И я не про книгу)
Я уже признавалась, что моя самая любимая страна - Испания. Но почётное второе место прочно занимает Таиланд. Если есть рай на Земле... Причём, поездка наша на остров Пхукет была, конечно, не без приключений. Чартер с пугающей методичностью задерживали на 4 часа, из-за чего мы опоздали на поезд из Москвы. 9 часов полёта - конечно, то ещё удовольствие. Тайцы - очень своеобразный народ. Они спешат только на дороге в стиле "еду, как хочу" и любят поиграть с пешеходами в "русскую рулетку". А в остальном - вообще не спешат. Надо ли тебе на встречу, экскурсию, а особенно в аэропорт - посиди, расслабься, обязательно приедут-когда-нибудь. Но это все-такие мелочи...
Это - правда страна счастья. Улыбок, щедрости, вкусной еды и ласкового солнца. Воистину страна победившего гедонизма. Мы брали только завтрак-и этого хватало! Потому что уличная еда... Конечно, это был 2008 год - но все было нереально дёшево! И порции! За 75 рублей - огромная тарелка с горой Фудзи риса с яйцом. Когда заказали краба-так он был размером с праздничное блюдо. А к заказу - бесплатно-как у нас жвачку-подают арбузы, ананасы и папайю... И морепродукты-свежайшие, только из моря.
Наверное, этой атмосферой надо проникнуться. Совсем как в книге - эдакого чила, ненапряга. Время словно течёт... Конечно, наши прекрасные соотечественники в количестве больше 2 способны любой курорт мира превратить в "Анапа-96" с незабвенными "Скушай булочки с завтрака" и "Не присмотрите за вещами?" Но это уже - детали.
А вишенка на торте - экскурсии. Я там была! Я была на том самом пляже в бухте Майя Бэй. И на "острове Джеймса Бонда" с одинокой скалой-гвоздем. Словно во сне или в прошлой жизни. И блинчики, как в книге, мы тоже ели - только не банановые, а шоколадные. У беззубого дедушки, такого худого, что моя мама его жалела и называла "Божий человек - в чем душа держится".
Я и книгу-то взяла не из-за её художественной ценности. А из-за этих воспоминаний... Путешествия... Все плохое - вонь, грязь, вопли пьяных немцев - забывается. А остаётся - счастье, тепло, улыбки, свет, краски. Очень приятно посреди сумасшедшей питерской зимы окунуться в тёплые и светлые воспоминания о настоящем рае на Земле. Хоть меня и тревожит, куда же книга вырулит-но дополнительные баллы за ностальгию она уже заслужила.
Уважаемый Алекс,
прочитал твой дебютный роман, он оказался намного хуже, чем я ожидал.
Фильм Бойла не смотрел, а теперь даже и пытаться не буду.
Наверное ты прав, когда говоришь, что Пляж гораздо лучше бы смотрелся в виде комикса: вся вторая половина романа у тебя будто тонет во вспышках стробоскопа, и такому рваному стилю отчаянно не хватает визуализации.
Надеюсь, твои следующие романы Тессеракт и Кома получились гораздо лучше, а ты чувствуешь себя в жизни на своём месте в роли сценариста.
И ещё. Хотел показать тебе, КАК надо писать такие вещи как Пляж. Прочитай, если будет время
Заметки с пляжа
Песок был терпким на вкус, отдавал лежбищем молодых тел и прохладой лимонадов, морская вода легкой вуалью прокатилась по пищеводу вниз. Крабы попрятались, медуз было не видать. Их наверное отнесло далеко в море ночным штормом, и к утру они ещё не вполне пришли в себя, как и многие в припляжных домиках после бурной вечеринки. Проползти от воды к зонтику было плёвым делом, но песок раздражал гениталии и забивался за крайнюю плоть, и пришлось делать это на ягодицах и спине, брезгливо отряхивая передние конечности. Плавки тем неизбежнее унесло волнами в нейтральные воды и сами по себе они никак вернуться не могли. Оставались ещё купальные шорты, но они были засунуты в чемодан далеко наверху в номере. До них ещё предстояло проделать путь, либо полный позора и сумятицы, либо дождаться знакомых, либо совсем уж незнакомых ранних посетителей пляжа и выпросить у них нечто набедренное.
В безопасных, полных милого юношеского романтизма сожалениях, что я не утонул и тело мое сейчас не ищут десятки спасателей, я пережил несколько рвотных позывов, но тень от зонтика и легкий, дующий вдоль насаженной заградительной полоски тростника, бриз смыли жесточайшие признаки похмелья, оставив лишь звон в пустой голове да зыбкий аквариум в скрюченном желудке. Можно было долго смаковать подробности, описывать своё нынешнее положение и состояние органов и сумбур в мыслях, но от всего этого осталось лишь легкое чувство незащищённости в паху – не каждый день вы просыпаетесь на свежем воздухе абсолютно голым, если вы не убежденный нудист-природолюб. Тотчас отметив, что будь я в трезвом виде, эта шутка про нудиста вызвала бы у меня презрительную гримасу сочувствия плохому каламбуру, тотчас я переместил свои мысли в области высшие. Бросив бесполезные попытки вспомнить, что меня привело на пляж ночью в шторм – это могло прийти само позднее или не прийти вообще – да и пусть бы там, где бы оно ни было, оставалось.
Я представил себе незнакомку, тихо ступающую босиком в белом шелестящем платье, - нет, ну не таком длинном, ну чуть покороче, вот в таком – по песку, медленно поправляющую выбившиеся непослушные со сна волосы, вышедшую на пляж. Неважно, какие дела тащат людей на пляж в такую рань, непричесавшихся и ещё не проснувшихся как следует – пусть она будет чуточку сумасшедшей, с такой доброй очаровательной сумасшедшинкой в углах рта и дальних нейронах мозга. И вот она идёт, ступает, шелестит, вся такая во власти ветерка, и за зонтиком – большим пляжным зонтом, полулежащим на бархане, скрывающим меня в тени – за зонтиком меня поначалу не замечает, подходит к воде, плещет в ней ногами, то-сё, оборачивается и, завидев мою наготу, улыбается. Смешного здесь конечно мало, но пусть уж улыбается.
Тут внезапно в мысли вторгается ополовиненная бутылка портвейна, трясущаяся перед глазами – это даёт знать о себе просыпающаяся память, безжалостная дрянь – желудок опять скрутило, пришлось, икая, глубоко вдыхать, быть себя по отвисшему животу, попутно обнаруживая во рту ещё целый выводок песчинок.
Но мы отвлеклись: она замечает, улыбаясь, и подходит, придерживая подол платья руками, чтобы его слишком сильно не подняло ветром, ибо тогда в кадре станет совсем уж много наготы. Прикрываться руками как-то недостойно взрослого человека – решаю я и во всей красоте предстаю её шаловливым глазам, мохнатым ресницам и гулким утренним мыслям. Ой как вы со вчерашнего изменились, мистер – говорит она – а я понимаю, что ничего со вчерашнего вечера-то и не помню. Лишь редкие обрывки песен и плясок, но алкоголь ли тому причиной? Или, может быть, наркотик, подсыпанный в шампанское изворотливым противником? Почесывая запорошенную песком голову, я осведомляюсь у неё насчёт где бы приодеться. Судьбоносная встреча, моментально реагирует она: вчера вы раздевали взглядом меня, сегодня я должна материально одеть вас, ах что за каламбур! Дура, однако, но все женщины в белых платьях такие, поэтому приходиться смириться, поэтому я по-джентльменски поднимаюсь, придерживая рукой расползающиеся в разные стороны телеса, выглядываю из-за зонтика, и вот тут-то мне и бросается в глаза бревно.
Метафорическое бревно, которое должно было попасть мне в глаз, если бы не токсическое, как мы уже выяснили, никак не алкогольное, похмелье. Поодаль от пляжа за стеной тростника и камыша грустно висит жопой вверх налетевший на бархан розовый автомобиль, весь исцарапанный, со следами от пуль, разбитыми стеклами, даже, кажется, не хватает одной двери. Ах вот оно что, я хватаюсь за рёбра – ведь это я на нем сюда приехал ночью в попытке убежать? уплыть? В отверстии на месте лобового стекла словно в насмешку болтается единственная оставшаяся невредимой ёлочка-ароматизатор. Разряжая обстановку, шучу, что вот ей-то я гениталии и прикрою, но больше ничего подходящего в кожаном салоне из одежды не находится. Дрожащими руками проверяю бардачок, незнакомка помогает мне открыть багажник с помощью найденных в замке ключей – везде пусто. В довольно сильном опасении, что я угнал машину прямиком из салона со стапелей, мы побыстрее отходим от неё и движемся вдоль полоски прибрежной тропинки, ведущей к небольшой рощице непонятного назначения деревьев и закрытым в столь ранний час питейным заведениям с бамбуковыми стенами.
Путь нагишом непривычно долог, не то что под расслабляющим прикрытием одежды. Тут в уравнение вступает множество факторов: и ветерок, овевающий мошонку, и практически висящее в воздухе возбуждение, передающееся мне от невинности женщины в белом платье, подчёркнуто корректно следующей вровень со мной, сложив ручки на талии, теребя какие-то завязочки и глупо улыбающейся в море, и напряжение от моей наготы, нарастающее волнообразно, от убегающей мысли, постоянно возвращающейся к причине неудобства. Напряжение, которое сводит на нет возбуждение.
Чтобы отвлечься, для того чтобы отвлечься, я начинаю думать многосложными длинными деепричастными предложениями, отвергнув прежнюю систему коротких и точных наблюдений, которая была введена в обиход скорее с тем, чтобы быть понятной стороннему наблюдателю. А новая громоздкая конструктивная махина понятна только мне, зато позволяет не обращать внимания на физический аспект, полностью приковывая внимание к умопостроениям. И милостиво предлагает избежать литературной условности недопустимости повторения однокоренных слов или схожих оборотов, отражающих не сколько усиление субъекта повторения, сколько посетившую меня сумятицу.
Наконец, когда хрупкий мир между моим жалким внешним видом и необъятным внутренним миром восстановлен, мы приближаемся к какому-то неясному строению, даже лень пытаться определить его принадлежность и проработать ту роль, которую оно должно сыграть в этой истории, поэтому я решаю вновь забыться и впасть в милосердный флэшбек: перед взглядом моим вновь мелькает бутылка портвейна, плещется рубиновая жидкость на её дне, бутылка, колыхаясь на волнах опьянения, уплывает вдаль, и место её занимает моя нынешняя спутница – вся в чёрном, обтягивающее вечернее платье, броский агрессивный макияж, полная шлюха в общем, да к тому же ещё и стерва: она что-то кричит, размахивая руками, бросает в сторону предполагаемого моего места нахождения предметы (бокал, подсвечник, метроном, детектив в дешёвой обложке, синий с блёстками фаллоимитатор, мобильный телефон с сенсорным экраном), всё это благополучно пролетает мимо, падая позади с характерным всплеском. Я оборачиваюсь и вижу перед собой полный манящей прозрачной голубизны бассейн, на дне которого уже покоятся все вышеозначенные предметы. Не в силах противостоять мимолётному восторгу восхищения, я тоже, расправив крыла, неуклюже сигаю в чашу бассейна. На этом воспоминание прерывается.
Прихожу в себя на песке, в рту солёно и гадко, сопли забили носоглотку и мешают вздохнуть, судя по всему меня вырвало морской водой. Спутница моя, неловко озираясь, робко стоит в сторонке, обмахиваясь уголком платья, видимо почитая верхом неучтивости вот так покинуть меня в столь деликатный момент, не завершив должным образом беседы, но одновременно, брезгливо отстраняясь, считая выше своего бабьего достоинства хоть чем-то помочь бессильному нагому телу, копошащемуся в барханах.
Вокруг высматривающе рдеют чайки. Неясное строение оказывается общественным туалетом-душевой-пляжной раздевалкой с килограммами презервативов в урнах и стойким запахом хлорки и разврата. Глядя на оранжевые осколки у исцарапанной стены, я легко предполагаю, что въехал в неё на автомобиле, затем, опомнившись, погнал дальше. Спутница моя, на время исчезнув в женской секции, возвращается с солнцезащитными очками, одна линза которых потеряна, а вторая сломана. Это ваше. Очки прикрыть наготу, как и ароматизирующая ёлочка не в состоянии, поэтому я со смехом беру их из трепещущих женских ладоней, верчу пустой глазницей на пальце и выбрасываю подальше в тростник.
Потихоньку шаткая песчаная колея превращается в асфальтированную велодорожку. Тут и там встречаются остальные признаки бурной ночи: разбросанные бутылки, окурки, какие-то непонятные лохмотья и скомканные салфетки. Песок из радужно-лёгкого становится тяжёлым и влажным, напоённым людской похотью и неразборчивостью. Вдалеке вырастают первые пальмы.
Придирчиво осмотрев пальмы, понимаю, что не помню не только прошлой ночи, но и своего имени и возраста, и вконец растерянно смотрю на спутницу. Даже её лицо мне знакомо больше, чем собственная подноготная, и тем более родней, что она остаётся со мной в столь трудный час. На вопросы мои недоуменные она отвечает по-женски односложно, мямля и запинаясь. Что-то утаивает, не хочет подробничать. Руки категорически сжимаются в кулаки от такого бессилия и нежелания объяснить происходящее.
У пальм прямо-таки нагромождение мусора, какие-то нефтяные пятна и запах мочи. Вот тут по памяти даёт основательно, и я вспоминаю, что, врезавшись блестящим бампером в ствол, со злости хотел поджечь его, облил бензином из канистры, вот она валяется пустая неподалёку, но огня не смог высечь, поэтому злорадно помочился на невинное растение, продолжив свою ночную поездку. Моя спутница, милейшей души человек, гладит волосатый ствол, не обращая внимания на царящий вокруг кавардак, что-то шепчет ему полными губами, отклячив аккуратный зад, отчего я невольно возбуждаюсь. Кашляя, прикрываю руками возбуждение, и движениями показываю, что нам стоит двинуться дальше.
Как сложно и как легко противиться сексуальному возбуждению? В современном обществе, где каждый жест, взгляд, неосознанно оброненное междометие только и единственно ставят своей задачей очаровать оппонента несбыточной, призрачной, невообразимо отдалённой, но всё же неминуемо ощущаемой вот здесь за поворотом перспективой соития, само понятие возбуждения как чего-то преходящего, временного, кажется, уже отсутствует. Особь мужского, женского ли пола должна быть возбуждена перманентно и готова к призрачному вербальному акту жаркого совокупления. В этом ей оказывают постоянное содействие и раздражающая органы чувств яркая реклама, вызывающие одежды, богохульно повторяющие очертания человеческого тела извивы дорогих автомобилей. Логично, что постоянное состояние возбуждения обесценивает само это священнодейство, куда более как редко случавшееся с нашими дедами и прабабками. Пророчески, что в скором времени мы останемся существовать в перманентно возбуждённом кусочком ботокса обществе, остающимся абсолютно фригидным в отношении дальнейших действий по удовлетворению этого возбуждения. Похоть исчерпает самое себя, как исчерпала себя жажда молодёжи выглядеть иначе, чем того требуют наставления старших полвека назад: если тогда длинноволосый небритый юноша в рваных джинсах или исколотый булавками панк с ирокезом возмущал общественность, провоцировал её на ответные действия, то теперь это в порядке вещей. Так же, как образ неформала-аутсайдера стал нормой, так и порнократия будущего станет нудной рутиной, скучной и пошлой.
Мы берёмся за руки. Теперь мне нет нужды скрывать эрекцию, мы весело зачёрпывая ногами песочек, продвигаемся по тропинке. Солнце поднялось на достаточную высоту и стало опасно обжигать бледную кожу. Логично, что провалявшись полночи в океане, я выглядел синим и распухшим, как утопленник. Нечаянная спутница же моя являет собой пример идеально ровного нелоснящегося золотистого загара, что так привлекает мужчин, увлечённых умеренностью во всём. Во всём кроме ночных возлияний.
Я помню форму её руки, помню её плавные движения, покорность ладони, лежащей в моей. Двигаясь ближе, я яснее ощущаю её запах, иногда редкий колышимый ветром волосок задевает моё голое плечо, оставляя щекочущий след, мурашками сбегающий вниз. То, что казалось невозможным ещё двадцать минут назад, становится реальностью вот тут, между пляжной раздевалкой и пальмовой рощицей: я останавливаюсь, мягко удерживая её за руку от дальнейшего движения, обнимаю трепетный стан, и, прикрыв от стеснения глаза, целую в обветренные губы. Она глубоко дышит, со смесью улыбки и недоумения смотря на меня, потом сама продолжает поцелуй, мы обнимаемся. Целуемся недолго и не страстно, нежно пробуя друг друга на вкус. Потом, напрягши ноющие плечи я беру её на руки и несу к пальмам. Она молчит, обнимая меня за шею, отводя в сторону сбившиеся волосы, вперив взгляд в сторону моря.
У пальм я аккуратно кладу её на песок, провожу губами по шее, после чего наотмашь бью по лицу ладонью. Хватаю за волосы и за горло, трясу некоторое время, чтобы болевой шок усугубился страхом смерти. Ударив ещё раз по другой стороне милого лица, начинаю быстро раздевать. Она не сопротивляется, не кричит, лишь тихо сопит, проглатывая обиду. Срываю через голову белое платье, лифчика нет, трусы тоже белые. Удерживая за шею, срываю трусы, не сдержавшись, подношу их к лицу и втягиваю в себя аромат геля для душа. Затем надеваю их на себя, встаю, уже не опасаясь сопротивления распростёртого на песке тихо трясущегося тела и с наслаждением натягиваю легко льнущее к коже белое платье.
Затем в одиночестве я продолжаю свой путь
Плюс 29. В мире животных.
Кошек и собак тоже очень интересуют книги. Нет, они не станут их читать, - скорее, для них это нечто вроде игрушки.
Во всяком случае, мой пёс умудрился как-то раз порвать телефонный справочник, лежавший на столике! К электронным устройствам, кроме, пожалуй что, наушников, у него такого интереса нет. Ещё бы: с одной стороны мирно лежащий планшет (сплошной пластик!), а с другой легко рвущаяся бумажная книга.
Пёс, конечно, и на электронную книгу можеи покуситься, но по листочкам он её навряд ли растреплет. Скорее всего, обнюхает... может быть, излишне эмоционально. Кошка может усесться... везде. И с этим ничего не поделать, такая уж у неё натура.
Словом, надёжнее беречь от покушений одну небольшую электронную книгу, чем целую охапку бумажных, разбросанных в разных местах. А то появятся в квартире псы-интеллигенты и коты, охочие до литературы - пиши пропало!
Одним из холодных и пьяных ноябрев моего затянувшегося пятнадцатилетия мой товарищ (подсадивший меня, кстати, на востоковедение, да так, что он-то потом бросил, а я осталась) припер мне Гарленда и сказал, что это обязательно. Нам тогда уже немного перевалило за Хантера Томпсона, но пока чуточку не дотянуло до Уильяма Берроуза. И погода была самое оно. Вот мы и стали мысленно кушать акул, ловить вьетконговцев в конопляных полях, засматривать Кубрика и Дэнни Бойла, скармливать вьетконговцев акулам и про все это писать сказки. Практически каждый день.
И вот, на фоне этих вьетконговцев и ежедневной писанины по моему учебному заведению прошел слух о конкурсе рецензий на книги, победителю которого вручат тысячу денег и публикацию в чем-то таком всероссийском. Слух мне понравился, потому что мы как раз хотели перейти со сказок на гонзо-журналистику, и публикация пришлась бы очень кстати. За одну холодную ночь я накатала две титанические захватывающие рецензии, на "Пляж" и на "Воронью дорогу" Бэнкса, торжественно сдала на конкурс и стала ждать.
Наградой мне, как победителю, стали двести рублей денег (по сто за рицу, видимо), грамотка, нарисованная от руки на цветном картоне, публикация в снулом новостном листке учебного заведения и хладный чмок в щеку с рукопожатием от главы учебного заведения. От тоски мы с товарищем забили на гонзо-журналистику в пользу музыкального трэш-авангарда, а рецензии я до сих пор пишу паршивенько, без отдачи.
Вторая книга за сутки,из-за которой я иду в соседнюю комнату,чтобы достать фонарик ( потому что каждый 15 минут на весь район вырубает свет) ,так вот,беру фонарик и читаю.
Это хорошая книга,но ссадина в душе бы больше,прочти я ее лет в 12 - 14 ть.
Поеду в лагерь на стажерство,прочту ее детям,адекватная тема толерантности и дружбы,как по мне.
Читаю книгу Зэди Смит с подачи majj-s . До конца ещё далеко, но кое о чём сказать уже можно.
У нас говорят всё время о фальсификации истории. Так что вы думаете? Зэди Смит умудрилась и географию фальсифицировать! Конечно, это не по злому умыслу, а просто от незнания. Хочу внести ясность сразу, чтобы не копить цитаты и негативное настроение для будущего отзыва. Думаю, 15% прочитанного текста для этого уже достаточно.
Чтобы было понятно тем, кто не читал: речь идёт о II Мировой войне и британском танке.
Итак, приступим, помолясь.
=== 1 ===
Они стояли бок о бок на взрытой русскими танками земле
Тут мне впервые стало интересно, где же это британские танки шли по следам советских? Это могло случиться только при обмене оккупированными территориями в Германии во исполнение стратегических договорённостей, но уже после завершения всех боевых действий, а в тексте ясно сказано, что это было "до".
Странно, -- подумал я... -- ну ладно, попробую разобраться позже.
=== 2 ===
когда Арчи сверял по карте путь на Софию
Вот тут уже мне стало совершенно ясно, что девушка не в курсе. Ни один британский танк на территорию Болгарии во II Мировую не заезжал -- это абсолютно точно. После того как Болгария переметнулась от Гитлера к СССР, там оказались наши танки. И более того, ко времени повествования армия Болгарии уже штурмовала Югославию в составе Советской армии, так что никакого присутствия британцев там явно никто не потерпел бы, тем более британских танков.
=== 3 ===
отправились в деревню и три часа пили там самбуку
Это в Болгарии происходит, и это уже преступление против человечности географии. Ни в одной болгарской деревне никто и никогда не слышал о самбуке. В Болгарии пьют ракию, мастику и сливовицу, ну и вино, конечно, а за самбукой надо двигаться в Италию.
Что имеем в итоге?
В итоге имеем, что снова контора пишет, но не знает о чём. Конечно, Википедия в момент написания этой книги ещё не существовала, но хоть что-нибудь почитать можно было, прежде чем свою книгу писать...
Есть у меня приятель, классный программист, но алкоголик, к сожалению. Когда ему стукнуло 20 лет, он вдруг подумал, что владение тремя алгоритмическими языками даёт ему право учить других и заявил, что напишет книгу по программированию. Я ему посоветовал для начала чужие книги почитать. И он, знаете ли, прислушался к моему мнению. Сейчас ему 40 и книгу он только что написал. Я книг по программированию давно не читаю, но с удовольствием поставлю на полку экземпляр c его автографом, когда книга наконец выйдет.
Очень жаль, что Зэди Смит никто не посоветовал чего-то подобного.
Отношения с этой книгой у меня изначально не сложились. Появилась она в нашей семье где-то лет 5 назад, когда мы с мужем гостили в Москве. Он очень сильно хотел ее купить, а я наоборот. Но все же купили, муж был доволен, а это дорогого стоит)).
Теперь о моем чтении: книги я любила всегда, и читала, когда появлялась возможность познакомиться с хорошей книгой. И вот, как ни странно, в 2007 году я все-таки начала читать "Белые зубы", когда меня перед рождением первого сына положили в отделение патологии, и соответственно, времени свободного было много. Однако, прочитать я успела всего где-то треть книги. Родился ребенок, и я перестала читать на долгих четыре года. Точнее , не совсем перестала, но читала очень мало, 2-3 книги в течение года. Потом книгу прочитал мой муж, и она стала одной из его любимых книг, поэтому на протяжении всего моего нечитательного времени муж всячески расхваливал ее мне.
Эти 4 года были очень тяжелыми для меня: ребенок, учеба, семья, неизвестность, в общем, хватило всего. Потом родился второй ребенок, и жизнь моя еще более усложнилась (я совсем не хочу сказать, что только моя, лучше сказать, наша семейная жизнь). Все это безобразие продолжалось до июля 2011 года, когда мы, устав ссориться, решили все бросить и уехать отдыхать впервые за 8 лет, которые мы вместе. Это были чудесные 10 дней у моря, когда во всем мире для нас были только мы, когда наконец мы спокойно могли обсудить наши проблемы и найти решения. И именно тогда чтение вернулось в мою жизнь. Я читала в дороге туда и обратно, потом приехала домой и тоже по чуть-чуть читала, потом муж уговорил меня познакомиться с ливлибом, на который после я окончательно подсела. И вот наконец в мои руки снова попали "Белые зубы". И снова я прочитала где-то треть, но вдруг сильно заболели дети и пришлось отложить книгу на месяц. И тогда прочитать эту книгу стало уже для меня делом чести. И я ее прочитала. К моему великому сожалению, мне она не очень понравилась. В ней много мудрости, много тонкого юмора, много жизни, обычной, такой же, как наша, жизни. Только вот не моя книга, и все.
Непонятны мне чувства иммигрантов и их такое ярое стремление к родине, точнее, не стремление, а мучение из-за этого стремления. Ведь кто стремится, тот почти всегда получает желаемое. Я не понимаю, зачем жить в чужой стране, если все в ней плохо. Почему не вернуться? И, честно сказать, я сама, как и многие сейчас, мечтаю из своей страны уехать.
Но вот что меня удивило, так это то, что говорится о детях. В книге даны четкие примеры того, как не надо воспитывать детей. Точнее, мне теперь кажется, что их не надо воспитывать вообще. Здесь описаны 3 семьи, абсолютно различные по всем признакам, с абсолютно различным воспитанием. Но в итоге дети вырастают не такими, какими мы хотим их видеть, а такими, какими им быть заложено природой. Ребенок рождается личностью, просто после он может эту самую личность потерять. И как раз здесь мы, как родители, очень можем им помочь либо эту личность сохранить и совершенствовать, либо разрушить. И все примеры можно видеть в этой книге.
Когда-то, когда мы с мужем только познакомились, я говорила ему, что мечтаю о настоящей счастливой семье. У меня такая семья есть. И я скажу тебе, мой дорогой Sliver-drum , что очень люблю тебя. И я готова верить в то, что все будет хорошо, если рядом будешь ты и наши мальчики.
Теперь я снова читаю. Слушаю аудиокниги в транспорте и на прогулках, читаю, укладывая ребенка спать, читаю при любой возможности. И это прекрасно! Читайте, друзья! Благодаря книгам вы сохраните себя, сделаете себя лучше, узнаете много интересного и получите море удовольствия!
Любите друг друга)
"– Ты меня хоть любишь?! – кричит мой сын Василий, когда я прошу его сделать то, что он не хочет, – уроки, уборку...
Дети часто об этом спрашивают. И остаются совершенно равнодушными, когда им отвечаешь: «конечно, люблю», «не говори глупости», «как ты можешь такое спрашивать?» и тому подобное. Они хотят слышать «я тебя люблю» через каждые пять минут. К ним нужно подходить и надоедать с поцелуями. Они будут отмахиваться, вытираться и говорить: «Ну хватит!» И будут ждать, когда ты снова подойдешь и начнешь чмокать в шею, в руку, в нос – куда придется"
Маша Трауб "Плохая мать".
Наверное, такой эпиграф подойдет к моим размышлениям как нельзя лучше. Потому что после прочтения этой книги могу рассуждать только о том: откуда всё же родом детская агрессия и злые люди? Наверное, всё же из детства. Многие беды взрослых состоявшихся людей берут начало именно оттуда, из этой прекрасной поры. Вроде бы кажется, что ребенок может помнить? А вот неправда. Как раз таки все детские обиды, страхи, желания запоминаются лучше всего, потому что эмоции в таком возрасте намного ярче, сильнее и воспринимаются близко к сердцу. Я вот, например, до сих пор с ужасом вспоминаю, как мама пугала меня "психушкой")) В детстве у меня часто "включался" характер. Моей любимой детской фразой было: "Я сама" или: "Я лучше знаю". Представляю, как родителям смешно было слушать такие высказывания от пятилетней девочки. Я могла перечить маме, могла плакать в первом классе из-за плохих отметок, и вот тогда мама говорила: "Будешь так себя вести, сдам в психушку". С тех пор у меня в душе поселился страх закончить свои дни где-то в таком месте. Как-то мы просто проезжали мимо здания этой больницы. Так со мной случилась истерика - я подумала, что родители привезли меня "сдавать")))
По своим бывшим одноклассникам и сестре я знаю, к чему может привести тотальный родительский контроль. Им не давали попробовать алкоголя, запрещали гулять вечером, контролировали готовность домашних заданий и до старших классов ходили на сентябрьские "линейки". В итоге для многих любимым занятием было сесть где-нибудь во дворе на лавочке и пить пиво. Мои родители в отношении меня приняли здоровую "пофигистическую" позицию. Что тоже не привело ни к чему хорошему. В том плане, что с каждым годом мы с родителями отдалялись друг от друга с космической скоростью, в результате чего мы не знаем даже, о чём нам поговорить. Им неинтересна я, моя жизнь, они никогда не спросят, как я поживаю, как моё самочувствие и вообще - всё ли у меня в порядке. Для них я "выросла" в двенадцать лет. Многие мои комплексы, расшатанная нервная система - тоже родом из детства. До восемнадцати лет - стыдно сказать - я боялась темноты и фильмов ужасов. А всё потому, что в шесть лет я посмотрела "Кошмар на улице Вязов", так как родители не запрещали мне смотреть такое. Они не видели ничего страшного в дядьке с когтистой лапой. А этот дядька довёл меня тогда до заикания и расстройства сна!
Ещё один мой страх - иметь детей. Я боюсь, что буду воспитывать своего ребёнка в похожем ключе. Вдруг, когда я решусь на создание семьи, мне будет уже много лет, и будет просто уже не до своих детей. Я забуду про все свои обиды, забуду, что вообще нужно ребёнку, и взращу ещё одного закомплексованного, озлобленного на весь мир и родителей, человечка. Это мой самый большой кошмар. Говорят, чего боишься, то и случится. Я всё же думаю, что лучше себя заранее попугать, оставить такую "зарубку" в памяти, чтобы потом уже ничего не бояться и делать так, как велит сердце.
У меня есть одна знакомая. У неё двое взрослых детей. Когда я слышу, как она общается с ними по телефону, плакать хочется от умиления. Дело в том, что она до сих пор нужна своим почти что тридцатилетним детям. У них уже свои семьи, но они постоянно, каждый день САМИ! звонят своей матери. Просят у неё совета, просят её прийти. Дочка даже однажды расплакалась от того, что мать не могла зайти вечером на пару часиков. Знакомая устала и хотела поскорее прийти домой, а дочь желала увидеться. Вот такие у них дружеские отношения. И это же так прекрасно!
Я желаю себе такой же семьи. Хочу, чтобы мои дети выросли гармоничными личностями, чтобы у них не было комплексов, трудностей с социализацией, проблем со сверстниками и так далее, и так далее. Да я не только себе желаю. Я хочу, чтобы так было у многих. Потому что чем больше будет детей, выросших в хорошей атмосфере, тем легче будет жить. Это немного утопические мысли. Но, черт возьми, я желаю им исполниться хоть в какой-то мере. Ибо не должны дети в десять лет думать так, как в этом романе: "Если кому и положено умереть, так мне".
В этой книге девочка по имени Сунья объясняло своему другу англичанину, что хиджаб прячет ее волосы не потому что они у нее плохие, а потому что хорошие. Настолько хорошие, что показывать их надо только своему мужу.
Это натолкнуло меня на следующую мысль. Что если европейцы так не любят восточных женщин-мусульманок именно потому, что они себя не показывают, не вываливают свои прелести на всеобщее обозрение. Может быть европейцы и не осознают этого, но что если они бесятся от того, что не могут видеть того, что привыкли видеть. Знаете, это можно сравнить с человеком, который привык получать все, что он пожелает от окружающих, а тут встречает того, кто говорит ему "нет".
Возможно, с учетом сегодняшней "свободы", женщинам не помешает говорить это самое "нет" окружающим. Не обязательно с помощью хиджаба, можно и с помощью одежды.
Бледная женщина в резиновых шлёпках стояла посреди пляжа и кричала - «Валееера, Валеееееера, неси зонтик сюда». Навстречу ей бежал не менее бледный мужчина в зелёных плавках , с зонтиком наперевес и огромной бордовой сумкой с надписью «Окей». Достигнув цели, Валера принялся намазывать свою спутницу кремом от загара и беспокоиться о её комфорте — воды налить, тень сделать, матрас надуть. Мне казалось, что ещё немного и он достанет из сумки опахало. Когда нимфа решила окунуться, она строго настрого велела мужчине сторожить вещи и не сходить с места.
С грацией горного козла, Елена поднялась и побежала в сторону моря, покачивая на ходу своей оголенной попой. Проплыв небольшую дистанцию и снова вернувшись на берег, Елена вообразила себя девушкой из рекламы шампуня и начала встряхивать волосы, пытаясь достичь эффекта брызг. Пока она игралась, тут как тут у кромки моря вырос её хранитель и защитник с огромным разноцветным полотенцем. Осторожно смахивая с девушки солёные капли, Валерий быстро чмокнул Лену в плечико и вернулся снова к их пледу, ради которого они пренебрегли заморскими лежаками.
Уже через пять минут на пляже был воссоздан самый что ни на есть русский стол — всё как положено, с варёными яйцами и копченой курицей. All inclusive All inclusiv`ом, а нормальной, русской еды хочется всегда. Со своего лежака я смотрела на эту пару, типичных представителей российских туристов и дико скучала! Скучала по этим устаревшим привычкам и виду полотенец и пледа, по непосредственности, с которой ты можешь взять с собой еды практически на весь срок отдыха, и даже по мягким мужчинам и железным женщинам моей страны. Эти люди смогли всколыхнуть мою память даже за много километров от дома и я решила, что пора бы и полностью отдалиться от работы на некоторое время и почти сразу же после сцены на пляже, купила билеты в Рязань. Ну что, отдохнём, друзья? Покупайте пластырь и зелёнку!
«Вот, примерь вот это», - говорю я и протягиваю за шторку ещё один вариант классического свадебного платья. Это для меня оно классическое, конечно, а для Поли уже скорее винтажное. Как же я люблю эту вздорную девчонку! Какое это удовольствие — стоять сейчас здесь с бокалом шампанского, смотреть на канал Грибоедова, поправлять свои седые кудряшки и радоваться, что Спас ещё стоит, а не приближается ко дну водоёма, как обещали в моей молодости. И вот она выходит — такая красивая! Неужели и я к этому причастна? - лукаво спрашиваю я себя.
«Ба, ты — чудо!» - она вырывает меня из моих мыслей - «Это то, что надо, я хочу его!» Мы идём на кассу и я невообразимо горда, что ещё гожусь ей в подружки.
Вернувшись домой, я обнимаю своего маленького белого пуделя и благодарю Вселенную за те изменения, которые она приняла в последние годы. Как спокойно мне от того, что моя пироженка может быть счастлива, что ей не нужно никому ничего доказывать, что она всегда в целости и сохранности доберётся до дома. Я не знаю каких богов мне благодарить за то, что теперь всё иначе, что теперь люди не живут в страхе и им доступно то, о чём пятьдесят лет назад и подумать было опасно. Неужели я дожила до этого Мира, свободного от предрассудков? Неужели большинство, наконец, поняли, что смысл всего — любовь без сносок и оговорок?
Уже совсем скоро моя кровиночка с восторгом поднимет фату, обнажив многочисленным гостям милое личико своей невесты. И все будут плакать от счастья и умиления, а некоторые, которые постарше, — отдадут дань сломленным душам своего и общероссийского прошлого.
Это было ужасно. Но очень захватывающе.
Поначалу я бредила пляжем. Эдем. Рай на земле. Идеальный мир. Лучше не придумаешь. Но, как и в жизни, потом обязательно что-то случается. Закон существования? Ничто прекрасное не вечно?
С недавних пор мне перестали нравится главные герои книжек. Возможно, книжки такие попадаются. Возможно, я стала по-другому относится к людям. Возможно, это то, что называют взрослением?
Читала взахлеб пока не "поперхнулась".
Пожалуй, самая увлекательная книга в моей жизни. Никогда с таким упоением не читала. Хотелось урвать любую свободную минутку, чтобы открыть заветные страницы и прочитать хотя бы пару строчек. Воистину это была зависимость. Наркотическая книга во всех смыслах.
Однако, что хорошо одному - никак другому.
Решила в очередной раз проверить известный совет: "Книга - лучший подарок", и торжественно вручила сие произведение своей подруге. Наивно веря, что человек, который читать не любит, с этой книгой изменит своим привычкам. Чуда, как понимаете, не произошло. Хотя я не отчаиваюсь)
В аннотации к изданию 2006го года ("Эксмо", "Домино") написано:
Забудьте о смазливой мордашке ДиКаприо (в том прискорбном случае, если вас угораздило в свое время посмотреть экранизацию)...
Когда я читал книгу тогда, в далеком 2006м, я не прочел данную нелепую аннотацию. Просто купил книгу (возможно обложка сыграла свою роль) и прочел. Книга показалась очень интересной и крутой. Многие годы она входила в мой топ любимых книг современных зарубежных авторов.
Фильм посмотрел не помню в каком году, но скажу одно - снят круто. Начало интересное, а потом к середине фильма всегда почему-то становится скучно, сколько бы не пытался пересматривать.
Потом я прочитал "Тессеракт" и "Кому". Это было разочарование. Гарленд оказался автором одной книги.
Недавно прочитал интересную статью про творческий путь автора сначала в писательстве, а потом режиссером и сценаристом.
В мае этого года решил перечитать книгу. Времени на чтение было не так уж и много, поэтому процесс растянулся чуть ли не на месяц.
Авторский язык Гарленда в данном произведении неподражаем. Короткие главы только в плюс, чтобы постепенно погружаться в сюжет и пытаться из него выбраться (как главный герой с райского острова).
В общем, если не читали - рекомендую.
Знакомство с этой книгой было совершенно случайным - она просто выделялась из списка рекомендованных мне книг на сайте. Сначала мне даже показалось, что она принадлежит к числу дешевеньких книжонок на один день, но удивительно только отзывы о ней в основном хорошие. Я ее "читала" в аудио варианте. Понравилось то, что повествование было обогащено звуковыми эффектами и легкими музыкальными вставками. Это все второстепенные моменты.
Касательно самой истории десятилетнего мальчика Джейми - она очень трогательная. В его жизни нет ничего надуманного или сверхъестественного - он живет в обычной семье, со своими проблемами, в чем он сам же в конце концов и убеждается. Практически все время, когда я слушала историю мальчика, мне хотелось улыбаться. Было жалко его, когда он разочаровался в маме, когда его обижали одноклассники, а когда еще и он нашел своего кота мертвым - просто хотелось плакать вместе с ним.
Но что самое замечательное в этой книге - стиль повествования. Читая, веришь, что действительно маленький мальчик описывает свою жизнь. "Я пошел... Я увидел... Я подумал... Я даже не испугался...". Он обращает свое внимание на мелочи, которые вообще незаметны для взрослого человека - на волосы в носу директора к примеру. Он считает дни, минуты, секунды от того или иного события. Он делает для себя выводы, в чем-то очень даже философские.
Эта книга просто замечательна! От нее невозможно оторваться. Мне хотелось, чтобы она никогда не заканчивалась!
Десятилетний Джейми не плакал, когда это случилось. Он знал, что ему положено плакать. Ведь старшая сестра Жасмин плакала, и мама плакала, и папа плакал. Только Роджер плакал. Но что с него возьмешь – он ведь всего лишь и кот, пусть и самый классный кот на свете. Все вокруг говорили, что со временем все утрясется, жизнь наладится и все станет как прежде. Но это проклятое время шло себе и шло, а ничего не налаживалось. Даже хуже становилось с каждым днем. Папа не расстается с бутылкой, Жасмин ходит мрачнее тучи, а мама так и вовсе исчезла. Но Джейми надеется, что все же наступит день, когда все они снова станут счастливыми. Даже его вторая сестра Роза – та, что живет на каминной полке. Вот только нужно подтолкнуть события, направить в нужное русло. И у Джейми возникает план. Ели он, например, прославится на всю страну, а то и на всю планету, то ведь все обязательно изменится...Удивительный роман для людей всех возрастов, печальный и веселый, оптимистичный и полный надежды, главная идея которого состоит в том – что бы ни случалось, какие бы беды не постигали вас, только вы сами являетесь хозяевами своей судьбы, своего настроения и отношения к жизни.
Я начинала читать эту книгу с предвкушением сказки, доброты, чудес и счастливого ребенка - Джудит. Как оказалось, все совершенно не так. Так что не ведитесь ни на красивую обложку, ни на чарующее название. Мои эмоции неоднозначны, но голос "Бога" в голове ребенка, приводящий к попытке суицида - это страшно.
You must live life with the full knowledge that your actions will remain. We are creatures of consequence...
Эту книгу я купила в одном из столичных магазинов вслепую.
Наткнулась на стенд с книгами, завернутыми в непрозрачную обложку. К каждой из них был прикреплен лист со случайным отрывком, заботливо переписанным чьей-то рукой.
"Так и бывает с людьми, которые забрасывают литературу и читают на ночь Дона Брауна. Словарь их сужается, вкусовые луковицы чахнут." - вот что я прочла. Посмеялась над "Доном Брауном". И не могу сказать, что меня сразу зацепило, но, скажем так, мне очень хотелось рискнуть и попробовать что-нибудь свеженькое, и эта цитата оказалась ближе всех остальных.
Я начала читать "Разрыв" сразу же, по дороге домой. Продолжила вечером. И дочитала на следующий день - в самых неподходящих для этого условиях, развалившись на песочке у воды. Эту жуткую, острую, леденящую душу книгу, которая заняла заслуженное место в моем шкафу.
