Маргарет Мадзантини3.8 Маргарет Мадзантини родилась в 1961 году в Дублине в семье итальянского писателя и ирландской художницы. Окончила в Риме театральную школу, с начала 1980-х годов снималась в кино. Ее роман "Не уходи" стал европейским мега-бестселлером, получил множество премий, номинировался в английском переводе на престижнейшую "IМРАС Dublin Literary Award" и был экранизирован. Постановщиком выступил муж Мадзантини известный актер Серджо Кастеллито ("Голубая бездна"), он же исполнил главную роль - хирурга, разрывающегося между светской красавицей-женой и уборщицей по имени Италия (Пенелопа Крус), случайно встреченной в придорожном кафе и пробудившей в нем животную страсть. Фильм был включен в официальную программу Каннского кинофестиваля и получил две премии ""Давид" Донателло" - за лучшие женскую и мужскую роли. В ноябре 2012 года состоялась мировая премьера фильма, снятого Кастеллито по другому роману Мадзантини - "Рожденный дважды", - уже известному российскому читателю.
Орхан Памук4.0 Проза Орхана Памука - "турецкого Умберто Эко", как называют писателя на Западе, - по праву считается самым ярким явлением турецкой литературы за все время ее существования. Удивительные этнографические подробности, сложная вязь повествования, ведущегося от лица разных персонажей, придают роману "Меня зовут красный" неповторимое восточное очарование.
Alfredo Bryce Echenique0.0 Una historia de amor en la que los dos protagonistas recorren no sólo el mundo de los sentimientos, sino el propio mundo iberoamericano. Ella vive, con una fuerza extraordinaria, los distintos avatares de la historia de Latinoamérica de los últimos 25 años. Él, un artista que tiene su centro de operaciones en París, viaja por las realidades y los mitos de América Latina. Su principal relación es epistolar. Ella ha perdido las cartas de él, pero a través de las suyas, que él conserva, cobra fuerza la idea de que en efecto ella es como Tarzán.
Hay que leer el libro para llegar a saber, en medio de un gran entusiasmo sentimental y literario, en el mejor estilo de Bryce Echenique, en qué instante ese Tarzán de la vida llega a debilitarse hasta padecer amigdalitis, para descubrir que las cartas son capaces de rescatar la vitalidad invencible de esta historia de amor.
Christoph Hein0.0 A fascinating glimpse into the world of one prosperous man, set upon by the forces of the new world.
Bernd Willenbrock is the owner of a used-car dealership in the newly unified Germany. In the nascent free market of Central Europe, the former East German engineer seems to be the paradigm of the new world: a successful businessman, an owner of real estate, and a generous husband. Prosperity seems guaranteed by a steady stream of cash-only clients from Eastern Europe, and plans for a glitzy new showroom are firmly underway. Yet little by little, a series of ever-more menacing incidents—an attempted break-in, the theft of several cars, a vicious beating--erode his innermost certainties. No amount of locks and latches, it seems, can contain his growing obsession with external safety or stop the coming violence.
Джан Карло Рошиони0.0 Intorno al 1570 i Gesuiti «scoprono» le Indie (e non si pensi alla sola India, bensì pure al Giappone, alla Cina e perfino al Perù) e promuovono una Grande Missione evangelica cui rispondono centinaia di entusiasti indipetae, che anelano a quella lontananza geografica per interporla fisicamente fra la nuova e vagheggiata vita interiore e l'attuale, inerte esistenza. Di quanti indirizzarono richieste ai vertici dell'Ordine solo pochissimi riuscirono a partire, ma questa smania dilagò ovunque ed ebbe larga eco in tutta la società, rinfoltendo le schiere della Compagnia anche in Europa. Roscioni esplora le motivazioni, lo stile narrativo, le aspirazioni di tanti giovani (giacché anche in Italia il fenomeno fu ampio) che risposero a quel «bando». Accanto a personaggi che suscitarono ondate di emulazione (Rodolfo Acquaviva, per esempio, trucidato a Goa), a cronisti indifferenti dinanzi alle inattese culture incontrate (emblematico il resoconto di Niccolò Lancellotti) e a principi musulmani illuminati e curiosi (come Akbar), trovano spazio premonizioni, visioni, mortificazioni esagerate, contrattempi inattesi che ci regalano spaccati di vite umili e compunte, lontane dalla pomposità supponente tipica delle autobiografie italiane di quegli anni.
