Людмила Пожедаева — об авторе

Предложить изменения

Из предисловия я поняла, что это будут воспоминания человека, очень обиженного на многое: жизнь, родителей, государство, других блокадников с крайне пессимистичным взглядом, хотя неудивительно, что в такой семье выросла именно такая личность: «А вообще дома отношения никакие (...) Родители почти всё время выясняют свои отношения - кто больше выстрадал, кто перед кем виноват, и постоянно склоняются фронтовые ППЖ (полевые походные жёны). Война ужасно изменила их обоих и ничего не оставила от них довоенных. Мы с братом стали лишние люди, лишние до Кука, и поэтому мы как бы сами по себе. А мама очень больна. У неё совсем слабые лёгкие, её часто мучает жестокий кашель. И сердце у неё слабое. И у неё нет ни одного своего зуба после блокадной цинги. А ей всего 40 лет. Нас с братом она часто…

У войны не детское лицо

…С благоговеньем я смотрю на Хлеб. Я в святость Хлеба верю беспредельно. Ладонью помню тот бесценный вес, Не мысля от него себя отдельно. 125 моих блокадных граммов… 125 моих бесценных крох… 125 спасительных и… спасших… Перехвативших мой последний вздох…

Не так давно – всего десять лет назад – были рассекречены документы, в которых содержится информация, что с 29 июня 1941 года по 27 августа 1941 года из Ленинграда эвакуировали 395091 ребенка. Однако возвратились в родной город – всего 175400 детей. (См. сборник документов «Ленинград в осаде», документ №142.) Произведем нехитрые математические расчеты – домой не вернулось 219691 человек.

О гибели детского эшелона на станции Лычково, танковом прорыве в Демянске советская власть деликатно молчала. Самое страшное, что…