Рецензии на книги — Всеволод Иванов

Письма. Советская литература.

Вот опять я читаю письма-дневники, вместо того, чтобы читать произведения писателя. )) В смысле, я представляю, что это писатель, классика советской литературы... )) Но не читала у него вообще ничего. А тут в библиотеке увидела - стоит собрание сочинений... Я, конечно, сразу проверять, не включено ли там писем-дневников... Оказалось - включено, в последнем томе. )) Вот его я и ухватила. В конце концов, можно же познакомиться с человеком (писателем) и через его письма - не только через книги... ))

То есть, надо сказать, что в этом плане я с автором уже начала знакомиться - у меня есть отдельная книжка, в которую включены как раз его дневники и переписка с Горьким. Переписку я уже прочитала, она небольшая... Дневники вот все еще как бы читаю. Не спеша. Ну, по…

Жизнь - полоска чёрная, полоска белая. Чтение книг, как выяснилось, тоже. Три книги подряд оцениваю на двойки, и "Бронепоезд 14-69" - тоже. Небольшое произведение, а написано а`рхискве`рно, това`рищи, потому что только большеви... тьфу, не это хотел сказать, а то, что постоянно хочется вернуться назад На протяжении всего чтения постоянное ощущение, что чего-то недопонял, что-то пропустил. Но я ничего не пропустил, это изложение такое рваное, скучное, неудобное и непоследовательное. Кто? Что? Зачем? Почему? Не пойму.

Самое что специфичное - не хочу понимать.

— Учитесь, Ваня. Учитесь так, как будто жив ваш отец. Он понимал, что если отцы погибают в борьбе, — остаются дети, и тогда отцом им делается народ. Народ же бессмертен, возьмет свое, победит.

Этими словами Сталина, сказанные сыну Пархоменко, писатель заканчивает свой почти биографический роман о герое Гражданской войны Пархоменко. Книга читается с большим интересом, по своему стилю она мало похожа на биографию, так как больше внимания уделено происходящим событиям от революции 1905 года до разгрома банды Махно в 1921 году, когда погиб герой книги. Она может служить образцом социалистического реализма в советской литературе, особенно в последнем исправленном издании, в котором еще больше была усилена фигура вождя. Но сама судьба бесстрашного и отчаянного человека написана интересно.

Это не про ТОТ Кремль, это про другой, родившийся в воображении Всеволода Иванова, кремль в придуманном им городе Подзоле на реке Подзолке, которая впадает в Волгу. И как бы недалеко это от Москвы, но неизвестно где, в некотором царстве некотором государстве, поэтому за все происходящее автор ответственности не несет.

На московское чудо любуются люди, а приедут в Подзол - того более поражены. Будто и невелика кремлевская стена, будто и не много палат закрыто кругом, - всего шесть, - а как дивно прекрасна стена, какая она легкая, стройная, как необыкновенно прекрасны угловые башни-храмы, и какими цветками выглядывают из-за стены кремлевские палаты! Снаружи храмы и палаты белы, а внутри, сверху донизу расписаны фресками о том, как приятно жить человеку согласно законам божеским и…

Будде все понятно. И медным гневом залито его лицо. И лотосы рук, как льдины в шугу, золотые пальцы ломают синь, как солнце утром ломает вершины гор. Его духовность подобна опрокинутой патре.

Странноватая повесть из времен гражданской войны. Странноватая, как сама эпоха. «Возвращение Будды» написано в 1923 году, но так и не увидело свет – его сочли антисоветским произведением. И, действительно, так и тянет спросить автора: кто его надоумил написать повесть на такую… хм… странную тему.

Итак, причем здесь Будда? Профессор Сафонов, который топит буржуйку в своей холодной питерской квартире и меняет книги на картошку, тоже желает это узнать, когда к нему приходит солдат-монгол и начинает рассказывать старинную легенду о статуе Будды. И сколько бы профессор ни повторял «Я – не монголовед» –…

— Не тревожь припадочных! — заревел Жаворонков, тут же ударяя «Историей атеизма» доктора по черепу.

Уууууууууууу!.. Правильное название у книги, выть хочется. Уууууууууууууу! Тощища беспросветная. Я вспоминаю, как эта книга попала в мой список к прочтению. Предполагаю, что по упоминанию в «Эросе невозможного» Эткинда ( Александр Эткинд - Эрос невозможного. История психоанализа в России ).

Эткинд писал, что 20-е годы двадцатого столетия были фантастическим временем, когда люди были вдохновлены идеей создания нового человека при помощи разнообразных прогрессивных методик. Это дало мне понимание того, что булгаковский профессор Преображенский из «Собачьего сердца» не был чистым плодом воображения автора, он был продуктом эпохи, которая закончилась плачевно. НКВД прикрыл все проекты, и все,…

Cборник повестей и рассказов Всеволода Иванова, посвященных, в основном, революции и гражданской войне. Сейчас эта тема не те так актуальна для читателя, как она была в первые послевоенные годы, когда я ее прочитал. В конце сороковых годов было еще много непосредственных участников тех далеких событий, живые рассказы которых служили благодарной почвой для подобных произведений. Наслушавшись таких рассказов, хотелось узнать как можно больше, а сделать это можно было только из книг. Поэтому и оценка книг у нас была несколько другой. Их издавалось мало, поэтому каждая воспринималась с большим энтузиазмом и художественные достоинства как бы отходили на второй план, так же, как и идеологическая начинка, а на первый выступала информативность и актуальность темы. В этом плане оказалась…

- И то смотрю – тошнота с народом. Николды такой никудышной войны не было. Се царь скликал, а теперь – на, чемер тебя дери, сами промеж себя дерутся.

Дальний Восток. Гражданская война. Нескончаемый поток беженцев на железной дороге, никому не уехать, битком набитые станции. Связи нет. Не понятно кому подчиняешься, не понятно кто отдает приказы. «Белый» бронепоезд направляется к морю, чувствуя кожей рядом, в лесах, красных партизан. И главное – дотянуть бы до города… А там уже и командование, и японцы, и американцы на подмоге...

Сопки, похожие на огромные муравьиные гнезда. «Жаркий камень, изнывающие в духоте деревья, хрустящие спелые травы и вялый ветер». Шестой день идут партизаны, прикрывая едущих на обозах баб с детьми со скарбом. Позади сожжённые деревни, истоптанные пашни,…

«Иприт» Всеволода Иванова, Виктора Шкловского оказался очень любопытным и сложным мракобесием. Текст аккумулирует в себя казалось бы все основные мемы фантастической и приключенческой литературы на момент 1926 года. При этом авторы фантазируют о стратегии ведения второй мировой(апокалиптической) войны, где атом замещен газами. Прекрасные картины постапокалиптического мира, комичные и шизофреническе, свободные от всяких условностей, как и весь роман. Постоянное использование deus ex machina, чуть ли не в каждой главе, еще больше усиливает эффект меметической карусели.

Что касается содержания, это скорее не роман, а аниме. Все эти несуразные и комичные герои думающий медведь, бессмертный матрос, бог капитализма, смены пола – суть картинки. А оружие применяемое в тексте больше похоже на…

Я написала отдельные рецензии на произведения, включенные в сборник, оценка 2.5 средневзвешенная: 3 за "Кремль" и 2 за "У", я ничего не потеряла бы, если бы не прочитала эту книгу, но дело сделано - два года зачем-то я тянула эту резину, и наконец-то завершила. RIP.

Ипри́т, или горчичный газ — это боевое токсическое вещество. Иприт поражает организм при любых путях проникновения. В момент непосредственного контакта в газом болевые эффекты и внешние признаки поражения отсутствуют, они начинают проявляться через несколько часов. Особенно опасно попадание иприта в глаза — это может привести к слепоте — и в носоглотку и дыхательные пути, где газ вызывает отёк и быстро развивающееся воспаление лёгких, что ведет к летальному исходу. В целом при контакте ипритом наблюдаются общие признаки отравления организма.

Так и роман Шкловского и Иванова — вызвал у меня общие признаки отравления организма. «Иприт» начинаешь читать, и ничего не понятно; когда становится более или менее ясно, что к чему и почему у авторов медведь пьёт водку запросто, становится…

Кому как, а для меня тяжёлый труд писать рецензии на книги. Замечать недостатки всегда проще, а называть достоинства не имеет смысла, они и так очевидны. Как быть, когда у книги нет недостатков? Повторять за разом в раз, что автор гениален, что его слог очень красив и разнообразен, что герои прочувствованы и описаны точно, что созданный мир реалистичен до самого тонкого запаха? Хорошая книга хороша и без хвалебных рецензий. Лучшей рецензией на великолепную книгу будет сама книга. Чего бы я ни сказал про творение Всеволода Иванова, ты не поймёшь в действительности, насколько оно прекрасно, пока не прочитаешь. Добавлю только одно: мне до боли обидно, что автор так и не закончил четвёртой и пятой части.

Дальше...

Мрак. О книге так ни слова и не сказал. Оставим патетику, просто скажу, о ком…

Знаете, а ведь я, и правда, думала, что уже читала о том, что такое голод. Описания блокадного Ленинграда у Адамовича, Гранина, Гинзбург, описания оккупированного Киева у Кузнецова. Документальные свидетельства, описания психического и физического состояния, леденящие кровь подробности падения морали. Я и в самом деле, считала, что уже читала о том, до какого состояния может дойти человек от голода. И про то, как исчезали животные и птицы, любая живность, любая трава, как варили ремни и соскабливали старый клейстер с обоев… Но, знаете, я сильно ошибалась. Потому что все, прочитанное до сегодняшнего дня – лишь верхушка айсберга. Потому что писали об этом люди. И рассказывали сами о людях. А сегодня я прочла рассказ Всеволода Иванова о том, как человек, голодая, превращается в зверя. А…

— Учитесь, Ваня. Учитесь так, как будто жив ваш отец. Он понимал, что если отцы погибают в борьбе, — остаются дети, и тогда отцом им делается народ. Народ же бессмертен, возьмет свое, победит.

Этими словами Сталина, сказанные сыну Пархоменко, писатель заканчивает свой почти биографический роман о герое Гражданской войны Пархоменко. Книга читается с большим интересом, по своему стилю она мало похожа на биографию, так как больше внимания уделено происходящим событиям от революции 1905 года до разгрома банды Махно в 1921 году, когда погиб герой книги. Она может служить образцом социалистического реализма в советской литературе, особенно в последнем исправленном издании, в котором еще больше была усилена фигура вождя. Но сама судьба бесстрашного и отчаянного человека написана интересно.

А вот как бывает, пишут - гениальный сборник рассказов! Прекрасный и лучший! Читаешь и плечами пожимаешь - ну, про это что ли - чудесное, невообразимое? Мда. По факту - редкая ерунда. Пшик, какое-то неумелое подделывание под Бабеля, но куда менее занятное, интересное. Бабель лучше, жёстче, кошмарнее, страшней и честней. И под Шолохова тоже косит Иванов... Шолоховым тут хорошо пахнет, правда не Тихим доном даже, а поднятой целиной. Рассказы сплошь морализаторские - белые казаки плохо кончают. Все они - гады, вирус на коже рабочего класса. Еще и Толстого тут много, прямо много и Бунина. Вот. Ну Иванов, он же серапионов брат, хотя, честно, казался мне он всегда самым неинтересным из них. Какое-то у него постоянное ковыряние в стиле, формальные эксперименты, неглубокие, пустые совсем.…

Можно сказать коротко и по делу – «я открываю для себя нового писателя». А можно пафосно, с пиететом «я открываю для себя новую вселенную». Но знаете, у меня тут, вообще, никаких подходящих слов нет, потому что не ожидала. Не думала, не гадала, что беря в руки книгу советского писателя, найду в ней такое. Когда-то давным-давно я читала что-то по школьной программе, что-то читала уже после, наверстывая упущенное, не включенное в пресловутые списки для чтения, все не систематизировано и бесконтрольно. И у меня сложился образ некой идеологической, однозначной в своих оценках, твердой духом и телом литературы. И этот образ меня отталкивал. В нем не было места тем сомнениям, которые мучили меня. Сомнения у героев были, но ответ всегда был на поверхности. И все максимально просто и очевидно…

Эту книгу часто перечитывает мой отец. Я же браться за нее не собиралась: по названию поняла, что книга то ли про революцию, то ли про гражданскую войну — значит, скорее всего, не интересная. Потом как-то все же прочла повесть Бориса Лавренева "Сорок первый", по которой был снят известный фильм. А за ней и все остальные. Да, "Красный день" — о гражданской войне, о том. что происходило до ее начала и по ее окончанию. Однако она совсем не пафосная, без излишней идеологии. Она о людях, которым пришлось жить в переломный момент, о людях самых разных — парнях, пожилых мужчинах, девушках, детях. И "география" произведений очень обширная — Балтика и побережье Каспийского моря, Дальний Восток, Кубань... Все повести и рассказы, кстати, были написаны в 20-е годы, т.е. сразу после гражданской…

Советский человек в 1944 году решил создать сценарий фильма об Агасфере- человеке-космополите, наказанном бессмертием и вечной тоской хождения по миру. -Большие и малые поэты Европы,обрабатывавшие этот сюжет,потерпели неудачу. Андерсен, Шлегель, Жуковский, Гете,Евгений Сю, Эдгар Кине, Кармен Сильва,Франц Горн,Ленау...Горький сказал:-Эта легенда искусно соединяетмечту человека о бессмертии, и страх бессмертия,вызываемый мучениями жизни...в то же время в образе одного героя как бы подчеркивает бессмертие всего израильского народа,рассеянного по всей земле... А наказан был Агасфер,бывший ранее человеком по имени Карталеус, за осуждение Христа. -Когда Христос переступил порог претории, Карталеус... ударив его кулаком в спину...сказал:-Иди,чего медлишь?На такие слова приговоренный ответил:-Я…

Всеволод Иванов, классик советской литературы, интересный стилист и мыслитель, художник широкого дарования, писал и "таинственные" (фантастические) рассказы, авантюрные повести ( превосходные "Сизиф", и "Агасфер", умнейшая "Медная лампа", парадоксальные "Похождения портного Фокина", авантюрный роман "Сокровища А.Македонского").

В этом сборнике представлены его уникальные и редкие произведения. Открывает сборник чудесная миниатюра "Змей", написанная по рассказам очевидцев. Отдельно выделю сатирическую повесть "Чудесные похождения портного Фокина" чем-то мне напомнили произведения Ильи Эренбурга ("Хулио Хуренито", "Бурная жизнь Лазика Ройтшванеца"), Алексея Толстого ("Похождения Невзорова"), а также Ильфа и Петрова. Перед нами авантюрная вещь, в которой много места занимают сатира,…

Всеволод Вячеславович Иванов - писатель огромного таланта, склонный к смене авторской манеры повествования, неутомимый экспериментатор, ныне литератор почти забытый.

Да и если среднестатистический читатель легкомысленно откроет эту его книгу, то тут же наткнется на необычный авторский метафористический стиль, многословие, трудноуловимый сюжет, то сразу закроет, тяжело вздохнув, эти страницы, и водрузит книгу на полку (это в лучшем случае).

Дело в том, что Иванов требует пристального чтения! Он любит терпеливого читателя, способного могучим воображением представить всю подноготную запутанного действа, и обычно, те, кто, как в море, погружаются в его творчество, бывают щедро вознаграждены.

Иванов - писатель многослойный. Первый слой - это советский, это романы "Бронепоезд", "Пархоменко", цикл…