Bianca Bellová0.0 Příběh ze současnosti starý jako lidstvo samo.
Rybářská vesnice někde na konci světa, u jezera, které vysychá a zlověstně vyhrnuje břehy. Muži mají vodku, ženy starosti a děti si škrábou ekzémy. Co má Nami? Nami nemá nic — jen bábu s tlustýma rukama. Nami nemá nic, jen život před sebou: první lásku, o kterou ho připraví ruští vojáci, a pak to všechno další. Raději na to nemyslet. Ale když život začne na úplném konci světa, možná že skončí na jeho začátku. Tenhle příběh je totiž starý jako lidstvo samo. Je to pouť hrdiny, chlapce, který na cestu vyráží jen s uzlíčkem nervů a kabátem po dědkovi. Musí do světa, aby hledal, a vrátit se domů, aby našel. Musí jezero přeplout, obkroužit a nakonec se potopit na jeho dno pro největší tajemství. Bianca Bellová napsala brilantní novelu, která se podobá i nepodobá jejím předchozím knihám. Zůstává syrovost vidění, přesný a úsečný jazyk. Ale tentokrát se ocitáme v úplně jiném světě, hutnějším, hlubším, osudovějším. Teprve zde jako by do sebe vše zapadlo. Jezero svými ledovými vodami svírá útroby.
Modern-day Beirut is seen through the eyes of a failed writer, the eponymous Mister N. He has left his comfortable apartment and checked himself into a hotel – he thinks. Certainly, they take good care of him there. Meanwhile, on the streets below, a grim pageant: poverty, violence and fear.
How is anyone supposed to write deathless prose in such circumstances? Let alone an old man like Mister N., whose life and memories have become scattered, whose family regards him as an embarrassment, and whose next-door neighbours torment him with their noise, dinner invitations, and inconvenient suicides. Comical and tragic by turns, his misadventures climax in the arrival in what Mister N. had supposed to be his “real life” of a character from one of his early novels – a vicious militiaman. Now, does the old writer need to arm himself . . . or just seek psychiatric help?
Середина XVIII века. Новые идеи и новые волнения охватывают весь континент. В это время молодой еврей, Яков Франк, прибывает в маленькую деревню в Польше. Именно здесь и начинается его паломничество, которое за десятилетие соберет небывалое количество последователей. Яков Франк пересечет Габсбургскую и Османскую империи, снова и снова изобретая себя самого. Он перейдет в ислам, в католицизм, подвергнется позорному столбу как еретик и будет почитаться как Мессия. За хаосом его мысли будет наблюдать весь мир, перешептываясь о странных ритуалах его секты.
История Якова Франка — реальной исторической личности, вокруг которой по сей день ведутся споры, — идеальное полотно для гениальности и беспримерного размаха Ольги Токарчук.
Рассказывая с точки зрения его современников — тех, кто почитает его, тех, кто ругает его, тех, кто любит его, и тех, кто в конечном итоге предает его, — "Книги Якова" запечатлевают мир на пороге крутых перемен и вдохновляют веру в себя и свои возможности.
Орхан Памук3.7 Орхан Памук – самый известный турецкий писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе. Его новая книга «Чумные ночи» — это историко-детективный роман, пронизанный атмосферой восточной сказки; это роман, сочетающий в себе самые противоречивые темы: любовь и политику, религию и чуму, Восток и Запад. «Чумные ночи» не только погружают читателя в далекое прошлое, но и беспощадно освещают день сегодняшний.
Место действия книги — небольшой средиземноморский остров, на котором проживают как греческое (православное), так и турецкое (исламское) население. Спокойная жизнь райского уголка нарушается с приходом страшной болезни – чумы. Для ее подавления, а также с иной, секретной миссией на остров прибывает врач-эпидемиолог со своей женой, племянницей султана Абдулл-Хамида Второго. Однако далеко не все на острове готовы следовать предписаниям врача и карантинным мерам: ведь на все воля Аллаха и противиться этой воле может быть смертельно опасно…
Ivana Dobrakovová0.0 Five short stories forming a flowing, continuous narrative with the individual stories linked by place and tone in a choir of distinct voices. The language is uncensored and often rough, tough and certainly obscene, but this obscenity is anything but vulgar, in fact assuming the literary function of communicating the most intimate truths.
Славенка Дракулич0.0 Zašto su danas, u suvremenom društvu koje ruši sve tabue, samo starost i starenje teme o kojima je gotovo zabranjeno govoriti? Postajemo li sa starošću nevidljivi, što se događa s našim tijelima, s našim odnosom prema drugima i, još važnije, odnosom drugih prema nama? Mreže koje pletemo cijeloga života odjednom postaju tanke i krhke. Šesnaest priča u novoj knjizi Slavenke Drakulić Nevidljiva žena pripovijeda o međuljudskim odnosima, o relacijama između roditelja i djece, o odlascima, nestancima, zaboravnosti, bolesti, sramu i boli, o najdubljim osjećajima o kojima se ne usuđujemo progovarati.
Slavenka Drakulić duboko emotivno, bez zadrške, pripovijeda o iskustvu raspada života u kojem stari ljudi postaju nevidljivi ne samo okolini i sustavu veći vlastitoj obitelji i prijateljima. Katarzična, oslobađajuća, Nevidljiva žena udara u pleksus suvremenog društva. Slavenka Drakulić literarno snažno u svakoj pojedinoj priči ulazi čitatelju pod kožu, tjerajući ga da zastane, da misli o sebi i drugima, da bude šokiran, da zaplače, da se prepusti i emocijama i raciju. Nevidljiva žena oslobađajuća je, duboko intimna knjiga koja dokazuje da samo literatura može izreći neizrecivo.
“Nevidljiva žena je knjiga za sve osjetljive žene.” – Andrea Zlatar Violić
“Lijepo i tužno i tako jako istinito.” – Ingrid Šafranek
“Ovu knjigu se jednostavno ne može čitati s distance. Potresna je, a pritom nimalo banalna ni sentimentalna.” – Anera Ryznar
Георги Господинов4.2 Можно ли повернуть время вспять? Таинственный амбициозный мистификатор Гаустин считает, что можно. С этой целью он открывает первый в мире центр «Возвращение прошлого». Данное учреждение предлагает необычный метод лечения пациентов с болезнью Альцгеймера. Каждый этаж здания с точностью воспроизводит то или иное десятилетие, позволяя людям воскресить воспоминания, казалось бы, навсегда утраченные.
Будучи помощником Гаустина, рассказчик охотно включается в игру, принимаясь собирать достоверные обломки прошлого — от мебели 1960‑х годов, пуговиц и рубашек 1940‑х до вызывающих приступ ностальгии духов. Но чем более убедительной становится инсценировка, тем больше здоровых людей начинает обращаться в клинику, чтобы вырваться из тупика повседневной жизни, — будущее уже никого не привлекает, все хотят вернуться в прошлое.
События стремительно приобретают неконтролируемый масштаб. Не обернется ли смелая задумка настоящей катастрофой, когда государства однажды решат переписать историю?
Этот роман о том, как выжить в условиях неопределенного будущего. Пронзительное и трагикомичное повествование о временном убежище, которое мы ищем в прошлом, когда настоящее нам не подвластно.
Мацей Хен0.0 SHORTLISTED FOR THE EBRD LITERATURE PRIZE 2023!
A book-length interview with the Mother of God. No questions, just answers.
Mariamne is an old Jewish peasant woman from Galilee. She is visited by a young Greek man who came to see her to talk about her late son. Mariamne spins her story in a colourful and blunt language of a simple, old woman of natural intelligence and dry sense of humour. In her eyes Judas was the nicest friend of her son’s. She can’t forgive John the Baptist for stealing the object of young Hoshi’s love or, years later, finding it hard to conceal his jealousy of Yehoshua’s growing popularity. According to her Hoshi didn’t see himself as a god or a saviour of the entire humankind, or even a prophet or a religious reformer – he thought of himself first and foremost as a doctor and perhaps a little bit of a folk sage.
First published in Poland in 2004, in According to Her acclaimed novelist Maciej Hen creates a new, fresh retelling of the story which forms the basis of Judeo-Christian cultures. Written with wonderful language, strong feminist tones and a startling richness of detail about Jewish customs. Above all, this is a book of surprises.
Senka Marić0.0 Body Kintsugi is a powerful and poetic autobiographical novel about Senka Marić’s experience of breast cancer. The story switches between two narrative streams: one returning to her memories of childhood and adolescence, and the other detailing her private struggle with her illness as a middle-aged woman.
The result is an intimate and insightful account of Marić’s experience of womanhood through her body, including the difficulties of adolescence, ongoing patriarchal attitudes in Bosnian society, motherhood, and illness.
Владимир Рафеенко4.0 Можна не знати, що таке «мондеґрін», але навряд чи можна зовсімубезпечити себе від нього. Хто має щастя жити, той має нещастя помилятися. Зокрема – викривлено сприймати якісь вирази, а відтак неправильно – аж до абсурду – їх інтерпретувати. А чи можна, вимушено переїхавши у дорослому віці з російськомовного Донецька до не надто українськомовного Києва, швидко опанувати українську мову? Можна. Ба більше: можна навіть бути зрілим і визнаним російськомовним письменником, як-от Володимир Рафєєнко, а тоді, опинившись у Києві, опанувати українську мову такою мірою, щоб написати нею блискучий роман. Зокрема – про занурення російськомовного переселенця в радісно-тужливу стихію української мови. А також про його небажання змиритися з роллю пасивного об’єкта «захисту» з боку Росії. Але передусім про те, як погано різномовні частини України досі чули одна одну, внаслідок чого й перетворилися одна для одної на суцільний «мондеґрін». Чи є шанс якось подолати це непорозуміння? Невідомо. Та спершу варто бодай спробувати уважніше вслухатися: а раптом поталанить розшифрувати спотворені звучання.
Второе место.