Рецензии — стр. 2

Если вкратце, то по меньшей мере это было интересно, увлекательно, свежо, необычно и ново. Тот самый выход из зоны читательского комфорта, которого так порой хочется, не хватает и жаждет собственная натура.

Если по большей мере, то восторг и приятное чувство разрушения стереотипов или сложившегося предубеждения, кстати, как часто бывает, не основанного ни на чем.

Умение завладеть твоим вниманием с первых строк и удерживать его до последних дорогого стоит.
Хотя если следовать логике романа, слова ничто, находящиеся в пустоте, и все вокруг лишь плод твоего собственного сознания.

Сюжет романа строится вокруг Петра Пустоты, фигуры, одновременно находящейся в двух временных пластах. В одном из них - он поэт, живущий и творящий во времена революции 1917 года и гражданской войны, знакомящийся с легендарным комдивом Чапаевым и под его чутким руководством постигающий азы просветления, в другом - он клиент психиатрической лечебницы, когда все происходящее с ним там ему снится тут.

Что здесь сон, что явь не настолько принципиально в данном случае, как мне показалось. Как и буддизм как таковой не является определяющим для понимания происходящего в романе. Потому как многие парадигмы, звучащие здесь со страниц равно перекликаются со многими основными религиозными учениями, а также философскими направлениями. Главное, попытаться не просто воспринимать происходящий абсурд, но и попытаться понять его логику, а также ощутить резонанс со звучащими здесь мыслями и рассуждениями.

Вообще умение автора жонглировать словами, понятиями и смыслами, доводить до абсурда логические построения, призванные говорить о серьезном и наоборот, говорить о незначительном с серьезным лицом способны привести в восторг, когда хочется цитировать целыми диалогами.

Надо сказать, что абсурд - одна из основных составляющих данного романа. Воспринимать происходящее тут с серьезным лицом не получится никак. Да и возможно ли писать о героях анекдотов иначе ? (кстати, эти самые анекдоты про Петьку и Чапаева здесь здорово обыгрываются). Да и насколько приятно, когда можно, подобно одному из героев раствориться в Условной Реке Абсолютной Любви (УРАЛ).

Помимо абсурда с серьезным лицом, важным плюсом романа стали всевозможные отсылки к известным литературным произведениям, временным маркерам 90-хх годов двадцатого века, кинематографу и реальным историческим личностям. Что-то с ходу узнается, что-то заставляет напрячь память и поисковики.

При том, что вроде как ничего нового для себя не узнал, но побывать в Пустоте, пусть и литературной, убедиться в зыбкости не только реальности, но и собственных представлений о ней - свежо, незабываемо, клево, наконец.

P. S. для любителей аудиокниг рекомендую прослушать в озвучке Александра Скляра. Слушала его впервые, но с первых звуков отмечается профессионализм, умение владеть голосом и отлично им передавать атмосферу происходящего.

Довольно необычный сюжет о продолжении жизни (существования?) в загробном мире.
В самом начале сюжета герой умирает... и открывает для себя новый мир. Загробный. Где можно за отдельную плату хорошо устроиться в жизни, омолодить свой облик (если вдруг умер сильно постаревшим), встретиться с сыном, погибшим много лет назад, повстречать одновременно и жену, и любовницу. Твой уровень жизни в этом загробном мире будет зависеть от того, как много и как часто тебя вспоминают в мире живых. Да и продолжительность жизнесуществования там тоже зависит от количества воспоминаний о тебе. Необычная версия загробного мира, правда? Прошла уже почти неделя, как прочитала книгу, а я все возвращаюсь к этой мысли. Лишь один момент мне не очень понравился... О мертвых плохо не говорят, но если я вспоминаю случайно человека, который при жизни вызывал стойкое отторжение, то ему все равно на житье-бытье там денежки-лямишки капают. Вот тут мой внутренний голос нервно вопрошает " а с чего б это вдруг, а?".
Довольно оригинальный сюжет и пусть даже фантастичный, но постоянно ловлю себя на мысли, что хотелось бы, чтоб это было реальностью. Эх, жаль, что об этом (реальность или нет) так и не узнать при жизни... Думаю, что эту книгу нужно прочитать каждому. Чтоб понять что - то, что - то переосмыслить.

Верите, до четырех утра оторваться не могла. Потом, как водится, пошла обмениваться впечатлениями. Чтоб, значит, обломками чужих жанровых ожиданий полюбоваться.
У нас ведь как? Если в книжке чудь болтная, значит, ужастик. Если повествование от лица подростка, значит, подростковый. Если то и другое вместе - ну, правильно, подростковый ужастик. Как "Сумерки" какие-нибудь. Или "Баффи".
(Кстати, в отличие от "Сумерек", в рассказчиков "Убыра" веришь сразу же и безоговорочно. И в Наиля, и в его младшую сестренку, берущую слово в прологе и эпилоге. Даже со свежепрочитанной крапивинской "Бабочкой на штанге" контраст разителен, притом что "Бабочку...", в противовес "Убыру", отчего-то признают литературой не для детей!).
Впрочем, некоторые критики копнули глубже: и Проппа вспомнили, и роман воспитания, и за национальный колорит похвалили (хотя, как по мне, не в колорите дело: этот "колорит" в "Убыре" выполняет ту же функцию, что и мифологические аллюзии в фаулзовском "Волхве").
Правда, тут же за колорит и поругали. Мол, с первых же страниц спотыкаешься о татарские слова, которые спокойно можно заменить русскоязычными аналогами: назвать деда дедом, бабку - бабкой, и всего делов!
А мне вот кажется, что татарские слова не для колорита использованы. Не простые ведь слова, а концептуально значимые: обозначения степеней родства. А род - это память. А память от языка неотделима. И роман этот - на одном из уровней прочтения - об обретении памяти, о самоидентификации, если угодно. Как ачаговский "Сын аккордеониста". Инициация Наиля неразрывно связана с обретением возможности свободно говорить на родном языке - без нее происходящее так и останется бессвязным кошмаром. Потому что в русскоязычной, городской, цивилизованной картине мира аналога "убыру" попросту нет (о чем иные рецензенты благополучно забывают) - а значит, нет и средства с ним бороться.
(В одной из самых сильных сцен романа отец, уже практически "съеденный" монстром, преодолевая себя, велит сыну бежать - по-татарски; и гопник из электрички ведет себя по-другому, когда к нему обращаются на родном языке; и Наиль получает шанс, как мне кажется, именно в силу принадлежности к Роду - в самом широком смысле слова).
Самое же страшное, что может случиться, - забвение. Опустевшие села. Заброшенные кладбища. Бабка, умершая два года назад, а ты и не знал. Это оно, забвение, вызывает убыра к жизни.
" - Главное, чтобы тебя после вспомнили, когда ты улетел. Тебе повезло, и родителям твоим повезло. Даже если у нас не получится, или ты за три дня не успеешь — вас вспомнят. Тогда душа отпустится. А мне и улетать нельзя — меня никто не вспомнит, так душа здесь и сгниет. И эти ее сожрут.
- Я вас вспомню. - глухо сказал я..."
И вспомнил.
И обрел голос.
"И мы пошли домой".

Если в своей малой прозе Пелевин может позволить себе заигрывать с даосизмом, дзен-буддизмом и прочими солипсизмами, то романы у него с давних пор пишутся примерно на одну и ту же тему: о России. О незадачливой нашей Родине-матери, о ее самобытном пути промеж востока и запада, о ее попытках доказать миру, что мы — вполне себе Евразия, а вовсе не Азиопа.
Впрочем, чтобы доказать это миру, нужно сначала поверить в это самим, а Пелевин из книги в книгу дает понять, что нам даже до этого далеко.

Эта книга — такая большая игра для внимательного и усидчивого читателя, причем не столько внимательного по отношению к книге, сколько по отношению к окружающей нас экономической и политической действительности.
Правила таковы: существующие в современной России и мире общественные организации и институты автор шифрует под новыми названиями, привнося в свое произведение кучу новых имен собственных и нарицательных. Далее, не проводя никаких очевидных параллелей, он начинает просто оперировать ими, в соответствии с их реальной функцией в реальном обществе. Наша задача — попытаться угадать прообразы этих имен по их действиям.

Кто, к примеру, такие «нетерпилы»? Никаких идей?
А если вам скажут, что это такой особый слой гражданских активистов, вооруженных камерами и диктофонами, которые суют свой нос в самые недра закостенелых госмеханизмов и вскрывают там все нелицеприятные постымпераилистические пережитки?
Тогда вам станет понятно, что «нетерпилы» — это поколение молодых прозападных либеральных журналистов.
А кто такие «ганджуберсерки»? А что такое «офшар»? А «снаф», наконец?
И даже если вам кажется понятным, что «офшар» перекликается с «офшором», а «правозащитники» они и есть правозащитники, не спешите: в своей книге автор наделил даже самые очевидные и понятные вещи свойствами неожиданными, остроумными и гротескно преувеличенными.

Да, все происходящее здесь пересыпано изрядной долей гротескного юмора, то и дело перерастающего в сарказм и откровенное издевательство — видимо, только в смехе Пелевин видит способ не сойти с ума от идиотизма современной отечественной действительности. О верховной власти в Уркаине (да-да! Я не перепутал буквы!) он пишет так:

...и если их режим не является злом в чистом виде, то исключительно по той причине, что сильно разбавлен дегенеративным маразмом.

Роисся, что называется, вперде — и намек с перестановкой букв мог бы быть даже не настолько прозрачным. Мы бы все равно догадались по одной этой цитате.

Он язвительно проходится по престарелым феминисткам (а заодно и педофилам — в понимании автора это примерно одно и то же): постоянное их нытье на тему ущемленных прав привело к тому, что возраст сексуального согласия в обществе повышают до сорока шести лет.
Просили? Получите.

Борьба за чужое сексуальное бесправие — это экстремальная форма полового самовыражения. Проблема, однако, в том, что эгоистичные действия одного-единственного секс-меньшинства создают проблему для огромной массы людей.

Ну а самый смак, конечно — это его нападки на пидорасов.
Пелевин настоящий молодец: он не стесняется называть пидорасов пидорасами, а их возмущение предлагает им засунуть туда же, куда они привыкли.
Он им прямым текстом заявляет, что они — генетический мусор и топка для крематориев, а всем высоколобым дохрена-хипстерам, которые слушают Другую музыку, смотрят Другое кино и предпочитают называть себя «геями» или «ущемленными представителями ЛГБТ», в достаточно резкой форме напоминает, что пидорасами они при всем этом быть не перестают.
Браво, Олегыч, рукопожимаю.

Парадокс, правда, еще и в том, что именно эти гомики и составляют одну из правящих элит в «верхнем обществе», прообразом которого, очевидно, стал политкорректный Запад.
Другой столп общественного благосостояния — это киноиндустрия, которая — внимание! — снимает документальные(!) порнофильмы про войну(!!!).
Этот абсурдный идиотизм заставляет вас нервно хихикать, но потом вы понимаете, что и Запад Пелевин, видимо, ненавидит так же сильно, как сермяжную родину.

Он даже о себе высказывается — точнее, не о себе, а о людях, которые пытаются высказываться о нем:

«угрюмым затворником», «нелюдем», «бирюком» и «кокеткой» в наше время называют человека, который не хочет бесплатно трахать свинью перед телекамерой. А если не хочет даже за деньги, тогда говорят — «пытается окружить себя ореолом загадочности...»

Такая вот получается книга: автор-мизантроп ненавидит и Россию, и Запад одинаково сильно, но качественно по-разному, отпускает саркастические замечания в адрес феминисток, ньюсмейкеров, гомосеков и силовиков, а сам отказывается палить щщи потому, что не хочет трахать свинью в прямом эфире.
Круто? Просто супер!

* * *

Впрочем, традиционные для Виктора Пелевина три телеги на тему онтологического субъективизма здесь тоже есть.
Схема стандартная: «ничего не существует, есть только то, что порождает твое воображение. Оно существует только само в себе, то есть фактически, в мире не существует ничего».
Да что я, собственно, рассказываю — все, кто читал Пелевина ранее, знают содержание всего этого, как выражается автор, дискурса. И в «Снафе» все точно так же — другими словами, под другим углом и с другой прической, но все равно до боли знакомо.
Чувствуются здесь, однако, стилевые отголоски «t»: вся эта демагогия не смахивает на иезуитское нагромождение слов, а действительно выстраивается в некую экзистенциальную теорию.

Хипстэры возмутятся, мол «опопсел» Пелевин, «обыдлел» и «уже не торт». Ну так то ж хипстэры, что с них взять?..
Мне же, как давнишнему почитателю творчества автора, отрадно видеть, что происходит с его прозой: она становится более внятной и последовательной, не теряя при этом ни своего остроумия, ни глубины.
То, что его книги становится все проще воспринимать — это исключительно потому, что он научился более понятно изъясняться, а никак не потому, что стал примитивнее мыслить.

Вряд ли потомки будут считать «Снафф» пелевинским magnum opus — все-таки есть у него вещи более сильные и, что называется, более «знаковые».
Но это определенно самое смелое его произведение, в котором автор не просто вплетает вампиров, лис и красных комдивов в существующие социокультурные реалии, а моделирует целый новый мир, самобытный от начала и до конца.
А что самое мерзкое — весь этот гротеск очень узнаваем и понятен.

Есть тут и повторения, и реминисценции на самого себя, и даже прямое самоцитирование — ну, что ж поделать.
Но за совершенно чумовые Дао Песдын, креативный доводчик и суррогатных женщин ему все это можно простить.

8, отлично.

Очень долго я не знала, стоит читать эту книгу или нет. Во-первых, я очень настороженно отношусь к распиаренным книгам, ибо после прочтения 2/3 "модных" книг становится жаль выброшенного времени. Во-вторых, обычно из рецензий на ЛивЛибе можно понять о чем книга. А в отзывах о "Дом, в котором..." сплошь да рядом непонятные клички, рисунки, огромные цитаты и сумбур-сумбур-сумбур. Именно поэтому мы присматривались друг к другу больше года, пока волевым решением "Дом" не оказался в "Книжном вызове" и деваться стало некуда (хотя я и тут оттягивала, сколько могла - за "Дом" взялась только потому, что книжки в Вызове начали заканчиваться:)).

Хотя книга дочитана два дня назад, я до сих пор затрудняюсь ответить, как лично я отношусь к "Дому..." и его обитателям. Несомненно, эта книга - одно из самых занятных и интригующих творений современных русскоязычных авторов. И, пожалуй, качественных творений. Но в тоже время безусловной симпатии этот выдуманный мир лично у меня не вызвал.

Надо отдать должное Мириам Петросян, что она все-таки не Гальего с его "Белое на черном" . Она не настолько откровенно спекулирует на инвалидности своих героев и, если быть до конца честной, я каждые несколько страниц удивлялась, когда натыкалась на очередное напоминание о том, у кого какой конечности или чего другого не хватает - настолько самодостаточными, независимыми оказались обитатели Дома.

Этот Дом больше похож на лабиринт. В нем много времен и несколько реальностей. Его жители порой сами не знают, в какой реальности живут и в какой произошли те или иные события. Обитатели Дома - одновременно жестоки и наивны. Их действия одновременно альтруистичны и эгоистичны. Эта книга сплошное метание от доброго к злому, от черного к белому и обратно. Ее нельзя назвать ни хорошей, ни плохой. Она не однозначна. Она как то место, где встречается черное и белое - серая. О Доме, как и о его героях, невозможно сказать, хороши они или плохи. Но они есть. Они оживают на страницах книги для каждого нового читателя, и ведут его за собой в Кофейник, в подвалы и на чердаки, в Лес или в Наружность. И каждый новый читатель сам выберет для себя, близок ли ему этот мир или нет.

Для меня "Дом..." не стал тем миром, в который хочется уйти, устав от реальности. И жители его не стали самыми близкими и самыми родными, тем, о которых скучаешь вечерами или вспоминаешь, увидев на улице кого-то отдаленно смахивающего на старого знакомца. Но в тоже время я абсолютно не жалею о том, что месяц путешествовала по этому иллюзорному коридору, с изрисованными граффити стенами...

Книжный вызов 2011

И на десерт - несколько авторских иллюстраций

Мне кажется, у любого читателя есть писатель, знакомства с которым он... побаивается. Должно быть, чувствует, что ничего хорошего из этого не получится. Так у меня было с Пелевиным. Я не хотела его читать. Я мастерски его избегала. Все знакомые интеллектуалы пучили глаза, узнавая, что я не читала этого ВЕЛИЧАЙШЕГО писателя современной земли русской. Было немного неловко от собственной необразованности, но тайное неприятие все же было сильнее.

И вот мне пришлось это прочитать. Приятель очень, очень, ОЧЕНЬ хотел, чтобы я почитала Пелевина. Настолько, что привел меня в книжный магазин и купил мне «Generation П» (что тут значит буква «п», мне интересно? неужели злосчастное «пепси»? кстати, почему «пепси», а не классическая «кока-кола»?). Тут мне пришлось сдаться. Я поняла, что, рано или поздно, это должно было произойти. Если ты общаешься с образованными людьми, ты просто должна иметь свое мнение о Пелевине (полная дичь, это навязывание, конечно, но...).

Что же, теперь я имею полное право сказать: «Ну не нравится мне ваш Пелевин!» Чувства меня не обманывали: мировоззрение этого писателя противоположно моему; мы настолько из разного теста, у нас настолько по-разному работают головы, что нам не стоит в принципе пересекаться в этой жизни. Такого духовного отторжения у меня не вызывал ни один русский писатель. Мне может кто-то не нравится, я могу фейспалмить от некой книги, но чтобы мне прямо все не нравилось?..

Начну с самого «прозаичного» – с языка. Чтобы я начала придираться к языку, мне должно стать очень плохо от книги, ибо обычно язык либо нравится, либо... устраивает, т.е. не вызывает негативных эмоций. Активно мне не нравится разве что стиль Стивена Кинга (в русском его варианте), но Пелевин смог его обогнать. У Пелевина какой-то стандартизированный язык. Он грамотный и при этом никакой. Мне кажется, таким языком лет через 20 роботы будут клепать бесчисленные однотипные бестселлеры. Честное слово, я с большим удовольствием почитаю даже Глуховского, притом, что мне не зашел «Текст». И ладно бы был чертов стандарт, который у меня больше ассоциируется с современной переводной прозой (ибо часто переводят словно под копирку, где старая школа?). Но Пелевин очень многословен. Подобное я прощаю только очень элегантной прозе, с множеством запахов и оттенков. Если у вас так много слов, они должны литься, как у Бунина или Булгакова. Но у Пелевина их просто очень много. Много стандартных описаний по делу и без дела. Потому что в книге должны быть описания, понимаете? Описания ради описаний. Чтобы было. И механическим стилем, чтобы я мучилась.

Часто от проблем со стилем идут все прочие проблемы. Например, стандартность персонажей. Ни одного из героев данной книги я не смогла представить живым. Они для меня остались картонками, которые зачем-то разговаривают, но вне текста не живут. Как ни странно, самый картонный из них – это главный герой Татарский. Он скучный – это единственное, что о нем можно сказать. Или унылый. Пустой. Просто неинтересный. Я не люблю главных героев, от которых меня клонит в сон. Я до последнего надеялась, что начну испытывать к герою хоть что-то – интерес, негатив, симпатию, ненависть, любую живую эмоцию. Но – увы. Я ничего не почувствовала. Мне, к слову, говорили, что в книжке есть сюжет. Ну, если сюжет – это хождения из одного места в другое... да, тогда здесь есть сюжет. Но это немного не то, чего я хочу от художественной прозы.

Пелевин, понятно, писал о том, что было актуально в 90-х. Вот та же реклама. Сейчас смотреть рекламу даже десятилетней давности немного кринжово, а рекламу из 90-х – так и вовсе. Отчасти, конечно, было весело, особенно вот это: «Эй, эй, паренек, отправляйся-ка в ларек, ты будешь рад, что не прогадал!» Герои Пелевина как назло занимаются агрессивной рекламой, которая сейчас смотрится зашкварно и испортит репутацию любому, даже самому классному, бренду. Это реклама хайпа, причем дешевого. Она устарела, и читать о ней (а она занимает этак 30-40% от всей истории) скучно. Испытываешь легкий испанский стыд за нее, улыбаться не хочется, скорее думаешь, что за дичь раньше была в головах у людей.

Я лично хорошо отношусь к рекламе. Не той, что как фон появляется на сайтах/улицах, она не вызывает у меня никаких эмоций. Я хорошо отношусь к актуальной рекламе, с которой, как кажется, в России пока туговато (поправьте меня, спецы). У нас по-прежнему лепят однотипную рекламу, которая воспринимается как белый шум, либо насильственно скандальную, чтобы вызвать хайп (но он часто отпугивает, чем привлекает). Мне симпатична лаконичная реклама мировых брендов, без всяких наворотов – просто красиво снятый товар, интересный слоган. Ну, или с социальным посылом (это же у Макдональдса была реклама с парнем и его отцом, в которой парень признавался, что он гомосексуал?). Такая реклама вызывает эмоциональную вовлеченность и связывает товар с положительными впечатлениями от просмотра сюжета. И нужно быть очень талантливым человеком, чтобы с этим не облажаться. Увы, как раз такой рекламы в книге нет (времена были другие). Сейчас она скорее о том, как не нужно делать, если не хотите, чтобы вам прилетело по шапке, как например авторам рекламы для H&M, которые своим слоганом «Самая крутая обезьяна в джунглях» с фото чернокожего мальчика не только вызвали дикую волну хейта, но и способствовали резкому падению продаж сети во всем мире. Можно воспринимать, опять же, как стеб над рекламой в принципе, но и стеб потерял актуальность. Читатель, не заставший 90-е (как я), просто не вникнет в этот стеб, ибо стеб для тех, кто понимает контекст, хотя бы разбирается хорошо в истории 90-х, а как быть с теми, кого 90-е не затронули и не интересуют?

После этой книги Пелевин стал в моих глазах этаким самодовольным в своей мрачности, невероятно пафосным писателем исключительно для тех, кто «в теме». Такие писатели нужны, кто бы спорил, но мне в нем катастрофически не хватило искренности, того обнаженного нерва, который оправдывает существование художественной литературы как искусства. Как рассказчик же о 90-х Пелевин для меня не актуален – опять же, из-за отсутствия эмоций. Для меня 90-е – это «Брат» Балабанова, который вызывает множество эмоций разом – от боли за героя до радости за него же. Пелевин же, со своей холодностью, остается в стороне. Увы и ах. Dixi.

Вы спрашиваете, понравилась ли мне книга? Давайте я вам расскажу историю.
Далеко-далеко, на краю земли, на берегу всемирного океана стоит черный дом. В этом доме – мертвая птица и поэт. Они не мешают друг другу и отлично ладят. Идут дни, плещутся волны, птица мертва, поэт жив, но стихов не пишет. Но однажды, раз в миллион лет, к черному дому подъезжает автобус и из него выходят туристы, говорят, это дети. Они убивают поэта и разрывают голодными руками его тело на куски. И в этом момент оживает птица и начинает хлопать крыльями. Понятно, да?
А книга... книга не скажу, что понравилась, но вытрясла у меня всю душу. А потом еще одну. И еще. Вытрясла все залежавшиеся во мне души. И я не знаю теперь, осталось ли хотя бы одна мне, или это просто мертвая птица внутри меня машет крыльями…

Я написал в заголовке про синие сны, это не соответствует книге, там все сны черные. Но эта фраза из короткого стихотворения неизвестного автора. Много лет назад, я случайно нашел его на просторах интернета, и был сильно впечатлен. Однако после, сколько я не пытался, никаких его следов не нашлось, интернет помнит все, но кое-что забывает. Может, приснились мне эти строки, не знаю. Пусть интернет хранит свои тайны, я не опубликую стихотворение целиком, насколько оно врезалось мне в сознание, но одной строкой почту его память. Просто из-за того, как автор закончила свою книгу, мне тоже захотелось хоть что-то увековечить. Хотя подлинное название моей рецензии должно было бы быть: «Чудовища разума рождают сны».

Видит Аид, я долго избегал этой книги. Я убегал от нее. Но она оказалась быстрее. И догнала, и ударила под дых. Все мрачное, что таит в себе бездна, вывернулось наизнанку, и у моих ног поскакали разноцветные шарики. А ведь жизнь долго готовила меня к встрече. Я прочитал не одну книгу про интернаты и детские дома. Я обожал «Горе одному» Дубова в детстве. Но я не осознавал, не мог осознать, зачем все это было. Теперь знаю. Может быть, встреча с Домом – это те магические формы счастья, которого никто не может избежать, о которых писал Артюр Рембо. А может быть, это эликсир, чтобы пробудить мою мертвую птицу или утопить меня в океане депрессии. Я не знаю.

Дом – это не то, что можно любить стороннему наблюдателю. Дом – не рай и не покой, это паук, паутина которого продолжает держать даже вырвавшихся и повзрослевших персонажей. А многие вырваться не смогли, они мертвы, и это не ужасно. Как у кольца нет конца, так и у дома нет окончания истории, она снова повторится, снова будет и изломанный Слепой, и хранитель дома Табаки, и пытающийся вырваться Сфинкс и все другие персонажи этой книги, сновидцы, драконы, прыгуны и ходоки. Безрукие, безногие, умственно-отсталые, творцы, социопаты, личности. Снова и снова в воду падают камешки, и по воде расходятся круги.

Я не напишу ничего о сюжете, ничего об истории Дома, его темной стороне и его обитателях. Если хотите узнать, прочите сами. Сначала будет непросто разобраться, но вы втянетесь. Только если у вас тоже внутри есть мертвая птица или что-то подобное, берегитесь – влияние книги может быть непредсказуемым.

...Самые красивые на свете
Самые капризные и злые,
Самые на голову больные.
Перевернута последняя страница "Дома, в котором", а я никак не могу отвлечься, никак не могу их отпустить в Наружность, таких ставших уже практическими родными Слепого, Сфинкса, Табаки, Черного, Рыжую, Русалку, Курильщика и многих-многих других. Такие настоящие, такие живые, местами неприятные, местами самые любимые, местами драчливые, местами сентиментальные, замечательные ребята. Я ничем не могу заниматься, я банально сижу и жду, когда же меня отпустит. Но что-то меня не отпускает.

Хотя главный герой в этой книге, - конечно же, Дом. Построенный на деньги уродливого мецената, простоявший около сотни лет, поскрипывающий, покореженный Дом, сам как увечный, умеющий как впустить в себя нуждающегося, обогреть, защитить от злобной Наружности, так и могущий переварить и выплюнуть того, кто не сумел приспособиться к его естеству, к тайной жизни. Меня впустил, да ой-ой-ой как, что-то не могу выйти. Но знаете, кого он не примет? Тех самых реалистов, которые ни за что не допустят в своей жизни никакого волшебства, да прилети им письмо из Хогвартса, они подумают: "Что за закорючки", и выбросят в урну. Как раз те самые реалисты и спрашивают, а откуда же у них деньги на сигареты, а почему после первой же смерти не набежали родители, а третий том они просто откинут в сторону как непотребный. Плавали, знаем. Я и сама не вот прям дружу с жанром маг. реализма, так что есть во мне задатки первостатейного зануды, и третий том дался нелегко (меня спасло другое), но у меня все же получилось влиться в ритм Дома, почувствовать и прочувствовать. Главное при этом, не смотреть на время, убрать вообще часы, не зря их ненавидит Табаки, и бежать, бежать глазами по буквам, и тогда все получится.

...Как сильно отличаются друг от друга рассказы об одном и том же, притом что ни один из рассказчиков по-настоящему не врет.

Тогда обязательно получится совместить ребят из первого круга с повзрослевшими подростками из круга второго, это вообще одно из главных развлечений книги, вычитывать, выискивать в мелочах - а куда делся Кузнечик, а он же вот, а кто такой Стервятник, и причем тут Сиамцы. А сколько радости, когда догадываешься о чем-то, что Мариам Петросян зашифровала совсем уж на дне. Ближе к финалу Домом проникаешься настолько, что некоторые странные, наружные вещи просто ужасают, вроде истории с Крестной - да как она посмела.

...Слова, которые сказаны, что-то означают, даже если ты ничего не имел в виду.

И все никак я не приближусь к сути, все хожу вокруг да около, но не могу рассказать, о чем же собственно книга. Она о детстве, и совсем неважно, насколько главные герои увечны. Это как раз о том самом внутреннем ребенке, который сидит внутри каждого из нас, и который наверняка пострадал когда-то давно, кому-то родители обрубили руки, и он не может действовать, кто-то без ног, кто-то вообще внутренне слепой. Интересный психологический парадокс, кстати, что Хозяин Дома - Слепой - вообще не видит и не видел реальности (Наружности), зато Дом знает от чердака до подвала. Наверное, так и взрослые люди с такими внутренними детьми-Слепышами, не могут соотнести реальный мир со своим раненым собственным. И так страшно взрослеть, так страшно расти, так страшно выходить во взрослую Наружность. Кто-то справится, кто-то не совсем, кто-то и вовсе не сможет ее принять. Хотела написать "Забавно", но это ни разу не забавно, а вовсе даже пугающе - читать и при этом находиться в когнитивном диссонансе: понимаешь, что "неправильный" человек с точки зрения Дома (с которой мы видим все происходящее в книге) наоборот самый здоровый из всех героев. Такой психологический перевертыш, вроде того, что происходит в фильмах "Шестое чувство" и "Другие", обожаю!!!

А вообще к черту психологию, к черту анализ. Где-то с месяц назад меня угораздило провести неделю в больнице, а это же отдельная субкультура, свой собственный замкнутый мир. И я по полной ощутила тогда этот самый Дом, правда, в уменьшенном варианте. Попадаешь туда и поневоле становишься заложником традиций и уставов, там все по накатанной, палаты с собственным вожаком, пусть даже вожак этот на неделю, Пауки-врачи, не допросишься от них ответов, свои отношения складываются (или не складываются) между пациентами. Чьи-то кровати становятся общими, к чьим-то на пушечный выстрел не подойдешь. Обязательные перекусы между основными приемами пищи, душевные разговоры, когда (изредка) люди обнажаются душевно, наружность, видимая только из окна... Дом в миниатюре. И по собственному опыту могу сказать, если за неделю так проваливаешься из реальности в чужой больнице, что же говорить о 7 годах в собственном Доме. Фиг вам, а не наружность, никакая это не Игра, как поначалу думал "реалист"-Курильщик.

Встречала в рецензиях жалобу на недостаток действия, вот уж на что не могу пожаловаться, мне показалось, насыщенность действия такова, что некогда вздохнуть. И вообще все три тома прочитались на одном не дыхании даже, а вздохе. Вдохнул того воздуха, а выдохнуть некогда, Табаки уже рассказывает Сказки, Курильщик ползет через рюкзаки к Черному, Слепой ощупывает стены, прикованный к кровати Рыжий встал наконец с нее, тут же Габи затесалась... Я бы читала и читала и читала даже и без магической изнанки, просто как они позавтракали, как пообедали, как погуляли, умылись и сменили рубашку. Еще, еще мне чистейшего удовольствия, запечатанного на страницах волшебных трех томов! Эх. Нескоро меня еще отпустит.

Очень радует меня тенденция, прогрессирующая среди фэнтезистов: переносить действие в какой-нибудь мрачный город и детально его описывать. Даже если встречаются огрехи стиля или провисает сюжет – ничего страшного, темный город всё вытянет. А еще кажется мне, что, создавая стимпанковского "Пересмешника", Пехов вдохновлялся Мьевилем. Так что, если вам нравится Нью-Кробюзон, то понравится и Рапгар.

Книга получилась интересной, местами саркастичной, динамичной, немного жесткой, а еще очень запутанной. Я уже неоднократно говорила, что не люблю, когда фэнтези пестрит зоопарком из фантастических рас, однако вот это было просто эпично. И ведь не просто так, а с умыслом. Проработанная карта мира и города, въедливая политика и догматическая мифология, которая вообще-то не мифология вовсе, а непреложный факт, и везде завязаны особенности быта, физиологии и традиций. Кроме уже упомянутых многочисленных рас, мы встречаем национальности и локации, некоторые выдуманные, но иные являются замаскированными реалиями нашего мира – всё это превращает книгу в одну сплошную шараду, разгадку элементов которой автор не даёт просто так, подчас держит страниц по 200, а в определенных аллюзиях читатель и вовсе может рассчитывать лишь на собственную эрудицию. И это касается не только мироустройства и загадок, но и самого сюжета. Данный в начале намек запросто может тянуться до самого конца, когда ты о нём либо забудешь, либо придумаешь что-то своё. Непривычные к подобным играм измочалятся еще на первой арке.
В целом же мир и в частности Рапгар получился хорош. Мрачноватый и умилительный одновременно. Стимпанковский викторианский канон выдержан безукоризненно, от быта до одежды и манер, и даже попахивает Джеком-Потрошителем. Также наблюдается арканумовское идейное противостояние технологий и древней магии, с соответствующим разделением по расам. И не могу не выразить свое горячее мимими в адрес маленького народца – это же надо уметь придумывать что-то для фана, чтобы оно потом полюбилось всем больше всего остального.
Жить? Нет, спасибо, жить я там не хочу.

Примечательно также, что главный герой – не обычный для жанра ученый, преступник или авантюрист. Он аристократ, причем, из самой высшей мифологической расы, созданной якобы править миром. Ну ладно, из этих высших он не самый мажорный, да и жизнь его порядком пожевала, наделив совершенно непередаваемым характером. А еще у него, как пристало всем его соплеменникам, есть разумные предметы-помощники, и перепалки этой компании доставят вам немало приятных минут.
Не буду вдаваться в подробности сюжета – распутывайте этот клубок сами. Скажу лишь, что по большей части действие крутится вокруг зловещих тайн из прошлого героя, по прошлому этому он страдает без перерыва даже в те моменты, когда приходится спешно спасать свою задницу из неприятностей в настоящем. Хотя он ващет не нытик, вполне милаха, заботливый, призрака у себя дома приютил. Ну да ладно, кого он только у себя не приютил – сущая коммуналка к концу.

Не скажу, что удовольствие мое было прям взрывным и незамутненным. Местами действие двигалось неравномерно, местами было слишком много политики. К тому же здесь есть целая раса антропоморфных кошек, что меня просто убивало. Да и не люблю я, когда чтение превращается в интеллектуальное испытание. Но если оценивать в целом – было хорошо, можно смело заносить Пехова в список авторов, которые меня вряд ли разочаруют.

"Дом в котором" - роман, который не сможет оставить равнодушным никого. Он может вызвать жалость, отвращение, безмерную любовь и дикое ощущение несправедливости к детям, но равнодушным ты не останешься... Удивительная история старого интерната, Дома в котором живут дети с ограниченными возможностями, брошенные своими родителями... Книгу читала долго, но не из-за большого количества страниц, а потому, что её
невозможно читать между делом, она требует полного погружения в этот фантастический мир, который создали эти дети. Дети без рук, слепые, больные шизфренией, и прикованные в инвалидные кресла совершенно не вызывают жалости, а совсем наоборот, заставляют тебя окунуться в их внутренне содержание, посмотреть под другим углом на обычные вещи, постараться понять, и где-то даже научиться у них простым истинам. И все же. Это что-то непонятное, необъяснимое, непостижимое, увлекательное и интересное, в то же время тягучее и печальное.
Книга, прочитав которую, запомнишь навсегда.

I feel shook
Every time I close my eyes and travel into the place in the back of my mind
It's a place where memories hide and my thoughts combine
I see places and thousands of faces all at the same time

Now look
Everybody close your eyes and travel into the place in the back of your mind
And now run into the place you're afraid to climb
That's where you'll find me
You'll always be two steps behind me
(из песни группы "Thousand Foot Krutch" )

Написать. Стереть. Вдохнуть. Выдохнуть. И так несколько раз пока не получится собрать в кучу хоть пару слов, хоть пару мыслей... Хотя какие тут мысли? Кого я обманываю? Это просто поток эмоций! Неконтролируемых, ярких, уносящих за собой обратно, туда, где я жила четыре дня, лишь изредка выныривая в свою Наружность. И, видимо, часть меня останется там навсегда, на этих страницах, в той вселенной, которая на какое-то время стала значимее, выпуклее и притягательнее чем реальность. Что, ну вот что, можно при таких ощущения рассказать о книге? Я в полной растерянности. А ведь хочется хоть немного поделиться, особенно с теми, кто поймет, кто услышит отголосок своего восторга в моем бессвязном потоке слов.

Это не книга, это Книга. Именно так, так какая разница о чем она, если она умеет так затронуть? И любой пересказ покажется лишь бледным отголоском того, что я прочла. Как передать ощущение присутствия? Как рассказать, что я бродила по коридорам Дома вместе с ними со всеми? Вела пальцами по ярко разукрашенной стене, считывая надписи и рисунки вместе со Слепым. Перебирала струны гитары с Волком. Пыталась найти ответы на многочисленные вопросы с моим любимым Курильщиком. Сидела неделю с ручной вороной на дереве, в попытках спрятаться от жуткой девочки из сна, вместе с Горбачом. И это лишь малая часть пережитого мной.

Сфинкс, Лэри, Македонский, Рыжая, Русалка, Лорд, Табаки, Черный... мне не надо перечислять их всех, чтобы помнить, я уверена, что они в моей памяти теперь навсегда. И нет здесь для меня отрицательных или положительных героев, (я не беру в расчет учителей и большинство воспитателей, какие они герои? так бледные тени, мелькнувшие где-то там и не несущие ничего ни истинным обитателям Дома, ни читателям). У каждого своя история, своя правда, свои достоинства и недостатки. Они настоящие, живые, более живые для меня чем многие реальные люди... Именно поэтому их история заставила меня испытать весь спектр эмоций, я сопереживала им, сочувствовала, злилась, смеялась и плакала... Даже сейчас пишу и ком в горле, я уже по ним скучаю...

Я знаю, что Дом меня теперь не отпустит, станет одной из тех немногих книг-вселенных, в которые я могу погружаться в любое время, ненароком достав книгу с полки и открыв на любой странице. История, которая для меня не имеет ни начала, ни конца, ведь я поверила Табаки, что и впрямь

(…) жизнь не течет по прямой. Она — как расходящиеся по воде круги. На каждом круге повторяются старые истории, чуть изменившись, но никто этого не замечает. Никто не узнает их. Принято думать, что время, в котором ты, — новенькое, с иголочки, только что вытканное. А в природе всегда повторяется один и тот же узор. Их на самом деле совсем не много, этих узоров.

Колокольчик в волосах, ключ-серьга, дымящаяся сигарета в блюдце-пепельнице, чашка черного кофе, красные кроссовки, зеленые очки, осколки зеркала на цепочке, резиновый жираф... это не набор слов, это маячки-символы, мои шестеренки, выпрошенные-вымоленные у зловредного старичка, мой пропуск на ту сторону...

P.S.: пояснение из другой моей рецки про коробку жадности, о которой я говорю в названии этой: так я называю то место в моей голове, куда попадают книги, которые меня зацепили, вывернули наизнанку, проникли под кожу, те, про которые я не хочу слышать ничего плохого, те, которые я абсолютно не горю желанием обсуждать, вооружившись девизом «интересно послушать противоположное мнение, даже если я с ним вообще-вообще не согласна», те, которые я очень-очень редко кому советую, потому что если они не понравятся, я буду чувствовать себя обманутой, хоть и вежливо покиваю, бормоча что-то невнятное про фломастеры.

Эта книга совсем не похожа на книгу, это омут, водоворот, портал, который против твоей воли затягивает тебя и лишь потом, обессилевшего и изменившегося, неожиданно и безжалостно, безо всякой подготовки выбрасывает обратно в реальную жизнь. Правда, после такой встряски она уже перестаёт казаться реальной, и уж тем более привычной... Хочется верить в реальность другого мира, того, где всё непрочно и в любой момент может разрушиться, не оставив после себя никаких следов, того, где на стенах бесконечно много надписей и рисунков, на чтение и просмотр которых не хватит жизни, того, где живут люди, наделённые необыкновенными возможностями и в то же время лишённые самого обыкновенного - к примеру, рук или ног; эти люди, которые на самом деле дети, боятся Наружности и отказываются верить в её существование, для них существует только одно место, где им хорошо - Дом. И чем больше ты знакомишься с Домом и его обитателями, тем больше ты убеждаешься в том, что тоже являешься частью Дома, одним из тех, кого он приютил, кому дал возможность жить нормально, не чувствуя себя не таким, как все... Но это всё только на первый взгляд, ведь жизнь, которую ведут жители Дома, вряд ли можно назвать нормальной.
Детям Дома нет дела до учёбы, до цельного времяпрепровождения, которое может скрасить серую жизнь. Да и зачем? Ведь если не можешь с уверенностью сказать, сколько осталось тебе и твоим друзьям-состайникам, все попытки приукрасить скучные дни кажутся нелепыми и глупыми. Гораздо лучше, по их мнению, разговаривать ни о чём целые сутки, устраивать сомнительные вечеринки, часами бродить по пустынным коридорам... Но в героях Дома есть что-то такое, чего часто нет у других - каждый их них - более чем Личность, настолько непохожи их внутренние миры и взгляды на жизнь... Да, в физическом плане они многого лишены, но зато им открывается то, что недоступно нам, то, что позволяет им беспрепятственно перемещаться по мирам и видеть всё то, что скрыто от наших глаз.
Детей Дома почему-то совсем не жалеешь - ведь они сами нисколько не жалеют себя, не заостряют внимание на своей физической ограниченности, и поэтому ты относишься к ним, как к равным, а иногда даже восхищаешься ими. Но многие их действия необдуманны и жестоки, и бывает, что ты перестаёшь понимать, что здесь правда, а что - нет, и отказываешься верить, что дети на такое способны. Да, обычные дети вряд ли. Но Дети Дома - это совершенно другие существа, живущие в своей Вселенной и по своим правилам, которые любого непосвящённого могут привести в ужас. Я думаю, что в душе они совсем не такие, просто Дети Дома не знают и не хотят признавать другой жизни, и это побудило их выстроить непробиваемую стену, чтобы все оставили их в покое и не мешали играть в Игру, которая будет длиться, пока её не остановит время, самый главный враг Дома, не дающий его детям остаться в нём на всю жизнь...
Многих жителей Дома я полюбила - Сфинкса, мудрого и невозмутимого; Слепого, всегда дающего правильные советы; Курильщика, самого любознательного и адекватного из всех обитателей; неугомонного Табаки, любителя нужных и ненужных вещей и всяческих историй... Ты начинаешь присматриваться к каждому из них, пытаясь понять, почему на ту или иную ситуацию они смотрят по-разному, что вообще они обо всём этом думают. Так интересно было изучать их, и так грустно думать теперь о том, что все мои счастливые часы, которые я провела в их обществе, закончены, а ведь я уже начала считать их своими друзьями. Но, конечно, Дом и его Дети ещё не раз напомнят о себе - случайным скрипом двери, ворвавшимся в форточку ветром, лучом солнца, от которого на лице появится улыбка, запахом прелой листвы в осеннем лесу... Ещё долгое время после прочтения я буду разбираться во всех самых необъяснимых тайнах этой истории, каждый раз понимая то, что не смогла осознать раньше. Но о дальнейшей судьбе Детей Дома я думать не хочу и не буду - пусть лучше они останутся для меня теми, кто по-прежнему бродит по нескончаемым коридорам Дома, отыскивая дверь, открыв которую, они узнают, что такое счастье.

А вот тут можно посмотреть, какими видят обитателей Дома читатели книги! Удивительно, что многих я представляла именно так!

   Мальчик изумительно развивался. Объявления и рекламы сыпались из него, как искры бенгальского огня, и он замечательно руководил остальными детьми. Будущее его было ясным.
( Маргарет Сент-Клэр. "Потребители")

    О том, что нынешнее общество -- общество потребителей ни для кого не секрет. Желтая и не желтая пресса, интернеты и телевизоры открывают и так широко открытые глаза потребителя на то, что им манипулируют оттуда, сверху, что злые гении пропаганды и Пи-Ара формируют общественное мнение и вообще, это всё придумал Черчиль в 18 году козни американских врагов, пытающихся нас отупить и завоевать.

   Пелевин с этим не спорит, наоборот, он настойчиво доказывает, что вся свобода Homo Zappiens (сокращенно -- хз) ограничена выбором между "Кока-колой" и "Пепси". Более того, он не видит в этом ничего дурного.

   Конец света, о котором так долго говорили христиане и к которому неизбежно ведет вауеризация сознания, будет абсолютно безопасен во всех смыслах – ибо исчезает тот, кому опасность могла бы угрожать. Конец света будет просто телепередачей. И это, соратники, наполняет нас всех невыразимым блаженством.

   Место действия -- Москва, время -- эпоха первичного накопления капитала, герой -- среднестатистический недоучка, талант которого -- реклама. Из всех черт характера Татарского самая яркая и определяющая -- цинизм. "Ничего святого за душой" -- это как раз о нём. Как результат -- креативная реклама, адаптирующая иностранные брэнды под русского потребителя.

   Плакат представляет собой фотографию набережной Москвы-реки, сделанную с моста, на котором в октябре 93 года стояли исторические танки. На месте Белого дома мы видим огромную пачку «Парламента» (компьютерный монтаж). Вокруг нее в изобилии растут пальмы. Слоган – цитата из Грибоедова:
И ДЫМ ОТЕЧЕСТВА НАМ СЛАДОК И ПРИЯТЕН.
ПАРЛАМЕНТ

    Кроме рекламы из атрибутов постперестроечной России присутствуют: бандиты, бизнесмены, mersedes 600, пьяный Ельцин, пэйджеры, танки на мосту, палёная водка "Абсолют", хач с автоматом, бодяженный анальгином кокс etc. Но книга не об этом. Волею случая Татарский сталкивается с двумя однокласниками: один приглашает его на работу, а второй угощает грибным чаем... Работа -- рекламный криэйтэр (кто сказал "Бегбедер"?), грибы -- ясно, галлюциногенные (кто сказал "Кастанеда"?). Что было дальше? Остапа Татарского понесло... Живя где-то на грани трёх (как минимум) миров, он знакомится с древним культом, делает открытие за открытием, замечает не виденные раньше закономерности и обратную суть вещей; Знаки Судьбы (кто сказал "Алхимик"?) появляются неожиданно и приводят к ещё более ошеломляющим (для читателя, не для героя, того уже ничем не удивишь) находкам.

   Шо дальше? (кто сказал -- дальше Сорокин? Блин, да кто мне постоянно под руку говорит? Задолбал уже!) Дальше -- полный Generation "Пи". Но это всё спойлеры, а тут я хотел о книге...

    Грамотно построена, вот что. Поднапрягши читателя сложными, эмоционально напряженными фрагментами, автор дает на страничек пять отдохнуть и поржать над рекламными концепциями, погрузив во мрачную атмосферу вавилонской мифологии -- выдергивает в предельно реальный мир матушки России, прочитав философскую лекцию о анально-оральных wow-импульсах, ставит следующей парой в расписании компьютерную графику. Прелесть в том, что эти фрагменты связаны между собой не только сюжетной линией, но и гиппертекстово -- по всему роману расбросанно множество тегов, делая его спутанным в плотный клубок взаимосвязей.

   Юмор. Спсифичсский... Черный. Едкая ирония и злой сарказм. Стёб и троллинг. Явное издевательство и полное безобразие =)

   Автор призывает... Да ни к чему он не призывает! Просто констатирует факты. Выбор "кем быть" остается за читателем, Пелевин просто уточняет, что выбора, собственно нет.

   Ну и буддизм. Какой же это Пелевин без самопознания и выхода из материального тела. По этому поводу цитата и нею я эту писанину и закончу.

   Есть три буддийских способа смотреть телевизор. В сущности, это один и тот же способ, но на разных стадиях тренировки он выглядит по-разному. Сначала ты смотришь телевизор с выключенным звуком. Примерно полчаса в день, свои любимые передачи. Когда возникает мысль, что по телевизору говорят что-то важное и интересное, ты осознаешь ее в момент появления и тем самым нейтрализуешь. Сперва ты будешь срываться и включать звук, но постепенно привыкнешь. Главное, чтобы не возникало чувства вины, когда не можешь удержаться. Сначала так со всеми бывает, даже с ламами. Потом ты начинаешь смотреть телевизор с включенным звуком, но отключенным изображением. И наконец, начинаешь смотреть выключенный телевизор. Это, собственно, главная техника, а первые две – подготовительные. Смотришь все программы новостей, но телевизор не включаешь.

Это была вторая попытка прочитать книгу, о которой трубили из каждого утюга. Первая попытка была года четыре назад, и я осилил пару страниц, отложил книгу. Вторая попытка случилась этим летом, я осилил уже сотни полторы страниц и понял, что книга вызывает у меня отвращение. И язык, и герои, и мир просто отвратительны. Я все ждал и ждал, когда же у слов автора и действий героев появится смысл, но чуда не случилось.
Я правильно понимаю, что автор больше ничего не написал, кроме этой книжки?

В сумраке нет разницы между отсутствием тьмы и отсутствием света.

Есть люди и есть иные.
Они бродят среди нас, ничем внешне не отличаясь от остальных.
Часть иных тёмные, часть светлые.
Именно они определяют многие события нашей реальности.
Но обычные люди их не идентифицируют и не замечают их деятельности.
Находя всем неожиданным событиям вроде бы логичное объяснение.

Я тоже не смогу при встрече определить иного.
Но я верю, что в этой книге завуалировано слишком много правды.
Именно поэтому не получается беззаботно отнестись к сюжету.
Он отвечает моим представлениям об устройстве мира.
Ничего не могу доказать, просто чувствую именно так, как пишет автор.

Ещё один аспект книги - свет и тьма, добро и зло.
Точнее все оттенки этих понятий, их причины и последствия.
Светлые иные на своём благом пути разменивают жизни людей как пешки на доске во имя светлой цели.
А тёмные - творят добро, которое в отдаленном будущем отзовется злом, возможно для других поколений.
Получается размывание границы между хорошими и плохими поступками.
И, честно говоря, по событиям в книге у меня возникло слишком много вопросов к светлым и их методам.
Позиция тёмных выглядела логичней и честней, а мораль добра - фальшивой.

Сам сюжет не увлёк так, как хотелось бы. Возможно из-за того, что знакома с ним по фильму.

- Видите ли... слишком острые темы - все равно что слишком острые приправы. Кто-то любит... Кому-то противно. И нельзя же всю жизнь питаться одним хреном...

С первых строк книга погружает читателя в необычный мир.
Он абсолютно безопасен и живущие в нем люди не знают слов война или бомба. Кажется идеальным, ведь правда?

Но только на первый взгляд. Днем в этом мире действительно спокойно: ни насилия, ни агрессии нет.
Зато ночью, во сне, все превращаются в животных. Кто-то в хищников, кто-то в их потенциальных жертв. Именно там находит выход все накопившееся в душе за день.
Опять же звучит неплохо, да?

Вся агрессия выплескивается во сне, там можно будучи в шкуре животного кого-нибудь убить и на утро не вспомнить об этом.
Даже если вспомнишь - совесть не мучает, ведь это только сон...

Одна проблема: те, кто в своем сне погибает от челюстей хищников, утром уже не просыпаются.
Но хищники и жертвы в дневном мире не знакомы друг с другом, поэтому никто не проводит аналогий между сном в Пещере и тем, что практически все смерти констатируются утром.
До тех пор пока в налаженной системе не произошел небольшой непредвиденный сбой.

Первая половина книги читалась интересно, но достаточно ровно.
Но с момента генерального прогона спектакля оторваться от сюжета стало невозможно.
Мне кажется я реально ощущала все чувства и эмоции главных героев книги.
Их страх, напряжение, непонимание, узнавание - все сразу как будто корнями проросло во мне.
Точно также, как персонажам книги, хотелось сжаться в комок, вцепиться в подлокотники и твердить себе, что это все не по-настоящему.
Для меня то так и есть, а вот для героев книги все не так просто.

Одно из двух - либо жить, либо сомневаться, а если и то, и другое сразу, то это уже не вполне жизнь, это эксперимент какой-то, пытка...

Это был последний гвоздь в крышку гроба моим убеждениям, что ужастики по мотивам таёжного фольклора – унылые и непонятные. Пусть там и пропахло всё своим узкокультурным колоритом, зато эти древние твари, вышедшие из самой земли и глубин мифологического сознания и вошедшие в язык и повседневность в уже плохо опознаваемом виде, надерут задницы всем бугименам и слендерам.
Единственное, в чем они могут проиграть – в конкурсе красоты. У современных нёхов – высокий стиль и свой фэшн, они шикарно смотрятся даже когда сброшены последние маски, они балансируют на грани человеческого и непознанного. А нёхи древние поскромнее, они пугают только пока их не разглядишь как следует, а потом перед тобой уже стоит какой-нибудь трупак или леший, а современного прожженного хоррорца таким уже не запугаешь. Вот тысячу лет назад еще можно было запугать, а сейчас уже всё. Поздно выть в печной трубе, пора искать иные пути запугивания населения.

Автору "Убыра" удалось найти если не великое дао кибер-ужасов, то уж золотую середину точно. Это, на мой вкус, самые шикарные моменты в любом хорроре – когда еще ничего не понятно, однако сквозь привычную реальность уже проступает нечто зловещее. Осквернение родного мира и утрата прежних опор и ориентиров – это всегда хороший прием. Ибо нагнетается.
Правда, чем дальше в лес, тем упитаннее убыры пошли, непонятки с них немножечко смахнули, но, к счастью, не до конца. Но всё равно-о, всё равно начало самое едрёное, у меня аж в желудке что-то мутилось и температура подскочила – настолько шикарен был прорастающий в реал потусторонний тлен. Потом к нему привыкаешь. Жуть еще немного держится за счет разных туманностей, обманов зрения и прочего такого, но заживо читателя уже не переваривает.

А теперь главные фишки по пунктам.
Автор популяризирует татарскую культуру. Серьезно, Татарстан – часть России. Но кто вообще про него что-то знает? Теперь узнают. Причем, как с обычной стороны, так и с самой страшной. Местная нечисть, фриканутые древние обряды, даже язык, в котором то и дело обнаруживается всякая паранормальщина. Языку вообще много места уделяется, но это только в плюс.
Чем дальше от цивилизации – тем толще нёхи. Я уже неоднократно говорила, что антураж российской глубинки криповат сам по себе, так что многие авторы этим пользуются. И успешно пользуются. Здесь же всякая хрень начала происходить еще в городе, но уж когда из города сбежали – пошло и вовсе что-то сюрное.
Осквернение нечистью, распространяющееся, как инфекция. Без комментариев вообще, это надо видеть.
Но самое шикарно, я считаю, это перспектива спасения мира в лучших анимешных традициях. Герою 14 лет – самый классический возраст для подвигов. А уж во что его превратили... Это невозможно понять мозгами, но там явно имела место то ли какая-то мифологическая инициация, то ли супергеройская эволюция, иначе как бы он потом дрался с одержимыми чуть ли не голыми руками? Я очень хочу, чтобы во втором томе он стал могучим убыродавом и синигамил бы в промышленных масштабах. Это был бы невероятный кульбит сюжета!

Итак, вердикт?
Жуткие твари из непривычной картины мира, много новых слов, звучащих так, будто сейчас вызовут таёжных вицлипуцли, а еще тлен и безысходность всех видовых категорий.
Было ли страшно? В начале даже действительно было, а потом уже тупо сидишь в непонятках и едва дух переводишь. Потому что ну реально же – что там вообще происходит? О_О А пофигу, дайте мне еще этих сочных татарских убыров да полейте болотом.
Годное чтиво для хоррорца.

книжный вызов (6/66)

долго я опасалась книги из-за её размера. но в какой-то момент мне всё так надоело, что я просто взяла её с полки и.. и пропала.
мне хочется разговаривать о Доме со всеми. уже не одну ночь я рассказываю об этом произведении своей подруге. рассказываю и понимаю, как же нескладно звучат мои слова. и сейчас так же несуразно будет выглядеть мой отзыв.
мне не понравился только один момент - когда во второй части появились девушки. я честно не понимала, зачем они? кому нужен был этот закон? ведь и так всё было хорошо. но эта мелочь совершенно теряется на фоне того, в каком я очаровании от всего остального.
у меня нет этой тяги именно к дому (или я просто пытаюсь её скрывать в себе), но я безмерно влюблена в героев. в каждого. мне кажется, что я ещё ни разу не встречала книги, в которой было бы столько удивительных персонажей, каждый из которых на своём месте, каждый играет свою роль, у каждого - своя неповторимая история.
когда я закончила читать, то несколько часов была в полном шоке. мне хотелось кричать и громить всё вокруг. хотелось требовать от всех объяснений, так как слишком много моментов остались для меня не до конца понятны. сейчас, через пару дней, всё уже немного устаканилось, но я до сих пор жалею, почему толком не было истории Лорда? хотя, я бы о каждом из них хотела больше инфомации, хотела бы знать их. не быть частью, нет, потому что это всё-таки детский дом инвалидов, чёрт возьми! но.. но где ещё возможен такой мир? в реальности? вряд ли..
теперь я понимаю людей, которые перечитывают эту книгу раз за разом. я точно знаю, что не пройдёт и несколько месяцев, как я снова возьму в свои руки этот увесистый том. только вот.. если я уже сейчас не могу отпустить Табаки, Слепого, Сфинкса, Македонского, Волка, да всех их, то как я буду после второго прочтения..?

С твочеством Пелевина я познакомилась по его рассказам, когда-то давно они были опубликованы в "Химии и жизни", вот там, ещё будучи школьницей, я их и прочитала. Надо сказать, что они произвели на меня впечатление.
Когда вышел роман "Чапаев и Пустота", практически все мои друзья увлеклись им, много цитировали. Не очень я любила поддаваться общим настроениям в чтении, но прочитала, в основном из-за своей ещё детской привязанности к автору рассказа о Шестипалом. Тогда роман совершенно никакого впечатление на меня не произвёл, показался просто набором сюра, а сюра и без него хватало, сюжета я вообще не увидела, поэтому и не задержался он у меня в памяти, автор разочаровал, и я долгое время обходила стороной его произведения. По-видимому, не в подходящий момент мне книга тогда попалась, именно с точки зрения внутреннего состояния, в литературном смысле я была читателем вполне подготовленным, в смысле созвучий с реальностью тоже, разумеется, времена были интересные, чего уж там.

А сейчас внутренний момент, если можно так выразиться, оказался, по-видимому, каким-то уж очень созвучным с романом. После воспоминаний Тэффи, да ещё в подборке про цитаты мне попалась фраза

Я, Василий Иванович, совершенно не понимаю, как это человеку, который путает Канта с Шопенгауэром, доверили командовать дивизией.

Это прекрасно! Я поняла, что совершенно ничего не помню из романа, и судя по этой цитате, зря. Примечательно и то, что когда начала читать (перечитывать) книгу, едучи в метро, как раз ехала на Тверскую, с которой всё и начиналось в романе. Был не февраль, а март, но очень похожий, мрачноватый, с метелью.

В юности, наверное, ну или в какие-то моменты жизни, когда она кажется до краёв заполненной, про пустоту как-то забываешь, она отодвигается на второй план. Однако, она есть, и даже с физической точки зрения, вдумайтесь - атом - это маленькое ядро и размазанные в пространстве электроны, а в чём они существуют? Воздух вокруг нас - это всякие молекулы, летающие на каком-то расстоянии между собой, а что между ними? Мы живём на планете, рядом вертится Луна, светит Солнце, летают другие планеты, метеориты, кометы, прочие камни, а что между ними?

- Начнём по порядку. Вот вы расчёсываете лошадь. А где находится эта лошадь?
Чапаев посмотрел на меня с изумлением.
- Ты что, Петька, совсем охренел?
- Прошу прощения?
- Вот она.

В книге много пластов, и написана она мастерски, уверена, каждый увидит в ней что-то своё, какие-то свои отражения, отблески своей реальности. Иногда кажется, что это на что-то похоже, на "Матрицу", но так, какой-то тенью... на "Мастера и Маргариту"? - тоже каким-то отблеском. На "Иллюзии" Баха - это только кажимость, от них этот роман ещё дальше, чем от "Матрицы". Для кого-то (и в какой-то момент) эта книга будет очередным бредом, от которого человек устал в реальности, для кого-то интересной разминкой ума, тренировкой в угадывании литературных аллюзий, для кого-то глубокой философской вещью, для кого-то просто поводом поразмыслить и т.д., и каждый будет прав на самом деле, потому что никакого "на самом деле" нет. :)