Моя юность. Мои 15 лет.
Сложное время.
Домашняя библиотека у нас была маленькая, книжки… в основном, взрослые, скучные мне. Ноутбука у меня еще не было, нужно было занимать очередь к компьютеру. Иногда мне его уступали на час-полтора. Смартфон – непозволительная роскошь, в мою юность не у каждого школьника было это достижение человеческой цивилизации. Оттого я каждые выходные с нетерпением ждала карманных денег. Давали мне немного – рублей двести на неделю.
Как поступить с карманными деньгами? Конечно же, бежать в первый же счастливый день в книжный магазин. В ближайшем ко мне книжном можно было купить книжку за 140-190 рублей. Я простаивала у полок по полчаса, пытаясь выбрать, кого мне забрать к себе – жить. Домашних животных так не выбирают, как я – новую книгу. И помню, как я облизывалась на «дорогую полку» – пафосную, с самыми красивыми, самыми популярными книгами. Они стоили от 500 рублей. Я безумно хотела себе «Американскую трагедию» и «Унесенных ветром» (нравились названия). Я была нетерпелива. Мучиться три недели, чтобы купить «Унесенных ветром»? Это было выше моих сил. Словно дразня себя, я снимала драгоценные томики с полки, взвешивала их в руках, потом носом утыкалась в свежие страницы. Обожаю запах книг – юных и пожилых. Юные «Унесенные ветром» – для юной меня.
Я решила стать изобретательной. Рано поняла, что изобретательность (и оптимизм, черт его возьми) – то, что помогает не просто выживать, но и получать удовольствие от этого выживания. Читать на компьютере мне не позволялось, и что такое час – в жизни книжного маньяка? Смартфона у меня не было. Зато был старенький MP3-плеер. Мой плеер – маленький черный прямоугольник, экран – 4 на 3 см. Зачем-то этот плеер научили отображать файлы в формате txt. Наверное, догадывались, что один подросток захочет использовать плеер в качестве электронной книги.
Скачав на компьютер «Унесенных ветром», я перебросила их потом на плеер и читала вечерами. Это было немножко смешно: на экране помещалось максимум одно небольшое предложение, крохотные черные буковки – на ярко-синем фоне. Но как это было… неописуемо восхитительно! После я так же прочитала «Ярмарку тщеславия», «Гордость и предубеждение», «Интервью с вампиром», «Шагреневую кожу»… Но «Унесенные…» были первыми. На следующий день рождения папа подарил мне ноутбук. Но плеер…
Нынче я нечасто читаю на бумаге. Привыкла к электронкам и аудиокнигам. Но покупать бумажные книги обожаю. Любой поход в книжный магазин – большой праздник.
В изголовье у меня лежат стопочкой книги. Там – оба томика «Унесенных ветром». Куплены в мои 17 лет. Открывала я их несколько раз, и кажется, что они взрослеют вместе со мной. Иначе гнется переплет, иначе пахнут страницы. В этом – бумажная книга. Она запоминает наши прикосновения. Нашу жизнь.
Можете не открывать ее. Она все равно живет с вами.
Знаете, у каждого из нас свои «чужие» и «свои». Это нормально. Бывает, что «свои» резко становятся чужими. По разным причинам. Такое теперь часто случается, в т.ч. это случается на моих глазах. Близкие становятся врагами. Нет ничего ужаснее, если от тебя отказываются, перечеркивают прошлое, все счастливые мгновения – зачем? из-за чего?
Но бывает, что и чужие становятся своими. Так я сблизилась с одной замечательной девушкой, а раньше и подумать об этом не могла, мне бы и в голову не пришло, что кого-то я могу назвать своей «сестренкой» – ведь сестры у меня никогда не было. Но она стала мне «сестренкой» – такая милая и юная (хотя всего лишь на 5 лет моложе меня), веселая, немного чокнутая (как и я), с кучей недостатков и множеством достоинств.
Когда нас свела судьба, я не знала, не чувствовала, что мы станем не просто подругами, а родными людьми. Мы совершенно не похожи. У нас разные увлечения, темпераменты, планы на жизнь. Но в какой-то невероятный момент я поняла, что это… неважно. Близость может быть неосознанная, но крепкая, хотя, казалось бы, ее не должно было быть.
Она сейчас влюблена. А парень, которого она любит, служит. Уже в январе он начал готовить ее к тому, что его отправят… кхм… на то самое. Что он уже подписал документы, это приказ, который невозможно обжаловать. Она не верила, срывалась на него, плакала. Он утешал ее словами: «Все нормально будет». И в какой-то момент я осталась тем единственным человеком, на плече которого она могла плакать сколько плачется. Это были бесконечные вопросы: «У него уже забрали телефон? Почему он не в сети? Его уже отправили? А если его убьют?» Что я могла сказать на это? Я повторяла только: «Ну что ты, ничего не начнется, они же там не настолько… кхм… то самое! Как обычно пошумят и закончат!» В глубине души я была уверена, что все начнется, но этими бессистемными утешениями я утешала и себя.
Она попросила меня поставить что-то «актуальное». Я же включила первое, что пришло мне в голову – «Унесенных ветром» 1939 г. В год выхода этого фильма началась Вторая мировая война, а возлюбленный Митчелл погиб на полях Первой мировой.
Многие сцены я помню наизусть, но никогда первые слова из «Унесенных…» не были для меня такими… интимными: «Теперь об этом можно прочитать только в книгах. Теперь это не более чем сон, который трудно забыть. Это целый мир, унесенный ветром». Впервые я с такой остротой почувствовала трагичность последних мирных дней. Вот Скарлетт сидит на крылечке в Таре, а ее поклонники рассказывают, как они пойдут на войну – и выиграют ее, обязательно выиграют. И вернутся домой героями. А Скарлетт говорит: «Ну сколько можно? Ясно же, что никакой войны не будет!» А пикник у Уилксов, на котором рушится единственная мечта Скарлетт – обладать Эшли? Мир Скарлетт рассыпается, когда Эшли отвергает ее. А через несколько минут после этого она, спрятавшись под лестницей, услышит: «Война, началась война!» И оказывается, что прошлая жизнь уже не вернется. Никто из участников этого последнего пикника не станет прежним. А слова Эшли врежутся в сердце: «Мы наивно верили, что это счастливое время вечно».
После фильма я поняла, насколько история моей новой «близкой» стала личной для меня. Мне уже не забыть, как она вечерами плакала у меня на плече, приговаривая: «Его там убьют!» Мне не забыть, как она мне сказала: «Знаешь, он столько раз признавался мне в любви, а он мне просто нравился… но только теперь я понимаю, что тоже люблю его». Я не забуду, как мы обсуждали фильм и как я принесла ей свои заветные томики «Унесенных…».
Я очень плохо спала после этого, а новым утром прочитала новости – и поняла, что мой мир тоже унесло ветром. То, в незыблемость чего я верила с детства, разрушилось в один миг. Оказывается, я не осознавала, насколько хорошей была прежняя жизнь. Не имеет значения, чем все кончится – по мне уже проехались катком, что-то в моей душе неисправимо сломалось, и я знаю, что, сколько бы ни прошло, это не получится починить. Разве Митчелл в чем-то солгала? Ее героев тоже поломало. Да, они смогли начать новую жизнь. Но в сердце застряла эта заноза, которая временами напоминает о себе. Мне (как и очень-очень многим) никогда не забыть 2022 г. 
Теперь я поменялась с моей «сестренкой». Она успела смириться. И поняла, что кто-то из нас должен держаться. Пока держалась я, она могла плакать и переживать. А теперь расклеилась я. Мне не забыть, как я внезапно начинала плакать, вот просто ни с чего, а она бросалась ко мне и обнимала, и говорила, что мы со всем справимся. Конечно, мы со всем справимся. Не могу выразить, насколько мне важна ее поддержка, без нее я бы расклеилась окончательно, а так я хотя бы не чувствую себя… сдавшейся. Когда ты опираешься на такое крепкое (хоть и хрупкое) плечо, страх немного отступает.
Не знаю, смогу ли я после этого еще раз посмотреть/прочитать «Унесенных…». Смогут ли читать «Унесенных…» люди, которых я никогда не назову своими врагами? Возможно, «Унесенные…» хороши сейчас тем, что учат… нет, не выживать. А смиряться с этим выживанием.
Мне больно от того, что это стало нашей реальностью – и частью моей личной истории. Пожалуйста, остановите это.
Я знала, что когда-нибудь придет время написать эту историю...Книга прочитана. Пора.
«Унесенные ветром» - любимая книга мой мамы. Я всегда удивлялась как она ей не надоедает, ведь за миллионы раз прочтения можно было выучить ее наизусть. Но нет, не надоедала. Она очень любила читать и сколько бы не было ею прочитано, но роман Митчелл неизменно был ее самой любимой, настольной книгой.
Одно из самых теплых воспоминаний детства: мама, я и Оля (моя младшая сестричка) сидим за кухонным столом и, поглощая приготовленные мамой вкусности, каждая читает свою книгу. (Кстати, дурацкая манера читать во время еды это у меня от нее) Я уже не помню какую книгу читала я, Оля наверное "Роню";), а мама - свои «Унесенные ветром». Такое светлое воспоминание... Одно из немногих.
Почему-то тогда, в детстве, мама мне не разрешила читать роман, а потом было слишком больно наверное... Все откладывала и откладывала. Вот он прочитан и я понимаю почему она его так любила. "Унесенные ветром" - книга, которая дает силы жить и бороться, подпитывает жизненной силой Скарлетт, ее кошачьей силой. Жаль, что в жизни мы не всегда и не все падаем на четыре лапы...
Мамы нет уже 10 лет. Ее любимой книги, толстой, в твердой обложке и за столько лет постоянного прочтения довольно потрепанной, тоже нет. А воспоминания есть. И они бережно хранимые. Вот поэтому для меня "Унесенные ветром" это не просто книга, а Семейная Реликвия.
О мертвых либо хорошо, либо ничего. Поэтому здесь не будет мнений, лишь констатация фактов – просто никем до сих пор ненаписанная история из жизни Женщины.
Моя свекровь – это Оливия Киттеридж. Властная, подавляющая волю, умная, рассудительная, знаток во многих областях, великолепный практик, не боящийся неизвестной области деятельности, отзывчивый к чужому горю человек, любящая мать и ревнивая свекровь.
Как сказал старый друг моего мужа, «ты ей не нравилась чуть меньше, чем предыдущая невестка». Затем следовал взрыв хохота, хотя, понятное дело, мне было явно не до смеха. На наше счастье, мы жили далеко друг от друга – за тысячу километров. Это и спасло наш брак. Ведь не родилась еще в мире женщина, хоть на мизинец достойная ее сына!
Как и Оливия, свекровь никогда!!! не проходила мимо человека, нуждавшегося в помощи и, странное дело, у нее все получалось. Предложенный план действий, а то и реальная помощь, будь то звонок «наверх», комната в собственной квартире или денежная помощь, имели положительное действие, человеку становилось значительно лучше, его ситуация исправлялась, возможно не надолго, но тем не менее… Практически вся большая семья держалась на ее покатых плечах дородной русской красавицы.
Приближался ее 70-летний юбилей. Естественно, вся семья была приглашена на праздник. Честно, я не хотела ехать – считайте это предчувствием, блажью, неблагодарностью, чем угодно – мне все равно, и мне не стыдно. Я просто не хотела ехать. В поезде у меня начался сильнейший приступ мигрени. Наутро, добравшись до дома свекрови, тупо увалилась на кровать – меня накачали таблетками, уколами – ничего не помогло, началась рвота. Следующее утро было юбилейным. Будучи ослабленной, выдраила вместе с мужем квартиру, ругаясь мысленно матом, почему бы это было не сделать родной дочери, проживающей в том же городе, что и свекровь. Забив ванну лохмотьями ковра, получила укор во взоре и поджатые губы свекрови - помощница выискалась, и злобное шипение мужа. Элементарного вежливого "спасибо" не дождалась. Ладно, проехали. Голова продолжала болеть.
Праздничное застолье. Тосты. «Нет-нет, выскажешься следом, сейчас я хочу услышать тост от невестки!» Шок. Я не успела подготовить слова. До этого было много и красиво, и стихи, и просто слова искренней благодарности от внуков и детей. Со своими «здоровья, счастья» я выглядела крайне бледно. Поэтому было принято спонтанное решение поблагодарить – было за что, конечно же – за помощь в приобретении квартиры (как оказалось в последствии, не было никакой фин.помощи), за подготовку к родам и …. А дальше ступор. «И несмотря на то, что характер у вас сложный, и бывают у нас размолвки, я вас люблю, Анна Николаевна! Спасибо, что вы есть» Стоп!!! Я ЭТО сказала??? За столом мертвая тишина. Свекровь начинает плакать. Я в одиночной камере, в каменном мешке – все утешают оскорбленную в своих лучших чувствах мать семейства. Мне физически плохо. Выхожу из-за стола. Утешает меня лишь одна молодая женщина, с которой мы были всегда дружны – внучка моей свекрови. «Даже не смей себя обвинять! В последнее время ее одолевают мысли о прошлом, чувство вины по отношению к заброшенным собственным детям в угоду тяжелой работе на высокопоставленных должностях – она много плачет».
Через три часа мы прощаемся – нам надо уезжать. В коридоре только я и свекровь. Шипение: «Слишком много о себе возомнила! Корону-то попридержи, не ровен час, уронишь» В коридоре никого – этого никто не слышит, мне никто не поверит. Гадко, гадко, ох как же гадко на душе!
Утешить мои бичевания смогла только моя мама: «Поздравляю! Твоя свекровь вступила в начальную стадию маразма». На следующий день – звонок и просьба не держать на нее зла. Отныне между нами – пропасть.
Ровно через год Анна Николаевна умерла. От рака. От ненужности. От отравляющих ее душу негативных эмоций. От невысказанных претензий. От того, что никто теперь ее не слушается и спокойно обходится без нее.
P.S. У нас был еще один телефонный разговор за неделю до смерти. У меня отвратительный, мерзкий характер - часто говорю то, что думаю, потом жалею. Я прямо сказала, что люблю ее сына и позабочусь о нем. Мы обе расплакались, мы простили друг друга.
P.Р.S. Знаете, что самое смешное и печальное во всей этой истории? Предчувствую, я буду Анной Николаевной и Оливией Киттеридж в одном лице по отношению к собственному сыну и его будущей семье. Никто и никогда не учится на чужих ошибках!
А как вы находите новые книги? Я - играя в "Что? Где? Когда?". Вот пример одного из вопросов:
Неграмотный персонаж Харпер Ли носил имя ИГРЕК Биллапс. Британский борец за гражданские права Майкл де Фрейтас в 60-е годы взял себе фамилию ИГРЕК. Какое слово мы заменили на "ИГРЕК"?
Я перепробовал все возможные варианты, но ничего похожего на правильную версию в голову не пришло. И вот, настал момент оглашения правильного ответа. "Внимание, правильный ответ - ИКС". ИИИКС! Ну гениально же! Неграмотный - расписывался крестиком - значит, зовут его "Х". Тут даже не обязательно знать, кто такой Майкл де Фрейтас, чтобы правильно ответить.
Ну ладно, думаю, доберусь я до тебя, до "Пересмешника", узнаю, что ж это за Биллапс такой, испортивший моей команде всю статистику. А заодно почитаю что-нибудь новенькое. Так и произошла моя встреча с книгой.
Что поделаешь, в тот день разочаровал я сам себя, а вот "Убить пересмешника" меня не разочаровал нисколько , но это уже другая история, для рецензии...
«Унесенные ветром» - любимая книга моей матушки.
Томик Митчелл зачитан ею буквально до дыр и давно уже не имеет обложки. Представить, куда делась обложка книги из уютной и аккуратной квартиры на шестом этаже, населенной двумя рассудительными 70-летними пенсионерами, я категорически не в состоянии.
Однажды случилась оказия – можно было поехать к родителям не на автобусе (12 часов), не на поезде (с пересадкой и ночью на транзитном вокзале), а на вместительном автомобиле. А значит, плотно набить этот автомобиль подарками и всяким таким.
В короткие сроки, выудив из магазинов некоторое количество потребительского безумия в виде пылесоса, утюга, одеялок, джемперов, носочков, маечек-футболочек, тарелочек, шуруповерта, бусиков, кремов и т.п. я подошла к приобретениям из категории бонусов.
Люблю я после раздачи подарков и наступления всеобщего покоя сделать хитрое лицо и коварно сказать «А вот еще!».
И первым делом я вспомнила про «Унесенных ветром». «Эта книга – лучшее лекарство и первейшее средство успокоения при переживаниях для моей матушки, нехорошо, что она такая обтрепанная» - подумала я гениальную мысль, и поскакала в книжный.
Это издание мне понравилось сразу – солидное, крепкое, хорошая бумага, читаемый шрифт, иллюстрации. В руках держать приятно – как раз то, что нужно для подарка. Ну и ладно, что цена – почти 900 рублей, зато радость и вообще дочерний долг.
Родители были очень рады. Конечно, не подаркам, а дочке, и все сокрушались, что это все дорого, а 10-летний пылесос Samsung – еще оооочень хороший, и была рассказана тайная история, как его совсем быстро починили, после того, как матушка посредством него доставала монетку из шланга стиральной машины.
И книжка понравилась – и была торжественно водружена рядом с облезлой подружкой.
Была возможность немного задержаться в гостях, и я нет-нет, да поглядывала – будет ли мамулечка читать новые «Унесенные ветром». Однажды смотрю – выпрямив спину, в новых очках торжественно сидит матушка в кресле и читает. «Ну, с почином!» - подумала я, потихоньку отступая в глубь коридора. Вроде бы понравился подарок.
Ага, не тут-то было! Через несколько дней смотрю – без всякой торжественности читает моя матушка прежнюю - ободранную книжку-калечку. Выбираю время и осторожно расспрашиваю - что такое, в чем дело? «Тяжелая» - говорит, а потом заминка, и признается: «И жалко – такая красивая! Испачкаю».
Едрить твою черешню!
«Мамочка! Любимая! Пачкай! Я тебе куплю еще 10 штук!»
Соглашусь с теми читателями, которые увидели аллегорический смысл в истории старика и моря. Есть в ней демонстрация силы духа (не знаю, сколько лет старику, но, чтобы справиться с огромной рыбиной и стаей акул, нужен не только опыт, но и физическая сила), есть и смирение. Сантьяго - рыбак, он не выбирает пути, он каждый день уходит в море, чтобы ловить рыбу.
Ты родился, чтобы стать рыбаком, как рыба родилась, чтобы быть рыбой.
Пойманная рыба, ставшая к финалу скелетом, несёт в себе библейские мотивы. Все мы приходим в этот мир с пустыми руками, чтобы с пустыми и уйти.
Но моя история о другом. Она о том, как трое суток в море, однообразных и повторяющихся, длились так долго, что показались целой жизнью рыбака.
Повесть занимает 64 страницы, в аудиоварианте - три с половиной часа (слушала в исполнении Роговцова Владимира) - совсем ничего! Люблю сочетать прослушивание с домашними делами, а тут как раз нужно убрать ёлку (давно пора, руки не доходили).
Воткнув в уши наушники, снимаю ёлочные украшения, укладывая бережно к коробку, сворачиваю гирлянды, отгоняя кота-помощника, а Сантьяго плывёт в своей лодке за огромной рыбиной... Отнесла в кладовую коробки и ёлку, установила на место мебель - Сантьяго плывёт вслед за рыбой, ведя нескончаемые разговоры... Занялась уборкой, перемыла полы, вытерла пыль - Сантьяго встречает третий рассвет на привязи у рыбы... Занялась ужином - Сантьяго в это время упаковал улов, установил парус и поплыл домой...
Мы поужинали, но повесть так и не подошла к финалу. Подумала, что осталось совсем немного и я дослушаю на следующий день. Немного? Сегодня плавание старика сопровождало приготовление обеда. Целый час я чистила овощи, поджаривала мясо, варила картофель, крошила салат, а Сантьяго тем временем убивал акул: сначала одну, потом пару, потом ещё пару... Убивать уже было нечем, вырвав румпель из гнезда, он колотил им по целой стае акул...
Жизнь - бесконечная борьба. Я прочувствовала это, слушая повесть о старике и море...
800 страниц в печатном издании и (у меня) 1 300 в электронном. Роман - великан! Хотела предложить вам на выбор различные методики чтения больших романов, но потом моя подруга высказала мысль, которая сбила все мои планы и оказалась права: "Д.Пеннак в недавно прочитанной мной книге "Как роман" сказал: "Большую толстую книгу фигурально называют кирпичом. Уберите учёт и контроль, и кирпич станет облаком.""
Спасибо! Для меня Щегол сейчас именно облако! Желаю всем найти свое облако!
Тем, кто прочитал страниц так 150-200, посвящается следующая картинная галерея!
Наслаждайтесь. Попробуйте вернуться вместе с Тэо и его мамой в картинную галерею, по которой они гуляли, и посмотреть их глазами на эти картины. Неописуемое удовольствие!
Три плода мушмулы и бабочка (1705), Адриан Коорт
Франс Халс: Молодой человек с черепом в руке, ок.1626
«Урок анатомии доктора Тюльпа» (1632), Рембрандт. Кстати, "Урок анатомии..." - очень известная и очень интересная картина. Почитать про нее можно в Википедии.
Щегол (1654), Карел Фабрициус
Всем приятного чтения!!
Как-то в студенческие годы встречалась я с одним молодым человеком. Очередной выходной день мы решили провести насыщенно: куда-то ехать, где-то гулять, что-то перекусывать. Чтобы осилить планов громадьё, решили встретиться с утра пораньше. Парень заехал за мной строго по расписанию, я же копалась ещё какое-то время. Когда я была наконец готова, то застала молодого человека с книгой в руках. Он окунулся в чтение с головой. Был погружен. Растворён. Никогда такого не видела, ни до, ни после.
Ближе к вечеру книгу он прочёл. Никуда мы не поехали, нигде мы не гуляли.
Книга была "Убить пересмешника".
Одним из запоминающихся эпизодов из книги "Унесенные ветром" для меня является сцена, в которой Скарлетт решила обновить свой гардероб, пустив на новое платье и шляпку зеленые бархатные портьеры. Получился шикарный наряд, который стал не менее знаменитым, чем книга и фильм. И находчивости героини надо отдать должное!
Самое забавное, что этот момент мне как-то раз очень пригодился. Дело было два года назад. У одной моей хорошей знакомой случилась свадьба. Было решено, что с невестой надо быть примерно в одном стиле, то бишь наряд у меня должен был быть стилизованным под времена корсетов и пышных юбок. Да, я была свидетельницей.
Прямо скажем, что подобных вещей у меня в гардеробе отродясь не водилось. Правда был закуплен корсет для одной вечеринки, на которую я в итоге так и не попала. Что-то покупать было для меня дорого в тот момент. Моя близкая подруга вызвалась помочь и сшить в дополнение к корсету юбку и шаль. Только беда состояла в том, что ткани на подобное изделие нужно было много. А личный финансовый кризис не дозволял подобных трат. Вот тут-то и вспомнилась Скарлетт О'Хара и её знаменитое платье из гардин.
- Свеееет, у меня есть шторы! Из органзы! - радостно заявила я.
- Доставай! Поиграем в Скарлетт!
На свет были извлечены новенькие шторы: две штуки молочно-белого цвета и одна небесно-голубого. Бедные шторы... Они так ждали своего часа... Ведь по задумке-то они должны были после окончания ремонта украшать большую комнату и спальню. Но, не судьба.
В итоге наряд был пошит. Получилось как-то так (фото получше в моих архивах не сохранилось):
А в конце осени прошлого года, наше творение превратилось в костюм для ковбойской вечеринки, для которой я с удовольствием его одолжила ещё одной своей знакомой.
Что-то мне подсказывает, что история костюма из корсета и штор ещё не закончилась). Вполне возможно, что он ещё послужит для каких-нибудь интересных мероприятий, а возможно, трансформируется во что-то ещё)).
Я уже давно хотела прочесть книгу Ли Харпер "Убить пересмешника". И вот сегодня, посетив городскую библиотеку, я обнаружила на полке сие произведение. Если честно, это был приятный сюрприз ибо увидеть эту книгу я ну ни как не ожидала. Правда издание на украинском языке, но для меня это не проблема. Язык знаю. Но каково же было моё удивление, когда я открыла книгу. Последний раз она выдавалась "на руки" 23 июля 1991 года. Фактически она была невостребована 21 год. Вот теперь сижу и теряюсь в догадках, почему сие произведение оказалось столь забытым?
Картина, которую Тео "спас" из разрушенного музея действительно существует, называется "Щегленок на стене, освещённой солнцем" ("The Goldfinch" в оригинале).
Написал ее голландский художник Карел Фабрициус (как в романе и говорилось).
Карел Фабрициус родился около 1620 г. Был учеником Рембрандта в Амстердаме, работал сперва в этом городе, а потом, с 1650 г., в Дельфте, где в 1654 г. погиб вместе со своей семьей при взрыве порохового погребa. Из всех художников школы Рембрандта он более других остался самостоятельным, смотрел на природу своими глазами и воспроизводил ее во всей ее простоте, без прикрашивания Рембрандтовской светотенью, но сильно и солнечно, сочной, приятной кистью. Картины его составляют большую редкость. Особенно замечательны между ними - "Дремлющий страж" (в Шверинском музее), "Щегленок на стене, освещенной солнцем" (в Луврском музее в Париже), "Портрет Абрагама де-Нотте" (в Дёдлейгоузе, в Англии); "Мужской портрет" (в Роттердамской галерее) и другой "Мужской портрет" (в Берлинском музее).
Также известен еще один художник Фабрициус - Бернгарт, вероятно брат Карела Фабрициуса.
Сама картина "Щегленок..." выглядит вот так (ее фрагмент использован в оформлении как оригинального, так и русского издания книги Донны Тартт):
Изображенный на бежевом фоне маленький щегол отдыхает на зеленом насесте. Щегол кажется настолько реальным и живым, что возникает искушение протянуть руку и дотронуться до него. Простота и интимность этой маленькой картины почти затмевают мастерство, с которым она написана. Фабрициус был самым блестящим из учеников Рембрандта. Однако он изменил манере учителя писать светлое на темном фоне и вместо этого писал темные предметы на светлом. Фабрициус уделял особое внимание оптической точности. Эта особенность его творчества могла оказать влияние на художника Яна Вермеера, бывшего учеником Фабрициуса. Выверенная композиция этой картины и ее поразительная безыскусность также предвосхищают работы Вермеера.
"Щегленок..." вместе с еще четырнадцатью картинами голландских мастеров 17-го века действительно выставлялся в Нью-Йорке, в музее Генри Фрика. (с 22 октября 2013 по 19 января 2014) . Музей Фрика является последним местом проведения в США выставки картин из коллекции Королевской галереи Маурицхейс в Гааге, Голландия.
Была у меня в детстве огромная дружба. Оксана была мне ближе сестры. Мы учились в одном классе и жили в соседних подъездах на шестом этаже. Если мы были ни одна у другой в гостях, то всегда на связи через балкон (на то время стационарные телефоны были не у всех, не то что мобилки).
В молодости эмоции зашкаливают, бьют через край и частенько подростки совершают поступки горячие, безрассудные, дурные.
Выпускные классы у нас с Оксаной были разные. И однажды, после школы встречаю во дворе её маму, она мне так серьёзно говорит: - Пойдём что-то тебе передам. А потом был шок - оказалось Оксану мою увезли в больницу вчера. Под всплеском эмоций моя девочка травилась из-за какой-то там юношеской ерунды. А для меня она приготовила передачу в коробке из под обуви: свои ценности - двухтомник "Унесённых ветром" и наклейки с Ван Дамом. К счастью её откачали, и я её ещё подразнила, не сразу отдала свои подарки, мы ещё хихикали над этим потом. Только для меня это так трогательно, что она передала мне такое наследство. Да разве б я могла, случись что по-другому читать эту книгу.
Оксана и сегодня моя самая близкая подруга, самый близкий человек. Мы живём с ней в разных городах, сейчас уже может и в разных странах, так как она уже 20 лет почти живёт в Крыму. Все мои близкие знают что Оксана мне ближе, чем сестра и если я принимаю какое то важное решение, то вполне обычный вопрос: "А, Оксана, что на это сказала?". Много пережито разного за эти годы, страшно подумать, что могла кончится плохо та дурацкая юношеская выходка.
Только с тех пор для меня "Унесённые ветром" книга о двух женщинах связанных друг с другом любовью большей, чем любовь между мужчиной и женщиной. Мужчины могут приходить уходить, мы будем плакаться друг другу и поддерживать друг друга. И если прийдётся схватим старую саблю и побежим на помощь прямо в ночной рубашке.
Нет, ну так нельзя. Просто нельзя! Мало того, что Аттикус сам по себе мечта, а не мужчина, так тут он ещё и с лицом Грегори Пека! Где справедливость… Но не буду тут тоску разводить, лучше про фильм расскажу.
В 2008 году Американский институт киноискусства огласил список «10 лучших американских фильмов в 10 классических жанрах». Победителей выбирало жюри, состоящее из 1 500 режиссёров, критиков и историков. «Убить Пересмешника» заняло первое место в списке «10 лучших судебных драм».
Замечательный фильм по отличной книге! Единственное, к чему тут можно придраться, так это к довольно большому купированию сюжета: нет линии ни с дядей, ни с тётей Финчей, как таковых нет двух столь разных соседок, которые оказывают большое влияние на детей, нет линии с Кэлпурнией и довольно много чего ещё нет. Но я не буду придираться. Не буду, потому что основная мысль передана ярко и сценарий фильма самодостаточен. И надо было действительно потрудиться, чтобы его таким сделать в данных обстоятельствах. Одна звёздочка – раз.
Люблю чёрно-белые фильмы. Тот факт, что «Пересмешник» именно такой весьма меня радует. Мне кажется, что чёрно-белая гамма богаче и точнее. Цвета не отвлекают тебя, тень и свет играют без массовки, а глаз чётко и придирчиво следит за контрастом. В этой картине всё, что мы видим на экране, и как мы это видим, сделано одинаково хорошо: операторская работа, работа декораторов и художников – всё великолепно. Снова звездочка – два.
Режиссёрская работа. Знаете, учитывая список, упомянутый выше, тут можно даже ничего не говорить, ибо работа режиссёра сводится к тому, чтобы удачно организовать и затем склеить творчество каждого участника в съемочной группе. И раз фильм удался, то и режиссёру пятёрка. Аплодисменты стоя. Опять звёздочка – три.
Из любимейших сцен фильма расскажу про две.
1. Дети, лёжа в кроватях, переговариваются через дверь. Они вспоминают маму. Аттикус сидит на улице, на лавочке и с грустью слушает приглушенные стенами голоса своих детей. Он неподвижен и только его тяжелое дыхание выдаёт бушующий внутри него огонь потери и бессилия.
2. После заседания суда. Народ расходится. Подавленный Аттикус берёт портфель и идёт к выходу. Все поголовно слушатели с балконов молча встают в приветственном жесте. Этот акт моральной поддержки в том ужасающем положении, в которое все они попали, трогает до невозможности!
И последнее, но самое приятное – актёры. Про Грегори Пека не буду, во избежание перехода на личности, так сказать. Тихонечко выдам ему отдельную звёздочку. Четыре звезды в уме. Дети. Ну, прекрасны же дети! Эта очаровательная веснушчатая Глазастик с острыми коленками и Джим, вечно нахмуренный Джим, постигающий несправедливости этого мира. Играют они замечательно! Остальные взрослые тоже понравились, причём буквально все. И Страшила такой хороший получился... На мой взгляд, «Оскар» надо было выдать за кастинг. Еще звезда. Итого – пять звёзд. В Лайвлибовском исчислении это высший балл.
Фильм, безусловно, заслуживает своих «Оскаров».
P.S.
Да! В нашем переводе фильма Глазастик оказалась девочкой с так и непереведённым прозвищем Скаут.
Как же я счастлива, что не читала этой книги до поездки во Вьетнам! Отсутствие линз ужаса позволило мне увидеть страну такой, о какой мечтали ее уроженцы, герои этой книги, но им не досталось такого зрелища.
Вьетнам начался для меня в Ханое. Долгий перелет, дорога из аэропорта в центр. Автобан, а вокруг рисовые водяные поля. Посреди полей белые надгробия напоминающие пагоды. Они что? Хоронят в воду? Пригороды с узкими фасадами домов. Велосипеды с коромыслами цветов и фруктов. Велосипедисты в шляпах-конусах. Чем ближе к центру тем больше велосипедов с цветами и их всадников с конусами. Дальше лавины несущихся мопедов, их водители в масках, фартуках и перчатках. Цветы сыплются, падают в грязную жижу и побеждают ее. Цветов больше чем жижи на улицах Ханоя. Дымка от курящихся благовоний, не продохнуть, весь город в дыму. Солнцу трудно пробиться. Мы жили возле центрального озера, с островком-храмом. Люди приносят мешки с зародышами или мальками улиток, черепашек и высыпают их в озеро. Они дарят жизнь существам, помогая памяти своих усопших. Палисадники утыканы дымящимися палочками и повсюду навязчиво пахнет спа-салоном. У фасадов домов алтари с фруктами, пачками сигарет, лекарствами, игрушечными пачками банкнот. Это подношения умершим, все индивидуализировано. Деревья раскинулись стволами-ветвями не обращая внимания на то, что откровенно преграждают пути тротуаров, но пешеходы их терпеливо обходят. Живые мопеды льются по дорогам, спящие свалены возле домов и учреждений, в палисадниках и дворах. В самодельных переносных лотках-витринах болтаются вареные туши ощипанных уток. Что бы пройти хоть сколько нибудь из пункта А в пункт Б надо обходить сидящих на корточках или низких табуретках людей едящих из мисочек, или тут же моющих посуду, творя жижу, увлажняя грязный цветочный ковер Ханоя.
Таким я его помню. Но он такой не каждый день. Мы прилетели в день памяти всех умерших. Отсюда горы цветов и дым благовоний. К слову, обоняние у меня болезненно обостренное, этого удушья мне не забыть. Даже книге с запахами всех человеческих выделений и секретов не перебить его.
В Ханое можно пить чай из пиал или кофе в стаканах. Местный кофе имеет шоколадный вкус. Говорят, что кофейные зерна пропускают через пищеварительный тракт слонов - отсюда этот вкус разложившегося шоколада. Кофе по-вьетнамски это заверенный во френч прессе напиток (французское влияние), в который добавили сгущенку (советское влияние из пайков военных) и хорошо перемешали. Багеты белого хлеба это теперь вьетнамское блюдо, другого хлеба они не признают, вместо хлеба у них рис. Каждое зернышко риса это результат, награда за тяжелый труд его выращивания. Легенда гласит, что раньше боги выдавали всем вьетнамцам колобки рисовых шариков, но одна хозяйка была ленива, ничего не делала в своем доме, но не только на шарик претендовала, еще и придиралась к идеальности его формы. Его величество рис был оскорблен, решил рассыпаться и доставаться только тяжелым трудом и уже не в круглых шариках, а по зернышку. Где бы ни был ты во Вьетнаме, на севере или юге, везде движение трудящихся - на рисовых полях, в садах, на рынках, павильонах уличной еды, садовых участках, окнах домов. Лозунги на красных флагах с текстами из золотых букв кричат о труде, призывают к нему. Они не конкурируют с заветами рисового шарика- трудиться, трудиться и еще раз трудиться.
На мое восприятие повлиял дым благовоний и смена часового пояса. Для меня странно и нетипично гулять в 2 часа ночи. Я помню художественный салон с полотнами вышитого в ручную шелка. Помню, что не могла оторвать от них глаз и мне хотелось очутиться в их сюжетах. Выручал парень рикша, он целый день(или ночь) возил по будистским храмам, мимо коммунистических мемориалов. Терпеливо ждал окончания наших подвисаний в разных местах. Огромные деревья, бесконечные храмы, статуи Будды. Помню компанию старшеклассников, где девушки были одеты в национальную одежду с брюками и платьями, очень стройнящих их, и молодых людей в европейских костюмах. Видимо, они что-то отмечали и фотографировались на фоне друг друга, всю эту экзотику вокруг они не считали достойной своих фотографий. Помню рвы с рыбами, каменных черепах, стоящих на свитках и книгах. Рикша бесстрашно катил в автомобильном потоке из районов с узкими улочками- торговыми рядами в районы с широкими проспектами и вилами, где располагаются посольства. В Ханое ничего не напоминает о прошедшей войне. В витринах много нефрита с золотом, бело-синего фарфора. Хочется все это купить и увезти с собой. Городская еда пережарена, ингредиенты навалены кучками и предполагается, что все это будет ссыпано в миску с бульоном. Порезаные фрукты неестественно яркие и кажутся ядовитыми. И запах, запах!
Но Ханой это только начало. Будет еще и Дананг с небоскребами и мраморными мастерскими, у ворот которых восседают толстые улыбающиеся Будды разных мраморных цветов соседствующие с девами Мариями, Христами, разводящими руки как на Титанике, львами, разевающими пасти, а где-то и притаившимися драконами. Кулинарный Хойян, чей рынок кишит морскими гадами, пахнет дурианом, кокосом, потому что его тут трут на терку и чье богатство не поддается инвентаризации. В Хойяне я буду учиться в кулинарной школе, а любая готовка начинается с похода на рынок и выбора всего самого свежего. Моя учительница - шеф-повар знает всех торговцев, она важничает. Когда мы все купим, она заведет своих учеников в кафе-забегаловку, отдаст официанте выбранный ею ананас и что то ей прокричит. Крик будет понят, нам принесут кофе со сгущенкой и разделанные дольки ананаса посыпанные крупной солью. Ананас сочный как арбуз. Соль по-другому раскрывает его вкус. Ананас это совсем не то, что мы думаем о нем. Я научусь разделывать креветки ножницами, превращать любой продут в мелкую крошку, класть везде имбирь и рыбный соус. Роллы из рисовой бумаги станут моим заданием на экзамене. Американская супружеская пара за соседней партой будет учиться запекать рыбу разными способами. Все шутят и никто не вспоминает войну, хотя на улицах встречаются люди с печатью напалма вместо лица.
У моей учительницы лучший ресторанчик в Хойяне. Обедать и ужинать у нее приятнее чем у других. Когда она находится в заведении, работа у персонала спорится. Но стоит ей отлучиться и оставить все на мужа, скорость всего происходящего замедляется. Муж, сидя в центре ресторана, поглощен своим большим смартфоном, официанты путают заказы. Теперь, я знаю, что означает каждое замысловатое название блюда в меню из чего это и как это готовят.
В Хойяне улицы это рынок кожгалантереи и шелка. Логотипы известных брендов толи на поддельных вещах, толи на настоящих. Не разберешь и не отличишь и где тут правда не поймешь, ведь все знают, что те самые брендовые вещи шьют «где-то в Азии». Некоторые дома работают как музеи. Дом - семейная шелковая фабрика. Дом - мастерская по изготовлению фонарей. Дом - чайная лавка с залом для чайной церемонии. Музей - жилой дом зажиточных торговцев. Захожу в деревянные ворота, попадаю во внутренний двор. Вдруг, одна из деревянных стен раздвигается и оттуда выползает старушка. У нее спальное место в том, что мы назвали бы боковым шкафом-купе. В комнате висит портрет Хо Ши Мина. Бабушка охотно позирует для фотографий посетителям. Улыбается беззубым ртом. Подводит в к трюмо и показывает фотографии. На черно-белых фотографиях девушка в национальном костюме из брюк и платья, на другой - она же в военной форме. Девушка на фото кажется высокой и стройной. Старушка выглядит согнутым древним существом. Эта девушка я, поясняет жестами она, а этот дом мой…
По вечерам в Хойяне пускают зажженные фонари по воде. Хойян очень уютный, кажется, что прожил бы тут всю жизнь.
Потом будет поездка на остров Чам. Когда к нему подплываешь, он выглядит огромным холмом, созданным из пальм. На острове есть морской музей с артефактами от разбитых кораблей разных времен. На рынке тазики с морскими тварями. Я не то что не знаю их названий, я не знала что такое существует. Невыразимо приятной кажется йодовая вонь сушенной рыбы, разделанная соломкой. Купаться в бухте неприятно, вода холодная, в разводах от бензина, везде щепки и осколки кокосов, помню, что прячась от солнца под пальмами я уснула, а проснувшись, испугалась того что сплю как бездомный Робинзон.
В другой день - Мисон. Это мини версия Анкора. Много воронок от бомб, джунгли их еще не поглотили. Говорят, тут были ожесточенные бои с партизанами. На музейных информационных стендах схемы с техническим описанием уже проведенных работ и предстоящих. Французские фамилии археологов, инженеров, искусствоведов. Недалеко резиденция с храмами, усыпальницами и музыкальными повильонами, стоящими а сваях в воде. Считается, что музыка отражается от воды и становится от этого особенно прекрасной. Часто встречаются скульптуры воинов, монахов, служителей. В натуральную величину они увековечили своих прототипов, служивших в этом месте. Вглядываюсь в их лица. Один высокомерен, другой умиротворен, третий озабочен. Такими им быть вечно, американские бомбы их пощадили. Много сопок, покрытых густыми джунглями, на каждой храм. Кхмерские отличаются от вьетнамских, они как небесные сталактиты, сложены из каменного узора, шире у основания, уже ближе к небу. Гибкость изображенных фигур с браслетами на запястьях и щиколотках доведет до комплекса неполноценности даже продвинутого и сертифитированного по всем правилам йога. Некоторым, к сожалению, конечности оторвало взрывами бомб, обожгло черным напалмом не только их тела, но и все плоскости, где они размещены, но есть уцелевшие, война не прошла мимо них.
Хюе - царская резиденция размером с хороший город или маленькую страну. Он окружен высокой и толстой каменной стеной. Но внутри это дворцовый комплекс в китайском стиле. Думаю, что бы постичь это место, люди изучают информацию о нем годами. Тоже много воронок. Многие павильоны восстановлены. Бассейны с кишащими золотыми рыбками. Только здесь я поняла, что золотые рыбки «созданы на базе» обычного карпа. То же лицо и силуэт, только пышный хвост, яркий окрас и выпученные глаза. Много черно-белых фото из прошлой жизни дворца и его обитателей и фото недавней жизни «как было». После взрыва как после взрыва, маленькая страна из пагод, мостиков, драконов и водяных заводей были разрушены. Помню подкативший к вискам приступ злости - как же можно было такое бомбить? Можно было.
Чем южнее по Вьетнаму, тем больше напоминаний о войне. Часто встречаются бетонные постройки - это бункеры, уходящие корнями глубоко под землю. Они измалеваны краской, я не знаю что означают иероглифы. Говорят, много военной техники поглощено джунглями. Во Вьетнаме много хороших дорог и магистралей. Через небольшие поселки и деревни. В каждом есть школа с просторным двором. Повсюду люди возделывающие землю, что-то везущие на своих велосипедах и мопедах. Сквозь горы, над желтыми реками. Это Меконг? Не всегда, тут много других рек.
В завершении был Хошимин. Сайгон. Именно название Сайгон пишут на сувенирах. На моей футболке, купленной в Хард рок кафе гордо написано - Сайгон. Если не знать, что это Вьетнам, то город можно спутать с Парижем, если бы в нем случайно выросли пальмы и тысячу лет Париж прогревало бы жаром солнца. Широкие проспекты с угрожающими потоками мотоциклов. Пересекать шоссе можно в любом месте, лучше закрыть глаза, можно даже кричать в ужасе, мотоциклисты будут объезжать. Какие горные лыжи и прыжки с парашютом? Пересеките проспект в Сайгоне и восславьте жизнь. В парках стоят самолеты-мемориалы с красными звездами. Напоминает парки отдыха в СССР. Особняки и гостиницы с фасадами в европейском стиле, но с отделкой в азиатском изнутри. Находясь под впечатлением от Тихого американца, я нахожу тот отель. Рядом опера и на ней афиши. Большой театр гостит в Хошимине! Борис Годунов сумел добраться до этого края света! Главпочтамт. Костелы. Широкая река, небоскребы. Американское посольство. Отсюда сбегали на вертолетах… Впервые во Вьетнаме я увидела толстых людей. Несмотря на то, что в стране культ еды, приготовить и съесть можно все растущее или живущее, в любой время дня и ночи - люди поджарые и легко подвижные. В Сайгоне много западного фастфуда и много толстых людей. Сложно определить, кто здесь местный. Тут в равном количестве можно увидеть все национальности и районы, принадлежащие разным диаспорам. До меня только тут дошло, что странные тугие шарики нежно-розового цвета на зеленом стебле - это бутон лотоса. Я была уверена, что это игрушечный резиновый шарик на резиновом стебле. Лотос! Это символ страны…
Как хорошо, что я не читала той книги тогда! Я впечатлена и хочу вернуться. Я подозревала что серьезность многочисленных местных чем-то объясняется. Они не шутят, серьезны. На земле много шрамов. Это место хранит много открытий для тех, кто захочет их обнаружить. И книга эта одно из этих открытий. Но если она откроется до того, как кто-то очаруется и удивится более масштабным явлением в виде интереснейшей страны, она рискует остаться перым и единственным открытием Вьетнама.
«Сочувствующий» вызывает массу вопросов и претензий и не поспособствует любви к предмету. К любви, а значит к пониманию. Сочувствию. Но при этом книга к нему взывает. Безуспешно. В моем случае получилась только жалость и ужас от осознания масштаба человеческой жестокости, связанного с этим азарта и непонятного чувства долга всех принимающих в этой жестокости участия. У меня много вопросов… Если повезет, буду искать на них ответы, находясь по месту.
Вот так встанешь рождественским утром в пять на работу, а дочь, десятью минутами раньше захлопнувшая ноут (каникулы - имеет право), кричит: Выключи свет, он мне мешает! А у тебя все болит и не знаешь, это оттого, что последние несколько дней постоянно кидаешь рыхлый мокрый снег, помогая своим дворникам или смертельная болезнь и жить осталось... Ну неважно, плохо, но недолго.
А потом приезжаешь на работу (вчера было около ноля и все таяло, сегодня -21, растаявшее застыло). И видишь, что машину поставить нельзя, потому что трактор нагреб брустверы у всех подъездов к магазину и никто не позаботился их убрать. Берешь лопату, начинаешь раздалбливать этот смерзшийся уже, мать его, снег. И тут приходят твои дворники. И начинают кричать, что они-де не виноваты, если трактор такой тупой (ну да, лучший способ защиты). И все напоминаешь себе: Рождество-Рождество.
Потом рявкаешь хорошенько, работа, заверчивается (снова не без твоего участия, но рождественский свой подарок они не получат!). После ремонтируешь сломанную лампу, а кому еще? И утверждаешься в версии смертельной болезни. Больно уже даже просто дышать. Садишься и плачешь. Потому что жаль себя и страшно, и одиноко, и никому ты не нужна. Вспоминаешь о заныканной на крайний случай ампуле баралгина. Странным образом воспоминание это притупляет боль.
И дальше уже просто работаешь нетяжелую продавцовую работу, подыскивая такие положения в пространстве, в которых не больно дышать. Читаешь английскую книжку. Где в намеченных на сегодня страницах ничего эмоционально-насыщенного не происходит. Может оно и к лучшему, эмоций уже хватило, но не цепляет без них. А потом, оттарабанив положенное, берешься за другую английскую, но в переводе на сей раз. И пропадаешь совсем.
То смертельно влюбляясь в героя подростка, то отождествляя себя с ним. Он сам по себе и он Марсианин Бредбери. Проступают, сквозят через, черты одного, другого, третьего персонажей. Том Джонс, Гек Финн, Пип и крошка Нелл, и Мальчик-Звезда и Маленький Принц. И все ненужные подростки Капоте, и селлинджеров Ловец во ржи, и Джейк Сойер из кингова Талисмана. Десятки лиц одинокого неприкаяного сиротского детства. С редкой добротой незнакомцев и вселенским холодом все остальное время.
Да что ж это, почему так много? И как хорошо, что меняется этот мир. К лучшему, что бы ни визжали доброхоты. Пусть никогда никакая самая совершенная система социальной поддержки не заменит родительских тепла и близости. Но, самим фактом своего существования, она гарантирует защиту.тем, кому "некуда больше пойти". Это извне, а изнутри другое поколение родителей, больше похожее на маму героя, чем на отца с его подружкой (и бабушку с дедушкой).
Да и не больно-то думаешь обо всем таком, читая. Это потом, вынырнув-оторвавшись, оглядывая привычный мир глазами, ослепленные пустынным солнцем, ежась от нью-йоркского ноябрьского промозглого ветра. Она пишет так, что видишь-слышишь-проживаешь происходящее с героем. И да, этот роман Донны Тартт очень диккенсовский, потому слезы, что наворачиваются на глаза отчасти сентиментальные.
Только частью, половинкой. На вторую половину это восхищение полнотой подаренных впечатлений и запоздалые слезы благодарности за дивный рождественский дар, каким стала эта книга. Такие лучше, чем те, что от боли, страха и одиночества. По-любому.
А вот еще одна неслучайная книга, которая выручила меня в нынешнюю сессию.
Вместо подготовки к зарубежке (читай - 'дожевыванию' списка литературы) я, повинуясь воле совести, писала курсач, предвкушая неминуемый позор в случае несдачи оного. Так что подготовка выглядела примерно так: я писала на листочке то, что стоит хотя бы попытаться прочесть, затем то, что я точно не успею (и буду осваивать, о ужас, в кратком изложении =__=) и то, что давно начато и нужно добить. Терпеть не могу такой подход, но что поделать.
В общем, на сверхъестественный успех я не надеялась - полистала лекции дабы разбавить куски ультранудной главы про становление жанра новеллы, смирилась с тем, что выкарабкаюсь так или иначе, и до трех ночи уплыла в пучины Кафки.
Наутро не было ни обычной паники,ни угрызений совести - только желание, чтобы все поскорей закончилось.
И чем меньше заморачиваешься, тем целее нервы - в билете меня ожидал "Убить пересмешника" - моя книга 'на все времена'.
Для меня этот роман своего рода талисман, универсальная книга, из которой я могу почерпнуть в принципе все, что душе угодно. Она никогда не устареет, не изменится, из нее невозможно вырасти. Мне она теперь втройне дорога.
Такая вот неслучайность, когда книга сама находит своего читателя, чему я, безусловно, неимоверно рада.
Первый курс, иняз, нагрузка сумасшедшая. Специфика была такова, что в пределах высшего учебного заведения - и литература и разговорный язык приветствовался только английский. Постепенно мы привыкли, и было даже интересно ставить друг друга в тупик языковыми выкрутасами. И вот однажды одна очень уважаемая, эрудированная, высоко образованная дама предложила мне взять почитать книгу «Унесенные ветром» Маргаретт Митчелл. Уважение у меня к ней как к знатоку литературы было всеобъемлющее, и поэтому я согласилась.
Первое издание на русском языке, автор абсолютно неизвестный. Эти два тома лежали долго, один раз я раскрыла книгу и все. Читать не было желания, как вернуть книгу и что при этом сказать – не знала. Протянув время, я, наконец, решилась книгу вернуть и взяла ее с собой на лекции. Так уж случилось, что лекция была не просто скучная, а мучительно скучная. От нечего делать стала листать первый том и пропала. Больше из рук книгу уже не выпустила, читала везде, потерявшись во времени и пространстве. Восторг накрыл меня с головой. Чтение по-детски под столом на лекциях породило, конечно, определенные проблемы, но это было уже не важно. В голове было одно – а что же дальше?
А потом был фильм, и уже разочарование меня накрыло с головой. Не то, совсем не то, не так я видела и представляла себе всю эту историю. А еще позже поняла, что если я бы сначала посмотрела фильм, то не стала бы уже читать книгу, и эта история так и не стала бы для меня одной из самых любимых.
Зашли с папой в МФЦ, а там - книжный развал. Бери не хочу!
- Наташа, берем не больше двух.
- Ну паааап! Это же... (далее поочередно со все нарастающим восторгом перечисляются представленные фамилии)
- Джон Стейнбек!
- Наташа, ты не будешь читать Стейнбека.
- Но пап, я его уже читала. И потом это же шеститомник!
- Ну раз шеститомник...
- Козьма Прутков!
- У нас дома есть Козьма Прутков.
- Дома Козьма Прутков один, а дочери у тебя две!
- Это верно...
- "Графа Монте-Кристо" брать не буду: он есть у дедушки. Двухтомник Манна!
- Ты уверена, что это тот самый Манн?
- Дома у нас Томас Манн, а это - Генрих.
- Я читал обоих - скукотища.
- Статьи Леонида Трауберга в двух томах - надо брать! И только из уважения к тебе - беру Пачека...
- Вообще-то он Чапек...
Себе папа, как и собирался, отобрал две книжки - из области фантастики (в прямом и переносном смысле)
Я прочитала книгу очень рано, лет в 7 или 8 - и не поняла про обвинение в изнасиловании. То есть вообще не поняла, в чем Тома обвиняли. Поняла, что несправедливо! Я просто не знала, что означает "снасильничать", а спросить у родителей то ли постеснялась, то ли сочла факт непонимания неважным. Скорее, второе. Мне было неважно, что это за изнасилование такое и чем там черный негр отличается от белого южанина. Серьезно - неважно, ведь остальное мне было абсолютно понятно! Все детские страхи - и взрослые страхи, кстати, тоже. Переживания, эмоции, слезы из-за несправедливости, отвращение к плохим людям и бешеная нежность к Страшиле. Я расплакалась на том моменте, когда расплакалась и Глазастик:
Когда я стала показывать на него пальцем, руки у него съехали по стене, и на ней остались пятна, потому что ладони вспотели, и он взял и зацепился большими пальцами за пояс. Его как-то передёрнуло, будто ножом царапнули по стеклу, а я всё смотрела на него разинув рот, и под конец лицо у него сделалось не такое деревянное. Он тихонько улыбнулся, и тогда у меня на глазах почему-то выступили слёзы, и лицо нашего соседа вдруг расплылось.
Я не поняла с первого раза - тогда в 7 или 8 лет, ЧТО сделал Страшила. Не поняла, кстати, и аллегоричного названия с пересмешником. Но все это было неважно. Что тут сказать - талантливая книга, потому что я смогла уловить суть слов, не понимая их значения... Хорошо, что когда я доросла до понимания всего смысла, суть для меня не изменилась.
Это случается в те дни, когда небо отражается в стёклах. Птицы бьются о них, разбиваются насмерть.
Возле домов с зеркальными стёклами особенно часто можно видеть их распластанные тельца.
Раскинутые крылья, запрокинутые головки.
Однажды меня попросили приглядеть за семилетней Ребёнкой знакомые. День был солнечный, яркий, и потому мы с ней решили пойти гулять. Что первым делом нашла Ребёнка? Маленькую разбившуюся синицу. Что она сделала вторым делом? Заплакала.
Мне никогда не приходилось говорить с детьми о смерти. И потому всё, что я могла сделать, это поступить так же, как герои книги Каннингема, когда нашли в саду мёртвого дрозда.
Мы устроили маленькие похороны.
Моя история не затронет струны ваших душ, как это могли бы сделать предыдущие. А все потому что это история о спойлерах. Кто тут не любит спойлеры, поднимите руку! Да-да, а кто сполерит, все мы знаем что вас ждет.
Так вот, у меня в универе есть одна максимально скучная пара (у каждого есть такая) - французский язык. Для меня это время, когда я полтора часа читаю. Читаю я с электронной книги, шрифт достаточно большой, вместе со мной читают все, кто сидит рядом. Как вы могли догадаться, в тот раз я читала "Унесенных ветром". К слову сказать, читала я ее впервые (в 19 лет). Рядом сидела моя одногруппница, которая читала книгу раньше. И вот она заглядывает в книгу, пытается понять какой момент, читает, читает, читает. Достаточно долго читает и задает вопрос:
- Это когда она к нему в тюрьму пришла?
Я прям замерла ненадолго. НЕТ, ЭТО НЕ ТОГДА! А в голове крутится "Тюрьма??? Какого черта???".
Я от нее отодвигаюсь. Тем не менее, мы все еще читаем вместе.
- А она уже вышла второй раз замуж?
ПРЕКРАТИ ТАК ДЕЛАТЬ! ЧТО Ж ТЫ ЗА ЧЕЛОВЕК ТАКОЙ, ГДЕ ТВОЕ СЕРДЦЕ???
Как вы понимаете, дальше я все время ожидала когда же кто-то сядет в тюрьму, кто-то выйдет замуж и еще что-нибудь непоправимое произойдет. Ну а дальше наш преподаватель по францу почему-то разозлилась, начала нам рассказывать, что все мы помешались "на своих вконтактах", книжек не открываем и только и умеем, что ставить лайки. Так что, пока она разливалась на тему тупеющего поколения, я просто подальше отодвинулась к стеночке, горестно вздохнула, и продолжила читать. Пускай тупеют без меня.
Мне немного неловко от такого названия, но это все Глазастик виновата, а точнее, переводчик Нора Галь:
Когда Аттикус пришел обедать, я сидела в крепости и целилась.
— Ты куда метишь?
— В попку мисс Моди.
Аттикус обернулся и увидел мою обширную мишень — мисс Моди склонилась над кустами у себя в саду.
Несоответствие между уменьшительной «попкой» и «обширной мишенью» заставило меня заглянуть в оригинал:
When Atticus came home to dinner he found me crouched down aiming across the street. "What are you shooting at?"
"Miss Maudie's rear end."
Atticus turned and saw my generous target bending over her bushes.
— и вздрогнуть: это был тот самый rear end, который Рита Райт-Ковалева стыдливо опустила, а Максим Немцов назвал, простите, «пердаком» (правда, его rear end принадлежал медведю). Речь идет о переводах «Catcher in the rye»:
Оригинал:
Only one of the bears was out, the polar bear. The other one, the brown one, was in his goddam cave and wouldn't come out. All you could see was his rear end.«Над пропастью во ржи» Риты Райт-Ковалевой:
Только один медведь вылез - белый, полярный. А другой, бурый, забрался в свою дурацкую берлогу и не выходил.«Ловец на хлебном поле» Максима Немцова:
Наружу там вылез только один, белый. Другой, бурый, сидел в своей, нафиг, берлоге и вылезать не хотел. Tолько пердак видать.
Наверное, рассуждение о rear end — не самое интеллектуальное времяпрепровождение, однако переводчикам от этого не легче: автор по какой-то причине использует разговорную лексику, значит, ей надо подобрать эквивалент. Вопрос в том, как найти истину, которая оказалась где-то между «попкой» и «пердаком» и которая определенно имеется и у женщин, и у медведей.
Словарь Macmillan сообщает, что вообще-то у этого выражения есть и обычное, не сниженное, значение: это задняя часть чего-либо, главным образом, транспортного средства. По-русски — «задняя часть кузова» или «задок», которые, увы, не подойдут для именования «обширной мишени».
Ищем дальше. «Хвост» или «корма» чересчур эвфемистичны, а «задница», на мой взгляд, для Глазастика уже грубовата. Так что мой выбор пал на совершенно нейтральный «зад». В результате получилось следующее:
Когда Аттикус пришел домой обедать, он обнаружил, что я, присев, целюсь во что-то на той стороне улицы.
— Куда ты собралась стрелять?
— В зад мисс Моди.
Аттикус обернулся и увидел мою обширную мишень, склоненную над кустами у себя в саду.
P. S. В мультфильме про Винни-Пуха (Winnie the Pooh, 2011) Иа говорит, что его хвост находится на rear end, так что слово это вполне детское.
Found a tail for his friend
Now it's on my rear end
Я ещё не читала книгу, но теперь точно знаю, что...
Не так давно снимаю комнату у одной очень милой бабулечки. Квартира 3х комнатная, бабуля живет в зале, в одной комнате я, а во второй ее сын. С тех пор как заселилась прошла неделя, но за это время видела я его аж ни разу. Слышала как он выходит, гремит ложками, включает свет в ванной, но видеть не видела и друг другу соответственно мы не были представлены. Шла уже вторая неделя и моя бурная фантазия начала усиленную работу, заполняя пробелы в пазле образа моего таинственного соседа. Я начал буквально за ним следить, но он все время, по непонятным для меня причинам, ускользал .
Почти не выходит на улицу, вечно смотрит телевизор у себя в спальне, вряд ли общителен и имеет друзей. Парню 30 лет кстати. Ни девушки, ни работы. подумала, может он аутист какой-нибудь. Но подслушав как его мать прессует по поводу новой работы(похоже старую он потерял недавно) этот вариант отпал сам собой. Не алкоголик, не наркоман если конечно мать сама не носит ему алко и наркотики в комнату. И тут в один из вечеров явилась я после работы, бабуля смотрит русский сериал про любоВ, я ужинаю рядом. Светская беседа, слово за слово и бабушка выдает мне такую информацию: дома коты не приживаются. Все куда-то пропадают как только откормятся.
-Страшила Рэдли,-подумалось мне, а пот телу поползли мурашки. Ну, не дура ли? ;)
Через пару дней я все таки познакомилась со Страшилой. Нормальный парень только очень стеснительный. Хотя в пропаже кошек я его еще немного подозреваю и пока это дело не будет расследовано кличка Страшила Рэдли плотно пристанет к его персоне.
