Радка Денемаркова0.0 Rozsáhlý román inspirovaný autorčinými pobyty v Číně.
Do osudu několika rodin odlišných generací z evropských zemí i sociálních vrstev zasáhne tatáž rozhodující věta. Český podnikatel, jeho manželka a dospívající dcera, ruský diplomat, francouzský literát, studentka kaligrafie, kuchař a řada dalších hrdinů. A jejich rodinná traumata, krize středního věku, vyhoření nebo puberta. Poutníci a cestovatelé, kteří odjeli do Číny, aby si uklidili ve svém životě, ale jejich svět se dál rozpadá. Něco nenávratně ztrácejí a sami nejsou s to to pochopit. Hledají pevný bod v minulém životě, ale nevědí, na co si vzpomenout.
A tak jako v jejich soukromých příbězích dochází k dramatickému zlomu, něco podstatného se láme a mění v osudech nás všech. Starý svět Evropy končí a nikdo netuší, co začíná. A tak jako každá z postav románu zažije mezní situaci jako existenciální a osobní zkušenost, prožíváme „hodinu z olova“ také všichni společně. Lidé se stahují do sebe a začíná éra rezignované apatie, demoralizace, éra šedivé totalitně konzumní každodennosti. Ale stále ještě existuje čin. Jenom je důležité sledovat znamení.
Мария Степанова4.0 Новая книга Марии Степановой — попытка написать историю собственной семьи, мгновенно приходящая к вопросу о самой возможности сохранять память о прошлом, разбор семейного архива, оборачивающийся смотром способов жизни прошлого в настоящем, и история главных событий XX века, как она может существовать в личной памяти современного человека. Люди и их следы исчезают, вещи лишаются своего предназначения, а свидетельства говорят на мертвых языках — описывая и отбрасывая различных посредников между собой и большой историей, автор «Памяти памяти» остается и оставляет нас один на один с нашим прошлым.
Zaza Burchuladze0.0 Touristenfrühstück erzählt von einem Mann, einer Frau und einem Neugeborenen auf der Suche nach einem Zuhause. , Es ist zugleich die älteste Geschichte und ein Journal unserer Tage. Es ist ein Flaneurroman im schwerelosen Raum zwischen Berlin und Tbilissi, Gegenwart und Erinnerung, Geborgenheit und Fremde.
Szczepan Twardoch0.0 Drach wie. Wraz z kilkuletnim Josefem przygląda się świniobiciu. Jest październikowy poranek 1906 roku i, choć chłopiec nie ma o tym pojęcia, ryk zarzynanego zwierzęcia oraz smak wusztzupy powrócą do niego kilkanaście lat później, gdy po zakończeniu wojny będzie powracał na Śląsk.
Nikodem nigdy nie był w wojsku. Jest za to wziętym architektem. Z poprzedniego związku ma pięcioletnią córkę, a po samochodowym wypadku bliznę nad lewym uchem. Właśnie rozstaje się z żoną, by ułożyć sobie życie z inną. Drach jest jednak świadomy, że dziewczyna coraz bardziej wymyka się mężczyźnie.
Między Josefem a Nikodemem piękne, podłe, smutne i — ostatecznie — tragiczne losy dwóch rodzin; wiek wojen i powstań, śmierci i narodzin, miłości, zdrad i marzeń, które nigdy się nie spełnią. Drach o nich wie. Widzi przeszłość i zna przyszłość. Dla niego wszystko jest teraz…
Сергей Жадан4.0 Роман "Ворошиловград", как и все тексты Жадана, полон поэтических метафор, неожиданных поворотов сюжета, воспоминаний и сновидений, и в то же время повествует о событиях реальных и современных. Главный герой, Герман, отправляется на Донбасс, в город своего детства, окруженный бескрайними кукурузными полями. Его брат, владелец автозаправки, неожиданно пропал, а на саму заправку "положила глаз" местная мафия. Неожиданно для себя Герман осознает, что "продать все и свалить" - не только неправильно, но и невозможно и надо защищать свой бизнес, свою территорию, своих женщин, свою память.
Peter Nadas0.0 In 1989, the memorable year when the Wall came down, a university student in Berlin on his early morning run finds a corpse lying on a park bench and alerts the authorities. This classic police-procedural scene opens an extraordinary novel, a masterwork that traces the fate of myriad Europeans - Hungarians, Jews, Germans, Gypsies - across the treacherous years of the mid-twentieth century. The social and political circumstances of their lives may vary richly, their sexual and spiritual longings may seem to each of them entirely unique, yet Peter Nádas's magnificent tapestry unveils uncanny, reverberating parallels that link them across time and space.
Three unusual men are at the heart of Parallel Stories: Hans von Wolkenstein, whose German mother is linked to dark secrets of fascist-Nazi collaboration during the 1940s, Ágost Lippay-Lehr, whose influential father has served Hungary's different political régimes for decades, and Andras Rott, who has his own dark record of dark activities abroad. They are friends in Budapest when we eventually meet them in the spring of 1961, a pivotal time in the postwar epoch and in their clandestine careers. But the richly detailed, dramatic memories and actions of these men, like those of their friends, lovers and family members, range from Berlin and Moscow to Switzerland and Holland, from the Mediterranean to the North Sea, and of course, across Hungary. The ever-daring, ever-original episodes of Parallel Lives explore the most intimate, most difficult human experiences in a prose glowing with uncommon clarity and also with mysterious uncertainty - as is characteristic of Nadas's subtle, spirited art.
The web of extended dramas in Parallel Stories reaches not just forward to the transformative year of 1989 but back to the spring of 1939, with Europe trembling on the edge of war; to the bestial times of 1944-45, when Budapest was besieged, the final solution devastated Hungary's Jews, and the war came to an end; and to the cataclysmic Hungarian Revolution of October 1956. But there is much more to Parallel Stories than that: it is a daring, demanding, and very moving exploration of humanity at its most constrained and its most free.
Laszlo Krasznahorkai0.0 The latest novel from “the contemporary Hungarian master of the apocalypse” (Susan Sontag)
Seiobo — a Japanese goddess — has a peach tree in her garden that blossoms once every three thousand years: its fruit brings immortality. In Seiobo There Below, we see her returning again and again to mortal realms, searching for a glimpse of perfection. Beauty, in Krasznahorkai’s new novel, reflects, however fleetingly, the sacred — even if we are mostly unable to bear it. Seiobo shows us an ancient Buddha being restored; Perugino managing his workshop; a Japanese Noh actor rehearsing; a fanatic of Baroque music lecturing a handful of old villagers; tourists intruding into the rituals of Japan’s most sacred shrine; a heron hunting.… Over these scenes and more — structured by the Fibonacci sequence — Seiobo hovers, watching it all.
Андрей Битов3.8 Роман "Пушкинский дом" - "Второе измерение" Империи Андрея Битова. Здесь автор расширяет свое понятие малой родины ("Аптекарского острова") до масштабов Петербурга (Ленинграда), а шире - всей русской литературы.
Написанный в 1964 году, как первый "антиучебник" по литературе, долгое время "ходил в списках" и впервые был издан в США в 1978-м. Сразу стал культовой книгой поколения, переведен на многие языки мира, зарубежные исследователи называли автора "русским Джойсом".
Главный герой романа, Лев Одоевцев, потомственный филолог, наследник славной фамилии, мыслит себя и окружающих через призму русской классики. Но времена и нравы сильно переменились, и как жить в Петербурге середины XX века, Леве никто не объяснил, а тем временем семья, друзья, любовницы требуют от Левы действий и решений...
Давид Албахари0.0 In self-exile in Canada after the collapse of Yugoslavia and his mother's death, the narrator of Bait is listening to a series of tapes he recorded of his mother years before. As her story is told, he reflects on her life and their relationship, attempting to come to terms with his Jewishness and his own new life in a foreign culture.
Ласло Дарваши0.0 Hirtelen ott vannak. Senki sem tudja, honnan jönnek, az öt titokzatos ábrák, akik utaznak a háború sújtotta és a járványok, a pogromok és a szabadság küzd Közép-Európában és a bravúrokat jelen a könnyeit. Az Ön rozoga jármű jelenik meg, ahol az emberek a boldogtalanság és az erőszak kísértetjárta. Kik a könnyek zsonglőrök, értékelik, az utolsó, még a bajnok kémek a török és a Habsburg Birodalom? Minőségben, csempészek, összeesküvők? Vagy csak öt sírás angyal a történelem? Mindenesetre hordozza a világ az ő sír, a vonatok ma.
A regény során kerül sor a török hódoltság, a 16. és a 17. században. A narrátor, összetéveszthetetlen könnyek zsonglőrök a bajnokságban, tartja magát a sarok Franz Pillinger, egy fiú bozontos hajjal és rosszkedvű pillantást, hogy elveszíti a szüleit ostrománál WARDEIN és csatlakozik a magyar felkelők. A világ, ami körülveszi őt, kezdve a Lengyelországban Erdélybe, a Belgrádból Velence, Bécs és Szeged. Az ő története szövik a költői univerzumban, ahol így szűkszavúan számolt be a mese, és hallatlan a zűrzavar a politika. A történelmi tények képezik a hátteret, hogy egy csodálatos lövés-és aufrührendes világ színház. Mivel a "csillagok fénye, a távoli vidéki utakon a mennyei helyeken keresztül utazik", így áthatja a kilátás a narrátor, a szer - céljából soha nem fogja elfelejteni.
Ольга Токарчук3.9 Между реальностью и ирреальностью...
Между истиной и мифом...
Новое слово в славянском "магическом реализме".
Новая глава в развитии жанра "концептуального романа".
Сказание о деревне, в которую с октября по март не проникает солнце.
История о снах и яви, в которой одно непросто отличить от другого.
История обычных людей, повседневно пребывающих на грани между "домом дневным" - и "домом ночным"...
