Рецензии на книги — Оксана Васякина

Те, кто следят за моими постами, знают, что я отрицательно отношусь к автофикшну. Причем важно заметить, что такое отношение у меня не к автобиографическим трудам, а именно к новомодному литературному явлению, которое чаще смахивает на нытье, а не на художественное произведение.

Поэтому к «Розе» Оксаны Васякиной, попавшей в короткий список «Большой книги», я сразу же подходил с отрицательными ожиданиями, основанными на прошлом опыте знакомства с жанром. И представьте мое удивление, когда уже с первых страниц я понял, что передо мной не очередной жалобный вой обиженного на мир миллениала, а вполне себе качественная литературная работа, заслуживающая самого пристального чтения.

«Роза» — последняя книга трилогии Васякиной, посвященной ее умершим родственникам. В новом романе объектом…

У меня сейчас похожие чувства с автором, только немного противоположенные… « Я боюсь дописать эту книгу»-цитата из книги, а вот я, прочитав это произведение, боюсь начать писать рецензию… -ведь только что мне доверили свои сокровенные мысли и чувства, а я буду делится ими с другими людьми. Книга очень личная, было ощущение, что я познакомился с человеком, мы сели в тихом и укромном месте, а дальше последовал монолог…местами очень жёсткий, интимный, но такой понятный… Столько мыслей в голове, но они крутятся вокруг одного- потеря… Это может быть утрата близкого человека, или даже себя… Мы постоянно, что-то или кого-то теряем, каждую минуту своей жизни, взять хотя бы время… оно неумолимо проходит, и мы зачастую торопим его, но этого делать нельзя…Так уж получилось, что по своей работе, я…

Читать Васякину мне одновременно тяжело и прекрасно. Она берет сложное, неприятное, неопрятное, забытое, и превращает это в прекрасный, очень личный текст. Она делает из незнакомых лично читателю, но таких понятных людей, немного большее — показывает ранимость и хрупкость их душ.

Оксана уже писала про маму в «Ране», про отца в «Степи», а третья книга, «Роза» посвящена ее тете, Светлане. Авторка хоронила близких одного за другим, но эти истории будто бы помогают им остаться живыми чуть дольше. Светлана умерла от туберкулеза 8 лет назад, приняв свою смерть как данность, не пытаясь себя спасти. Она не любила и не могла работать, любила внимание мужчин, выпить и курить, накинув на плечи неизменную кофту. Она была хрупкой и прозрачной, будто бы девочка-подросток, которая никогда так и не…

Мысли Васякиной разнофактурны, но все они фокусируются в одной точке - в книге, название которой выражает концепт внутренней боли, адресованной матери.

Ничто не может превратить её в пустоту. Она всё лежит и лежит внутри меня в своём сияющем гробе. Как если бы она была мой неотъемлемый и необходимый орган. Похоже, так оно и есть. Она моя неотъемлемая рана. Рана не от того, что она осталась живой, а от того, что она вообще была.

Глобально, уязвимость этого текста располагается на пересечении фем- и ЛГБТ-ниш. Локально - в нарочитой откровенности развития их ответвлений, например: брезгливости к раку, сексуальных нюансах.

В ванной я разделась. На подкладке трусов, купленных специально в дорогу, блестело большое прозрачное пятно смазки. Мне было больно от самой себя.

Форму этого романа…

Это книга-откровенность, книга-препарирование-себя, очень искренняя, честная и открытая.

Мне думается, что в такой прозе есть что-то "поколенческое". Но, возможно, я ошибаюсь. Я не сразу узнала, что Васякина родилась в том же году, что и я. Но, несмотря на разные жизненные обстоятельства, я чувствую в ее словах и мироощущении, через них передаваемое, что-то очень для себя родное, родственное.

Это книга не о событиях. Она о смерти, умирании, наших переживаниях, связанных с этим, и, конечно, о жизни тоже. Она о чувствах. О неприкаянности и отчаянном желании чувствовать себя быть "вправе".

К сожалению, это не моя литература. Когда горечь утраты матери смешана с выделениями на трусах, это не может отобразить ее в должной мере. Во всяком случае в моем понимании. Да, мама была женственной, да хотела любви, да не смогла быть близкой с дочерью. Она понимала свою женскую суть по-своему и, как мотылек, отправлялась на ее поиски. И мужчины были не те, и жизнь складывалась несчастливо. Но на то мы и дети, чтобы продолжать любить ту, что дала нам жизнь. И, если автор хочет исповедоваться в том, что было с  мамой, какими были их отношения, то лучше бы побольше вспомнить радостных дней. Ведь наверняка были и они. А так сплошная чернуха с перевозкой праха. Как в степи. Еду, что вижу, о том пою...

И тем приятнее было читать, какой запомнили маму друзья. Их комсомольскую молодость с…

Текст, который читается на уровне днк. Как же это хорошо сделано! Да, это тлен, но это наш тлен, наша степь, наша Миша Круг на кассете. Дети девяностых, это наша песня. Автор не говорит где-то там в микрофон на площади, а по-тихоньку на лоджии под сигаретку, потому так откровенно. Ну ты ж, знаешь. Ты поймешь. Я не хотела, чтоб разговор заканчивался.

И натурализм тут-то как раз был уместен: в степи все разлагается, тлеет. Она живая. Отдельный респект за пейзажи. Такая неоклассика.

Да, книга не массмаркета, она кому-то откликнется, кто-то отложит подальше. Но мне зашла ее музыка с первых нот.

Честно сказать, после "Раны" я опасливо ждала стеклище. Но с радостью отмечаю, что его тут нет. Однако автор продолжает выворачивать себя наизнанку: все потаенное, личное, в данном случае связанное с отцом. Причем создается впечатление, что этот эксгибиционизм - в терапевтических целях: если проговорить травму, станет легче. Читатель выступает в роли психолога, а автор лежит на кушетке и рассказывает самые сокровенные подробности и воспоминания об отце, которые можно себе представить. Некоторые воспоминания, на мой взгляд, были слишком личными, даже лишними. Это я про гениталии пятилетки. Подобные отдушки педофилии меня триггерят, хотя тут речь идет о детских играх. При этом не могу не отметить очень густую, реалистичную атмосферу астраханского зноя, пропахшей мазутом кабины…

Тётка Светлана умерла 8 лет назад от туберкулеза. Автор честно и без прикрас пытается воссоздать её образ, понять суть жизни этой женщины и примерить её образ на себя. Это книга - откровение, это книга - неприкрытая нагота, это мысли вслух, это крик, рвушийся из глубины.
Автофикшн - новый опыт для меня, если бы не флешмоб, я никогда бы не взяла читать эту книгу. Но любопытство пересилило. Скажу сразу, мне хватило сполна, больше не хочу. Для начала, я считаю, что зря автор пустила в массы подобное откровение. Это слишком личные записи, они подобны дневнику, в который выплескиваешь всё самое потаенное, то, что не расскажешь вслух. Наверное, можно похвалить автора за смелость, но критика у этой книги неоднозначная. Автор росла среди женщин. Бабка, мать и тётка. Мужчины в то время - явление…

Вот вам и прелесть тридцатипятилетия, - наконец на сцену вышли мои ровесники. Совершенно уникальные эмоции испытываешь, когда читаешь прозу людей, с кем у тебя почти одинаковое культурное прошлое. Мы росли на одних песнях и с одинаковой бандитской романтикой, у нас очень похожий опыт межличностных отношений. Многих из нас воспитывали мамы и бабушки, а папы растворились в тумане. В общем, теперь российская литература становится какой-то совсем родной, только успевай ловить инсайты.

Героиня заново знакомится с собственным отцом. Его было много в ее детстве, когда Союз рухнул, и образовались криминальные группировки. Папа был сильным и крутым. Потом наркотики изъяли его из мира девочки. Вернулся отец уже в другом образе - грубоватого дальнобойщика, слишком простого для столицы. Он везёт свою…

Мысли даже не конкретно про эту книгу, скорее про весь женский (он, вообще, бывает неженский?) автофикшн на русском за последние 15 лет. Взрослые девочки за 30 осмысляют свои детство и юность. Если рассказчица хорошая, у нее получается не просто перечислить претензии родителям/учителям/стране/эпохе, а сложить свои накопившиеся мысли, эмоции, впечатления, обиды, радости, опыт в историю, перерассказать свою жизнь - прежде всего себе, а потом и читателям. Сколько уже таких книг? Большая часть будет не очень интересна даже просто следующему поколению - жизнь очень ускорилась, изменилась и стала страшнее. Шокирующие подробности 90-ых уже не такие впечатляющие, реалии 70-80-ых кажутся просто абсурдными. «Рана», скорее всего, останется - есть в ней что-то, не только хороший язык, вечная тема…

На мой взгляд, это не книга. Это сеанс прихотерапии, только вместо специалиста автор вывалила свои переживания и трудности (половые в том числе) на голову читателя. Эдакий душевный эксгибиционизм, когда тебе нормально, а каково при этом другим – все равно. Ну, надеюсь, ей хотя бы полегчало, иначе это буквопечатание было бессмысленным.

Сложилось ощущение, что читаешь дневник с потоком сознания. Воспоминания о детстве, эпизоды из настоящего, фрагменты самокопания, попытки психоанализа, и все это вперемешку со стихами и легендами, физиологией и псевдофилософскими размышлизмами. Получился  неудобоваримый винегрет с минимальной художественной ценностью.

И самое главное, это очень плохо написано, для меня - практически нечитабельно, примитивным недоразвитым языком, бесконечные «он сказал, она…

Едва ли можно найти один единственно-правильный и универсальный пример того, как проживать потерю. Когда умирает близкий человек, забирая с собой ваши воспоминания, историю, тайны, часть жизни — это тот уровень боли, который очень непросто описать. А Васякина смогла.

Она знала, что мама умирает — метастазы пожирали ослабленный организм, а наркотический дурман забирал последние искры человека. Но «я знаю, что она умрет» - это очень слабое утешение. И, пройдя через бюрократический ад, героиня везет прах своей матери из раскаленного Волжского в родную Сибирь. Эта урна с прахом на какое-то время станет неотъемлемой частью жизни.

Это не роман в том понимании, который мы привыкли воспринимать. Я бы скорее назвала эту книгу чуть сбивчивым, но искренним, честным и хлестким разговором по душам. И…

Тут я обманулась в своих ожиданиях. Мне обещали "экзистенциальные триллеры, которые начинаются как прогулка по спальным районам, а заканчиваются вылизыванием ран", а получила чувство вины за то, что предпочитаю жить и не требовать от каждого встречного принятия себя, моего образа жизни, моих взглядов. Обычно новые феминитивы меня не корябают, но тут как то очень яростно они дергали мой слух. После таких сборников поэзии я еще дальше отодвигаю от себя это направление литературы, т.к. совершенно не чувствую ни ритма, ни сопереживания. Книга разделена на части, на темы. В каждой части небольшое вступление в прозе об определенном периоде в жизни автора (или в атмосфере книги "авторки"), о ее взаимоотношения с родными и близкими, обоснование выбранной темы ее сборников, иной раз построенные…

  «Не все ли равно, про кого говорить? Заслуживает того каждый из живших на земле».

Мне было чертовски сложно начать чтение этой книги. Уже была прочитана "Рана", которая вытрясла из меня всю душу и оставила в пустом оцепенении. Повторять опыт не хотелось, но и незавершённость дела покоя не давала: начала читать трилогию — будь добра закончить. Это как прервать человека, делящегося с тобой самым сокровенным, развернуться и уйти. Вот я и не ушла.
"Степь"- это история об отце и взаимоотношениях мира с ним и его с миром. Как и "Рану", читать "Степь" мне было больно.  Я- ребенок 90х из провинции, поэтому почти все, о чем пишет  Оксана, мне близко и понятно. Более того, мне отчаянно не хватало такой рефлексии от других людей +- моего возраста. Через опыт других мы лучше понимаем свой опыт,…

Я думаю о Светлане и одновременно думаю о себе. Та тяжесть, о которой она часто говорила, мне известна.

Да и не только вам, Оксана, не нужно быть Дон Гуаном или беспутной Светланой, чтобы ощутить, власть давления, которое налагают на нас обязанности и обязательства. Пушкинское "тяжело пожатье каменной его десницы" знакомо всем, кто когда-нибудь сталкивался с необходимостью подчиняться жесткому учебному или рабочему графику, кто рожал и воспитывал детей. Позже лечь, раньше встать, имея главным из всех желаний выспаться. Все через это проходят, всякий по-своему, это делает нас сильнее, позволяет задействовать собственные ресурсы, о существовании которых не подозревали, и потом с прокачанными душевными и ментальными мышцами, идти по жизни проще, и все мы интуитивно чувствуем, что так надо,…

Для меня эта маленькая книга оказалась довольно сложной для восприятия. Зато прочитала ее в нужное время- Ноябрь - как нельзя лучше подходит для книг о смерти. ) Сюжет: автобиографическая история о поэтессе- лесбиянке, которая переживает смерть матери, всю бюрократию ритуальных услуг и поездку домой в Сибирь, где в родном городке хоронит прах. Зачин романа, описание умирания, воспоминания о детстве с матерью, которая всю жизнь выбирала неблагополучных партнеров, не задумываясь о своем ребенке- это, конечно, очень мощно. Рассуждения о своей сексуальности, воспоминания постыдного тоже органически вплетается в повествование. Танатос и Эрос всегда рядом, как известно. А мысль о том, что в большинстве своем наши родители не умеют говорить языком любви, и нам, их детям, приходится самим этому…

Из трёх книг Оксаны Васякиной: "Рана", "Роза" и "Степь", последняя впечатлила меня больше всех. Если в "Ране" рассказывается о матери, умершей от рака, в "Розе" - о тётке, умершей от туберкулёза, то в "Степи" - об отце-дальнобойщике, умершем от СПИДа.

Я не любитель автофикшна и бессюжетных историй, но Васякина меня цепляет откровенностью на грани некоего бесстыдства. Читая ее прозу, понимаешь, что это все настоящее, здесь нет ни грамма фальши, и это подкупает. Неприятные подробности, которые она описывает, это часть нашей жизни. Я понимаю тех, кого это отталкивает, но мне нравится читать про неидеальных, но реальных людей. К тому же трагический финал (все трое умерли в относительно молодом возрасте от страшных болезней) показывает, что жили они неправильно и, мягко говоря, что-то делали…

Шестилетняя главная героиня заболевает ветрянкой, а вместе с ней отец. И вот, оба сидят дома, усыпанные зелёнкой, и пока отец смотрит фильмы, девочка переживает, что не идёт на ёлку и не получит свой подарок.

Неплохой рассказ про новый год в детстве. Правда, мне повезло, я в новый год не болела, по-крайней мере, я такого не помню) Улыбнуло с фрагмента, где папа целый день смотрит телевизор, смеётся с шуток, а когда приходит мама, вялым голосом просит её что-нибудь принести)) Ну прямо-таки типичный папа. Простой рассказ в ожидании нового года, семейного застолья, вкусных блюд, ну и, конечно же, сладких подарков. Без них праздник точно не праздник.

мой отец был дальнобойщик
он возил мертвых и живых кур арбуз трубу
иногда по зимам когда нечего было везти он простаивал в степи неделями
...
степь красива и есть за что её любить
я люблю её хотя бы за то что на неё невозможно смотреть подолгу становится страшно тоска закипает в груди и хочется только бежать и бежать и бежать
пока степь не кончится.
...
он умер от СПИДа
его похоронили над степью с видом на объездное шоссе.
"Эти люди не знали моего отца" Оксана Васякина

Это шедевр. Прошла примерно неделя с того времени, как слушала книгу в исполнении автора - я из поколения родителей Оксаны Васякиной и чтобы написать "авторки", пришлось бы себя переламывать. Так вот, прошла неделя, а голос ее во мне. Не в ушах и не в голове, а в груди, чуть выше солнечного сплетения. Там, где живет душа.

Это место, а…