Вручение 2003 г.

ЖЮРИ:
БОРИС ИВАНОВ
ВИКТОР ЛАПИЦКИЙ
ГЛЕБ МОРЕВ
БОРИС ОСТАНИН
ИРИНА ПРОХОРОВА
АЛЕКСАНДР СКИДАН
ЕЛЕНА ФАНАЙЛОВА

Страна: Россия Дата проведения: 2003 г.

Поэзия

Михаил Айзенберг
Лауреат
Михаил Айзенберг / Михаил Натанович Айзенберг
39 книг
4 в избранном

Премия Андрея Белого 2003 присуждена за цикл стихотворений «В метре от нас» – за неуютную, лишающую покоя чеховскую ноту в доверительном и изощренном поэтическом монологе.

Михаил Айзенберг
РЕЧЬ ПРИ ПОЛУЧЕНИИ ПРЕМИИ

В коротком стихотворении, случайно, по недосмотру не вошедшем в ту публикацию, что получила в этом году Премию Андрея Белого, говорится буквально следующее:
А Леня говорит: “Мы парии.
Мы вещество без оболочки;
непринятые новички.
Поэтому для каждой строчки
нужны особые очки –
необходимы комментарии”.

Насчет комментариев это, пожалуй, шутка, но относительно очков, пожалуй, всерьез. Что же здесь не в фокусе?
Если говорить о стихах вообще, то они, на наш взгляд, самый что ни на есть подлинный и честный фокус. Так что не в фокусе может быть только что-то другое. Например, читательское восприятие. Его действительно не мешает время от времени наводить на резкость.
Литературная премия – вещь очень важная и полезная, если воспринимать ее не как форму поощрения, а как один из инструментов критического обсуждения. В этом случае ее значение постоянно возрастает, так как едва ли не все привычные, традиционные инструменты подобного обсуждения как будто теряют силу, и находится все меньше желающих ими воспользоваться.
Это очень плохо. Стихам почему-то необходим разговор о стихах. Им нужна эта рамка разговора.
Можно предположить, что она особенно и по преимуществу нужна стихам с, так сказать, отложенной читательской реакцией: то есть тем стихам, что вовремя не дошли до своего поколения, не были подхвачены им в молодом возрасте и не закрепились в памяти поколения как личный язык. Вероятно, в этом случае “рамка разговора” способна восстановить отсутствующую ретроспективу – хотя бы отчасти.
Но здесь ничего не узнаешь наверняка. Стихи задают ритм, соответствующий настоящему времени. А это время потому и настоящее, что одно на все времена: общее для авторов разных поколений и даже разных эпох. Поэзия в том числе и род акустического устройства, благодаря которому становятся слышны разные, иногда совсем далекие голоса.
Может быть, стихам нужен разговор еще и потому, что сами стихи – разговор, только идущий на особом языке – языке настоящего времени. Настоящее - это время событий. От времени сегодняшнего оно отличается примерно так же, как событие отличается от происшествия. Событие – это происшествие, обнаружившее собственный смысл.
И я счастлив, что нашлись люди, обнаружившие какой-то смысл в моих прошлогодних стихах, и готовые считать их, скорее, событием, чем происшествием.
Спасибо им.

Проза

Маргарита Меклина
Лауреат
Маргарита Меклина / Маргарита Маратовна Меклина
9 книг
2 в избранном

Премия Андрея Белого 2003 присуждена за героическое неразличение реального и возможного миров, за книгу «Сражение при Петербурге» – побочный трофей этого неразличения.

Маргарита Меклина
ПИСЬМО КОМИТЕТУ ПРЕМИИ

Написание речей похоже на написание авторской прозы. Приступаю с опаской. Что таит в себе молочно-белое экранное полотно? Обжегшись на молоке, дуть. Стрелять в белый свет как в копеечку. Получать рубль. Не воду, но водку, ровно двадцать пять лет назад уже пригубленную лауреатом Премии Андрея Белого Аркадием Драгомощенко. Играть в Вильгельма Телля, то и дело ожидая, что яблоко, установленное на голове, вдруг снесет убойная сила собственных текстов. С Андреем Белым заглядывать под кровать и искать террористов; в ожидании сан-францисского землетрясения воображать, как слушаешь радио вместе с Леоном Богдановым (недавно мне снилось его отдаленное, одинокое чаепитие и поезд в снегу). Вместе с Евгением Харитоновым переосмысливать, что такое “один такой, другой другой”. Читать “Записки блокадного человека” Лидии Гинзбург и чувствовать, как погибшие в осажденном Ленинграде родные заглядывают через плечо.
Петербурженка в четвертом или пятом поколениях (прадед служил на Николаевской железной дороге), я не могла отличить Фонтанку от Мойки. Любое произнесенное вслух, брошенное на ветер слово казалось кощунством. Наверное, поэтому покинуть Петербург в двадцать два года мне было легко. Меня ждал бумажный, “бунинский” Сан-Франциско, в котором можно было молчать, притворяясь, что не знаешь английский. Удивительная свобода достигалась лишь внутри книг.
Оказалось, что можно строить собственные вымышленные пути сообщения, прокладывая рельсы между Ленинградом и Фриско, Ленинградом и Турином, Питером и Патагонией, всеми местами, в которых мне удалось побывать и о которых довелось написать. Вскоре я забыла, как носить шапку, что можно подскользнуться на льду. Но ощущение родства с Питером, тем не менее, никуда не ушло. И порой кажется, что если разлетится этот туман и уйдет кверху... и уйдет и весь этот гнилой, склизлый город, подымется с туманом и исчезнет как дым, то вместе с ними и я.

Гуманитарные исследования

Владимир Топоров
Лауреат
Владимир Топоров / Владимир Николаевич Топоров
34 книги
8 в избранном

Премия Андрея Белого 2003 присуждена за обнаружение и расшифровку зыбкого петербургского палимпсеста в книге «Петербургский текст русской литературы», за революционные методологические достижения, не отлившиеся в догму.

Владимир Топоров
РЕЧЬ ПРИ ПОЛУЧЕНИИ ПРЕМИИ


Я буду краток. Прежде всего я хочу поблагодарить Комитет за высокую честь, оказанную мне, - присуждение Премии Андрея Белого.
Заслужил ли я эту честь или нет, достоин ли я ее или не достоин, - судить не мне. Тем не менее, в сложившейся ситуации я оказался не посторонним человеком, и вот теперь пытаюсь найти тот круг оснований, который мог бы оправдать мое присутствие на этот месте здесь и сейчас.
Для меня существенно и мне дорого, что теперешняя церемония происходит в Петербурге, городе к которому я привязан вот уже более полувека. Мне дорого, что премия носит имя Андрея Белого, автора лучшего, наиболее подробного и глубокого романа о Петербурге, эпоса, в котором богатство и разнообразие петербургской эмпирии освещается метафизикой города, проникновением в глубины его духа, узрением его символической сути и функции.
Не могу пройти и мимо той “случайности”, у которой есть и своя закономерность (первый признак наличия мощных энергий) – трехсотлетняя годовщина города.
“Неслучайность” случайного по форме вижу я и в том, что мне приходилось не раз обращаться к творчеству автора “Петербурга” и еще чаще и больше писать о самом городе в разных ракурсах петербургской темы и – еще шире и глубже – “петербургского текста”.
Не могу пройти мимо той стороны апофеоза Петербурга, которая проявилась в том, что в последние годы и особенно в этом почти уже истекшем году в Петербурге издано и переиздано баснословное количество книг о нем, не сопоставимое ни с одним из трех веков существования города.
И, наконец, не может не вдохновлять то, что так быстро и целенаправленно за последние 10-15 лет петербургское (и, конечно, не только оно) литературоведение, после ухода из жизни тех, кто составляет его славу и кто в силу обстоятельств не мог сделать всего того, что мог бы, так стремительно возрождается (я бы сказал, не слишком забегая вперед, - возродилось), восстанавливая связь времен в гуманитарной сфере. В этом явлении я вижу своего рода осуществление некоего предопределения. Значит, очень уж велика была потребность в новом вхождении в царство духа. И в этом движении роль Петербурга чрезвычайно велика.
И если все перечисленное выше сошлось в одном месте и времени, если все названные основания объединены между собою некоей глубинной связью, то это как раз и есть лучшее и неотменимое свидетельство о новых перспективах русской гуманитарной культуры, о ее новом торжестве. И это внушает надежду.
Еще раз большое спасибо.

За заслуги в развитии русской литературы

Андрей Монастырский
Лауреат
Андрей Монастырский
18 книг
3 в избранном

Премия Андрея Белого 2003 присуждена зачинщику «московского романтического концептуализма», своим творчеством обозначившему и удержавшему разрыв между новым и новейшим искусством.

Андрей Монастырский
ПИСЬМО КОМИТЕТУ ПРЕМИИ


Дорогие друзья!
Хочу выразить вам глубочайшую признательность и благодарность за присуждение мне Премии Андрея Белого.
Мне особенно приятно и удивительно было узнать про эту премию, потому что я практически с ранней юности увлекался поэзией русского символизма. Когда я учился в 9 классе, в 1965 году, я ходил в литературный кружок при Дворце пионеров, там был большой стол, за которым мы все сидели, и руководитель этого кружка часто говорил, указывая в мою сторону (я сидел там со своим школьным приятелем),- “А вот здесь у нас сидят молодые поэты под знаменем символизма”. Кстати, этот кружок во Дворце пионеров очень важен, на мой взгляд, для истории неофициальной советской поэзии того времени- до меня туда ходили смогисты - Губанов, Юля Вишневская и другие, там я познакомился с Л. Рубинштейном.
Тогда же мы организовали поэтическое объединение “Фрам” и в 1965-1966 годах раза три-четыре по воскресеньям читали у памятника Гоголю на Арбатской площади (на бульваре) - пока нас не разогнали кагебешники. Конечно, издавали машинописный самиздат со стихами. На одном из этих чтений - каким-то образом они стали известны - познакомился с Вишневской и Буковским, которые туда пришли.
Вскоре у меня было серьезное приключение в 1967 году, когда на второй демонстрации на Пушкинской площади по поводу ареста Галанскова и других издателей журналов “Синтаксис” и “Феникс” мы там собрались в количестве вряд ли более 10 человек. У нас было три двуручных плаката, один из них я держал вместе с Буковским. Это “держание” длилось, наверно, меньше минуты- нас мгновенно разогнали, кое-кого увезли. Потом у меня был обыск и даже арест, но из прокуратуры, впрочем, отпустили в тот же вечер. Отпустили потому, что мне еще не было 18 лет. Но при обыске забрали довольно много поэтического самиздата. Я все это здесь рассказываю, чтобы подчеркнуть, что в то время в Москве занятие неофициальной поэзией, в том числе и той, которая подражала русскому символизму, было напрямую в большинстве случаев связано с диссидентством и серьезными неприятностями.
В 70-е годы у меня было несколько поэтических этапов, которые в конце концов привели меня к “Элементарной поэзии” как особому виду поэтической событиийности, необязательно связанной с текстом. Я стал делать акционные объекты в 1975 году, а с 1976-го мы организовали акционную группу “Коллективные действия”, которая работает до сих пор. В октябре этого года мы сделали сотую акцию и закончили 8 том “Поездок за город” - так называется документация по нашим акциям. Каждая акция сопровождается довольно большим количеством различных текстов - дескриптивных, нарративных и дискурсивных. Поэтому наши акции вполне могут считаться в том числе и литературными, поэтическими событиями. Инсталляции, которые я делаю с 1989 года, несмотря на то, что они выставляются в рамках современного визуального искусства на выставках, тоже можно считать своего рода литературой, поскольку степень их текстуальности очень велика.
Последний традиционный поэтический текст в стиле минимализма я написал в 1976 году - это пятитомник, который называется “Поэтический мир”, каждый том состоит из 200 минималистских текстов. Правда, в прошлом году я написал к этой вещи добавление в виде еще одного тома, так что их теперь 6.
В заключение еще раз хочу вас поблагодарить за вручение мне премии, которую вполне можно расценивать и как премию, присужденную всей группе “Коллективные действия” за их 27-летнюю деятельность и за поддержку мне как представителю московской концептуальной школы.
Москва, 5 декабря 2003