Руслан Галеев — о писателе

Иваново. Возможно, отсюда моя любовь к индустриальному пейзажу. Да и многое другое. Я ровесник хипстерского альбома Hotel California Eagles, и в этом же году появились панки The Clash. Противоречия для меня такая же важная и определяющая часть жизни, как закономерность. Место и время сыграли со мной неплохую шутку.

Я совершенно точно помню момент, когда кончилось мое детство. В 1998 году я вернулся из армии, и первым делом отправился в парк «1905 года». Я любил там бывать раньше, там готовился к экзаменам в университет, слушал музыку, бесился с друзьями. Мы были таким отслоившимся парковым поколением в порванных джинсах и с музыкой Velvet Underground в ушах, нам нравились книги и фильмы на VHS кассетах, свобода и уверенность – что все самое интересное впереди. Так вот, после дембеля я отправился в этот парк и ничего не нашел. Там где были лавки – груды мусора, который никто не убирал. Качели разобрали на металлолом и прямо посреди леса чернели такие асфальтовые пятаки, все в трещинах – абсолютно неуместные и никому не нужные. В тот момент умерла часть моего прошлого. Вместе со страной, в которой я родился, с ее законами, принципами и надеждами. Я понял, что могу либо стоять на одном из этих асфальтовых пятаков, как многие мои сверстники, спиваясь или превращаясь в дрожащего ради дозы джанки, либо идти дальше. К тому времени я уже прочитал о Веселых Проказниках Кена Кизи и знал, что стоять на месте нельзя.

Таким образом, одним из главных литературных учителей для меня стал Кен Кизи. Он и сейчас им является. Среди прочих я могу назвать Стругацких, Аксенова, Гиляровского, а так же: Ирвинга, Гибсона, Буковски. Все они, так или иначе, повлияли на меня, и вот что я хочу сказать - мне повезло пройти отличную школу. Но когда я пишу, я во многом стараюсь уйти от литературы. Иногда я просиживаю несколько дней всего над парой абзацев с единственной целью – вбить в мозг читателю картину, которую вижу я, и которую хочу передать ему. Потому что я помню финальные кадры из «Бегущего по лезвию», помню, как шел по мертвому городу герой «Писем мертвеца», а еще диалог Харли и Мальборо на рекламном щите и падающий самолет «Эйр Америка». И если я хочу создать атмосферу, которую надеюсь передать читателю, я надеюсь создать кадры, подобные перечисленным. Это не так-то просто сделать, используя только слова на мониторе. Это здорово меня достает, но когда все получается – я начинаю догадываться, как меня вообще занесло в писатели.

В последнее время меня все больше привлекает послевоенный период, середина ХХ века. Я чувствую какую-то связь моего поколения и людей того времени. И мне кажется, что именно там можно найти ответы на вопросы, задаваемые сегодня. Однако чего я никогда не умел, так это держаться в рамках заданного жанра. Это просто скучно. Я никогда не создаю план работ. Я даже не догадываюсь, что случится случиться с моими героями в следующей главе. А если я отойду от этого, то первым, кто почувствует мою скуку и халтуру, окажется читатель. Так себе перспектива. В общем, если вы надеетесь увидеть жанровый канон, то обращаетесь не к тому человеку. Мне нравится смотреть в кривые зеркала, они чаще говорят правду.

Это что касается настоящего. Ну а будущее – величина неопределенная. Как сказал Джон Коннор: «Нет судьбы кроме той, что творим мы сами». Я в это верю. А еще верю в то, что хотя наше время и заставляет нас прятаться за маской цинизма, без которой невозможно существовать в атмосфере озлобленности и недоверия начала 21 века, эта маска не срастется с нашей кожей. И мы не потеряем лиц, превратившись в марширующих однотипных машин.

Напоследок. Я не знаю, кто пишет мой собственный роман. Но если вы встретитесь с этим парнем, передайте ему, что я доволен последними поворотами сюжета.

Ваш Руслан Галеев