Рецензии на книги — Варлам Шаламов

Больно. Больно. Больно. Больно. Вскрыл мне грудную клетку заржавленным тупым консервным ножом. Как же больно, чёрт.

И как же трудно читать Шаламова. Это большой труд души. И как же легко. Читая его, понимаешь на собственной шкуре, что значит лапидарный - высеченный в камне. Страстная. Какая же страстная книга! Какой непреходящей, безысходной болью души написана. Обжигает, как удар, как плеть, как пощечина. Очень люблю Шаламова. Мой язык беден, мои мысли путаны, вероятно, я вообще недостойна писать о таком - о человеке, прошедшем ад, вернувшемся и рассказавшем об этом. О смертях, к которым автор весьма равнодушен, потому что сам на грани, на ниточке, на волосок от смерти. О несправедливости. Об унижении. О голоде. Об адском, выматывающем душу и тело труде. О побоях. И о страсти. В…

Невероятно тяжёлая книга, какой она и должна быть. О том, как человека ломали, унижали, заставляли голодать и работать, не давая восполнить сил, не давая спать. Проходить испытания каждый день, без какого-либо понимания зачем, за что и почему. История о том, как огромное количество людей живёт в страхе, в непонимании что происходит, что будет дальше, что будет завтра, что будет через час. Каждый держится за своё место, пытаясь спасти свою шкуру. Ужасно нелепые задания, даже без осознания, что они все делают. Некоторые ситуации просто ужасают, ты понимаешь что у людей не было времени и сил остановиться на секунду и посмотреть со стороны, осознать какую глупость они совершают. Как много недопонимания.

Книга выматывает, начинаешь чувствовать усталость. Она передаёт тебе все свои эмоции,…

Ужасная книга. Ужасная. Это единственное слово, которое может ее описать. Смесь неприятных чувств – вот, что остается после нее: хочется вымыться и обожраться, не жить в этой стране, не жить совсем – и все-таки жить. Это наша версия ремарковской «Искры жизни», но еще более безнадежная. «Жизнь отвратительна!» – главный урок «Колымских рассказов».

Тут могут встрять защитники «нравственного искусства»: «Как же так, литература должна учить хорошему!» А вот «Колымские рассказы» ничему не учат. Это сгусток боли, он вне человеческой морали. Варлам Шаламов максимально жесток, более того – писатели утешительные вызывают у него неприятие. Скажем, он не выносит «Записки из Мертвого дома» Достоевского – за «облегченное описание» мест заключения. Не выносит «Отверженных» Гюго – за романтизацию…

После прочтения книг про ГУЛАГ, Освенцим обычно не знаю , как и что написать в отзыв.

Автор сам прошел через Колыму, пробыв там 10 лет. Его рассказы оттого страшно реалистичны. Но он просто , без особых страстей, описал свои личные переживания, свой быт (если это страшное прозябание так можно назвать). Текст - сухая выжимка фактов. И это не описание страшного явления, которое происходило в 1930-1960 годах в СССР. Эти рассказы - жизнь одного конкретного человека в определенных условиях, в которые он был помещен.

Автор не брызжет обидой, обвинениями, осуждением большевиков. Он просто рассказывает о себе. О себе в лагере в Колыме. Его работа на несовместимых с жизнью золотых приисках ужасает. Люди страшно голодают, ходят в резиновых галошах на босу ногу в минус пятьдесят мороза, страдают…

Есть ли предел человеческой боли? Не знаю. Есть ли предел человеческой силе? После таких книг мне начинает казаться, что нет.

Всё, что описывает Варлам Шаламов - всё это за гранью людских возможностей, за гранью реальности. И это все было. От этого становится так страшно, что я не могу подобрать слова, чтобы это описать. В такие моменты мне начинает казаться, что этот мир уже ничто не спасет, хочется закрыться и спрятаться от ужасов прошлого и настоящего. Но нельзя... В первую очередь, ради таких людей, как автор этой книги, пронесший какой-то тихий, практически незаметный свет сквозь все лагеря и страдания, сохранивший его и щедро делящийся им с читателем даже в такой полной отчаяния книги. Нельзя никогда сдаваться ради него. Или ради тех, кого он упоминает: погибших, искалеченных,…

Федя, алтайский подросток, единственный сын вдовы - судили за незаконный убой единственной козы, получил десять лет. «Мама, - писал Федя, - мама я живу хорошо. Мама, я одет по сезону…» 1959 год.

Над плачущими здесь не смеются. Это ледяной лагерный ад. Это незаживающая рана. Внутри все выжжено, опустошено, и дальше завтрашнего дня никто планов не строил. Это правда, глазами очевидца: -пятидесятиградусный мороз, когда плевок замерзает на лету в неотапливаемых, сырых бараках, где во всех щелях изнутри намерзал толстый лед; - голод, сводящий с ума; - вши, которые не выпариваются в обеденных котелках; - 16-часовой рабочий день в золотом забое, многокилометровый развод на работу, четырехчасовой сон. Человек засыпал в ту самую минуту, когда переставал двигаться, умудрялся спать на ходу…

Весенний дождик поливал гастроном Музыкант Селиванов удавился шарфом Никто не знал, что будет смешно Никто не знал, что всем так будет смешно ГрОб

Умер Пётр Никофорович Ляпов, историк, добрый человек. Он долго не понимал, что с нами делают, а потом как понял и стал ждать смерти с философской улыбкой. Ему не было ещё и тридцати. Умер Франц Иосифович Михельсон. Еврейский коммунист и работник Коминтерна, 58-6, шпионаж. Молодые зелёные глаза на рано постаревшем лице, ребяческая улыбка, которую немного портили выбитые слева зубы ещё в Бутырской тюрьме в 38 году. Последний раз видел его в третьем забое, погоняемого палкой конвойного. Умер Евгений Владимирович Таль, бывший заместитель председателя треста "ТканьИмпорт". Голодные люди - они как здоровые, только полусумасшедшие. Вечные драчуны,…

Однажды вечером, удобно устроившись на мягком диване после сытного ужина, я взял в руки "Колымские рассказы". Мне предстояло спокойное чтение в приятной неге. Но не успел я прочесть и пары строк, как электрический свет надо мной вдруг стал мерцать и гаснуть. Очертания предметов стали нечеткие, вокруг всё стало расплываться. Сначала пришла темнота и странная тишина, а вслед за этим поднялась метель за окном, которая за короткий миг высыпала на улицу тонны снега, после чего так же неожиданно прекратилась. Я подбежал к окну, не понимая что происходит, но привычный вид исчез. Здания, столбы, дороги - всё пропало. Теперь я видел лишь бескрайнюю ледяную пустыню перед собой. Не веря глазам, я хотел открыть окно и выглянуть, чтобы найти хоть что-то знакомое вокруг, но тут взгляд упал на…

Варлам Шаламов мотался по лагерям всю жизнь. Как же так, может спросить дотошный читатель, ведь он был осужден только на три года? Ну да, на Колыме он был три года. А до этого — тирания отца в семье, а после этого долгие годы воспоминаний о том, что было… И самое страшное завершение жизненного пути: Дом престарелых для инвалидов, где и жить никак, и помирать страшно.

И всё же до последнего момента, даже когда нарушилась координация и речь, Шаламов писал стихи.

Но я сейчас не о стихах, а о «Колымских рассказах», в связи с которыми мы обычно и вспоминаем Шаламова. То произведение, которое даёт Шаламову право презрительно смотреть на Солженицына и спокойно подтверждать: «Привирает Александр Исаевич, ох привирает». Даже на Достоевского с его «Записками из Мёртвого дома» Варлам Тихонович…

Долго я собиралась с силами, чтобы начать читать Шаламова, слишком страшной мне представлялась описываемая им действительность. И ожидания меня не обманули, тут действительно много зла и мрака, но при этом мастерство писателя захватывает с первых строк и словно утягивает на дно, заставляя испытывать чудовищные перегрузки от слишком быстрого погружения. Мне импонирует авторская отстраненная манера повествования, он не пытается приукрасить текст, описания весьма сухие, сжатые, многое остается между строк и читатель сам должен дойти, осознать, что хотел сообщить писатель. Откровенно говоря, не все я смогла понять, хотелось бы найти объяснения некоторым моментам, расшифровку происходящего (например, почему заключенные в рассказе «Ночь» спокойно передвигаются без конвоя, почему арестант из…

Не совсем понимаю, почему это произведение принято воспринимать хроникой реальных событий. Я не из фанатов Сталина, если что. Да и жизнь в Магадане наверняка не проста даже сейчас. Дело в том, что при чтении складывается впечатление о какой-то манипуляции автором, а мне ну вообще не нравится, когда писатели пытаются давить из меня жалость.

Колымские рассказы - сборник, состоящий из крошечных зарисовок жизни осужденных, отправленных на освоение Сибири. Тяжёлый труд, нищие условия содержания, пайка в 300 грамм хлеба в день и лагерная баланда на обед... Не забывайте о том, что описанное (или похожее на описанное) происходило с Шаламовым в годы Второй Мировой войны. Плохо кушал он, видите ли, бедняжка.

Написано в целом нормально и читается молниеносно. Язык скупой и отстранённый, но, с учётом…

Устраивайтесь поудобнее, читатель, сегодня в рецензии будет мой любимый жанр - разоблачение и фактологический разбор очередного антисоветского вранья по отношению к СССР и нашим великим Советским предкам. Сразу же сделаю оговорку. Ту информацию, которую я выплеснул в рецензии на осмысление читателям, я подчерпнул еще лет пятнадцать назад из отличной книги Игорь Пыхалов - Великая Оболганная война Она написана на основе фактов и документов. В книге есть множество ссылок на архивные источники, воспоминания и мемуары. А главное, эта книга полностью разоблачает перестроечные мифы о Советском народе, Сталине и Великой Отечественной войне. А теперь вернемся к "правдорубу" Шаламову. А точнее к его тексту под названием "Последний бой майора Пугачева". Если вкратце, то суть повествования в…

Короткая, но интересная книга. Написано простым , лаконичным языком. Особенно полезна будет тем, у кого до сих пор радужно-романтические представления о ворах, уголовниках, их жизни. О том, как попадают в преступный мир, об языке-фене. О том, как относятся к литературе в преступном мире. О классиках рус. и зарубежной литературы, которые писали об уголовниках, каторжанах. Писали, но не зная "предмета", а c перепевок, поэтому и много неточностей, несоответствий. Неожиданной оказалась для меня глава об Есенине. Много нового узнала. О женщинах в преступном мире, об их роли, об отношениях к ним и между собой. О матерях.

...Кто, припав к истории веслу, Крикнет: «Я надежда ваша, люди?!» Смейтесь над его словами... А поплакать время - еще будет. М. Сопин "Лагерный дневник"

Это очень тяжелая книга о безысходности, когда ты только винтик в бездушной государственной машине. О том, как легко сломаться, о том, как пару месяцев голода, холода и бесчеловечной работы превращают здорового мужчину в 40 килограммовый скелет. О том, как легко оказаться за чертой, отделяющей тебя от нормальных людей, между жизнью и смертью, в серости и небытие. Ты теперь скот, животное, которое можно подарить и отнять, над которым можно издеваться, который стерпит тычки и побои, сделает все, унизится за тарелку каши.

Сталинским лагерям посвящается! И не говорите, что этого не было! Это было, я из Сибири, здесь располагался страшный…

Собираясь познакомиться с творчеством В.Шаломова, я выбрала данный сборник и, как часто бывает тут на ЛЛ, заявила его в игру, подписавшись на полное прочтение. Но, по мере ознакомления, меня не покидала мысль, что начинать нужно было не с этого произведения, а с Варлам Шаламов - Колымские рассказы (сборник) , где, по многим отзывам, Шаламов более беспощадный и где реальность не такая смягченная, как в данном продолжении. Поэтому я отложила эту книгу и вернулась к ней после прочтения первого тома. И хотя стиль автора мне нравится по-прежнему, а также импонирует то, что в данном сборнике он не отображает лишь односторонний взгляд на происходящее, а, например, показывает события от лица вольнонаемного врача (рассказ Прокуратор Иудеи) или освещает события так, что полностью сочувствовать…

Проблема ГУЛАГов зон и ссылок в советские времена вообще замята в современном обществе. И это очень обидно, ибо, например, расизм в США не может быть замят, потому что люди элементарно видят различия глазами.

В нашем обществе внешней разницы между сидевшими по 58 и не сидевшими вообще нет. На уроках истории в школах не говорится ни единого слова про эту широчайшую сферу жизни - политические заключения. Поэтому никто ничего не знает про это, и такие книги как воздух нужны сегодня. Их нужно больше.

Про "Колымские рассказы" я узнала из книги "Архипелаг ГУЛАГ" Солженицына, и, на самом деле, читать ее лучше и легче (не очень подходящее сюда слово) только после Архипелага, потому что не смотря на все описанные в ней тюремные ужасы, она не раскрывает полной картины, не объясняет многих деталей,…

Вопрос: возможна ли культура, в частности – литература, после Освенцима и Колымы?

Кто отвечает: Варлам Шаламов, писатель, поэт, полгода Бутырской тюрьмы, девять лет общих каторжных работ, пять с половиной лет работы фельдшером-заключенным и еще два года вольнонаемного фельдшерства в Якутии.

Сразу же оговорюсь - простых или популистских ответов там нет.

Человечество после кошмара XX века уже не может по-прежнему наслаждаться занятными приключениями выдуманных героев, тонуть в толстых романах с бесконечными пейзажными и бытовыми зарисовками, сочувствовать чужим любовным перипетиям (напоминаю, речь идет о высоком искусстве и думающем читателе).

История почти каждой русской семьи драматичнее всего Бальзака вместе взятого, а говорить о классических сиротках Диккенса перед лицом выживших…

Шаламов сравнительно недавно, но уже очень прочно вошел в мою читательскую жизнь. Не только его необычная судьба, но и суровый, лаконичный стиль покорили мою душу. В данном произведении практически нет художественного вымысла, ибо автор стремиться показать и рассказать о мире, скрытом от большинства - о мире воров и блатарей. Прежде всего Шаламов отмечает, что в русской литературе уже не раз делались попытки изобразить этот мир, и всякий раз неудачно. Вместо изображения так, как оно есть, писатели показывали преступников и их мир в ореоле романтизма. В отличие от них Шаламов стремиться показать все так, как есть, без прикрас. Он рассказывает о том, как попадают в этот мир, как живут, как попадают в тюрьму и как живут там, об отношениях с женщинами, с искусством, законом и т.д. Мир…

Не берусь утверждать или опровергать достоверность описываемых тут событий. Было или не было всё это, пережил ли автор события эти или выдумал, мне неизвестно.

Я смотрел сериал по этому сборнику рассказов, и он мне нравился. События в сериале практически полностью повторяют описание из книги, за исключением жизни главного героя до Колымы и причин ареста и осуждения, а также после освобождения. Этого всего в книге нет.

Подражая Гитлеру, Берия превзошел его в циничности

Возможно, но благодаря Берии у нас появилось ядерное оружие.

Кстати, по этой же цитате вот тут многое разбирается, почитайте - https://oleg-butenko.livejournal.com/449027.html, ниже небольшая выдержка:

«Труд есть дело чести, дело славы, дело доблести и геройства». «Говорят, что на воротах немецких лагерей выписывались цитаты из…

...здесь смертный дух, здесь смертью пахнет и задыхается земля.....

Я очень давно хотела ознакомиться с творчеством Варлама Шаламова, книга всегда отступала на второй план. ну якобы "позже", "не сейчас", "сразу после вот этого", и еще "вот этого". Список можно долго продолжать. Я думаю у многих людей найдется уйма таких книг для которых не можешь найти время! Как жаль что в сутках всего 24 часа) К прочтению я подошла серьезно и для получения наиболее полной картины взяла еще Колымские тетради Эти две книги дополняют друг друга... Очень не простое, с разных точек зрения произведение. Мне кажется что, тот накал страстей который присутствовал в этих рассказах исходит не из фантазий автора, а из суровой реальной жизни (от этого еще гаже на сердце..) Читала долго и тяжело, такая страшная…