Bianca Bellová0.0 Příběh ze současnosti starý jako lidstvo samo.
Rybářská vesnice někde na konci světa, u jezera, které vysychá a zlověstně vyhrnuje břehy. Muži mají vodku, ženy starosti a děti si škrábou ekzémy. Co má Nami? Nami nemá nic — jen bábu s tlustýma rukama. Nami nemá nic, jen život před sebou: první lásku, o kterou ho připraví ruští vojáci, a pak to všechno další. Raději na to nemyslet. Ale když život začne na úplném konci světa, možná že skončí na jeho začátku. Tenhle příběh je totiž starý jako lidstvo samo. Je to pouť hrdiny, chlapce, který na cestu vyráží jen s uzlíčkem nervů a kabátem po dědkovi. Musí do světa, aby hledal, a vrátit se domů, aby našel. Musí jezero přeplout, obkroužit a nakonec se potopit na jeho dno pro největší tajemství. Bianca Bellová napsala brilantní novelu, která se podobá i nepodobá jejím předchozím knihám. Zůstává syrovost vidění, přesný a úsečný jazyk. Ale tentokrát se ocitáme v úplně jiném světě, hutnějším, hlubším, osudovějším. Teprve zde jako by do sebe vše zapadlo. Jezero svými ledovými vodami svírá útroby.
Сергей Жадан4.4 …Однажды, проснувшись, ты видишь за окном огонь. Ты его не разжигал. Но тушить придётся тебе…
…Январь 2015 года. Донбасс. Паша, учитель одной из школ, наблюдает, как линия фронта неуклонно приближается к его дому. Случается так, что он вынужден эту линию пересечь. Чтобы потом вернуться назад. И для этого ему как минимум нужно определиться, на чьей стороне его дом…
Szczepan Twardoch3.9 Warszawa. Burzliwe lata trzydzieste XX wieku. Wielokulturowy, podzielony świat u progu drugiej wojny światowej, targany konfliktami narodowymi, politycznymi, społecznymi - w całej złożoności, pokazany nieraz drastycznie, ostro, szokująco. Zwroty akcji, romanse, gwałty, ćwiartowanie ciał, szantaże, przewroty polityczne - tu zaciera się granica między życiem codziennym, polityką, a gangsterką.
Grigory Kanovich0.0 Devilspel evokes the lost world of Lithuanian Jews during the Second World War. From the lives of Grigory Kanovich's vividly drawn characters emerges a panorama of world events that shook eastern Europe and the world.
The subtle art of Kanovich is his ability to create characters in the town of Mishkine, like the feisty Danuta Hadassah, the idealistic Elisheva and the complex and empathetic Catholic Cheslavas, who live within us long after the chronicle of their lives has ended. The book is more than a novel. Its story touches the heart and questions human and divine justice in a world gone mad.
Hamid Ismailov0.0 On New Years’ Eve 1938, the writer Abdulla Qodiriy is taken from his home by the Soviet secret police and thrown into a Tashkent prison. There, to distract himself from the physical and psychological torment of beatings and mindless interrogations, he attempts to mentally reconstruct the novel he was writing at the time of his arrest – based on the tragic life of the Uzbek poet-queen Oyhon, married to three khans in succession, and living as Abdulla now does, with the threat of execution hanging over her. As he gets to know his cellmates, Abdulla discovers that the Great Game of Oyhon’s time, when English and Russian spies infiltrated the courts of Central Asia, has echoes in the 1930s present, but as his identification with his protagonist increases and past and present overlap it seems that Abdulla’s inability to tell fact from fiction will be his undoing.
The Devils’ Dance – banned in Uzbekistan for twenty-seven years – brings to life the extraordinary culture of 19th century Turkestan, a world of lavish poetry recitals, brutal polo matches, and a cosmopolitan and culturally diverse Islam rarely described in western literature. Hamid Ismailov’s virtuosic prose recreates this multilingual milieu in a digressive, intricately structured novel, dense with allusion, studded with quotes and sayings, and threaded through with modern and classical poetry.
With this poignant, loving resurrection of both a culture and a literary canon brutally suppressed by a dictatorship which continues today, Ismailov demonstrates yet again his masterful marriage of contemporary international fiction and the Central Asian literary traditions, and his deserved position in the pantheon of both.
Бурхан Сёнмез3.9 Глубоко под древними улицами Стамбула в одной камере сидят четыре пленника: студент Демиртай, Доктор, парикмахер Камо и дядя Кюхейлан. В ожидании своей участи, томясь от скуки, они рассказывают друг другу забавные и странные истории. Постепенно из этих подземных сказаний рождается картина иной жизни, недоступной заключенным. Однако страдания и надежды людей из тех историй мало чем отличаются от страданий и надежд четырех пленников, силой своего воображения соединивших в одно целое два великих Стамбула: тот, что скрывается в недрах земли, и тот, что лежит на ее поверхности.
