Джо Мастерсон (не)живет в трамвае. Так давно, что уже и сам не помнит, когда взобрался на подножку и взялся за руль. Но знает, что никогда не остановится, чтобы сойти на какой-нибудь остановке. Сразу стоит сказать, что это особенное жилище вовсе не стоит где-нибудь в тупике на ржавых рельсах, однако и пассажиров в нем не развозят. Год за годом красный старинный трамвай неторопливо тащится по заданному маршруту без остановок и, поскрипывая на поворотах, оглушает близлежащую округу громким предупреждающим звонком. На корпусе вагона ярко сверкает начищенный номер "1916", подсвечиваемый снизу мощным фонарем-глазом. На обоих этажах пустого салона вольготно гуляют прохладные сквозняки; на потолках важно раскачиваются ржавые светильники; а на продавленных сиденьях вповалку лежат чемоданы, коробки и ящики, внутри которых обитают самые различные звуки и запахи: от невероятно приятных до прямо-таки тошнотворных.
И, конечно же, необходимо упомянуть о Джо, важно сидящем в кабине в новенькой форме с блестящими пуговицами и в фуражке с начищенным козырьком. Преотличное зрелище, между прочим. Самая строгая комиссия, вроде Женского христианского комитета, не нашла бы к чему придраться, если бы не ботинки. У него никак не получается оттереть их от грязи и глины. Просто проклятье какое-то. Джо мог бы стать идеальным вагоновожатым, однако грязь на обуви сводит на нет любые усилия. Но он не сдается и верит, что рано или поздно его старания увенчаются успехом. И вот тогда его не в чем будет упрекнуть. А все потому, что он неукоснительно следует наставлениям отца. Джентльмен должен выглядеть безупречно, обычно говаривал тот. И Джо совершенно согласен с ним, так что при первой возможности снова и снова начищает свои старые, разбитые ботинки.
Временами ему бывает немного одиноко. Честно говоря, Джо не отказался бы от дружеской компании какого-нибудь веснушчатого сорванца или прелестной юной леди с хорошими манерами. Но он понимает, что это очень эгоистично. И, конечно же, ему стыдно за такие желания. Надо же подумать и о родителях, которые будут безутешны. Или на крайний случай сойдет общество любого взрослого, хоть они и до ужаса скучные за редким исключением, ведь поговорить с ними особо не о чем. Никакого полета фантазии, мечты и надежды похоронены под грузом лет, крылья жестоко обломаны и упакованы в оковы благопристойности, ханжества, лицемерия и тоски. Нет, нет, Джо не осуждает никого из них. Просто это очень скучно.
В любом случае, никто не горит желанием разделить с ним путешествие по городским улицам. С жаждой жизни невозможно бороться. В самый последний момент у людей почему-то находятся невероятно важные личные дела, которые нельзя отложить на ближайшую вечность. Отчего-то им куда интереснее нянчить кукол и плюшевых медведей, устраивать гонки с игрушечными машинками, играть в футбол и в крикет, вышивать розы на наволочках, читать утренние газеты, смотреть телевикторины, строчить любовные письма, говорить о политике и о скандальном поведении младшей сестры королевы Елизаветы, выпекать овсяное печенье, копаться в саду, рыбачить, охотиться, ходить на распродажи в ближайший магазин, посещать службы в церкви, просиживать все вечера в пабе, пить чай и сплетничать с соседями, лежать в постелях и видеть десятый сон.
Впрочем, Джо не особо огорчается. На самом деле у него нет ни одной свободной минуты, чтобы погрустить или подумать о превратностях судьбы. Он постоянно находится в пути, в любое время дня и ночи, в любую погоду, выполняя очень важную миссию. И поэтому с легкостью пренебрегает ненужными мелочами вроде грустных мыслей. Ведь нет ничего важнее вовремя доставленных мечты или воспоминания в сон каждого горожанина: от невинного младенца до дряхлого старика, пусть даже и стоящего одной ногой в могиле. Его мама считала, что каждый англичанин должен относиться с ответственностью к работе, выполнять свои обязанности и не подводить тех, кто на него надеется. И Джо очень старается не забывать о мудрых наставлениях.
Приятнее всего проезжать сквозь сны маленьких детей. Их желания простые и чистые, как вода в горном ручье. К тому же до пяти лет они могут видеть Джо, и он с удовольствием общается с каждым юным мечтателем. Они без страха и удивления делятся с ним всем, что у них на душе и сердце, и радуются своим снам. Самые дерзкие малыши частенько выпрыгивают из кроваток, прямо в пижамах бегут за трамваем и пытаются вскочить на подножку. К счастью для них, это совсем не просто. Ведь сойти с трамвая дальнего следования почти невозможно. А потом дети взрослеют, слепнут, открывая глаза в мире, освещенном ярким солнцем реальности, и напрочь забывают о красном трамвае.
Но есть исключения. Они случаются редко, на памяти Джо было только трое взрослых. Леди Элизабет — жена графа Элдона — видела трамвай наяву. Ее мучила бессонница после того, как на войне погиб любимый сын. С тех пор она сторонилась светского общества и жила затворницей, не допуская к себе ни дочерей, ни внуков. Джо побаивался проезжать мимо ее неизбывного горя и ненависти к тем, кто оказался более удачливым и вернулся с фронта. Пусть даже и калекой. Без сомнения, у леди Элизабет было каменное сердце ведьмы. Она страстно, не боясь Божьего гнева, желала видеть других людей несчастными и собиралась вернуть мертвеца с того света. Но у нее не было власти над Джо. Поэтому он с легким чувством злорадства проезжал с плотно закрытыми окнами мимо запущенного графского сада, потому что для исполнения темных желаний нужно обращаться совсем к другой силе. В свою последнюю ночь в мире живых леди Элизабет в первый раз соизволила заговорить с ним.
— Ты пустой, никчемный мальчишка, Джо Мастерсон, — хрипло пробормотала она, отчаянно дымя сигаретой. Сверчки в траве испуганно умолкли, а луна закатилась за тучу. — От тебя нет никакого толку. Но я наконец-то решилась. Да... Сегодня я уйду к своему Уильяму. А ты еще долго будешь болтаться на привязи. И поделом.
Напоследок леди Элизабет вознамерилась разбередить его душевные раны, но потерпела неудачу, потому что не знала главного. Не ведала истину. Джо вежливо приподнял фуражку, нажал на звонок, приветствуя идущую на смерть ведьму, и поехал дальше по маршруту.
На следующий день весь городок бурлил от печального известия о том, что леди Элизабет отравилась насмерть, выпив целую пачку снотворного. А маленькие дети впервые за долгое время спали спокойно и не видели кошмаров, в которых огромная красноглазая змея проглатывала их целиком. И Джо радовался за малюток.
Местная дурочка Салли Гилмор росла на глазах Джо в двадцатых. Он с удовольствием привозил простенькие мечты в ее спальню и в ответ получал маленькие подарки.
— Спасибо, Джо! Я люблю тебя. Очень сильно, — сияя от радости, лепетала она. И бросала в окно кабины букетик фиалок или дарила воздушный поцелуй, ненадолго согревающий его остывшее сердце.
Лишь в снах Салли бывала хоть немного счастлива, убегая от реальности, в которой живые причиняли боль. Перед второй большой войной она умерла, не дожив до пятнадцати лет каких-то двух недель. Не стоило миссис Гилмор отправлять ее поздними вечерами в бакалейную лавку. Тогда примерный семьянин Фред Беррингтон не решился бы изнасиловать и утопить слабоумную дочку соседей в пруду, опасаясь разоблачения. Конечно же, Джо знал о его грязных желаниях, но не мог предупредить никого ни в реальности, ни через сны. Мечты и желания каждого человека — дом, запертый на крепкие засовы. Поэтому он заранее грустил из-за расставания с другом, однако понимал, что жестокая и несправедливая смерть освободит бедную девочку. Ничего хорошего не ожидало ее в жизни, полной обид и одиночества. На этом свете она не была нужна никому. Даже родителям, которые давно тяготились обузой и подумывали отправить Салли на пожизненное содержание в психбольницу.
Третьим был и остался Том Коу. С самого начала он видел Джонни в своих снах. Ведь их дружба была крепче закаленного железа. С тех самых пор, как их крестили в местной церкви одного за другим. С тех самых пор, как они на спор ловили лягушек в пруду, соревнуясь, чья добыча окажется богаче. С тех самых пор, как учитель выгнал их из класса за хулиганство на уроке. С тех самых пор, как они делились мечтами о том, кем станут, когда вырастут. С тех самых пор, как они подрались на танцах за внимание прекрасной Марианны. С тех самых пор, как восемнадцатилетними добровольцами ехали на материк, чтобы воевать против немцев и их союзников. С того момента, как спустя два года Джо умирал на руках у Тома под чужим небом Франции, истерзанной пулями и снарядами.
— Не умирай, только не умирай, Джонни. Не бросай меня, дружище. Мы же всегда вместе. Как же я буду без тебя? — вытирая с его губ кровавую пену, просил Том и плакал, не стесняясь слез.
И Джо остался на трамвайных путях, на границе между миром живых и мертвых. Уже почти пятьдесят лет он (не)живет в трамвае и развозит мечты и желания в сны горожан. Ему только в радость нести эту службу. И почти каждую ночь Джо встречается с Томом, выполняя его желание. Всегда одно и то же. Тот хочет встретиться с лучшим другом.
Только Том видит его в окровавленной и грязной солдатской форме. Только ему Джо показывает свои страшные раны.
— Привет, друг. Ты совсем не меняешься. Все такой же желторотый юнец, — отдавая честь, раз за разом повторяет Том.
— Есть немного, — отвечает Джо и заботливо интересуется: — Как здоровье, Томми?
— Радикулит замучил, а так скриплю потихоньку. Удалось отчистить ботинки?
— Пока нет, но я стараюсь изо всех сил.
— Ты всегда был упорный, с самого детства, — кивает Том и просит: — Ты только дождись меня, Джо.
Они понимающе улыбаются друг другу, и Джо уезжает, чтобы вернуться. Снова и снова вернуться. Все эти годы он ждет, когда придет время, и Том сядет в трамвай. И тогда они отправятся в последнее путешествие. Вместе.
2017
Что мы сделали с любовью,
Милый друг?
Истекает тёплой кровью,
Всё вокруг.
Солнце ранено, затихло,
Как зверёк.
Окна стонут ало, хрипло,
Свет, поблёк.
Птицы в воздухе, распяты,
Блеском звёзд.
На постели, дрожь утраты -
Капли роз.
И письмо лежит, и смотрит,
В потолок.
В темноте, твой почерк стонет,
Как цветок.
Я отключила интернет, избавилась от телефона и осталась в полном одиночестве. Ощущения оказались странными и дурацкими - сначала я почувствовала себя плохо, а затем поняла, что вполне могу жить без социума, в полном, обволакивающем молчании.
⠀
Но все равно общение происходило: с писателями, чьи книги меня окружали, и с собой. На последнем пункте я остановлюсь отдельно; за пару дней размышлений я сначала решила стать отшельницей, бросить блог и ютуб канал, а затем одним мощным ударом поняла, кто портит мне настроение (и избавилась от токсичного общения). Когда мозг не получает информации извне, он ищет мысли внутри. Оказалось, что душа моя страдала и мучилась. Весь ушедший год я бежала марафон - старалась все успеть и сделать, и мои действия сопровождались неизменным насилием над собой. А отрезав себя от мира, я заметила, как устала, как не берегла себя и заполняла разум ненужными фактами и бесполезными идеями.
⠀
Эксперимент получился отрезвляющим благодаря возвращению к чтению Салли Руни. «Разговоры с друзьями» - болючий и колкий текст, слишком интимный и важный для меня. Фрэнсис отражает мои внутренние метания и эмоции, а такое попадание, признаюсь, бывает редко.
⠀
В романах Руни на первый план выходит коммуникация. И я вспомнила истину, которую открыла для себя в 20 лет, – человек меняется в зависимости от того, с кем ведёт беседу. Мы разные: для одной подруги я могу быть источником вселенской мудрости, а для другой - маленьким ребёнком, требующим внимания.
⠀
Фрэнсис переживает взросление и «обрастает опытом» (эту фразу я украла из другой рецензии на этот роман, простите). Она общается с родителями, возлюбленным, подругой, знакомыми. Фрэнсис подавляет эмоции, она рациональна и много думает. И в этом отношении героиня - мой потерянный близнец: я тоже наношу себе лёгкие раны на коже рук, когда нервничаю, тоже предпочту не делиться своей болью с друзьями (лучше одна потерплю), тоже внезапно думаю о смерти и своём лице, с которым не расстанусь никогда.
⠀
Когда я закрыла роман, то отправилась смотреть сериал «Нормальные люди». Этим я добила свою хрупкую психику окончательно (как будто мне не хватило майского прочтения книги). Марианна - усложнённая реинкарнация Фрэнсис, но более мрачная, более тихая, более склонная к саморазрушению и уничтожению своего эго.
Салли Руни умудряется поговорить с читателем не только о процессе коммуникации как о главной отличительной особенности молодежи 21 века, а также исследовать проблему мазохизма и телесности. Секс - это особая степень близости, а также (к сожалению) инструмент для контроля и подавления. Герои мало уделяют внимания телу, они часто не берегут себя и друг друга, не уважают личные границы. Марианна допускает насилие в отношении себя, считает это нормальным. Отрезвляет и пугает, не так ли?
«Разговоры» меня взволновали, заставили пристальнее понаблюдать за собой. И я поняла, как много энергии растрачиваю на пустые дела, как унижаю себя, как иногда наступаю себе на горло ради общения с людьми, вызывающих мою симпатию.
Я решила прекратить это безумие: выключила сериал, почистила круг общения и подписок, приняла ванну и встретила новый год. Так что если в вашей жизни есть нечто гадкое и оскорбляющее - избавьтесь и уничтожьте этого монстра.
Таким вышло мое последнее чтение в уходящем году.
Оговорю сразу, я люблю Дэвида Митчелла. А кого любишь, тому многое прощаешь. Оно и правильно. Зачем напирать на собственную дурную принципиальность, ставя каждое лыко в строку тому, кто тебе дорог? Когда никто другой не может дать столько радости отменного качества, сколько умеет он. Рассказывает тебе человек потрясающе интересную историю, где есть место любви и ненависти, благородству и подлости, высокому самоотречению и неприкрытому цинизму. Делает это так, что чужой для тебя английский с каждой новой главой становится чуть прозрачнее - радуйся, глупая!
Я и радуюсь. Только. Только все равно не могу не замечать, когда в милой сердцу истории появляются вопиющие ляпы. Внося в изящный, стройный, безупречно логически выверенный сюжет элементы фарса и балагана. Пару месяцев назад довелось в разговоре о Митчелле услышать, что недостаточно компетентен в описаниях Японии. Тогда, зная о жизни и работе писателя в Стране Восходящего Солнца и отмучив его "Сон №9", такой японский-японский, что зубы ломит, бросилась на защиту: что бы вы понимали, профессионализм Митчелла в японских вопросах столь же несомненен, как акунинский. А не знаете - не говорите.
Жаль, не могу повторить в отношении того, что автор пишет о России. Объясню, The Bone Clocks митчеллов несется к финалу и ничуть не портит его переход с человеческих отношений на метагалактический уровень: хотите просветить меня относительно своей космологии - я не против (о чем-то подобном догадывалась в процессе). Заполняешь пустоты в мозаичной картине, любуешься результатом и внезапно попадаешь в Россию начала XIX в.
"Но потом прибыл поручик Ржевский и вот тут начался бардак, господа!" Зачем, ну зачем, обращаясь к российским реалиям, выбирать для простой крестьянской девочки имя Клара, а для ее матери Гота? Вы встречали когда-нибудь среди родных берез Готу Ивановну? Я нет. А удостаивать героиню и ее приемных родителей августейшей аудиенции в императорском дворце году этак в 1818 у... царицы Елизаветы (Петровны?), это после наполеоновских войн, на минутку, там уже Екатерина II и Павел I успели смениться на царстве.
Радует петербуржская топография: проспект Мусоргского и, та-дамм! улица Дзержинского. Ну зачем, ну отчего, дорогой господин Митчелл, не обратились вы хотя бы к гуглу? Он бы подсказал, что оба персонажа уже после диалектического материализма зародились. А фамилии родственников и знакомых кролика. О, это просто праздник, именины сердца. Черненко, Андропов, отчего Горбачову с Брежневым не нашлось места? Что, кроме списка руководителей Империи Зла других источников информации не сыскалось? Почему никто не подсказал ему, что фамилии, оканчивающиеся на "-ко" - не самые характерные среди русских, а слово "царица" звучит именно так, не как "царина"?
Мы здесь, в обледенелой большую часть года, а остальное время барахтающейся в грязи земле, сажая брюкву в мерзлую почву (вы правда уверены, что именно так ее сажают?) любим вас и с большим уважением относимся к истории вашей родной Англии. По крайней мере, поместить Кромвеля в один временной промежуток с лордом Нельсоном, не придет в голову вашим русским читателям. Вы уж поаккуратнее как-то. А то у нас, у русских есть поговорка о ложке дегтя, которая бочку меда портит.
С ним все не так, как обычно происходит, когда встречаешь своего писателя. Начать с того, что кандидатом на "Книгу года 2012" был "Шантарам" Робертса. Привезла в октябре восторженный отзыв о похождениях австралийца в Индии с Филиппин, ухватилась читать, к ноябрю осилила, привесила ярлык "ит`с э грейт бук" и закрыла тему книжного года: толстая, модная, всем нравится, мне тоже понравилась (ну еще пронизана высоким гуманизмом и каким-то интернационализмом). Только когда подлинно твоему нужно пробиться к тебе, оно отыщет возможность и дорогу, каким бы "зачинено-заборонено" себя не окружал.
Потому что в ноябре увидела трейлер к "Облачному атласу", в котором дивная музыка и Том Хэнкс, и Халли Бэрри, и братья Вачовски в анамнезе. Захотела смотреть, а перед походом в кино, чтобы составить представление - почитать немного. И я стала как одержимая, девочки. Ну, то есть влюбилась в текст мгновенно и насмерть. Восприняв фильм, ради которого с ним затевалась, как толковую и дельную иллюстрацию к некоторым эпизодам. Не более, да простят мне создатели.
Они сделали, что могли, только книга шире, глубже, объемнее. Из нее такого уровня фильмов много можно сделать. В одном интервью автор говорит, что читает сейчас "Доктора Живаго" и эта книга тоже дает возможность снять много разных "Живаго". Скажи кто другой, задохнулась бы от возмущения, в случае "Атласа" сопоставление оправданно, он шедевр. Дело не в новаторской форме - кому знаком "Расёмон" Куросавы, того трудно удивить сменой точек зрения на событие. Не в содержании каждого из эпизодов. Не в стилистических играх. Дело в том, что он прекрасен всеми своими извилинами.
И вот тут бы ухватиться за "Литературный призрак", это ведь естественно, желать продолжения знакомства с тем, что околдовало. Ан нет. Частью боишься разочарования, частью - слишком много себя вложил в первую книгу. Я знаю, что хорошее чтение - это процесс сотворчества? когда своими умом и сердцем, мы вливаем в персонажей, созданных автором, свежую кровь. Уплотняем их. Где-то, где они находятся. Эта книга взяла очень много меня и не знаю, как скоро вернулась бы, не наткнись на фразу любимого писателя, что "Атлас" - попса, "Девятый сон" у Митчелла надо читать.
Ну, когда тот, кто твое все мягко журит одно и хвалит другое, нужно это другое брать. И взяла "Сон № 9". И мучила неделю. Не то, чтобы оставшись разочарованной - изматерившись. Какая все-таки гадость... эта ваша заливная рыба! На два года забыла о писателе. Пока не услышала: "Обсуждали "Тысячу осеней Якоба де Зута", все считают, что туфтовая книга". - Каких свиней? - переспросила. - Не свиней, а осеней, новая книжка этого, который тебе нравится, который "Облачный атлас" написал. - И о чем? - Япония, XVIII век, "Последний самурай" лучше. - Терпеть не могу про Японию, а исторические романы в пятом классе отлюбила, - вынесла вердикт, - Не буду читать.
Читала на английском. Продираясь через реалии чуждой мне Японии и чуждого XVIII века. И не ропща. То есть, ропща, но умеренно. Потому что это снова была моя книга. Хотя иначе, чем "Атлас", такое полное и точное попадание - чудо и повтора не может быть, потому что не может быть никогда, правда? Н-наверно, "Не могу знать точно, господин фельдфебель. Потому, как есть, идиот и справка имеется". Эта лирическая ремарка сейчас к тому, что "The Bone Clocks" вчера начала и оторваться снова не могу, как давеча от "Атласа". На английском, на минуточку, который у меня не блестящ. Будем посмотреть, как пойдет дальше.
Да, позор не Дорру, пусть пишет.
Позор нам, оценившим среднюю пустышку так высоко.
Захватывающе с первой главы.
Сначала думаешь, что это детективная история в сеттинге Второй Мировой, потом, что про любовь немецкого мальчика и французской девочки, потом просто плачешь всю оставшуюся книгу.
Потому что понимаешь, война вторгается в обыденность и извращает её. Кем бы ты ни был: на стороне "элиты" или "особенным".
Эпизод с русскими солдатами в очередной раз напомнил, что человечность в самом человеке. А женщины беззащиты хоть перед "своим", хоть перед "чужим" солдатом.
Чем был примечателен этот год?
Я познакомилась с ЛЛом. Сайт дал мне очень многое - новых интересных людей, новые мнения, взгляды на жизнь и книги, часы радости, когда я читала ту или иную рецензию или историю, мотивацию к чтению.
За год было прочитано около двух-трёх десятков книг, многие из которых оказались в моих руках очень и очень вовремя. Я не ставлю перед собой цель прочитать как можно больше, но хочется в будущем ПРОЖИТЬ, пропустить через себя, просмаковать как можно больше книг. Считаю оптимальным объёмом (для себя) 20-30 книг в год.
Две рецензии попали на главную страницу ЛЛа, одна из которых вызвала пылание пуканов и реки крови противоборствующих мнений, с обеих сторон полегло немало достойных бойцов. Каждый, кто сражался на стороне Света, будет жить в моей памяти и сердце! Даёшь разгромные рецензии на разрекламированные пустышки!
Попробовала свои силы в Книжном путешествии в Хогвартс, где под знаменем Гриффиндора успешно прошла первый курс. Это был забавный опыт, расширивший мой читательский кругозор в максимально сжатые объёмы :)
Участвовала в форумной мафии и получила ТОННЫ удовольствия от игры и общения с интереснейшими людьми.
Вновь начала покупать бумажные книги - это несравнимое удовольствие держать новый, гладкий, ещё никем до тебя не раскрытый томик, вдыхать прелестнейшее послевкусие типографии, шелестеть страницами, делать пометки карандашом, загибать уголки понравившихся страниц... божественно.
Открыла для себя буктьюб - милое уютное ламповое общество книжных червей. Дядя Шурик the best, открыватель Мо Яня и сниматель опупенных видео об янг эдалте и Коэльо. Не пропадай, ждём, любим, скучаем!
ЛИЧНЫЙ ТОПЧИК-2045
Книга года: "Весь невидимый нам свет" Энтони Дорр 
.
Автор года: Герман Гессе .
Переоткрытие года: Антон Павлович Чехов, в хотелки отправилось это прелестнейшее иллюстрированное издание. Авось побалую себя ко дню рождения :)
Саморазвитие: "7 навыков высокоэффективных людей. Мощные инструменты развития личности" Стивен Р. Кови . Требует неоднократного перечтения и переосмысления.
Профессиональное: "Экономика всего. Как институты определяют нашу жизнь" Александр Аузан - очередной повод погрустить, что ленивая жопа не попыталась поступить в крутое место с таким суперским деканом.
Камень преткновения: "Игра в классики" Хулио Кортасар . Уникальный случай невероятной симпатии к автору и невероятного отвращения к главному герою. Когда-нибудь дорасту, Тоха :)
Всем отличного 2076-го!
Натали Портман предлагают «Аннигиляцию» =/
Режиссер фильма «Из машины» Алекс Гарленд присмотрел себе материал для второй картины. Ею может стать экранизация книги Джеффа Вандермеера «Аннигиляция». На одну из главных ролей приглашена Натали Портман. Гарленд — писатель (в России издавались его книги «Пляж», «Тессеракт» и «Кома») и сценарист («28 дней спустя», «Пекло», «Не отпускай меня»), в этом году дебютировавший в режиссуре картиной «Из машины» (права на российский прокат до сих пор не куплены). Фильм был положительно принят критикой, а его сборы в мире уже превысили 20 миллионов долларов, что очень неплохо для независимого проката.
Алекс также приложил руку к фильму «Судья Дредд», причем, по некоторым версиям, даже является монтажером финальной версии. В любом случае уже сейчас понятно, что режиссер тяготеет к фантастике, и «Аннигиляция» не исключение. Первые два романа трилогии («Аннигиляция» и «Консолидация») Вандермеера опубликованы на русском языке.
Алекс Гарленд лично адаптирует книгу. Среди продюсеров Скотт Рудин, работавший недавно над картинами «Отель „Гранд Будапешт“», «Капитан Филлипс», «Внутри Льюина Дэвиса» и «Пока мы молоды». Рудин значился исполнительным продюсером режиссерского дебюта Гарленда. Учитывая успех «Из машины», с Гарлендом сейчас хотят работать многие звезды. Известно, что другие роли присмотрели себе Тильда Суинтон и Джулианна Мур, однако пока студия Paramount не получит окончательное согласие Портман, никого не будут прослушивать. Ожидается, что съемки «Аннигиляции» пройдут в начале 2016 года.
Как удалось Дэвиду Митчеллу, будучи автором шести объемных и вызвавших резонанс романов, не обзавестись персональным ярлыком, раз навсегда помещающим в ту или иную нишу - Бог весть. Однако удалось, единственному из четверки авторов, чье творчество рассматриваю в этом контексте. Как создателя миров и человека, занявшего в личной табели о рангах место одного из ныне здравствующих литературных гениев. То есть, это как раз понятно, Митчелл разный, я теперь читаю четвертую для себя его книгу и если повторяется ощущение, испытанное четыре года тому от "Облачного атласа", причиной ни в малейшей степени не сходство сюжета или изобразительных средств. Только и исключительно читательский восторг мастерством сторителлера.
Фи-фи, мало, что англицизм впихнула, так еще транслитом. Это сознательно, адекватного русского эквивалента не подберешь: "рассказчик", "выдумщик" - все не то, все бедно. И какой смысл городить огород сложносочиненных предложений, расшифровывающих именно это ключевое писательское умение - рассказать простую историю так, чтобы у слушателя перехватило дух от изящной красоты сюжетного поворота, одновременно с радостью абсолютного узнавания: да-да, именно так всегда в жизни и бывает. Влечешься ни шатко-ни валко по бедной событиями затененной местности и вдруг: "Когда Адам встретил Еву" - сразу несколько нитей сплетаются в канат, перетягиваются узлом или вывязывают дивной красоты кружево, как уж повезет. Митчелл мастер плетения кружева. Новеллист.
Тяготеет к реализму, то есть, в чистом виде теперь не встретишь, сегодня магический реализм, не столько данью моде, сколько признанием одновременной сложности и простоты мироустройства, тонкой прочности связей, пронизывающих все в мире. Космогония Дэвида Митчелла на этом строится. Что, скажете, за фундамент? Нити, да скользящие узлы, разве ж на таком что построишь? Ну, я совершенно точно знаю, кое о чем, невероятно прочном и надежном, несмотря на внешнюю ажурность. Мосты. Как, рижский вантовый через Даугаву: опор и не видно, все как-будто в облаках и само себя несет, поддерживая в парящем над землей состоянии.
Занятно, творчество писателя словно бы неочевидно тяготеет к модели его мироздания: Кинг башней возвышается в поле современной словесности (году эдак в 86-м в интервью Василия Аксенова довелось прочесть: "Сегодня написать не хуже Джойса ничего не значит, мир оценит вас, если сумеете не хуже Стивена Кинга", да, треть века назад); у Пратчетта алмазной прочности и алмазной же остроты диск; Лазарчук - весь гроздья стратостатов; книги Митчелла - мосты. Между людьми, между событиями, между культурами, временами и нравами.
С той главной особенностью, которая создает из человека мастера рассказывать истории - умением свести две-три-больше линий в микронно верно угаданный момент с лазерной точностью воедино, порождая в благодарном читателе пароксизм восторга, трепет с подскуливанием: "Ну вот они и встретились! Ой, что сейчас будет!!!"
Мосты - на то и мосты, чтобы не соединять тех, кому дали возможность встретиться, намертво, но оставлять за ними выбор, свободу движения: пройдешь по мосту навстречу своему человеку и замрешь в его объятиях; обменяешься кивком или взглядом и каждый продолжит движение в собственном направлении; постоишь рядом, попросишь кого-нибудь сфотографировать тебя на фоне моста, а потом вернешься восвояси. Выбор за тобой. Когда Адам встречает Еву события тоже не всякий раз принимают эпохальную окраску.
Немного об особенностях. Последний роман The Bone Clocks "Простые смертные" -в русском переводе обвиняют в том, что фэнтезийная линия чересчур очевидно тяготеет к космогонии Кинга (да-да, я о "низких людях в желтых плащах"). Что ж, есть такое. И есть понятие Подлинной Души, находящей убежище внутри человеческого тела, не вытесняя носителя, но подселяясь - как у Лазарчука. Там тот еще момент, что далеко не всякий в этом качестве пригоден. И есть лунно-серый кот, помавающий хвостом со страниц как минимум двух романов писателя, наводя на воспоминания о мелких богах Пратчетта. Что с того? Все со всем связано и кому дать возможность встретиться, как не Мосту.
До вчерашнего дня ничего не знала о Майке Ли, даже имени его не слышала. Наткнулась в книге, которую теперь читаю, на упоминание о фильме. Герой - писатель пробегается по каналам ночного ТВ, узнает сцену из "Еще одного года": "Это потрясающе хорошо. Мои собственные диалоги - дерьмо собачье по сравнению с этим фильмом". "Appalingly" , такой эпитет использует - "пугающе, жутко". И мне стало очень интересно, что за фильм, о котором Дэвид Митчелл (хотя бы даже устами своего персонажа) говорит такое.
Завлекательного зрелища не обещалось, но начало фильма словно бы имело цель вытолкнуть зрителя из кинопространства, "не любо - не слушай". Сейчас объясню. Мы смотрим кино для того, чтобы отвлечься и развлечься, "честь безумцу, который навеет Человечеству сон золотой". Мы не глупцы и понимаем: в реальной жизни каждая Золушка не встречает своего Принца; Гадкий Утенок превращается не в Прекрасного Лебедя а в жирного селезня; а человек, мучительно не находящий контакта с окружением, вряд ли окажется потерянным во младенчестве Императором Вселенной.
Мы всё понимаем и совсем уж сказочных сказок жаждем лишь изредка, когда давит невыносимо или праздник и хочется создать соответствующее настроение. В остальное время согласные довольствоваться правдой. Н-ну или ее подобием. Пусть будет почти как в жизни, но чуть ярче, мягче, острее, красивее, нежнее, умнее. Чуть более интенсивно, значительно и ярко. Майк Ли показывает жизнь без флера "чуть более". Такой, как она есть.
Когда тебе за шестьдесят, ты некрасив, не богат, не знаменит и все хорошее, что могло случиться, уже случилось, что остается? Доживать, ненавидя себя и окружающих, негодуя на несправедливость мироустройства. Когда набор составляющих тот же, но включает дополнительными опциями интересную работу, любовь и уважение партнера, незамысловатое хобби, тогда качество меняется радикально. Долой приставку и суффикс, оставляем корень - " жить".
Радуясь каждому новому дню, сезону, встрече, дружеской пикировке с партнером, помидорам со своего огорода и цветам от девушки сына. Любя прошлое, со спокойным приязненным интересом глядя в будущее, но живя все-таки настоящим. Когда так, снов золотых и не нужно. Жизнь прекрасна, какая есть, если даешь себе труд выстраивать ее в соответствии с тем, что хочешь получить. Примерно с двадцатой минуты фильма начинаешь понимать это и мягкое очарование исподволь берет тебя в плен.
И примериваешься, приспосабливаешься чуть иначе к некоторым вещам в себе и вокруг, которые создавали дискомфорт. Мир изменить - это вряд ли. а вот в себе что-то подвинуть, устранив источник, вполне возможно. Главное - ты достигаешь результата. И да, диалоги хороши. Хотя возможности оценить их в оригинале у меня еще долго не будет, смотрела на русском. Английский с голоса - совсем не то, что читать текст на английском. Но годам к шестидесяти, если Бог даст и не буду лениться.
С автором какие-то странные отношения у меня. Сначала по ошибке вместо фильма по книге Стокетт посмотрела "Прислугу/ Служанку" по роману Уотерс. Сказать, что мы с подругой ловили челюсти и пытались не выронить глаза из глазниц во время просмотра = промолчать :D Но фильм все же понравился. Действительно, тонко получилось.
Затем другая подруга начала читать роман Уотерс "Тонкая работа". Еще ни о чем не подозревая, заметила, что сюжет кажется очень знакомым. А уж когда она подошла к кульминации и заявила: "И ты просто не представляешь, что там было дальше"... я ей выложила все оставшиеся события книги. Да-да, это была та самая "Прислуга" :D
После этого не решить, что судьба сталкивает с автором не просто так, было невозможно. Только вот получила я опять не то, что ждала. С чего-то решила, что "Дорогие гости" - это милая история о послевоенном времени, о неприспособленных к самостоятельности женщинах из респектабельного района, которые взяли в дом жильцов, а затем пытаются с ними ужиться. Так-то оно так... Но к этому стоит добавить всего ничего: 18+, однополые отношения, убийство и тележку самых разнообразных страданий. Опять же, как и в "Тонкой работе"–"Прислуге", детективная составляющая здесь интересная, хотя подана больше с точки зрения переживаний героинь и вселенского "быть или не быть".
От якось не лежала в мене душа до цієї книги. І бачила я її вже два рази в бібліотеці, але враження було, що це звичайний, “шаблонний” любовний роман.
Завжди гляну і не беру до стопки своїх книг до прочитання.
Але, не цього разу. Ось трапилася мені мій улюблений бібліотекар і відразу сказала: « - Хто не брав, всі в захопленні!».
І тут спрацював метод «сарафанного радіо».
Скажу відверто, що не пожалкувала.
І хоча вона ще її не прочитала (чекає поки поверну книгу до бібліотеки), але я впевнена, що їй сподобається.
Книга, що ВАРТА ПРОЧИТАННЯ.
І завдяки саме цій книзі я зрозуміла. Що хочу створити нову підбірку.
Назву її : БЕСТСЕЛЕР – ВАРТИЙ ПРОЧИТАННЯ!
