Цитаты — стр. 5

и вот что я хотела сказать
самое больное, что города умирают ровно в тот день, когда мы их покидаем — на время или навсегда,
они затворяются на все засовы, захламляются —
пылью и пеплом, обращаются в марево, в мираж,
мы мчимся назад — блудными сыновьями и дочерьми —
вприпрыжку, вприскочку, наперегонки со своим сердцем
туда, где давно уже никого нет
слишком долго мы взрослели
слишком долго учились отделять зерна от плевел
самое больное — невозможность обнять тех, кто не смог тебя дождаться

Мне никогда не казалось — тебе, я знаю, тоже не кажется, — что любовь к ребенку выше, осмысленнее, значительнее, важнее любой другой. Мне так не казалось ни до Джейкоба, ни после. Но это особенная любовь, потому что в ее основе не физическое влечение, не удовольствие, не интеллект, а страх. Ты не знаешь страха, пока у тебя нет детей, и, может быть, именно это заставляет нас считать такую любовь более величественной, потому что страх придает ей величие. Каждый день ты просыпаешься не с мыслью «Я люблю его», а с мыслью «Как он там?». Мир в одночасье преображается в вереницу ужасов. Я держал его на руках, стоя перед светофором на переходе, и думал: как абсурдно считать, что мой ребенок, любой ребенок может выжить в этой жизни. Такой исход казался столь же невероятным, как выживание какой-нибудь поздней весенней бабочки — знаешь, такие маленькие, белые, — которых мне иногда доводилось видеть в неверном воздухе, вечно в нескольких миллиметрах от столкновения с лобовым стеклом.
Я скажу тебе, какие еще две истины мне открылись. Во-первых, не важно, сколько лет ребенку, не важно, когда и как он стал твоим. Как только ты назвал кого-то своим ребенком, что-то меняется, и все, что тебе в нем раньше нравилось, все твои прежние чувства к нему теперь в первую очередь окрашиваются страхом. Это не про биологию, это нечто большее — когда страстно хочешь не столько обеспечить выживание своего генетического кода, сколько доказать свою несокрушимость перед лицом уловок и нападок вселенной, победить те силы, которые хотят уничтожить твое.
И второе: когда твой ребенок умирает, чувствуешь все, что должен чувствовать, все, о чем столько раз писало столько людей, поэтому я даже не стану ничего перечислять, а только замечу, что все написанное о скорби одинаково, и одинаково оно не случайно — от этого текста по большому счету некуда отступать. Иногда что-то чувствуешь сильнее, что-то слабее, иногда — не в том порядке, иногда дольше или не так долго. Но ощущения всегда одинаковые.
Но вот о чем никто не говорит: когда это случается с твоим ребенком, часть тебя, крошечная, но неумолимая часть испытывает облегчение. Потому что тот момент, которого ты ждал, страшился, к которому готовил себя с первого дня отцовства, наконец наступил.
Ага, говоришь ты себе. Оно случилось. Вот оно.
И после этого тебе больше нечего бояться.

- Я влюблен в тебя, - тихо сказал он.
- Август, - сказала я.
Но это правда, - сказал он. Он уставился на меня, и я видела, как морщились уголки его глаз. - Я влюблен в тебя, и не хочу лишать себя простого удовольствия говорить правду. Я влюблен в тебя, и я знаю, что любовь - это просто крик в пустоту, и что забвение неизбежно, и что мы все обречены, и что придет день, когда все наши труды обратятся в пыль, и я знаю, что солнце поглотит единственную землю, которая у нас есть, и я влюблен в тебя.

Все люди, так или иначе, каждый день становятся избранными — кем-то, в чем-то, как-то… зачем-то. Но знаешь, что главное? В первую очередь человеком движет воля. И чем сильнее твоя воля, тем вероятнее совпадение твоего выбора с выбором Времени. Другими словами, чем свободнее человек, тем сильнее его воля и тем вероятнее он сам творит свое будущее.

Вот почему проблемы возвращаются, и они неизбежны. Человек, с которым вы вступаете в брак, — это человек, с которым вы ссоритесь. Дом, который вы покупаете, — это дом, который вы ремонтируете. Работа вашей мечты — источник ваших стрессов. Всякий раз приходится жертвовать: то, от чего мы чувствуем себя хорошо, есть и то, от чего почувствуем себя плохо. То, что мы приобретаем, есть то, что мы потеряем. То, что создает наш позитивный опыт, определит наш негативный опыт.