Цитаты из книг — Дмитрий Захаров

Тут с ней попытались договориться. И со мной тоже. Сережа Гусаров, алюминиевый пресс-секретарь, пригласил на встречу в «Свинью и бисер».

А я ведь далеко не мистик. Не умею в такое верить, хотя всегда завидовал тем, кто находит силы на маленькие стыдные самообманы: черные кошки, предсказания, вещие сны. Суеверие – это ведь обещание чуда, справка о том свете. Мы потому за них так и цепляемся: хотим через старые ритуалы, через заклание здравого смысла…

– Слушай, – сказал я ему, – все бегут, везде закрыто, а ты работаешь. Не боязно? – Да ну, – сказал бармен, – куда бежать? И потом: русский человек всё время живет как умирает. Мы любую войну только понтами и вытягиваем, потому что нам помереть – похер. Миллион человек – похер. И сто миллионов – похер. Жила бы страна…

...вот он – настоящий плюрализм. Каждый может выбрать себе реальность по вкусу. Только настрой телеканалы (или, если ты на дух не переносишь ящик, – тоже каналы, только в телеграме), отключи всё, что раздражает, и наслаждайся тем, как мироздание целует тебя в мозг: ты такой молодец, ты всё правильно понимаешь.

То и дело попадались ментовские патрули. Лошади у них. Шлемы новенькие. Машинки с кенгурятниками. Имперские штурмовики. – Не, просто «космонавты». – Юра Гагарин смотрит на вас как на говно. Переулки были перегорожены где полицейскими рамками, а где вереницей автозаков – серо-зеленых фургонов, в открытых дверях которых…

Солженицын выиграл, и Хиропрактик выиграет. Всё это скрепное производство не оставит о себе даже запаха, громко чпокнет и рассосется. Мы уже победили, просто это еще не так заметно… Нет, не мое. Это песня такая у БГ.

Я иногда думаю: что бы делал Штирлиц, если бы победили фашисты? Застрелил бы Гиммлера на совещании? Стал бы в свободное от работы время пускать под откос поезда? Сделал бы вид, что он в самом деле Макс Отто фон Штирлиц и продолжил бы карьеру в Рейхсканцелярии? Или свихнулся и слал депеши в несуществующий центр?

Катастрофа. Вам может казаться, что катастрофа — это раз, и фюзеляж вдребезги, подушка безопасности не сработала, неузнаваемые тела на серой залатанной простыне морга. Но то катастрофа моментальная. А есть другая — размазанная тонким масляным слоем по всем предметам, по каждой жирной бессмысленно-долгой минуте. Она…

Пошел ты в жопу, ублюдок, с неожиданной злостью подумал Герман. Продолжай рассказывать им о предателях, им это нравится. — То есть ваше занятие не кажется вам чудовищным и диким? — зачем-то уточнил он. — Ничего чудовищного, зря себя мучаете. Это такая же работа, как другая. — Это работа?! — выкрикнул Герман. Руки сжались…

– Меня отпустили, – безнадежно повторил Илья. – Конечно, – согласился Арчи. Боится, с удовлетворением отметил он. Теперь – знает и боится. Вот так с ними и надо. Всем показать жужу, чтобы спрятались под лавку и не высовывали свои рыльца. – Вы как глисты, – сказал Арчи. – Заползаете в брюхо и гадите. Тащите свое уродство,…

Эти опасные идиоты из АП, мэрии и прочей думы уже давно бы сломали шею, катаясь на американских горках, которые их скудоумие сооружает каждую неделю.

Давайте я вам лучше анекдотец. Старый, но проверенный, прямо как я. Ха-ха! Так вот, анекдот. 31 декабря. Все за новогодним столом, то-се. Бутылка, конечно! И телевизор с президентом – обращение же. Вот. И, значит, появляется президент – как положено, куранты у него, елка. И говорит: «Россияне! Я не устал. Я остаюсь». Зал…

Кто-то из ментовских развернул укутанный в фольгу бутерброд и теперь смачно от него откусывал, кто-то отвинчивал крышечку у бутылки с водой – не иначе утащил ее со стола президиума. Посмотрите на них, будто тоже люди…

– Есть же люди, которые говно по собственной воле едят, – задумчиво сказал Подберезкин. Было не ясно, имеет ли он в виду тех, кто занимается выборами, или самих народных избранников. Их, кстати, теперь так если и называют, то только с издевкой, внезапно подумал Георгий.

Корень шагает как генерал наполеоновских времен – впереди войска. Держит над головой сжатый кулак, а второй рукой дирижирует в такт неизвестно чему. Передние ряды нестройно тянут «Всё идет по плану». Кто-то сразу срывается на визг. Рано, думает Корень. Повизжим еще.

– Вот здесь – Игорь Сечин и Владимир Путин выбирают новые обои в свой будуар. Игорю Ивановичу больше нравятся в клеточку.

Он давно зарекался спорить про «Комитет». Про аресты. Про нацпредателей. Тут никому ничего не докажешь, а ярость потом не оседает, а, наоборот, подбирается к самому подбородку. Ты пытаешься схватить ртом воздух – а вместо этого хватаешь новую ярость. Захлёбываешься ею.

Действия при ядерном взрыве: 1. Постарайтесь не паниковать. 2. По возможности успокойте окружающих. 3. Покиньте помещение, в котором находитесь. 4. Встаньте у стены и сделайте себе руками заячьи ушки. 5. Готово! Теперь на стене останется смешной силуэт.

– Слушайте, – поморщился Георгий, – это какие-то пошлые понты. – Понты, – согласился Олег. – Но где вы видели хорошую работу без понтов?

Никакой ложки нет, говорили в «Матрице». Вот именно. Если бы наша оппозиция знала, с какой субстанцией имеет дело, думал Ас, она бы просто пришла на Тверскую и потребовала освободить кабинеты.