь можем лучше понять героев Уэльбека, которых не то, чтобы ненавидели, но явно, недолюбливаем, несмотря на очевидное сходство с ними (а может, благодаря ему). Итак, к роману. Не создай себе автор еще прежде устойчивой репутации постмодерниста и живого классика, "Возможность острова" вполне можно было бы отнести к жанру социально-философской фантастики. Параллельные линии повествования последовательно разворачивают истории нашего современника, успешного шоумена, и его отдаленного потомка. Не совсем корректное определение, но клоном назвать тоже было бы неправильно, скорее генетической копии, относящейся к принципиально новому виду биологических существ, неолюдям.

Новый человек читает дневник своего предшественника, пытаясь перевести на свой понятийный язык его мотивации, и очень мало преуспевает. Насколько психологически нестабильным, зависимым от внешних влияний оказывается наш современник Даниэль1, настолько же погруженным в вечное сияние чистого разума. свободным от оков плоти предстает далекий Даниэль24. В его понятийном диапазоне нет места не только пресловутой тяге к совокуплению, столь важной для предка, но он практически не нуждается в пище и выделении отходов. Основа жизненного цикла неолюдей фотосинтез по растительному типу.

Круто? Не то слово. Делает ли это его счастливым? Скорее нет. Сама по себе фаустианская тяга к знаниям способна дать многие радости лишь человеку, который под то заточен и лишь тогда, когда есть возможность применения. Научные штудии останутся бесплодными без внешних импульсов соперничества, честолюбия и амбициозности. А что Даниэль1, бывал ли он счастлив? О, да! Хотя создается устойчивое впечатление, что только во время секса. Даже не так: во время особенно удачных оральных контактов с двумя женщинами из числа своих бесчисленных партнерш и в очень ограниченный промежуток времени.

Маловато будет? Согласна. Но герои писателя вообще довольно депрессивны, унылы и склонны к человеконенавистничеству. Каждый пишет, как он дышит. Однако за себя могу сказать, что с этой книгой много больше поняла и приняла его, чем с читаными прежде "Элементарными частицами" и "Серотонином". Такая неожиданно приятная возможность Уэльбека.

Посмотри, там вдали копошатся маленькие существа; смотри же: это люди

Вот такое ощущение, что после прочтения этой книги нужно пропустить хотя бы несколько дней, а может быть и недель (как это сделал Бегбедер, пропустив год после теракта), чтобы потом писать своё впечатление от книги что называется с холодным умом… если получится. Хотя вряд ли получится «с холодным», потому что хотя аннотация и утверждает, что Бегбедер «мучительно ищет слова», однако по моим ощущениям, найти эти слова и эту самую необходимую форму для своей книги у него получилось — книга вышла высокотемпературная.

Один из тегов к книге Бегбедера гласит, что она занимает №13 в некоем списке документальной литературы. На мой взгляд это не совсем верно, книга вовсе не документальная, скорее художественно-публицистическая. Ибо добрую половину (если не больше) её объёма занимает история одного неполного семейства — отец и два несовершеннолетних сына, — оказавшегося в тот злополучный и трагический день и час на самой верхотуре здания ВТЦ №1 в расположенном там кафе с названием, давшим название книге Бегбедера. А меньшую (но не менее значимую) часть книги составляют мучительные размышления автора о случившемся и о тех факторах, которые привели мир (да-да, не только США, но и весь мир) к этой трагедии.

При этом Бегбедер вовсе не делает вид, что он выполняет какую-то реконструкцию событий или осуществляет писательское расследование. Он просто старается буквально поминутно расписать то, что могло, по его мнению, происходить там, внутри здания за несколько минут до теракта, во время его и потом вплоть до обрушения башни. И конечно он опирается при этом на те факты, которыми он на тот момент располагает. А вот что именно чувствуют и как именно ведут себя люди, оказавшиеся на верхних этажах башни и отрезанные разрушениями и огнём и дымом от возможности спуститься вниз — тут он может только предполагать и догадываться. И в помощь ему опять же только то, что известно к тому времени — это телефонные звонки попавших в огненную ловушку людей, это их поведение, которое можно было заметить с земли (размахивания белыми тряпками), это выпрыгивания людей из окон...

Мой отзыв на книгу Бегбедера «Французский роман» называется «Фредерик, ты не прав!». И на тот момент и по той теме я ничего в том заголовке менять не хочу. Но зато вот с этой книгой Бегбедера и с его рассуждениями и размышлениями я согласен практически полностью. И потому — «Фредерик, ты прав!».

А вообще рекомендую прочитать эту книгу практически любому читателю (разве что с категорией до 16+ я бы погодил, всё-таки там есть контент, предназначенный для более старшего возраста). Умная книга. И болезненная, конечно же, тоже. Ну, что делать, такая тема...

Такие семиотические фантасмагории трудно читать, но еще труднее их написать, наверное, поэтому чаще всего их создают профессиональные лингвисты, философы или теоретики литературы. Начав читать в рассчете на остроумный коктейль из науки и беллетристики, я сразу подумала, что нечто подобное в моей жизни уже было: ассоциации с «Пеной дней», «Академическим обменом», «Рассказом лектора», «Следующей историей», «Днем поминовения» и далее по списку вплоть до «Обладать» и «Алисы…» не покидали меня до самого конца.

Насколько я поняла, авторский замысел состоял в том, чтобы через квазидетективно-квазишпионский-квазиполитический сюжет погрузить читателя в мир семиотики/семиологии, вручив роль неофита полицейскому Байару, более чем далекому от постмодернистских «завитков логоса» и лингвистического поворота, а вместо иллокутивных актов знакомого с совсем другими актами (вы что сейчас подумали? - с правовыми, конечно же). Роль своеобразного Вергилия, проводника Байара-Данте в таинственном лесу смыслов, отдана аспиранту-семиологу Симону Херцогу. А вместе с ними в романе действуют реальные разрушители гуманитарных основ XX века Р. Барт, Ж. Деррида, Ж. Делез, Ж. Лакан, У. Эко, Ю. Кристева, Дж. Серл, М. Фуко, Ж.-П. Сартр, Н. Хомски, Ф. Гваттари и даже Р. Якобсон, а также персонаж Д. Лоджа Моррис Цапп. И это если не считать многочисленных ссылок на другие знаковые имена и не принимать во внимание политическую линию, где действуют французские президенты Ж. Д’Эстен и Ф. Миттеран. Конечно, это книга написана в первую очередь для французов, и в ней упоминаются имена массмедийных персон, многое говорящие современному французу и лишь чуть-чуть – отечественному читателю, оказывающемуся в позиции наивного субъекта, до конца не улавливающего нужных контекстов.

Воспринять книгу просто как детектив, сатиру, китч или пародию мне в полной мере не удалось – она перерастает любую форму. Или, возможно, это был тот редкий случай, когда образование мешало, как кость в горле, тормозя рефлексы, тонко рассчитанные автором. Мне было немного неловко соединять в сознании великие имена с наркотиками, мастурбацией, разнузданным гомосексуализмом и тем более с убийствами. В этих сценах меня охватывала странная жалость к самой себе, ведь после прочтения уже ничто во мне не будет, как прежде. Я, конечно, далека от мысли, что слово «хороший», примененное к ученому с мировым именем, распространяется на все остальные его личные контексты, и видела тому тьму примеров, но в этот раз это было все равно как увидеть учителя, повлиявшего на твое мировоззренческое и личностное становление, голым, обдолбанным, размахивающим надутым, как воздушный шарик, презервативом, и писающим в фонтан Треви в окружении малолетних проституток всех полов. Есть вещи, которые знаешь, конечно, но хотел бы не знать. Поэтому, честно говоря, мысль о потайной цели Л. Бине, создавшего именно такой сюжет и так отвязно зафантазмировавшего своих героев, мучила меня на протяжении всего чтения. Ведь, если следовать букве и духу Р. Барта, то он затеял все это не стёба же единого ради? И не из зависти же к схеме Дэна Брауна, где тот же галоп по миру и расследование «культурного» преступления в паре с непрофессионалом на фоне древних артефактов и спекулятивных современных мистерий?

Тем не менее книга подействовала на меня, как упавший в грязь (!) Иванушка на Несмеяну. Ощущение прикольной словесно-смысловой игры настигло меня сразу же на первой странице и усиливалось, грозя перейти в умственную эйфорию, в неукротимое буйство интеллектуальных эмоций. «Седьмая функция…», безусловно, явление на литературном небосклоне и достойна отдельного места на гарвардской полке будущих филологов. Я чувствовала себя теннисным мячиком в замысловатом поединке опытных лингвистов-теннисистов, который оказывается то на стороне семиотики, на поле знакомых имен и цитат, то на стороне ничего не понимающего Байяра, листающего французско-ролано-бартский словарь и продирающегося через Коллеж де Франс, левацкий Венсен, «Клуб Логос», конференцию в Итаке и прочие дискурсивные локусы и топосы с их соблазнительной французской заумью.

Не стану утверждать, что в этой квестоподобной книге все было понятно. В ней полно заковыристых цитат, исторических вставок, оригинальных терминов, пьяной абракадабры, лозунгов, фейков, аллюзий и кажущихся беспредметными холиваров. Она требует от читателя некоторой подготовки или предзнания, но, может, даже в большей степени – естественного любопытства к расшифровке знаковой реальности и адептам деконструкции. Поэтому, вооружившись учебником по современной семиотике, парой словарей, а если повезет, и личным проводником (филологом или философом), можно получить полнейшее удовольствие от текста, как и завещал нам великий… нет, не Ленин, а, конечно же, Ролан Барт.

Не стояла у меня эта книга в списке на прочтение, тем более на ближайшее время.
Но хорошая коллега мне ее предложила, а я, имея на больничном больше времени на чтение, решила все-таки ее прочитать.
И я очень благодарна тому, что познакомилась и с автором, и с самим произведением.

Конечно, я сражена этой книгой.
Чтение ее - сильное потрясение, да.
И большой труд - душевный и интеллектуальный.

Я уважаю автора - именно сейчас, после прочтения романа. И очень хорошо понимаю его. Понимаю его поток мыслей - ожесточенный, провокационный, вытрясывающий из нас это самое понимание.
Он бьет нас по щекам, хватает за грудкИ, выплескивает нам в лицо стакан с той жидкостью, которую мы пьем, - чтоб только мы не позевывали в своих уютных гнездышках, лениво и сыто отмахиваясь от того, что будоражит весь человеческий мир.
Он не понимает ничего сам в этом мире - пытается разобраться, выстроить какую-то логическую цепочку во всем происходящем - и не дает нам праздно наблюдать за этим.

Вопросы патриотизма - истинного и мнимого, семейные ценности и разрушение оных во всем мире, размышления о любви и о ее суррогатах, отношения отцов и детей, сочетание карьеры и личного счастья, закулисье шоу-бизнеса, судьбы мира - во всём этом автор пытается разобраться, честно признаваясь в своей неидеальности, заставляя при этом и нас признать свои НЕ-.
"Я обвиняю общество потребления в том, что оно сделало меня таким, какой я есть: ненасытным. Я обвиняю моих родителей в том, что они сделали меня таким, какой я есть: бесхребетным. Я часто обвиняю других, чтобы не обвинять себя самого."

Да, конечно, сидящая глубоко во мне ханжа порой недовольно морщилась: "Фу, как это пошло, как неприглядно, как цинично..." - но вот книга прочитана, а я и не помню всех этих чересчур откровенных сцен и моментов - не осталось ни следа от секундного раздражения. Зато такой сильной ощущается боль и тоска - в том числе и оттого, что наше человечество НИЧЕМУ НЕ УЧИТСЯ, увы...

...В общем, пишу я очень быстро, наскоком, мыслей в голове очень много, главное скажу: у меня было довольно предвзятое отношение к этому автору, сейчас оно изменилось.
Я поверила ему.

(А история погибших в башнях-близнецах отца и двух маленьких сынишек - это.... это.... Но я думаю, что автор нашел нужные слова, чтоб не превратить роман в злоупотребление страшной трагической темой.)

Я так и не поняла, что же именно произошло между рассказчиком Сашей и безымянным автостопщиком, что заставило первого сказать второму «Уходи из моей жизни», но история их внезапно возобновившихся отношений меня увлекла. Такое бывает нередко: люди расходятся, но судьба настойчиво сводит их, дает второй шанс быть вместе, рождая новые импульсы для отношений. И в этом есть свой смысл и своя прелесть, по крайней мере, появляются более зрелые и более волнующие переживания неслучайности повторной встречи, желание сделать ее глубже, подлиннее. Наверное, между людьми намного больше экзистенциального, чем кажется на первый взгляд.

Вагабондизм, экзистенциальное бродяжничество, постоянное уклонение от устоявшейся жизненной линии, эскапизм от монотонии повседневности – странная, но не такая уж и редкая штука. Такие люди по-своему интересны, особенно если им удается осмыслить свое фланёрство в некоем конструктивном и даже мессианском ключе. Автостопщик С. Прюдома в этом плане изобретателен – на карте Франции он находит точки, образующие невидимые другим линии (географические, исторические, эмоциональные, анатомические, гастрономические, повелительные…). Если особенно не задаваться вопросом, почему эти люди все время куда-то бегут, его поведение выглядит даже романтичным, особенно в финале, когда он собирает вместе всех своих попутчиков, расширяя тем самым их горизонты общения. А вот если задаваться, все выглядит не так уж радужно: бесконечный побег от тех, кто его любит и, вроде, любим им самим, неудовлетворенный и ничем не насыщаемый авантюризм, тяга к риску, страх перед укорененностью и постоянством вряд ли характеризуют его как надежного партнера, друга, супруга.

Он – как вода, бегущая по одному ей ясному руслу. Но почему он такой, автор не объясняет, позволяя читателю догадываться, строить свои гипотезы. Он не хочет и не может становиться в жизни кем-то или принимает инфантильное решение не становиться никем? Он тратит время жизни на путешествия без определенной цели, считая это необходимыми странствиями для развития души, «школой жизни»? Он считает, что в устоявшейся жизни он гаснет, мертвеет, исчезает и может существовать только в бесконечной смене ландшафтов и лиц, на чужом фоне? Какие пустоты он заполняет в себе и своей жизни, каждый раз срываясь с насиженного места? Вечная путь-дорога закрывает ему возможность разобраться, ради чего/кого он живет? – И получается, что не для кого, и даже не для самого себя. Движение ради движения непонятно каким целеполаганием оправдано или это просто такой персональный дзен, так понятая им свобода? Поэтому-то ему ничего и никого не жаль, он легко теряет Мари или жертвует (?) ею и Агустином, и даже позволяя Мари и Саше себя «найти», снова убегает от любой, кроме случайной и поверхностной, со-в-местности. Какая-то текучая субъектность, не способная найти для себя форму?

В тексте мы почти не видим собственной личности, размышлений и переживаний автостопщика, только его «позу» экзистенциальной неуверенности, неспособность самоопределиться и нежелание что-то в себе изменять во имя других. Все передано через призму его восприятия Сашей и другими героями, где он предстает ярким и интересным. Но для читателя он так и остается отчужденной полузагадкой, в осмыслении его образа появляется даже какой-то внутренний конфликт «хорошего плохого/никакого человека». Нет в книге и сильных страстей, печалей или сожалений – она дышит спокойным принятием любой жизни, которую кто-то когда-то определил для себя как подходящую. И вот ради этого-то посыла ее стоит прочитать и внутренне с ней поспорить.

Напролет болтал о Ромке Якобсоне,
И смешно потел, стихи уча.

Они сделали это с нами. Лорану Бине есть, с чем себя поздравить - седьмая функция языка в действии, эксперимент удался. Если бы год назад вам сказали, что самым популярным предметом гардероба на планете станет кусочек ткани, прикрывающий нос и рот, ручаюсь - вы покрутили бы пальцем у виска. Как минимум, недоуменно приподняли брови. А вот поди ж ты, накануне семьдесят пятой годовщины спасения мира от коричневой чумы фашизма, ношение на лице клочка ткани стало маркером благонадежности. Сплавившим представителей всех возрастных, социальных, расовых, конфессиональных групп. Это к тому, что седьмая функция языка, по Бине, состоит в способности убедить кого угодно в чем угодно посредством тайных сигналов.

Лингвист Роман Якобсон дал исчерпывающее определение функциям языка: эмотивная (выражает отношения говорящего к тому, что он говорит); конативная (приказная, императивная); референтивная (коммуникация); фатическая (устанавливает, оканчивает и поддерживает речевой контакт, разного рода "угу" и "хм", сопровождающие монолог собеседника); метаязыковая (апеллирует к архетипичным корням коллективного бессознательного); и поэтическая (красота ради красоты). Бине исходит из предпосылки о существовании скрытой, магической седьмой функции. преобразующей энергию слова в материальный результат. Не по типу: я прочту лекцию (напишу статью, проведу занятие), а вы мне заплатите, но в гумилевском "Солнце останавливали словом. Словом разрушали города" - смысле.

О-бал-деть, какая оригинальная идея. Да на таком авадокедавра все фэнтези держится. Нет, ну, тут сложнее, с привлечением великой и могучей семиотики и прочих кунштюков нейролингвистического программирования, конспирологии и криптоистории. Тоже уже было, и не раз? Тем лучше, значит пипл хавает. Вышло у Эко с "Именем Розы", у Брауна с "Кодом да Винчи", у Переса-Реверте с "Клубом Дюма", почему не ему? И Лоран Бине пишет филологический роман со смертью Ролана Барта в качестве сюжетообразующей детали. Ну, вы уже догадались, что если кто-то умирает, то это будет детектив. Раз великий литературовед - интеллектуальный детектив. Поскольку смерть случается после встречи с кандидатом в президенты - политический детектив. А год Московской Олимпиады, когда все случается, даст нам ретродетектив.

Одним детективом (даже интеллектуальным) нынешнего пресыщенного читателя не проймешь. Потому имеет смысл натолкать в книгу под завязку секса и насилия. И когда я говорю "секс", то не имею в виду гетеросексуальной пасторали. нет, уж топить - так топить, большинство эротических сцен романа приводят на память "Сало..." Пазолини - чо, тоже классика. А если автор берется описывать удушение философом Альтюссером собственной жены, будьте уверены, сделает это с чувством, с толком, с расстановкой. Не то, чтобы моя трепетная читательская душа была как-то особенно болезненно ранена всеми этими излишествами, но изрядное омерзение в процессе довелось испытать не раз. Ну, потому что чувство меры еще ни кому не вредило. А господин Бине простился с ним всерьез и надолго.

В части филологического романа превосходно. В части детектива невразумительно. Как книга, способная доставить удовольствие - категорически плохо.

— Вы читали «Винни Пуха» А. А. Милна?
— Читал.
— И, скажите на милость, понравилась вам эта книга?
— Очень.
— В таком случае очень рад. Мне тоже. Очень.
— Ваше здоровье, — сказал барон с видом человека, которому удалось к месту ввернуть особенно удачную цитату.
"Труды и дни мистера Норриса" Кристофер Ишервуд

Это было увлекательное чтение, прекрасный актуальный современный роман о важном просто, но не упрощенно. Замечательно.
Роман писательницы из Франции, а есть стереотип, что французы к любви и сексу относятся намного проще, чем пуритане англо-саксы. Тем интереснее почитать о современном феминистском движении, а также трендах против насилия (важных и нужных) с французской стороны. И вот.
Роман делится на три части: первая предыстория персонажей: как они дошли до жизни такой. История Жана, преуспевающего журналиста, человека ХХ века, человека сформированного в прошлом веке, которому удалось пробиться к вершинам успеха буквально с социального дна. И сейчас его главная борьба: против старости, против молодых «выскочек» и за продолжение карьеры. Его жена Клэр, которая выходила за него замуж будучи намного моложе него, и больше по расчёту, чем по любви. И вот сейчас она оказалась захвачена неистовыми страстными отношениями с другим мужчиной. И их сын Александр, которому с детства пришлось нести почти непосильный груз родительских ожиданий, и расти в семье, где у родителей всегда были более важные дела, чем воспитание сына. Любовник Клэр, Адам, к которому страсть ворвалась как казалось бы вполне благополучный брак, с любимой когда-то женой и двумя дочерьми.
Во второй части описывается день который разделил судьбы всех персонажей на до и после.
И в третьей идёт разбирательство дела, и попытки докопаться до того, что же случилось на самом деле.
Большой плюс этого романа в том, что автор не ставит своих акцентов, а просто беспристрастно рассказывает то, что случилось. Оставляя делать выводы и давать моральные оценки персонажам уже читателям, согласно их ценностям и моральным убеждениям. От этого роман очень хорош, для обсуждения в разных книжных клубах и совместных чтениях. Когда интересно обсуждать не столько литературные достоинства книги, а именно поведение людей, и пытаться понять, что же случилось на самом деле. И где та грань, что отделяет нормальные отношения от принуждения.

Дальше будут спойлеры, и мои рассуждения на тему, если не читали книгу, можете остановиться здесь.

Ни слова в простоте... Выверты и зигзаги в речи, в мыслях и даже в событиях... Это вторая книга Бине, которую я прочитала (первая была Лоран Бине - HHhH ), и история повторилась в точности. Первые 50 страниц я маюсь и думаю, что, может, и не маяться...а потом происходит некий всплеск текста, и понеслось. Не знаю, это такое моё восприятие, или так и задумано. Не удивлюсь, если это именно план Бине: отсеять нетерпеливых))). Текст сложный, перегруженный философскими понятиями и хулиганскими интеллектуальными выходками. Чувствуется высокая образованность автора. Если в двух словах: полицейский инспектор, простой как Мегрэ, расследует дело, в котором фигурантами являются светочи европейской гуманитарной науки. В процессе расследования меняется и сам инспектор, и его молодой помощник из академической среды. Попутно достаётся всем - и учёным, и политикам. Перед выходом книги писателю даже пришлось проводить серьёзные консультации с адвокатами...

"Зато теперь Миттеран может вздохнуть с облегчением – как фигурист, только что выполнивший тройной аксель. " Но только потому, что он уже не у дел...

«Дела человеческие» Карин Тюиль – история о сексуальном насилии куда более неоднозначная и запутанная, чем «Моя тёмная Ванесса», хотя эмоциональная сторона отношений насильника и жертвы волнует писательницу меньше всего.

Он и Она, разгорячённые от выпитого алкоголя и расслабленные после выкуренной травки, оказались в пристройке для мусорных баков. Парочка поцелуев, он попросил её сделать минет, а затем случился пьяный перепих, главная характеристика которого «ничего особенного». Он вернулся на вечеринку с её трусиками в кармане, Она заплакала и вызвала такси. Наутро оба в полиции, по разные стороны стекла в комнате для опознания: оказывается, накануне произошло изнасилование, и теперь Она ни кто иная, как Жертва, а он – Насильник.

За последние пару лет мы все хорошо уяснили, что нет значит нет, а однократное да перед сексом не стоит распространять на все остальные случаи, когда пара оказывается в аналогичной ситуации. И тем не менее «серые зоны» согласия ещё существуют. Об одной из них – молчаливом пассивном подчинении идёт речь в романе Карин Тюиль: один просто решил не спрашивать, вторая побоялась возразить вслух, и вот вам целая галерея сломанных жизней, выставленная в зале суда.

Дело двоих, когда речь идёт о преступлении, конечно же, касается не только двоих. В первом круге – очная ставка с родственниками: еврейская маман, страшный сон которой – лишение девственности до свадьбы, маман либерально-феминистская, с ночным кошмаром в виде не уважающего феминитивы отпрыска, и папаня - старый лавелас, старательно пытающийся не попасть в зону внимания движения metoo. Второй круг – общественный, потому как родители героя – люди публичные, и в газете история появилась даже раньше, чем в куплете.

С одной стороны, глупо забывать: основная функция языка – коммуникативная, и если тебе не нравится то, что с тобой делают, неплохо было бы сказать это вслух словами через рот, потому что телепатия дана не каждому. С другой, прежде чем что-то делать с другим человеком, стоило бы удостовериться в вашем потрясающем единодушии относительно планов на ближайшее будущее. Если уж так вышло, что случилась коммуникативная неудача, и оба сели в лужу, что ж… дела человеческие…

…о чем эта книга, но для этого пришлось прочитать ее всю – от начала до конца, и даже не прочитать, а прочувствовать, пережить вместе с обезумевшим от страха, отчаяния и горя героем. Если честно, у меня к ней не было больших ожиданий: небольшая по объему, неизвестного мне автора, с невыразительной обложкой, мало говорящей о том, что под ней скрывается, и с названием, способным ввести в заблуждение, отсылая к чужим идиомам. Но стоило только начать читать, как сразу стало понятно, что у меня в руках нечто неординарное – и по содержанию, и по стилистике, и по воспроизведенной ментальности героя.

История, которую от первого лица рассказывает автор, захватила меня сразу: это история сенегальца Альфы Ндие, волею судеб оказавшегося в окопах Первой мировой войны, чтобы воевать в ней на стороне Франции. Обстоятельства, в которые он попадает, ему чужды, мотивы участия в войне – тем более; он похож на выкорчеванный куст, лишенный земли, воды, солнца, и уже потерянный для жизни, но еще не упокоившийся в смерти. Не зная французского, он имеет мало шансов осмыслить, зачем, за какие ценности и цели он сражается, что в его действиях естественно и правильно, а что - неестественно и неправильно, он теряет почву под ногами. Пребывающий в сумятице чувств и мыслей, он, отрешившись от всего, просто по приказу командира идет в атаку - с винтовкой в левой руке и с тесаком в правой. Но когда гибнет его друг, лишая его последней эмоциональной опоры, ужас и кошмар войны сводит его с ума.

Страх, отчаяние, боль, которые он, выросший в другой культуре, переживает, оставшись один на один с войной, и спасается тем, что пытается приложить знакомую ему жизненную логику к чужой реальности, чтобы как-то упорядочить ее и устаканить самого себя. Но даже это ему плохо удается, поскольку не только он никого не понимает, но и его самого никто не понимает, а потому и не может оказать хоть какую-то поддержку. Французские солдаты смотрят на него через призму стереотипов, и если поначалу они их забавляют и удивляют, то потом начинают пугать. Маска стереотипов прочно прирастает к Альфе, но шок от потери друга настолько силен, что выжить он может только погружая себя в мысли о чем-то привычно-устойчивом – в воспоминания о родных, о событиях в своей деревне, о первой любви, о сказках, которые ему рассказывали. В эти минуты он сливается со своей культурой, воплощается в ее мифологемах, сам превращаясь в собирательный символ.

Книга очень хорошо написана и очень психологична по своей сути: это просвечивает в эпизодах, когда Альфа «светом и тенью» рисует для Франсуа; это чувствуется в его воспоминаниях о любовных переживаниях; это нельзя не заметить, когда он рассказывает сказку о капризной принцессе и льве-колдуне. В самом тексте, особенно за счет бесконечного повторения фразы «я знаю, я понял» есть что-то магическое, ритуальное, завораживающее, и уже за одно это его стоит прочитать. Для меня он стал своеобразным открытием, заметно расширившим мое понимание границ между здоровьем и болезнью, между близостью и отчужденностью, между культурами, между ментальностями.