Сегодня стояла в книжном магазине и невольно услышала разговор двух девушек:
- Ой, помнишь песню "Гордость и предубеждение"? (Имеется ввиду песня "Предубеждение и гордость" исполнителя Марселя. Не спрашивайте меня, откуда я это знаю.)
- Да, а что?
- Представляешь, и книжка такая есть!
Как-то взгрустнулось чуть-чуть.
никогда не читай книги перед постановками
театр, кино, не важно, просто не читай
так всегда мне говорит мой знакомый эстет, актер по образованию
он никогда толком не объясняет свою мысль
просто бросает фразу и, картинно выдерживая паузу, удаляется
поскольку такая манера даже очень терпеливого человека может вывести из себя,
более того - внушить недоверие, я не послушала
и зря
помню на улице было тепло, на экраны выходила очередная экранизация "Гордости..."
и я очень хотела дочитать,
чтоб потом, в кинотеатре, сидеть в мягком кресле и сравнивать ощущения
купила билет и буквально в маршрутке дочитывала последние страницы волшебного текста
нетерпеливо ворвалась в кинозал
уселась и замерла в ожидании
погасили свет
следующие два часа я обиженно глядела на экран и мысленно спрашивала:
"кто эти люди? как и откуда они сюда попали?"
с тех пор я никогда не хожу на просмотры по свежепрочитанному
ну и еще стала больше доверять молчаливым паузам старого друга )
Расскажу Вам историю о том, как Сесилия Ахерн со своим "P.S. Я люблю тебя" выводила меня из жуткой депрессии. Как-то так получилось, что в ноябре 2011 года на меня свалилась куча проблем. Каждый день приходилось выяснять отношения с соседкой по комнате, потом она заболела и уехала домой; вторая соседка тоже уехала и я осталась одна. Какими бы противными они не были, я их все равно люблю и на тот момент я по ним скучала. Жила в общаге, там можно сказать никому до тебя нет дела. С учебой было все относительно нормально, пока психологица не напакостила. По ее мнению зачет мне ставить не за что было. Каждый звонок домой продолжался со всхлипами и слезами. И вот это все как-то одно на другое наложилось, было плохо, сильно хотелось домой...
И вот на одной из пар (я даже помню, что была за пара, но вдаваться в подробности не буду) я установила у себя на телефоне эту книгу с очень красивым названием. И понеслось... Первая глава, вторая, третья... И вот настал момент, когда в книге мама главной героини Холли произнесла одну очень умную реплику, которая стала теперь моим девизом по жизни (умнее этого я еще не слышала и не читала):
"Если Бог послал тебе это, то Он тебе поможет это пережить!"
Я сама себе удивляюсь, многие люди мне говорили слова, которые носили тот же смысл, но на самом деле вставила мне мозги именно эта книга и слова именно этой писательницы. Постепенно все стало приходить в норму. Теперь каждый раз, когда я чувствую, что начинает на меня находить хандра я про себя повторяю эти слова: "Если Бог послал тебе это, Он тебе поможет это пережить", и ничего не приходит.
В последние несколько месяцев я не брала в руки произведения классической литературы, и в большей степени знакомилась с современными книгами в электронном формате. Недавно, заглянув в книжный магазин (спустя столько времени!) я решила приобрести книгу "Гордость и предубеждение", хотя раз 10 смотрела фильм. Я начала чтение, и что ж? К моему большому удивлению, форма и "язык" повествования дались мне очень трудно.. В этот момент мне действительно стало не по себе.Такого никогда не было, и я сделала определенный вывод, что современная литература не имеет положительного воздействия на человека. Наоборот, она лишь больше увеличивает пропасть между человеческим умом и настоящими, подлинными и нравоучительными рассуждениями и идеалами.
1.
Длительная супружеская жизнь давно приучила мистера Беннета к печальному пониманию того факта, что супруга его способна молчать более пяти минут исключительно во время сна. Да и то, те звуки, что постоянно издавала миссис Беннет на семейном ложе, не обеспечивали необходимой для полноценного отдыха тишины. Даже во сне его супруга продолжала что-то говорить, периодически завывая, с кем-то спорить, продолжая вести обязательные с кем-то переговоры с тем, чтобы наконец-то выдать замуж одну из пяти предлагаемых дочерей. Это была извечная тема для разговора, которая давно уже приелась и ее мужу, и читателям.
Поэтому сейчас, в этот дождливый осенний день, такой мягкий и по-английски ласковый, главе семейства начало казаться, что его супруга спит. Мистер Беннет вот уже четверть часа с интересом и несколько недоверчиво косился в сторону соседнего кресла, в которое водрузилась почтенная матрона, явившаяся с улицы, где она провожала уехавшего по своим делам мистера Коллинза. Не понаслышке зная свою супругу, достойный джентльмен понимал, что внешний ее вид никоим образом не соответствовал тому положению, в котором она находилась, когда пребывала в состоянии покоя. Глаза миссис Беннет были широко раскрыты, практически покинув свои орбиты, лицо приобрело ярко-красный оттенок, больше напоминая подверженный выветриванию кирпич, и, кроме того, мистер Беннет не был в полной мере уверен – дышит ли вообще его супруга. Когда молчание уже стало совершенно неестественным, благородный отец семейства, вопреки установившейся традиции, начал разговор сам.
- Уважаемая миссис Беннет, - проговорил джентльмен более внушительным, чем обычно, тоном, чтобы сразу привлечь к себе внимание. – Хорошо ли вы себя чувствуете или послать за доктором Джоунзом, пока он не уехал в город за своими слабительными порошками?
Миссис Беннет издала какой-то звук, судя по всему, силясь что-то сказать, но слова у нее еще не получались, зато ситуация прояснилась и стало понятно, что она по крайней мере жива. Данное обстоятельство вполне удовлетворяло на нынешнем этапе ее мужа, поэтому он спокойно углубился в оставленную на время газету.
- Мы…я…у нас…- видимо не находя слов, выдавила из себя миссис Беннет и глаза ее быстро начали вращаться, всеми признаками указывая на то, что в нынешний момент осуществляется особенно сложная работа мозга. Ее супруг с видимым сожалением отложил газету и обратил свой взор в сторону жены, впрочем, и не поддерживая разговора самолично. Прошло еще несколько минут. Лицо миссис Беннет несколько изменило окраску, в течении всего этого времени джентльмен продолжал молчать, терпеливо ожидая развязки. Наконец, его супруга издала протяжный вздох и заговорила.
- Я сейчас разговаривала с мистером Коллинзом и он мне сообщил такое…!
- Надеюсь, это не касается его женитьбы на одной из наших дочерей?
- Именно этого и касается!
- Если мне не изменяет память, миссис Беннет, то это как раз то, чего вы так страстно желали.
- Но…Да! Желала! Именно этого! Но не в такой форме!
- Что же такое необычное и, самое главное, новое мог придумать наш неустрашимый джентльмен?
- Он придумал! Такое! Такое придумал!
Мистер Беннет подождал еще несколько минут, ничем не выдавая собственной заинтересованности по данному вопросу.
- Я…я… - запинаясь, проговорила миссис Беннет, что само по себе уже было странным. – Я не могу этого произнести вслух! Давайте я вам напишу!
Подобное предложение изначально являлось чем-то новым в супружеских отношениях, что насторожило отца семейства, который, несмотря ни на что, продолжал оставаться внешне невозмутимым. Кроме всего прочего, перо с чернильницей не являлись теми предметами, которыми его супруга владела в совершенстве, поэтому по данному поводу джентльмен высказал свои сомнения вслух.
- Мне кажется, миссис Беннет, что лучше вам собраться с мыслями и не прибегать к помощи писем. Таким образом, мы сэкономим уйму времени и сил.
Миссис Беннет еще пару минут повращала глазами и в итоге решилась.
- Ну, хорошо! Я скажу вам! Это нелегко при моей тонкой душевной организации!Когда сегодня вы пренебрегли своим долгом отца и мужа, бросили меня с мистером Коллинзом наедине, то в момент расставания…
- Извините, что перебиваю вас, уважаемая миссис, - заметил мистер Беннет, - но не вы ли обратились ко мне еще утром с просьбой дать вам возможность поговорить с мистером Коллинзом, так как следовало незамедлительно решить какой-то очень важный вопрос?
- Да! Я обратилась к вам с просьбой, потому что хотела уточнить у мистера Коллинза предполагаемую дату бракосочетания!
- Это притом, что он еще не делал предложения одной из наших дочерей?
- Не делал, так сделает! Это же понятно! После того, что он предложил, он теперь просто обязан жениться!
- Должен признать, миссис Беннет, что вопреки установившимся правилам, вам удалось меня заинтриговать. Что же, в конце-то концов, предложил этот наш мистер Коллинз!
Миссис Беннет издала некий продолжительный и сомнительный звук, который, по всей вероятности, в приличном обществе приняли бы за проявление не очень удачного воспитания.
- Он сказал, что принял решение и согласен жениться на одной из наших дочерей!
- Именно это вас так взбудоражило? – поинтересовался начавший уже терять терпение мистер Беннет.
- Но перед тем, как осуществить свой высокий выбор, он должен осмотреть всех наших дочерей!
- Не вижу в этом ничего предосудительного, миссис Беннет. В любом случае, он должен представлять конкретно – с кем навеки связывает себя узами брака.
- Вы говорите неприличные вещи, мистер Беннет! Но даже они ничто в сравнении с тем, что сказал мистер Коллинз!
Джентльмену надоело без устали повторять один и тот же вопрос, поэтому он принял обреченную позу и снова начал ждать. Миссис Беннет набрала в легкие дополнительного воздуха и выпалила:
- Он хочет увидеть их без одежды!
Вопреки предполагаемым ожиданиям, фраза не произвела на ее мужа особенного впечатления, хотя, нужно признать, он был несколько удивлен.
- Что ж, - промолвил мистер Беннет, возможно впервые в жизни подыскивая нужные слова. – Вероятно, это его законное право, хотя оно и идет в разрез с общепринятыми нормами.
- Вам не кажется, уважаемый мистер, что его предложение для нас несколько оскорбительно?
- Не думаю, что у нас есть выбор. В итоге он все равно по необходимости, долгу или желанию будет иметь возможность лицезреть свою жену без одежды.
- Но не раньше, чем вступит в законный брак! И только жену, а не ее сестер!
- Так понимаю, что информация о подобном действии будет сугубо конфиденциальной?
- Об этом мистер Коллинз ничего не говорил!
- Вам достаточно взять с него честное слово. Что касается вызова на дуэль, который, как я понимаю, вы предполагаете, то он невозможен.
- Почему?
- Потому что дуэль поставит меня в двусмысленное положение. Люди могут подумать, что я пытаюсь умертвить прямого наследника своего состояния. Не говоря о том, что если мистер Коллинз меня убьет, то сразу же станет владельцем нашего поместья. Кроме того, сам вызов на дуэль автоматически установит у нас с ним натянутые отношения, что вряд ли послужит поводом для того, чтобы он принимал дальнейшее участие в ваших судьбах.
На лбу миссис Беннет обозначилась ясно очерченная складка, говорившая о том, что она, несвойственно своему характеру, думает.
- Самым главным в этой истории мне видится, - продолжал мистер Беннет, - как наши дочери сами отнесутся к подобному предложению.
- Это-то как раз не проблема! – выпалила миссис Беннет, выражение лица которой говорило о том, что она до сих пор думает.
В этом необычайном состоянии миссис Беннет находилась еще целых полчаса, по прошествии которых ее лицо приобрело нормальный оттенок, а загоревшиеся надеждой глаза ясно говорили о том, что она пришла к какому-то своему внутреннему соглашению. Вскоре она заявила мистеру Беннету, что принимает предложение мистера Коллинза, на что тот только пожал плечами. Миссис Беннет тут же, со свойственной ей кипучей энергией, принялась за организацию довольно сложной процедуры, которая предстояла ее семейству. Мистер Беннет мог только догадываться, каких усилий ей стоило уговорить дочерей участвовать в этом не совсем приличном спектакле, где она употребила материнскую власть, где прибегнула к женской хитрости, но факт оставался фактом, результат налицо – через пару дней миссис Беннет пришла к нему и заявила, что на другой день ожидается приезд мистера Коллинза.
- Мы договорились, что девочки будут ждать его в гостиной уже готовые к осмотру. Необходимо завтра с утра отослать всех слуг. Они уже перешептываются и обмениваются слухами. Глупая Лидия слишком громко разговаривает. Тогда как нужно все держать в строжайшем секрете. Вы не могли бы по приезде задержать на какое-то время мистера Коллинза, чтобы девочки могли подготовиться? Не могут же они раздеваться в его присутствии!
- Вот уж не вижу никакой разницы в свете того, что ему предстоит увидеть.
- Оставьте ваш юмор, мистер Беннет, сейчас не время! Я хочу, чтобы вы завтра на всякий случай оставались поблизости. Я знаю, что вы скорее всего удалитесь в библиотеку до самого вечера, но вам лучше быть рядом.
- Хорошо. Буду неподалеку. Буду сидеть в библиотеке как тихий, спокойный, последовательный вепрь.
Миссис Беннет недовольно тряхнула головой и удалилась.
2.
Следующий день начался с ужасающего ливня, под рокот которого вся прислуга неумолимо была удалена из дома. Супруги Беннет проснулись в уже приподнятом настроении, которое, впрочем, было несопоставимо с состоянием их дочерей. Чувствовавшие себя лучше других Лидия и Кэтрин поддерживали розовую от смущения Джейн, совершенно не обращая внимания на бледную, как поганка, Мэри. Элизабет была сосредоточена и готова к внутренней борьбе.
В нужное время девушки с трудом, спотыкаясь и периодически используя нюхательную соль, спустились в гостиную. Миссис Беннет, деловитая и холодная, их уже ждала. Твердой поступью она направилась к Мэри и стала помогать ей разоблачаться. Для истории, как, впрочем, и для всех домочадцев, так и осталось секретом, каким образом миссис Беннет удалось уговорить Мэри на подобный шаг. Мертвецкий вид последней говорил о том, что она в любой момент готова рухнуть навзничь, а закатившиеся глаза свидетельствовали, что если Мэри и понимала, что происходит, то периодически об этом забывала. Все это несколько не соответствовало известной своим благоразумием девушке. Лидия и Кэтрин, которые быстро и без всяких проблем разделись сами, стали помогать Джейн, которая путалась в крючках, а дрожащими руками время от времени хваталась за щеки. Элизабет уже давно стояла обнаженная, с холодной ненавистью глядя прямо перед собой.
- Мама, - заговорила Кэтрин. – Джейн даже в этом углу выглядит лучше нас, нужно было вообще ее сюда не пускать! Какой смысл нас всех раздевать, если мистер Коллинз все равно выберет ее!
- Не говори глупостей, Кэтрин. Мистер Коллинз знает, что Джейн помолвлена, но не может сделать для нее исключения. Джейн здесь только ради вас. Она приносит самую огромную жертву.
Элизабет язвительно усмехнулась. Ее взгляд говорил о том, что какие-то поистине необычайные обстоятельства заставляют ее молчать. Девушки выстроились в линеечку, по старшинству, ждать пришлось очень недолго, потому что мистер Коллинз уже показался в дверях, в полном одиночестве, отделавшись от общества мистера Беннета. Его скорое появление оценила миссис Беннет, метнув в сторону библиотеки недовольный взгляд. Мистер Коллинз надолго задержался в дверях, судя по всему, ему нечем было дышать, настолько произвело на него впечатление ожидавшее его зрелище. Девушки стояли к нему довольно невежливо задом, но эта приличествующая случаю скромность даже нравилась мистеру Коллинзу. Также он проигнорировал тот факт, что самая красивая ( сзади особенно) Джейн забилась в самый угол, прячась от всех и делая вид, что ее здесь нет. Мэри, поддерживаемая с обеих сторон сестрами, чтобы не упасть в обморок, прикрывалась руками, как сзади, так и, вопреки логике, спереди. Элизабет вытянувшись в струнку, подобно военнопленному перед расстрелом, подняв к потоку подбородок, казалось, готова была затянуть какую-нибудь патриотическую песню.
Всего этого не замечала миссис Беннет, которая сверлила широко раскрытыми от негодования глазами Кэтрин и Лидию. Этих двоих, казалось, нисколько не смущала пикантность ситуации, чувствовала она себя свободно и Лидия, к возмущению матери, даже несколько прогнулась, облегчая мистеру Коллинзу обзор, силясь через плечо одарить его одной из своих глупых улыбок. Неизвестно, каких пределов достигло бы негодование миссис Беннет, если бы мистер Коллинз вдруг не нарушил молчание чуть хриплым от долгого воздержания голосом.
- Благодарю вас, леди. Я обдумаю ваше предложение и сообщу вам о своем выборе.
Все еще возмущенная миссис Беннет проводила мистера Коллинза до кареты и, попрощавшись с ним, только позднее поняла смысл сказанных им слов. Боясь огласки, она была вынуждена молчать по этому поводу, только изредка ей удавалось ревущим шепотом повозмущаться на эту тему перед отходом ко сну. Впрочем, мучение ее продолжалось недолго, потому что после истории, описанной в «Гордость и предубеждение», большинство ее дочерей благополучно вышло замуж.
Мистер Коллинз же так и не женился. Ему настолько понравилась процедура выбора невесты, что он удалился от дел, оставив свою благодетельницу, и начал разъезжать по стране в поисках семей с дочерьми на выданье. До мистера Беннета иногда доходили слухи о чьей-то попытке вызвать мистера Коллинза на дуэль, но слухи эти не подтверждались. К тому же, отец семейства всегда помнил о величайшей осмотрительности мистера Коллинза и о наличии в стране огромного количества незамужних девушек.
Не отрекаются любя
Это даже не история, а скорее подборка. Но подборка не книг, а творческих произведений(стихов, текстов песен), поэтому размещаю ее здесь.
Видите ли, в чем дело. Книгу я дочитала вчера, и с тех пор мне на ум не перестают приходить различные строчки невесть откуда, относящиеся к этому произведению. Одну из цитат я уже привела в своей рецензии, но не вставишь же их все туда. Поэтому, смотрим, кому не лень.
Не отрекаются любя.
Ведь жизнь кончается не завтра.
А ты придешь, когда темно,
когда в стекло ударит вьюга,
когда припомнишь, как давно
не согревали мы друг друга.
Вот тут вспомнилось сцена со штормом.
А следующее, как мне кажется, относится к последнему разговору на пляже, или даже к истории вообще.
Она, как прежде, захотела
Вдохнуть дыхание свое
В мое измученное тело,
В мое холодное жилье.Как небо, встала надо мною,
А я не мог навстречу ей
Пошевелить больной рукою,
Сказать, что тосковал о ней..Смотрел я тусклыми глазами,
Как надо мной она грустит,
И больше не было меж нами
Ни слов, ни счастья, ни обид...Земное сердце уставало
Так много лет, так много дней...
Земное счастье запоздало
На тройке бешеной своей!Я, наконец, смертельно болен,
Дышу иным, иным томлюсь,
Закатом солнечным доволен
И вечной ночи не боюсь....Мне вечность заглянула в очи,
Покой на сердце низвела,
Прохладной влагой синей ночи
Костер волненья залила...
Александр Блок
Час на часах, ночь, как змея поползла по земле
У фонаря смерть наклонилась над новой строкой
А двое не спят, двое сидят у любви на игле
Им хорошо, станем ли мы нарушать их покой?А двое не спят, двое сидят у любви на игле
Им хорошо, станем ли мы нарушать их покой?..
Сплин- двое не спят
Пожалуйста, только живи,
Ты же видишь я живу тобою.
Моей огромной любви
Хватит нам двоим с головою.
Хочешь море с парусами,
Хочешь музык новых самых,
Хочешь я убью соседей,
Что мешают спать?Хочешь солнце вместо лампы
Хочешь за окошком Альпы
Хочешь я отдам все песни
Про тебя отдам все песни
Хочешь солнце вместо лампы
Хочешь за окошком Альпы
Хочешь я отдам все песни
Про тебя отдам все песниЗемфира - Хочешь
Я не буду уточнять сильно, с какими эпизодами я связываю эти тексты, дабы не наспойлерить сильно. Думаю, история еще будет обновляться,
Просто читайте с удовольствием.
Просто читайте.
- Что ты делаешь, милый?
Мне иногда кажется, что ты страдаешь редким видом лунатизма.
После секса, твои руки, губы, порой живут независимо и втайне от тебя: блуждают по моему бедру, тёмному окну и блёстким корешкам книг, похожих в сумерках на залитые луной, крыши, в какой-нибудь средневековой Гранаде.
Я порой боюсь тебя окликнуть и просто с улыбкой наблюдаю за тобой со стороны, почти как ангел-хранитель.
Так что ты делаешь с сигаретой?
- Собираю росу.
- На мне?
- Разумеется, на тебе. Я же не сумасшедший, и не эльф, чтобы собирать росу после секса, где-то на улице, ночью.
- А сейчас ты похож на нормального, да?
- Просто я люблю тебя. Люблю твой пот… после секса.
Он и правда похож на росу, проступающую у тебя на груди.
Это особый пот. Словно.. слёзы сердца.
После ссоры, они имеют особый привкус, я это заметил. Ещё мне нравится ловить губами блеснувшую на твоей шее, капельку пота, в июле, на пляже…
- Ты сомелье моего пота и слёз?
Ну-ка, попробуй его и скажи, почему я вчера плакала, думая о тебе?
Да не грудь мою попробуй, дурачок, а пот на груди.
- Вот сейчас пропитаю сигаретку твоим потом, откинусь на подушку, закрою глаза, как при поцелуе… и затянусь тобой, нежно впущу тебя в себя, в свои лёгкие, сердце.
Это так… мило, почти, крылато, в своей невесомой нежности: сначала, я был в тебе, и вот, теперь, ты… во мне.
Я дышу тобой. Ты медленно входишь в меня…
Ты порой просишь во время секса, чтобы бы я нежно замер в тебе. Хочешь почувствовать мою доверчивую тишину сердца, как цветок, тихо распускающуюся в тебе, дремлющую в тебе, питающуюся тобой.
Есть в этом что-то от ровной осенней синевы реки, в которую заглянуло твоё лицо и моё, и падающий, улыбнувшийся на лету, лист, за нашими плечами…
И вот мне сейчас сладостно, затянувшись сигареткой, впустить тебя в себя, ощутить как ты тепло, почти, молитвенно, замерла во мне.
Да, славно затянуться после секса, сигареткой.
А тут, я словно не отхожу от тебя и наш секс продолжается, но уже на другом, спиритуалистическом уровне.
Такая грустная, и в то же время, сладкая, терпкость… мои губы, ласково касаются….
- Ещё чуть-чуть, и я начну ревновать.
Так почему я плакала вчера?
- Погоди, ещё разок затянусь.
Так-так… интересно. Даже, удивительно.
Серьёзно говорю, сама затянись.
Ну как?
- Словно поцеловала себя, своё воспоминание.
Пообещай мне, что больше не будешь мне писать стихи, своей кровью.
- Солнце, прости меня. Ну я же смешал кровь с черничным соком. Да и стих назывался… как песня в фильме с Одри Хепбёрн: Мой черничный друг.
Прости. Просто я так хотел помириться. Я иногда… словно бы тебя не понимаю, и тогда я словно теряю тебя.
Словно в душе проявляется трещинка, и незаметно, в пустоту, просачиваются мои ощущения тебя, мира.
Иногда мне кажется… что мы летим с тобой на космическом корабле.
Лишь мы одни в космосе, среди звёзд…
Малейшая ссора, грозит катастрофой.
А ты и я — с характером. Я могу кинуть в тебя… нет, не грубое слово даже, а как бы снежок: письмо с молчанием, ледяным, как космос…
- Или кровью написать стих, доведя меня до слёз.
- А ты…. можешь всё. Почти как ангел.
Я лечу на космическом корабле, с ангелом, к звёздам.
Мы ссоримся, и ангел в пылу ярости, с мило растрёпанными волосами, словно у долго спавшей Венеры Боттичелли, бросает в меня… нож.
Ведь было такое, вспомни.
Только представь: нож вонзается в обшивку корабля, за тонкой, трепетной кожей которого — ледяное сияние глубокого космоса.
С тобой опасно ссориться, любимая.
- С тобой тоже. Иногда ты окружаешь меня таким ледяным молчанием, почти беспричинным, что мне кажется… я утром проснулась не на Земле, а на далёкой и пустынной планете.
Представь: бескрайняя пустыня, в опавшей, карей листве мелких кратеров и в сумерках вечных, стоит кровать, и я на ней в своей белой сорочке, так часто напоминающей у женщин, попытку смутно припомнить крылья и рай.
Понимаешь? Это фотографический негатив кафкианского превращения: кошмарно изменился не ты, но весь мир вокруг.
- Но я же… молчу не долго, и почти сразу пишу тебе робкие письма.
Иногда… столь робкие, что пишу их Азбукой Морзе, или на испанском, итальянском, французском… даже, на суахили.
- Ты знаешь, что твои письма идут до моей планеты — года?
Я получаю их — уже старой женщиной с седыми волосами и слезами на глазах.
И нужно учесть, что часто… это довольно сумасшедшие письма.
Ну согласись: я, истосковавшаяся по тебе и состарившаяся на далёкой, холодной планете, наконец-то получаю от тебя письмо, письма: словно белые лепестки, от грустно отцветшего воздуха — роза ветров?- а может, и звёзд, невесомо и медленно опускаются они на мою постель… Так кошка ночью, ласково, с нежнейшим в мире весом существования, прыгает на краешек постели и тепло укладывается во впадинке согнутых ног.
Но письма падают и возле постели. Планету заметает твоими письмами, как снегом, словно письма задержали на 1000 лет, словно.. наша любовь, так неземна и блаженна, что мы живём в вечном томлении по друг другу, тысячи лет ( у нашей любви, размах - на 1000 лет!).
И вот, я поднимаю письмо.
Тишина. Две луны взошли над
горизонтом, как пышные кусты сирени в нашем парке, где мы так любим гулять вечером.
Читаю… и слёзы непонимания: мне пишет какой-то испанец 18 века, или несчастный, сошедший с ума, моряк из затопленного французского корабля в Средиземном море: азбукой Морзе.
И все эти письма, весь этот многоголосый бред, похож на белый шум тех странных, прозрачных голосов, которые порой слышат космонавты в открытом космосе, словно ангелы и звёзды хотят с кем-то связаться… не столько даже с человеком, а с тем сияющим, крылатым существом, почти — светом, в который превратится человек через 1000000 лет.
- Послушай… а вдруг, это не совсем сумасшедшие письма?
Что, если эти письма француза, испанца 18 века, африканца с озера Чад, это смутная память сердца о нашей любви?
Память о том, что мы любили друг друга когда-то давно, в самых разных веках, и быть может, будем любить и через 1000 лет, когда ты будешь космонавтом и полетишь на далёкую планету.
Женщина, в перламутровой чаше далёкой планеты на заре, в прищуренной перспективе воспоминаний о будущем, похожа на Афродиту Боттичелли, правда?
- А я похожа на Афродиту Боттичелли? Только… честно.
- Да. Особенно… милыми пальчиками на ногах, теми самыми, что рядом с большими пальцами: у тебя и у Афродиты, они чуточку больше больших. Это так мило… словно они привстали на цыпочки, для поцелуя.
Хочешь, поцелую их?
- Хочу. Но ты ведь на них не остановишься. Там у тебя… у нас, целый гарем.
А мизинчики мои на ногах… вообще, чем-то напоминают мне персонажей Достоевского.
- Маленьких людей?
- Да, униженных и оскорблённых.
- Кстати, о Достоевском.
Эйнштейн как-то сказал, что Достоевский дал ему больше, чем Гаусс и многие учёные.
- Ты это к чему? А я тебе что дала? Только не говори… боль.
- Почти — жизнь.
Иногда мне кажется, что вся моя жизнь до встречи с тобой, всего лишь смутный и странный сон, и я порой кричал в этом сне в одиночестве, метаясь в постели, и некому было меня успокоить, обнять.
Смотрю на жизнь без тебя… как-то со стороны, спиритуалистически.
Словно эту жизнь я прожил так же далеко от себя, как если бы жил лет 300 назад.
Вот, мне 22 года. Я ещё не знаю тебя. До тебя словно бы долго лететь, как на Плутон. Я ночью лежу на лавочке в парке и смотрю на звёзды, вычерчивая улыбчивым пальчиком, новые созвездия: созвездие шляпы Князя Мышкина, созвездие тулупа Рогожина, созвездие Грозового перевала..
Я чуточку пьян и грущу. Смотрю на тёмное окно вдалеке… если оно зажжётся, я умру от счастья.
Со стороны может показаться, что мы с тобой снова поссорились.
Знаешь, иной раз вспоминаю что-то из своего прошлого, где тебя ещё нет, где мне одиноко и грустно, словно в сумрачной комнате незнакомого дома, затерянного в поле, во время дождя, где я остался на ночлег.
Я так забываюсь… что обижаюсь на тебя: почему, ну почему тебя не было в моём детстве, юности?
- Милый, ты даже обижаться нормально не умеешь.
Всё у тебя не как у людей, не от мира сего.. и того.
Расскажешь кому-нибудь, из-за чего ты обижаешься порой — не поверят, рассмеются.
- А с тобой ссориться… экзистенциально.
Если бы с тобой ссорился Эйнштейн, он бы открыл свою теорию относительности, раньше, и ещё бог знает до чего бы додумался, может даже... покончил с собой.
Серьёзно, меня очаровывает, как язычника, эта звёздная, тёмная стихия женского мышления.
В ней есть что-то от квантовой физики.
Вы, женщины, порой мыслите 2-3 мысли, чувства, одновременно. Причин у вас может быть сразу, несколько. Как у ангела может быть сразу 6 крыльев.
Так только в квантовой физике возможно, с её волновой теорией света.
А у вас, как-то всё волновое, и оргазм, и счастье, и настроение и чувства.
В квантовой физике, одна частичка, может существовать одновременно в прошлом и будущем.
Так и у женщин, время, как зрачок кошки, расширяется, обнимая мир, во тьме — разврата, боли, любви… не важно, — то, что мужчина и представить себе не может.
Тут ведь какое-то 5 измерение женской морали, сострадания, любви.
Порой общаясь с тобой, в пылу разговора, доказываю тебе что-то, словно иду с тобой по сумеречной улочке где-то в Гранаде, говорю, говорю… поворачиваю к тебе лицо, отвлёкшись на миг — а тебя уже нет.
Ты идёшь совсем в другом, синем платье, по крыше высокого дома, над которым светит день и летают ласточки.
И уже бесполезно до тебя докричаться. И на крышу лезть бесполезно. Пробовал…
- Помнишь, ты мне рассказывал о странной синхронизации нашей жизни, словно мы… становимся какими-то платоновскими андрогинами?
Нам снились одни и те же сны в одну ночь, где мы плыли на лодке по голубой, как небо, реке, где-то во Франции.
Когда я повредила бедро на йоге, с правой стороны, ты в этот же день, на футболе, выполняя сложный удар через себя, тоже повредил бедро.
Но больше всего меня изумляет другое.
Первый день менструации, ты знаешь, у меня особенно болезненный.
И у тебя в эти дни, тянет живот, болит поясница, и даже… ладно, опустим эту чисто женскую и странную синхронизацию.
Ты мучаешься вместе со мной.
Лежим в постели, обнявшись, словно странные и нежные самоубийцы аль-денте: я — приняв анальгин, ты, нечто посильнее — кетонал, и мучаемся обоюдной болью месячных, грустно улыбаясь и смотря друг другу в глаза.
А однажды, случилось и вовсе нечто экзистенциальное. Помнишь?
Мы поссорились и ночевали на разных концах города.
В одно и тоже время, мы это выяснили потом, тебе приснилась я, ты проснулся от очень сильной поллюции, испачкав простынь у своей подруги.
А мне приснился ты; мы ссорились и в моём сне, и ты меня как бы ранил словом, и я коснулась пальцами во сне, живота: они были в крови.
Проснулась я от тянущей, матовой боли внизу живота.
У меня месячные начались чуть раньше и я протекла, испачкав простынь, как и ты.
- Посмотри, любимая. За окном столько звёзд… как цветы в поле. И каждая мерцает, дышит.
Похоже на помехи по радио, да?
Словно что-то неземное и прекрасное, не может пробиться к нам.
Кажется, вот переверну тебя на бок, поцелую твоё бёдрышко, плечо твоё милое… и словно пробьётся что-то в наш мир, звёзды засветят иначе, и мы что-то вспомним друг о друге, что-то несказанное, вечное.
- Милый, просто, поцелуй меня в губы.
Долго и нежно. И обними меня так… словно не видел меня 1000 лет.
Ночь, улица, друзья в аптеке..
Друзья порой светят не меньше, чем блоковский фонарь.
Мистика, право слово, а может и - лево.
Аптекарша и я в аптеке. За моим левым плечом, стоит подруга, словно светлое и стройное крыло, но оно не видно никому: всё как и в жизни.
Почему друзья так крылато участвуют в нашей жизни? Может Гумилёв прав: мир, лишь луч от лика друга, всё иное — тень его.
У меня есть друзья. Это не так уж и необычно, почти нормально даже, в нашем безумном мире.
Другое дело, что бóльшая часть моих друзей — давно мертвы.
Живых друзей у меня не так уж и много, и порой они меня ревнуют к мёртвым: случается, я ухожу с вечеринки пораньше… к своим мёртвым друзьям.
Друзья знают о моём странном увлечении. В шутку называют меня сумасшедшим, романтиком… точнее: сумасшедшим романтиком.
Я пробовал знакомить моих умерших друзей и живых. Часто, эта затея заканчивалась грустно.
Сидим за столом: я, мёртвый друг и живой.
Три стула. Один из которых — гостеприимно пуст.
Правда, до того, как сядет живой друг, пустыми стоят — два стула.
И это слегка озадачивает друга. Живого и мёртвого.
Мёртвого — из-за его стыда своей смерти: его не видят и могут грубо, с непочтением к бессмертию души, словно это бездомное и перепачканное животное, могут сесть на его место. На него.
Если бы я был на месте друга, я бы из вечной робости обнажённого сердца, не выдал бы себя, мёртвого.
На моих коленях сидела бы улыбающаяся женщина, ни о чём не подозревая, но как-то странно порой оглядываясь: тёмный холодок целует сердце…
Мне не идёт смерть, как слишком старомодная или же наоборот, слишком модная, одежда: мне нравится мода столетней давности. Но такой смерти нет.. такого фасона, нет. По крайней мере на меня, потому уже тут, на земле, я живу словно бы чуточку и нежно прикимарив, умерев.
Я был бы вечно краснеющим призраком, робким и вечно влюблённым: мне кажется, призраку влюбиться намного проще, чем человеку: для призрака, милые стихии природы, мгновения, друзья и прекрасные незнакомки и незнакомцы даже, ласково слиты и похожи на облетевшую синеву осеннего сада.
Вот сидит на мне женщина.. быть может, лежит даже на мне, а я молчу и не решаюсь сказать, что люблю её (ах, я мог бы совершенно невинно и светло переспать с подругой, а она этого даже и не заметила бы!).
Да и поздно говорить, когда умер.
К тому же, можно до смерти испугать.
В жизни легче: откажет тебе девушка. Больно… осень шумит под ногами, над плечами… стихи пишешь и пускаешь их как в детстве пускал кораблики по весенним ручьям.
А порой и умереть от этого сладко: кораблик впадает в тёмную реку дороги, а душа словно бы входит в вечерний парк поздней осенью, где плачет одинокий фонарь на ветру.
А когда уже мёртв.. и ручку то взять не во что, для стихов, да и для письма, и осень шумит не для тебя — сквозь тебя, тобою, и ты похож на раздетую прохладу синевы в облетевшей листве.
Возле фонаря стоит твой милый друг и о чём-то смотрит (неправильный, небесный наклон строки, над листвой и фонарём — в рай и душу друга) в осеннее небо.
Со стороны живого друга, перед двумя стульями — тоже стыд: куда сесть?
Туда, куда смотрю я? А если я не приглашаю сесть, а смотрю на умершего друга?
Одна подруга, не выдержала нашего застольного, замогильно-дружеского молчания вечером, и, посмотрев на чеширские усы на левом запястье, сделала вид, что забыла про какие-то дела и ей нужно бежать.
Секундная стрелка показывала, куда и как именно, выдавая её душу, словно её душа на миг проглянула из запястья: так Золушка не сбегала по ступенькам, как секундная стрелка по лесенке циферблата.
Я боюсь усов на женских запястьях. Мне хочется их сбрить. Или.. приложиться к ним губами.
Да, эта странность, с гомосексуальной оскоминкой, во мне есть: желание поцеловать часы на запястье подруг.
Как после парного молока в детстве, на губах — усики женской души, её утраченное, прустово время…
Но ещё больше я боюсь цифр на руках, безумно сменяющихся, как в лагере, делающих за день, полный обход территории, где всё фатально повторяется: работа, семья, дом, вечер, «ледяная рябь» постели и колючая проволока звёзд.
Мои мёртвые друзья, на самом деле, живее многих живых: Марина Цветаева, Андрей Платонов..
Иногда мы ссоримся, и из квартиры выхожу уже я, хлопнув дверью.
За пустым столом — 3 одиноких и пустующих стула. Три книги лежат..
Никого нет. Лишь занавеска, спело округлилась от сквознячка и открытого окна и похожа на парус: беременный ангел, бездомный и грустный, идёт по воде, среди ночи и звёзд.
Ночь, улица и я в аптеке.
Краснею, как влюблённый призрак или осенний лист, и, робеющим голосом, нарочито и забавно стройным, каким бывает лицо задремавшего человека, который проснулся от голоса друга и, не желая показать, что задремал, придурковато-мило, говорит с какими-то навеки удивлёнными, умилёнными глазами: что? Нет, не спал..(строка незакончена, обрывается, призраком входя в сон разбуженного человека и пропадая там).
Таким вот голосом, сегодня ночью, в аптеке, я спросил у аптекарши… прокладки.
Докончив ещё более стройным, почти вставшим на цыпочки, балетным голосом: на 2 капли.. нет, лучше на 3.
Сказал это таким тоном, словно брал для вечеринки 2 бутылки вина, или даже дорогого шампанского, но, вспомнив о ком-то, взял ещё и третью бутылку: гулять, так гулять!
Забавное это чувство, почти мистическое: покупать в аптеке что-то интимное, зная, что берёшь не для себя, а для кого-то, и даже если аптекарша не знает об этом, — и никогда не узнает!, — всё равно от этого, легче на душе.
За плечом, как крыло, чувствуется присутствие милого друга.
Так и в жизни: стоишь перед другом посреди вечера, словно зашёл в аптеку-рай (боже, как небесно она светится в ночи, особенно на рождество!), и хочешь купить что-то жизненно-важное: сердце истекает кровью..
Вот-вот спросишь у друга что-то интимное, но.. стыдно выговорить.
А вдруг рядом с другом ещё — «покупатели»? Перед ними стыдно спрашивать. Я то знаю.
Но если знать, чувствовать.. что за твоими плечами, стройно и светло, стоит — любовь, что это не ты сам просишь для себя, а что-то небесное в тебе, нуждается в той, перед кем ты сейчас стоишь… и что вся лазурь неба и мира — пуста без неё…
Так я шёл ночью мимо аптеки к своей милой подруге, под курткой, возле груди, неся ей прокладки.
О чём я думал? Как в детстве она поранила ногу возле реки о ракушку, и я побежал за подорожником.
Нарвал ей целый букет подорожников…
Её улыбку из цветов, у реки, я не забуду и на небе. А на земле, не забуду то, как она медленно положила тепло своей руки на мою ладонь, на своей ранке.
Недавно ехала в автобусе с работы домой и читала "Марсианина" (как раз приближалась премьера фильма). Напротив меня сидел не слишком трезвый мужчина, почти всю дорогу молчал, но, видимо, не выдержал и поинтересовался что же я такое читаю.
*молча показываю обложку*
Он секунд 10 изучал ее и с сомнением в голосе спросил:
- Маринина, да?
Я не стала спорить и просто кивнула. Так потом все оставшееся время слушала о том как он любит читать (особенно Маринину, ага), спрашивал о чем книга, просил продать ее (я отказалась, наверное, зря. Могла бы подзаработать :)).
Но тут, наконец, мне надо было выходить. А мой собеседник поехал дальше.
Читала книгу и было забавно как Марк любовно выращивал свою "картоху", а после ненавидел. Так вот я поссорилась с родителями и 3 дня подряд ела только рис, я и представить не могла, что все настолько быстро приедается. Теперь поняла насколько он был близок к отчаянью...
Основной список классических любовных романов, таких как "Унесенные ветром" или "Джейн Эйр" я прочитала лет в 14-15 - возраст, в котором девочки обычно и читают такие книги. В планах также был и этот роман Остен, но... Как-то скучно он начался. Семейство чопорных девиц во главе с недалекой мамашей обсуждают кавалеров, пригодных для замужества... Недели две я мусолила первые главы, а затем отнесла книгу обратно в библиотеку, решив не мучить себя. Первые впечатления от Остен: нудная скукотища и неинтересные герои. Да ещё и 18 век (я очень хорошо чувствую временные рамки, и чем старее роман, тем сложнее мне его читать, ибо времена другие) - обстоятельство, усугубляющее мою неприязнь.
Однако когда у меня появился ридер, в числе прочих книг я закинула на него "Гордость и предубеждение", так как слишком уж этот роман расхвален, и я собиралась когда-нибудь все же осилить его, чтобы иметь более полное представление. И вот, недавно, в очередной раз наткнувшись на "Кинопоиске" на экранизацию, я открыла данное произведение с твердым намерением "добить" его. Я решила, что буду заставлять себя читать хотя бы по паре глав в день, но узнаю, почему все так восхищаются талантом г-жи Остен.
Заставлять не пришлось.
Буквально с первых страниц книга захватила меня. Я увидела, что помимо чопорных леди в нем есть и интересные герои, причем этот контраст не раз забавлял, а то и пугал меня. Я увидела, что помимо охоты за перспективными женихами, там также есть чувства, настоящие сильные чувства, иногда идущие вразрез с общественным мнением. Я увидела, что помимо пустых светских разговоров, роман изобилует глубокими размышлениями. Меня восхитила искренняя и независимая Элизабет, не боящаяся высказывать свое мнение даже сильным мира сего. Меня очаровал мистер Дарси, остававшийся верным своим чувствам несмотря ни на что. Да и какое значение может иметь время? Я не верю, что этот роман - из 18 века. Где пятидесятистраничные описания пейзажей? Где нудные рассуждения о жизни, так хорошо усыпляющие читателя? Здесь только действия, только нужные мысли, только сюжет. Это книга на все времена.
Черт возьми, я глотала этот роман не прожевывая. Пару раз я прогуляла учебу, чтобы узнать, что же там произойдет дальше. Несколько дней он буквально владел моим разумом.
Так вот, к чему это я. Все же иногда стоит прислушиваться к общественному мнению и менять свое. Стоит браться за книги, которые когда-то не понравились - со временем меняются и взгляды на жизнь. Понятно, почему в 14 лет я посчитала книгу скучной: чувства меня тогда мало интересовали, а в "Гордости и предубеждении" нет ни войны, как в "Унесенных ветром", ни разнообразия судеб членов одной семьи, как в "Поющих в терновнике", ни даже таких диких страстей как в "Грозовом перевале". Мало приключений, мало неожиданных поворотов. Зато теперь, когда мне интересны человеческие чувства и отношения, я могу оценить роман по достоинству.
Одним словом, мисс Остен, разрешите продолжать знакомство с Вами!
Натолкнувшись вчера на рецензию, в которой говорилось, что фильм так себе «посмотрела 20 минут и выключила» захотелось высказаться. В защиту. Немного.
Соглашусь, что начало несколько нудное и зареванное. Выдержит не каждый. Но стоит малость потерпеть, до этого момента:
И… там же так много света, тепла, любви, юмора, доброты…
Я даже немного влюбилась в героя (актера), но, к сожалению, любовь была недолгой, т.к. играя другие роли, он был ну совсем другим. Не таким:
Эх…
А книга, прочитанная после просмотра, уже не впечатлила. Да и концовка в фильме лучше!!! :))
Приобрёл я это "удивительное" издание из серии "Вечная классика" в одном из киосков компании "Союзпечать". Благо, по стоимости оно не намного превышало билет на электричку. Подкупило в этом издании также и название "Гордость и гордыня". В предвкушении увлекательного чтения я распаковал комплект. В него, помимо вышеуказанного романа Джейн Остин также входил рекламный буклет со специальным предложением! "Подпишись на коллекцию и получите в подарок: номер 4 и закладку с золотым тиснением!". Не пропустите: номер 2+3 + номер 4 в ПОДАРОК + закладка в ПОДАРОК". За всё про всё просили 399 рублей. Ознакомившись с рекламным предложением я был несколько ошарашен. За номером 2 и 3 значились "Джейн Эйр" Шарлотты Бронте и "Гранатовый браслет" Александра Куприна! Нет, не подумайте, я ничего против не имею против этих авторов, но выбор издателей "Вечной классики" просто поражал своей статичностью. Отложив буклет в сторону я решил приступить к чтению. С первых же страниц "Гордости и гордыни" я понял, что имею дело с широко известным "Гордостью и предубеждением". Разумеется, что после подобного "открытия" у меня сразу же отпало всякое желание связываться с "Вечной классикой" издательства "Ашет Коллекция", а его рекламный буклет был отправлен в надлежащее место - ближайшую мусорку.
Просто живи ярко. Подгоняй себя. Не останавливайся на достигнутом
Когда близкие точно знают, что угадали с подарком по открытому рту и трясущимся рукам.
Приятно найти под елкой то, что действительно приносит радость.
Всех с новым годом! Пусть ваши мечты исполняются!
Я много времени сейчас провожу в дороге. И порой иду домой пешком, километров так 7. Иногда, если погода не радует - ветер там, дождь или жара - само по себе включается нытьё: "Ой, да сколько можно так, да ну его всё в пень, да щас я лучше подъеду" и т.п. Так было раньше.
А теперь - я просто вспоминаю Марка Уотни, и мне сразу становится легче. Мне не жарко, расстояния - фигня собачья, и вообще - я даже могу идти без скафандра!
Спасибо, Марк, спасибо, Энди - Вы теперь мои самые лучшие мотиваторы.
И я говорю не только о дороге и прогулках пешком))
По сути, эта книга – размышление о сожалении, о его роли в нашей жизни и вреде, который оно приносит. Мне нечего добавить к тому, что рассказал автор об этой эмоции, но позвольте поведать небольшую историю о том, что со мной происходило в момент, когда подруга неожиданно порекомендовала прочитать сие произведение.
Я очень долго работал над изменением своей жизни в лучшую сторону: после очередного провала делал выводы и улучшал стратегию (как в принципе советуют все книжки по достижению успеха), не сдавался после нескольких неудач и шёл дальше, но вот незадача – то, что я принял за успех оказалось кошмаром. В итоге, спустя много лет стараний, я от своей мечты ещё дальше, чем был.
В такие моменты начинает казаться, что ты просто проклят. Падаешь, встаёшь и снова падаешь. Пытаешься, пытаешься и снова терпишь неудачу. Будто бы делай что угодно, а результат уже предрешен. Детерминизм и фатализм. Чувство, что ты проиграл свою жизнь. Героине книги оно знакомо: если ты обречён на неудачи и страдания, зачем жить? Вот она и решает покончить с собой. Депрессия очень часто возникает в ситуации, когда ты ощущаешь отсутствие сил на какие-либо действия, ибо твои усилия не приведут ни к каким желаемым результатам. Это отчаяние. Дверь захлопнулась. Итог всегда будет один. Game over. Нет смысла даже шевелиться. Нет никакого смысла о чем-то мечтать, чего-то хотеть, стараться что-то делать, любить кого-то. Ну и так далее.
"У рыб возникает депрессия, когда им не хватает стимуляции. Не хватает всего. Когда они просто плавают в пустом аквариуме, в котором нет ничего интересного." (Цитата из этой книги)
Бывает, кажется, мол, в твоей жизни и окружающем мире нет ничего интересного, но ты просто не можешь себе этого позволить. Позволить что-то чувствовать, чем-то интересоваться, мечтать о чем-то, переживать. Ибо разочарование и боль, которые будут следствием очередной неминуемой неудачи тебя сломают. Когда заранее "знаешь" про печальный итог всех твоих усилий, это не мотивирует на какую-либо деятельность.
Ты думаешь, что твоим страданиям определенного спектра вот-вот придёт конец. У тебя получилось, ты молодец. А дальше всё повторяется заново, будто день сурка и день дурака случайно совпали.
Если у тебя получился неверный результат – значит ты напортачил в формуле. Ни те ингредиенты , ни те пропорции и тд. Вот только в жизни нет никаких формул. Нет формулы успеха, никто не знает, что надо делать дабы, например, найти свою любовь и построить счастливые отношения. Тут нет правил. Мы играем в хаосе.
Сожаление – это когда думаешь о том чего нет, как о том, что могло бы быть. Будто твоя жизнь была бы красивой сказкой, не принимай ты каждый раз то самое "неверное решение". Но возможно нет никакой альтернативы.
В общем, это небольшая выжимка из моих размышлений, пока я пребывавший в депрессии читал эту книгу. А это мой вывод по итогу: все рецепты примерны, никто не даёт гарантий, ты поставил всё на кон, но результат – это рандом. Однако есть выбор: продолжать эту игру или сдаться. Ты рождённый ползать, который свалит со взлётной или будешь пытаться?
Мне книга попала в нужном возрасте, определенно. Прочитай я ее лет в 18, заряженная своим юношеским максимализмом, главная героиня Элис была бы захейчена со всех сторон. На то время во мне жили всякие фразы из статусов ВК, типа: "Измена - это значит конец отношений" или "Нельзя любить двоих одновременно, в таком случае ты любишь только себя", и другой бред. Сейчас мир для меня изменился с черно-белого на серый, поэтому Элис я отчаянно сочувствую. Более того, безысходность ее ситуации уничтожает главную героиню, ввиду времени, в котором она живет. Это при том, что по факту Элис даже физически никак не была скомпрометирована.
Кроме вопросов любви, характерных для Мойес, в романе также остро стоит вопрос феминизма, а на вторых планах, и что для меня более было интересно (феменизмом вы уже подзадолбали, уважаемые), вопрос воспитания характера. Бесхребетный муженек Элис - тому яркий пример. И опять-таки, трудно назвать его "плохим" пересонажем. Он просто такой, какой есть. Мало ли какие беды пришлось ем вынести в токсичной семье, где папаня - это явная отсылка к главе семейства Броуди. Может, он и мать в могилу свел, которую теперь превозносит. Фу, таким быть.
Не все романы Мойес одинаково хороши, но "Дарующий звезды" - это определенно та Мойес, которую я люблю и ценю за жизненные уроки, умение сопережевать и, конечно, светлый и иногда грустный финал. Так, как и бывает в жизни.
О существовании британской сети супермаркетов "Теско" я узнала недавно, когда переводила статью для Клуба переводчиков Лайвлиба. И встретив её название на страницах "Элеанор Олифант...", была довольна, что знаю, что это. В книге Гейл Ханимен Теско упоминается не единожды. Частота, а также контекстность этих упоминаний таковы, что хочешь-не хочешь привлекают к себе внимание и наводят на раздумья. И вот, в результате этих печальных раздумий, у меня в голове родилось примерно такое письмо.
Дорогая Миз Ханимен!
Благодарю вас за книгу, которая, безусловно, стала одной из лучших, прочитанных мной в последнее время, и, по некоторым причинам, очень важной для меня лично.
И именно потому, что ваша книга показалась мне такой достойной, хочу поделиться с вами некоторыми мыслями, на которые меня натолкнуло настойчивое упоминание в ней определённых брэндов. В частности, количество упоминаний "Теско" наводит на мысль (простите меня, если я не права), что их причиной является не только желание как можно полнее раскрыть характер и привычки героини. Я не могу винить писателя за желание получить дополнительную прибыль, но и не в состоянии молчать о том, насколько пугает и отталкивает меня как читателя подобная тенденция. Реклама - это, как сказала бы, наверно, сама Элеанор, бесцеремонное и навязчивое вторжение в в самое сокровенное пространство человека - в сознание. Вторжение в мозг. Мерзко осознавать, что реклама способна проникнуть и на страницы наших любимых произведений (а ваша книга мне искренне полюбилась). И что если это случится, ты больше не сможешь в полной мере погрузиться в общение с писателем и в сопереживание герою; уже не сможешь полностью доверять автору, не зная наверняка, говорит ли он о том, во что действительно верит, или о том, за что ему заплатили.
Приношу свои искренние и глубочайшие извинения, если мои подозрения ошибочны или мои слова как-то задели вас. Но мне хочется верить, что и вы, как человек, безусловно любящий литературу, разделяете мою озабоченность.
С уважением...
Этого письма я, конечно, не отправлю. Да и нет у меня достаточных оснований обвинять автора в продакт-плэйсменте (но если это не он, тогда "Теско" должны быть безмерно ей благодарны и... просто должны). Но отношение моё к предмету от этого не меняется. А книга хорошая.
6 год обучения медицине. Безусловно, я люблю свою профессию, не сомневаюсь в себе и своём решении. Но чтение всегда для меня ассоциировалось с отдыхом, с возможностью читать то, что входит в зону так называемого «хобби», а не профессиональной литературатуры. Поэтому при первом знакомстве с обложкой этого бестселлера и ее названием я сразу отнесла ее к категории «не для меня», медицины и в жизни хватает.
Но когда на 40-е дни карантина меня начало тянуть на супернетяжеловесное чтиво, чтобы попросту не бросить сразу, я наткнулась на неё. Удивилась, что это детектив, удивилась, что детектив с медицинской проблематикой. Хм. Такое, пожалуй, мой мозг сможет вместить в итак пышащую медициной жизнь. Начнём-с!
Я конечно ещё не до конца прочитала эту книгу, но кое-что поняла из 8 главы. Что из дружбы можно вырасти.Мне кажется эти слова имеют большой смысл . Наверно со многими такое случается, что раньше с другом было много общих тем и весело было, а потом вдруг поримаешь , что перед тобой стоит другой человек, которого ты вобще незнаешь. И легче этого человека отпустить.
Уже давно в моих планах на чтение был этот роман. Я намеренно не читал рецензий, впечатлений, отзывов. Хватило и аннотации, количества экранизаций, чтоб подойти к чтению этой книги. Я прям выжидал момент, чтоб начать чтение. Я прям как-то вынашивал в себе эту мысль. Но потом не удержался, сходил на фильм. Тем более, что Ди Каприо радует своими фильмами (кроме Титаника и Ромео).
В итоге я был разочарован фильмом и потому читать не собираюсь. Наверное, все дело в субъективности восприятия слова "Великий". Разве величие сводится только к любви одного индивида к другому? Или к способности до, после или во время экономической депрессии заработать большие деньги? А может величие в том, чтоб заработать большие деньги, чтоб организовать вечеринку, чтоб привлечь внимание замужней женщины, чтоб заставить ее бросить мужа, чтоб она стала твоей? Так в чем его величие? В бесконечной романтике?
Хорошо, что не удержался и сходил в кинотеатр. Я шел на фильм, чтоб увидеть великие действия, услышать великие мысли, научиться у великого великому. А пришел на "пир во время чумы", где избалованные люди балуют друг друга.
Его смерть, кстати, красноречивей всего говорит о его величии.
Мне снился сон: твои колени
Сияли смуглой красотой,
Лежал я книгой в томной лени,
Меня ты гладила рукой.
И замирали пальцы чудно
В сиянье трепетных страниц,
И тёмных строчек локон, грустно
Дышал как крылышки ночниц.
Глаза ты нежно так прикрыла,
И улыбалась волшебству
Своей души, ты.. не забыла,
Как сердце рвалось, в синеву.
Как наши письма в ночь летели,
Подобно ласточкам в раю,
И души наши на постели
Шептали крыльями: люблю..
Давно поймала себя на мысли, что все чаще определяю с первых страниц, нравится мне книга или нет. Почему так? Может, с опытом я прокачала читательские скилы? И эта книга помогла мне разобраться. Я настолько любитель слушать аудио, что и при чтении голос книги должен звучать в моей голове. Это скорее про гладкость, достоверность, чистоту повествования. Открываю "Симона" Абгарян (о ней расскажу позже, как дочитаю) - и у меня в голове начинает звучать музыка из слов, будто горный поток. Безумно приятно! А в этой книге абсолютно дурацкая переизобретенная форма просто рвет повествование. Я привыкла, что абзац - это пауза, а заглавная буква - начало. А здесь - предложения служат абзацами, а заглавных букв просто нет. И я каждый раз спотыкаюсь на этих ненужных абзацах. Конечно, возможно, что автор - новатор и гений, но я ретроград и признаю это, до всех новшеств мне нужно дойти своим умом, принять их. К таким экспериментам ради экспериментов я не готова.
Книга, на первый взгляд, о становлении конной библиотеки в горах Кентукки, повышающие уровень образованности среди населения. Но... Вникая в суть, осознаёшь, что главнее здесь совсем другое. Роль женщины в обществе, заражённым предрассудками, туманными нормами морали и религиозности. Где гниль души и чрево плохих поступков вуалируется благими намерениями.
Возможно перевод подкачал, возможно автор периодически козырял умными, как по мне, неуместными словами.
Итог, ванильненькая книга, основанная на реальных событиях прекрасно украсит летний вечерок.
P.s. Для меня не самая интересная и эмоционально сильная книга Мойес.
