Опьянев, Тоша с отвращением смотрел на нее и, растягивая слова, говорил: - О-па-ра! Залепила ты глаза моей жизни! Она еще сильнее таращилась и продолжала молчать. Так сидела она, никому не нужная, неспособная ни развеселить, ни опечалить, ни обидеть, ни утешить, ни рассказать что-либо интересное, ни откликнуться на чужой…
Развернуть