Рецензии на книги — Киоко Мори

Как говорит доктор Мидзутани, птицы в одиночку не выживают. Выпадет птенец из гнезда, смирится со своей горькой участью и умрет. Наверное, я тоже одинокая птица. Мы жили с матерью, как два птенца в одном гнезде, и вот она улетела. Странно, но я воспринимаю ее как беспомощного птенца, а не как взрослую птицу, которая приносит корм своим чадам. Но если она не способна заботиться обо мне, то кто же взвалит на себя это бремя?

Порой удивляюсь причудам собственного вкуса, вот я по большему счёту очень ровно дышу к азиатской литературе, за исключением японской. И это при том, что как раз она не имела, казалось бы, никаких шансов мне понравиться изначально, бОльшая часть присущих ей особенностей попадает как раз в мои книжные нет: неспешность, созерцательность, глубокое погружение во внутренний…

«Тяжелые времена не могут длиться вечно» (с.) Киоко Мори

Кто может с уверенностью сказать, что происходит в душе другого человека? Кто легко и непринужденно разглядит потаенные уголки чужой души? Тот, пожалуй, будет излишне самоуверен. Возьмет на себя обязательство, выполнить которое не по силам никому. Поскольку чужая душа, как известно, потемки. Так что уж говорить о том море, что бушует в душе подрастающего человека, волнами ударяет о стенки ранимой души? А в этом бездонном душевном море многое может смешаться: ворох личных переживаний, попытки самоопределения, мысли радужные и не очень, светлые мгновения и мелкие обиды, поиски веры и поиски участия…

Да и кто возьмет на себя смелость угадать, что происходит в душе Мегуми, пятнадцатилетней японской девочки, из семьи которой уходит…

Пятнадцатилетняя Мегуми теряет мать: та уходит из семьи, не в силах более жить с вечными изменами мужа и третирующей свекровью. По японской традиции (а традиция в Японии нередко имеет ту же силу, что и закон), отныне контакты с матерью будут ограничены до совершеннолетия Мегуми. При этой нехитрой завязке Киоко Мори вновь работает с главными темами всего ее творчества: потерей и одиночеством.

Случившееся Мегуми переживает тяжело. Ей трудно жить с отцом, с бабушкой, поступок матери она отчасти понимает, но обида от этого никуда не девается. Но сильнее всего ее злит нежелание матери признать проблему, прекратить притворяться, что в их семье все хорошо, честно говорить о чувствах и пытаться все-таки поддерживать общение. Не то чтобы оно прервалось полностью (они тайно переписываются), но…

У всех любовных историй печальный финал, а я горя хлебнула уже более чем достаточно.

Второй роман, прочитанный мной у данной писательницы в принципе посвящён тем же темам, что и первый: непростое взросление, когда по тем или иным причинам ребёнок остаётся без матери. Насколько я понимаю, ситуация эта, к сожалению, частично автобиографична, именно поэтому в обоих романах таким ребёнком является девочка предподросткового возраста. Здесь это Юки, та самая дочь Шидзуко, которая, устав от измен и равнодушия некогда любимого мужа, приняла страшное решение покончить с собой.

Вопрос о допустимости такого выбора очень сложный, спорный и неоднозначный, да ещё и с сильным религиозным привкусом, поэтому рассуждать об этом в целом я здесь не хочу, а поговорим о данном конкретном случае. Я не понимаю…

Начинается книга с благодарностей. Даже этот небольшой раздел сумел меня удивить. Автор благодарит орнитологов, сотрудников приюта для диких животных, смотрителей и волонтеров-реабилитологов, врачей-ветеринаров, орнитолога-любителя, отдавшего одну из комнат своего дома под лечебницу для певчих птиц. Удивилась интересу японцев, который они проявляют к диким животным и птицам. Сразу возник вопрос: на какие деньги существуют подобные организации? Опишу первое посещение героиней такой клиники. Мегуми находит на своём дворе раненого японского свиристеля и относит птицу к доктору Мидзутани (женщине-ветеринару, лечащей птиц). Что делает доктор? Обрабатывает повреждённую птичью лапку, заполняет шприц антибиотиком и объясняет процесс лечения, выдаёт лекарство, сумку-переноску и сачок (вдруг…

Как можно вычеркнуть мысль из сознания? Это ведь не письменный стол вытереть. Одно дело — перестать думать о чем-то, что случилось в прошлом или может произойти в будущем. Если я постараюсь, то на какое-то время могу вычеркнуть из памяти досадный инцидент, случившийся вчера, или неприятное событие, ожидающее меня буквально завтра. Но как не думать о том, что происходит с тобой прямо сейчас? Это совершенно невозможно.

У маленькой девочки гулящий отец. Все об этом знают, но говорить об этом не принято. А еще его не принято упрекать. Мать должна молча уйти из дома, чтобы не видится с дочерью, которая ей больше не принадлежит по японским традициям. Но, что интересно, и мать и дочь учились в христианской школе, где им проповедовали западную религию и мировоззрение. И что в этой западной…

Грустная и трогательная история взросления, которая еще пронзительнее звучит оттого, что перекликается с судьбой самой писательницы. Когда Шидзуко решила добровольно уйти из жизни, ее дочери было всего 12 лет. Начинается повествование главой, датированной мартом 1969 года. Смерть и похороны Шидзуко. Следующая глава - апрель 1970 года - свадьба отца. Приход в дом мачехи. В главе за июнь 1971 года рассказывается о школьных успехах, соревнованиях, дружбе... Повествование движется от даты к дате ключевыми эпизодами, перескакивая через месяцы, чтобы закончится эпилогом мая 1976 года. Каждая глава повествует о важном событии (смерть, свадьба, болезнь, поступление в колледж), но куда важнее воспоминания о прошлом, именно они придают повествованию настроение щемящей грусти. Воспоминания, в…

У тебя нет птенцов, У тебя нет гнезда, Тебя манит незримая Миру звезда, А в глазах у тебя неземная печаль, Ты сильная птица, Но мне тебя жаль.(с)

На протяжении всего времени, пока я читала эту книгу, меня преследовало чувство неловкости. Мне казалось, что я читаю что-то очень личное - дневник пятнадцатилетней Мегуми, где она рисует свою душу. Рисует словами свою черно-белую жизнь: черное одиночество, белую неопределенность. Рисует тени, черным по белому. Рисует с болью, оставляя борозды от пера, почти рвет бумагу. Рисует с отчаянием, передумывает, зачеркивает, пытаясь перехитрить внутреннюю боль, скрыть ее. Но она не умеет врать - получаются кляксы, но они сильнее слов. В них правда. Из семьи уходит мама, потому что больше не может удержать в себе океан слез, как и птицы, которым…

Эта книга похожа на лесной ручей - бежит он себе не торопясь где-то в чаще, лавируя между деревьями, чистый и прозрачный, нет в нём водоворотов и перекатов, не срывается он водопадом с кручи, просто журчит и журчит себе умиротворяюще. Вот точно то же впечатление произвела и книга, по-японски неторопливая и созерцательная. И сюжет её вроде бы незатейлив, а всё равно получилось красиво и печально.

Если честно, полагала, что события, описанные тут, ближе к современности. Поэтому то, что действие происходит в 1975 году, стало для меня неожиданностью. Но что есть, то есть. Итак, японский город Асия, 1975 год, и в семье пятнадцатилетней Мегуми происходит страшное – из неё уходит мать.

Погодите бросать в женщину камни – у Чи просто нет иного выхода из ситуации: её дорогой супруг, которого она…

Когда я буду вспоминать об этой книге, в первую очередь я буду думать о том, какую сильную личность в образе Юки удалось воплотить автору.

Повествование начинается с небольшой экспозиции от лица Шидзуко, матери Юки, готовящейся совершить самоубийство. Шидзуко жалеет лишь об одном – найдет ее тело дочь.

Весь роман – это история преодоления травмы. Самое трагичное, что травма эта усугубляется отношением общества и семьи Юки. В обществе ее все жалеют, но держатся на расстоянии, как от прокаженной, поэтому у Юки нет ни одной близкой подруги; мачеха ее терпеть не может, но на публике «держит лицо»; отец – равнодушный и холодный, дочерью не интересуется и не общается с ней. На протяжении долгих шести лет Юки живет прошлым, ибо лишь там находит счастье и утешение. В Юки много злости: на других,…

It's alive exist! Exist! «It» в данном случае – не Франкенштейнов монстр, а книги о подростках и для подростков, в которых эти самые подростки вели бы себя адекватно. Таким почему-то редко балуют: обычно помимо сюжетообразующих мыслей и поступков (котенка с дерева снять, придумать план спасения мира) у героев книг для данной возрастной категории в голове только он/она и еще он/она – любовный треугольник, душевные метания и все дела. Иногда еще присутствует пара подружек/друзей и пилящие родители. А за рамками этого – блаженный вакуум. И мне всегда хочется задать авторам таких книжек один единственный вопрос: «Слушайте, неужели вас самих в 14-16 лет волновал только вопрос взаимоотношений между полами?». Это ведь такой возраст особенный! Ты ведь тогда осознаешь, что перед тобой лежит целый…

Наверное, больше всего в этой книге мне понравился именно слог. Очень лирично, поэтично, просто красиво. Никаких резких переходов, перескоков, ненужных попыток шокировать читателя. Если заменить все имена собственные на западные аналоги, все равно сразу станет понятно, что книга японская. Есть что-то самобытное в японской литературе, своя особая атмосфера созерцательности.

Тема взросления на фоне травмы, тяжелой утраты и ее влияния на жизнь всей семьи. Холод и отчуждение, тепло и близость. Есть и бесконечное "что подумают люди?", и образ злой мачехи (который, как мне кажется, вышел дюже уж однобоким, карикатурным, преувеличенным даже, этакая негодяйка, злыдня, мегера, истеричка и стерва; да, книга не о ней, но все равно неприятно), и предубеждения, суеверия даже, некоторый срез…

Роман из серии "На пороге" рассказывает о взрослении японской девочки Юки. Свой "порог" ей пришлось преодолеть в одиночестве.

Роман автобиографичен, что здорово чувствуется, так как, несмотря на то, что японские авторы часто пишут отрешенно, как бы стараясь не попадать под влияние собственных героев и их эмоциональных переживаний, в этом произведении Киоко Мори несколько выходит за рамки этой литературной традиции своей страны. Здесь не столько эмоции, сколько особое настроение, здесь немного отдаёт ностальгией, но при этом ощущается какая-то легкость, то чувство, когда постепенно тяжесть перестаёт тянуть вниз и начинаешь взлетать. Да, это о взлёте Юки. Нет, не к славе или чему-то подобному. Это взлёт к свободе, к освобождению от рамок и условностей, к самостоятельно жизни.

Этот роман…

Морально я готовилась к тяжёлому чтению, но книга захватила меня с первых страниц, протащила через себя, заставила влюбиться и впервые после долгого перерыва взяться за кисть. Всё, что я видела, пока читала, — это были цветы. Как одержимая, я выписывала себе их названия, чтобы потом посмотреть на незнакомые, увидеть снова знакомые и хорошенько представить себе тот мир, в котором жила Шидзуко и её дочь Юки. Белые и жёлтые хризантемы, хризантемы с тонкими серебряными лепестками, тёмно-красные хризантемы величиной с сердце, ярко-голубые и жёлтые розы, ярко-жёлтые лилии, тёмно- и светло-фиолетовые ирисы с жёлтой сердцевинкой, ирисы синие, белые и жёлтые, фиалки в горшках, фиалки на грядке, красные, фиолетовые и розовые аквилегии, цветки шалфея, тигровые лилии, бледно-розовые и пурпурные…

Красивая и грустная история о девочке подростке, из семьи которой, уходит самый дорогой и близкий человек - мама. Что же дальше? Дальше жизнь, полная смятений и борьбы со внутренней пустотой. Автор ненавязчиво, без слез и соплей, хорошо показала сосущее чувство одиночества. Пусть Мегуми окружена хорошими людьми, но если нет рядом главного и значимого, то как ни крути, заноза все равно будет сидеть в душе. Подростковый возраст - сложный период. Именно в это время все воспринимается более остро, ярко, эмоционально. Незначительные проблемы уже могут выбить из колеи, а тут вообще такое. Оказаться буквально брошенной и не особо нужной своей семье... Так было нужно судьбе. Но книга не пессимистична, нет. Она о силе духа, Мегуми так просто не сдастся, и пусть близкие люди не смогли(не…

Очень тронула меня история Мегуми, девочки-подростка, серьезной, сильной, независимой, умной и не по-детски мудрой. Понравилось, что она пошла наперекор странным традициям японского общества, тем самым, добившись своего и оказавшейся сильнее взрослых. Нельзя не восхититься ее размышлениями о религии, о христианстве и вере, и поддержать Мегуми в ее свободе выбора. Из-за одиночества ее легко понять, немного грубый и неотёсанный подросток, живущий вдали от матери, но тоже способный на нежность чувств по отношению к своим близким, маме, доктору, друзьям. Единственное, что не понравилось в романе, это некоторая отрешённость и нерешительность матери, но зная из уст Мегуми историю ее жизни, ее маму можно понять.

Знаете, меня всегда поражала одна такая не самая приятная черта, что в японцах, что в китайцах, что в корейцах – неумение и нежелание общаться друг с другом. Вместо того, чтобы сесть и спокойно поговорить, они просто замыкаются, закрываются и понимай их, как знаешь. Я не говорю что это правильно или не правильно, но это очень сильно усложняет жизнь и пример этому, наша героиня. И вот это произведение, в какой-то степени, стало для меня этакой вариацией «Ребекка» Дафны дю Морье. Почему? Да потому что Шидзуко умерла и её тень постоянно мелькает в жизни её дочери и её семьи.

И вот, сколько вы меня не убеждайте и не говорите, но я не считаю, и никогда не буду считать самоубийство чем-то благородным. Как любят говорить «ой она бедная с ней такое сделали, для неё это избавление». Это не…

Когда мне было почти 16 маму парализовало, через 4,5 года ее не стало. Поэтому мне знакомы чувства, которые переживает Мегуми. Ее взаимоотношения с отцом и бабушкой, отношения с семейством Като, со друзьями, отрицание Бога. Наша семья никогда не была сильно религиозной, да и как можно быть религиозным живя в советском союзе (хотя многие об этом уже забыли), но вместе с тем о больших праздниках мы знали, знали некоторые молитвы, в 90-х познакомились с Библией, мама немного больше ушла во все это, и когда она лежала, то постоянно общалась с Богом, который забрал ее в 46 лет. Как вы думаете отнесется к этом подросток, и чем больше я живу, тем больше утверждаюсь в своей правоте. Я не отрицаю высшую силу, но я негативно отношусь к институту религии. Нам с сестрой повезло папа был с нами, он…

Уже само название "Одинокая птица" задаёт тон всему повествованию. Ярко выделяется такое двойственное ощущение: Мегуми кажется одинокой, но в то же время её окружают хорошие друзья. Тору, школьные подруги, женщина орнитолог, семья пастора. Но в этой мозаике людей, не хватает самого главного - матери. Сперва, нет её присутствия. Потом нет её звонков. Потом одни только письма. Фальшиво-оптимистичные письма, которые написаны словно напоказ. Эта книга о силе Мегуми. Как она, сама несчастная, так бескорыстно и самоотверженно помогала больным птицам. Как она спокойна вытерпела безответную любовь, как она была готова быть даже просто лучшим другом. Хотя, как знать? Кто важнее, лучший друг или любимый человек? Кем быть почётнее? Кто несёт большую ответственность? И самое главное, как она…

Что же, вот и ещё одна книга восхитительной Мори Киоко. Книга, которая окончательно дает мне понять, что Мори, конечно же, теперь одна из моих любимых писательниц и, смею надеется, достаточно близкий по духу человек. Книги Мори Киоко, мне кажется, всегда очень личные, чуть ли не интимные. Я прочла лишь две из них, но общие темы, мотивы, ситуации и образы в них достаточно четко вижу уже сейчас. И при всей общей направленности, книги неповторимы и прекрасны сами по себе.

Юки оказалась в страшной ситуации: мать ушла из жизни по своей воле, оставив дочь буквально в одиночестве, своих родителей в слезах, а мужа в молчаливом недоумении. Собрать себя воедино после такого далеко не каждому под силу, а если ты ещё ребенок? А если через год отец жениться на чужой женщине, с которой годами изменял…