Цитаты из книг — Доминик Фернандез

Имейте в виду, ... что чем пышнее правительство отдает дань мертвым, тем более тяжелые и несправедливые гонения ожидают живых.

Старая крестьянская мудрость гласит во все времена, что с виду мирным и нерешительным молодым крестьянским парням, которые живут обычаями и в согласии с природными ритмами, нужно периодически давать выход неистовой силе своей крови: станцевать до упаду, в стельку напиться, устроить хорошенькую потасовку после танцев и,…

Но как можно было сердиться на создателя Джельсомины и Дзампано? Два года спустя он попросил написать ему пару реплик для "Дольче Виты". Помнишь сцену оргии, ближе к концу? Диалог двух педиков, тоже моё.

Тех, кто всегда стоял в стороне от Истории, пусть и не по собственной воле, как подчиненный класс, никогда не увлекут памятники, которые выражают вкусы класса, господствовавшего над ними.

Почему кинозвезды и дивы бельканто сводят с ума тех, кто остается равнодушен к женщинам, когда их не окружает ореолом чарующая сила экрана или сцены?

Кто бунтует, если не раб? Господа, не считая нужным отстаивать свое происхождение, никогда не размахивают знаменами борьбы.

Сколько же людей одурачили революции! Так в жертву дисциплине прогресса приносится священный порядок иллюзорных образов. Мне впервые, задолго до моих разборок с коммунистами, случилось задуматься над иронией Истории, которая отнимает одной рукой то, что она дает другой, и которая никогда не бывает чересчур щедра по…

Сколько раз я замечал у ребят своего возраста, даже у Энрико, что наслаждение говорить о женщинах в их отсутствии подменяло собой усилия, требуемые для того, чтобы их покорять! Энергичные на словах, пассивные в деле. Они с легкостью вручали друг другу дипломы донжуанов. В этой ситуации, раз уж я защищал свой…

Я договорился о встрече с Федерико Феллини в Порта Латина. Он приехал на длинной, белой, тяжёлой и мягкой машине и мы, сразу слившись с потоком, направились по дороге вдоль катакомб, акведуков и античных развалин. Он вёл одной рукой, разглядывая проезжавшие мимо дородные авто, и мы только чудом не сбивали мальчишек на…

Знаешь, о чём говорили между собой Джойс и Пруст на обеде, организованном в их честь? Всего две фразы. "Вы любите трюфеля?" "Трюфеля? А вы?"

Легавые налетали как ураган. На углу с мостом Гарибальди из фургона высыпало полдюжины бойцов, которые хватали Ванду и его коллег, спотыкавшихся на своих высоких каблуках, в то время как фрочи нахлобучивали шляпу на глаза и жались к столбу трамвайной остановки, сжимая в руке в качестве алиби трамвайный билет.

Председательствующий судья, который спрашивает у Бернардино (давно достигшего совершеннолетия): «Быть может, П. делал тебе постыдные с твоей точки зрения предложения?» И после немедленного ответа парня: «Нет! Он не сделал мне никаких сексуальных предложений, ничего такого» — ежу понятно, что судьи заранее обрабатывали…

Главко, коренастый, напористый, с такой копной на голове, что, как говорил Серджо, любая вошь умерла бы от старости, прежде чем допрыгала ото лба до затылка; то, как он недовольно выпячивал верхнюю губу и внезапно замыкался в себе, выдавало в нем настоящего сорванца, его очень любили его друзья, среди которых его…

Не верь римлянам. Муссолини взял Рим без боя. Это единственный город, который распростерся перед ним. И убивать никого не надо было, хозяйничал здесь, как хотел. Десятки тысяч людей спонтанно вышли на улицу, чтобы приветствовать его под балконом на площади Венеции. Им казалось, что они вернулись во времена Цезаря и…

В октябре 43-го немцы только что заняли Рим. Погромы начались, когда они вошли в город. До этого евреев в Риме почти не трогали. — А кто донес на евреев немцам? Кто им сказал: по такому-то адресу живет Леви, по такому-то — Латтес? Итальянцы, Пьер Паоло! Соседи по дому. По одной лестничной клетке. — Итальянцы? Поверить не…

Рим ведёт человека за руку с колыбели, предоставляя ему видимую свободу лишь для того, чтобы вернее вести его к цели.

Партия для тебя всего лишь заместитель отца, обожаемый и ненавистный, и она таковою будет для тебя до тех пор, пока ты не выпутаешься из своих семейных разборок, пока ты будешь воздавать Марксу то, что принадлежит Фрейду.

«Хемингуэй и Кафка, Джойс и Фолкнер, Рембо и Лорка», по мнению уважаемого издателя «Униты» их следовало отвергнуть как «сомнительных и неспособных удовлетворить чаяния трудового народа». Я возражал, что любое живое искусство, любое произведение, достойное им называться, по сути своей народное; что усыплять рабочие массы…