Цитаты из книг Тары Конклин

Мне нужны люди, преданные своему делу. Люди, которые верят в то, что делают. Это большая редкость в нашем мире.

Я полагаю, что правительственную и правовую деятельность лучше всего предоставить философам, интеллектуалам, рассудительным людям, к числу которых я себя никогда не относил.

<...> руководствуйся сердцем, не бойся, ибо тебе будет о чем сожалеть, если разум, расчет и страх будут твоими единственными ориентирами.

Другие верили, что рабство — это Божья воля, и только божественное вмешательство или безошибочный знак искупления поможет им вырваться.

Было бы легко обвинить Оскара в том, что она одинока и во многом не уверена, но он тут ни при чем. И мать тоже. Лина не могла винить незнакомую женщину. Ее жизнь принадлежала ей самой, и жизнь эта могла быть хорошей, а могла пройти в пустых мечтах о большем, об ином.

<...> быть твоим отцом — лучшее, что когда-либо случалось со мной. Самое вдохновляющее, самое творческое занятие. Я был зол на Грейс за то, что она ушла, зол на себя за то, что не смог ей помочь. Но все равно я ей очень благодарен. Потому что я смог стать твоим отцом в том смысле, которого бы не было, если бы она…

<...> каждый человек несет в себе несовершенство и вину, и изо дня в день он стремится исправить ошибки, которые совершил, починить то, что сломал.

<...> обстоятельства рождения и воспитания ребенка, надежды и разочарования его родителей, их страхи и желания во многом определяют то, каким человеком со временем становится этот ребенок.

Теперь эти празднества казались ей именно такими: творческая энергия, безграничный энтузиазм, вера в то, что талант, воля и труд в конечном счете восторжествуют, фаталистический скептицизм по поводу всего этого цирка - да, конечно, мы все творческие и интересные, конечно, все будут знать наши имена, но завтра, послезавтра…

Истина многослойна, изменчива, для каждого она своя, каждая личная, особая история вырезана из одного и того же увесистого куска времени и плоти.

Каждый человек — это множество людей: жена, мать, художник, дочь, друг, любовник, богач, бедняк, спокойный, мятущийся.

Оплот закона — разум. Там нет места для чувств. Мы рассуждаем, мы наблюдаем, мы анализируем. Это не эмоции, это абсолютная справедливость. Справедливость.

Я думала о том, что время вовсе не лечит все раны, что я и сегодня чувствую боль от смерти Перси так же, как в тот день на берегу реки, когда папа услышал мои крики и наконец вытащил его из воды. Время не лечит, Кейт, но облегчает боль. Моя боль уменьшилась. Теперь меня ранит память о том дне у реки, а не сама скорбь. Это…

Наказание, назначенное бедному Альфреду, не поможет отвадить других от побегов. Это только укрепит их решимость. Такие люди, как мистер Гилкесон или мистер Стэнмор, не догадываются, как сильно рабы стремятся сбросить кандалы и иго. Конечно, живя так, как они, владыки своих личных королевств, где ни один голос им не…

Рабство не порождает ничего, кроме лени и деградации среди землевладельцев, сказал он мне, и только величайшее лицемерие позволяет ему существовать в пределах нашей страны.

Он говорил о всеобщей святости жизни, о том, что отнять жизнь, неважно у кого, — всегда грех перед Богом, что все люди жаждут жизни и ее естественного следствия, свободы. Я никогда еще не слышала, чтобы его слова так звучали. Пастор сказал, что Иисус умер за всех нас, и люди не имеют права выбирать и решать, чья жизнь…

Кажется невозможным — женщина, так любимая мужчиной, с которым они вместе родили и вырастили ребенка, — и тот же мужчина доставил той же женщине такую жестокость и боль. Возможно, ты считаешь меня наивной. Но как Бог мог допустить такое? Сколь же многого я не понимаю.

Свобода — странная штука. Взять кур — свободны ли они, когда бегают по двору, тряся глупыми головами? А лошадь, у которой в зубах удила? А Миссис — она свободна? Но о чем еще мечтать? У Джозефины была одна мечта: о месте, где она могла бы сидеть и смотреть на поле, или на птицу в полете, или на человека и думать о линиях,…

Никто не добирается до свободы. Никто. Нас всех ловят, так или иначе, на дороге, в городе, кто-то скажет, что помогает, но приведет тебя в ловушку. Нет никакой разницы, что на севере, что здесь, нет никакой свободы для таких, как мы. Дура ты, если этого не понимаешь.

Дело в том, чтобы начать разговор, а не в публичной порке. Просто деньги — самый быстрый способ привлечь внимание. Вы скажете "наследие рабства", и никто глазом не моргнет. Вы скажете "6,2 триллиона долларов", и это уже другая история.