Рецензии на книги — Лоренс Даррелл

Знойная Александрия, приютившая множество рас, сонно грезит о будущем своих детей, в тоже самое время вспоминая свое бурное прошлое. Ее плавильный котел породил, с точки зрения Даррелла, свободу нравов в Европе не виданную. Возможно. Никогда не приходилось бывать в тех местах. Остается только верить автору на слово. В то, что внешняя благопристойность давно растворилась в душном мареве города. В то, что уже никто не притворяется и купля-продажа совершается открыто. В то, что судьбы четырех любовников могут сплестись в столь сложный узел, обладающий совершенно изощренной привлекательностью. В то, что Жюстин, ищущая в любви боли - истинное дитя города, в котором живет.

Стиль балансирует на грани тяжеловесности. Вычурность разливает лунный свет по канавам воображения. Еще чуть-чуть…

Александрийская хтонь Боль узнавания терзала меня весь первый том — зная, что не мог это читать ранее, я понимал, что мной это уже ранее было прочитано. Эти бесконечные «кружева слов», которые так любят латиноамериканские писатели, этот туман, эта хтонь — потом, собравшись с силами и разогнав морок, я смог увидеть, откуда же растут уши у данного произведения. Я вижу в этом гибрид Жан-Поль Сартра и Густава Майринка . И первое, и второе в глубокой молодости мне прям очень понравилось. Потом, в зрелости, я попробовал перечитать, и понял, что это не моё — я безнадежно отдалился от всего этого тумана, от кабалистики, от экзистенциального кризиса главного героя. О Сартре даже в свое время отписался. И вот сейчас, по прошествии многих лет, меня окунают в ту же субстанцию. Вместо туманов…

Отзыв на первый том можно почитать здесь.

Второй том служит наглядным доказательством, почему войти в одну реку два (в нашем случае три) раза идея настолько заманчивая, и почему это сделать практически невозможно. Видимо, понимая, что осадок от первого тома подействует на ограниченную часть аудитории — автор снова делает ход конем, опять запуская нас в свою писательскую лабораторию.

Среди склянок и колбочек автора Автор уже в конце первой части своими «рабочими заметками» четко дал понять, что он затеял литературную игру. Характер этой игры был, в принципе, угадываем — более того, удосужься я ознакомиться с отзывами на эту книгу, я его понял бы сразу — но чего не случилось, того не случилось. Сам автор начинает характеризовать свой роман как «четырехпалубный корабль», «роман с…

«Современный роман! Куча дерьма, и навалили её негодяи в тех самых местах, где грешили»

Жили-были три брата. У младшего Джерри всё в порядке: каждую тварь миловал — авось пригодится, с любым — будь ты волосатая лягушка, кистеухая свинья, пипа суринамская или гигантский муравьед — мог найти общий язык, с серым волком — и подавно, но! - никакого конокрадства, в выдергивании перьев из жар-птиц не замечен, ничьих шкур не жёг, рыбок золотых проблемами ЖКХ не донимал, сомнительных операций по извлечению уток из зайцев не проводил — любим мы его не за это, то есть за это мы его и любим. Средний Лесли был и так и сяк — на него и страницы отдельной в википедии не заведено, он тут для долго ли коротко. А старшему Ларри не повезло: нашел он однажды в греческом общественном сортире — в Греции есть…

Отзыв на первый том можно почитать здесь. Отзыв на второй том можно почитать здесь.

«Роман с раздвижными панелями» наконец задвигался, хотя автору пришлось отказаться от части своего творческого замысла. Впрочем, надо было это сделать раньше — ибо его же творческий замысел и губит его произведение (но об этом позже).

О данных Очень дискуссионный вопрос — влияние объема данных на выявление закономерностей. В большом тексте человеку легче выявить закономерности, характер, замысел — именно поэтому крупная форма во многом понятна (иногда даже чересчур), а короткая форма гения часто бывает недопонята современниками и исследователями (пример: Толстой и Чехов. Второй вкладывал в произведения больше смысла, чем первый — но первый из-за объема дает время «на разгон», и его литературное полотно…

Авторский замысел Суть авторского замысла автор раскрывает самостоятельно — представить «пространственную» модель литературы. Первые три книги есть ни что иное как три оси, характеризующие пространство (трехмерное, что очевидно) его литературного континуума. Четвертой точки же предстояло стать особой — она должна была стать «точкой времени», «вектором», который бы охарактеризовал изменение авторского полотна во времени. Графически я попытался изобразить данную концепцию так. Цель абсолютно проста — демонстрация бесконечности литературного континуума. Если после 3-й книги вас могла посетить мысль, что данная история закончится — 4-ая должна была развеять эту иллюзию, хотя автор старательно закрутил сюжетные хвосты, и они особо не свисают. Перед нами абсолютно модернистская литература,…

Божетымой, какая проза... Безупречная красота языка. Завораживающий стиль. А как *звучат* слова, сплетенные в словесные кружева. Прекрасная книга в своей агонии. Такая мучительная и сумрачная, погружающая в самые дебри человеческих чувств и ощущений, и заставляющая бродить и петлять в этой словесной паутине с закрытыми глазами. Это непередаваемо. Честное слово. Хоть порой с трудом вырываешься из этой бездны в поисках глотка свежего воздуха... Нелегко вчитаться и уловить тончайшую суть этой изысканной прозы, но это того стоит. В конце замирает сердце, оглушает тишина и ты выдыхаешь, все еще находясь там, в этих душевных терзаниях и метаниях героев (всех без исключения).

Внутренние противоречия буквально раздирают героев. Что это? Любовная драма? Исследование страсти и физического влечения?…

Не поймите превратно: я накопила достаточно хвалебных эпитетов на целый велеречивый мадригал, расходящийся по швам от восторга. Но, как ни стараюсь излить свои чувства в отзыве, который день получается всё равно: Вот так Даррелл-старший! Ну, даёт! Где меня носило столько лет, чтоб не удосужиться это прочесть?! Каким местом я думала? Пусть же этот бессвязный текст хоть отчасти искупит мою глупость, хотя "Горькие лимоны" и так не обижены прекрасными рецензиями.

Всё началось с того, что некий сорокалетний дипломат, решив полностью посвятить себя литературному труду, переехал на райский остров в Средиземном море, где родилась из морской пены сама богиня любви. Но идиллия отменяется, и вечер, как говорится, резко перестаёт быть томным:

— И что ты мне на это ответишь, англичанин? О чем ты…

Мир вам, дорогие гости нашего города! Хочу сразу предупредить, что Александрия подобна маковому полю и на многих наводит дремоту. Я не обижусь, если вы уснёте во время экскурсии, только не отставайте от автобуса. На берегу Средиземного вместилища слёз египетского народа раскинулся, подобно вожделевшему порока стареющему торговцу, город жаркой страсти и негасимой любви, и это - Александрия! Город был основан в IV веке Александром Македонским, его силуэт, незримым обелиском возвышается над местом дум Кавафиса, чьи строки известны каждому образованному человеку. А вот и самая посещаемая достопримечательность города: бордель на углу улицы Фатих-Аль-Баб. Нет, во время экскурсии нельзя выходить из автобуса, всё необходимое есть внутри! Так, о чём это я? Ах да, напротив вышеобозначенного приюта…

Чтение этой дилогии - это попытка удержать в руках воду, которая все равно просачивается сквозь пальцы, несмотря на все усилия. А после понимаешь, что это не вода, а ртуть (Back in the USSR), и начинаешь паниковать, пары ртути же смертельны. А потом вспоминаешь, что ты попросту кукла, делающая куклу куклы, как писал некий постмодернист, и созданная некой всемогущей корпорацией (кодовое имя "фирма"). И вроде бы успокаиваешься, ведь что может быть страшно созданию, лишь имитирующему дыхание? Потом тебе втыкают нож в горло, а кукла поколения Next соображает, что все на свете имеют уязвимые места. Иногда физические, иногда метафорические. И все используют друг друга, чтобы заполнить пустые места (кто-то двубуквенный пел). Вот-вот, я об этом.

А еще может быть выстрел, предназначенный не вам. И…

Наконец после невероятных усилий грязь издала протяжный громкий вздох, Ларри выскочил на поверхность, и мы подтащили его к берегу. Весь покрытый черной вонючей слякостью, он был похож на шоколадного солдатика у доменной печи и таял прямо у нас на глазах. — Как ты себя чувствуешь? — спросила Марго. Ларри яростно посмотрел на нее. — Великолепно, — ответил он саркастически. — Просто великолепно. Никогда еще не испытывал такого удовольствия. Не говоря уже о том, что я схватил небольшое воспаленьице легких, радикулит и оставил там, в глубинах, один свой башмак, я еще замечательно провел время.

Внимание! Вот облик и речь гения. Да-да. Когда youkka предложила мне на флэшмоб ещё 2010 года «Жюстин», мне было любопытно лишь одно. Что же умудрился написать этот маленький надутый паренёк,…

Эта книга ломала меня. У неё была одна главная проблема: её не должно было существовать. Автор был и дураком, и умником, а мне тяжело, когда я не могу классифицировать правильно писателя. На моменте когда неназванный автор читает книгу бывшего мужа своей любовницы, я взвыла. Перед моими очами проходили филологически стукнутые призраки, произносящие "Это символизирует потенционализм любви и многогранность личности", причём в их голосах звучали истеричные ноты, которые из поколения в поколение передают в Тайном Обществе Преподавательниц Литературы (отличительные признаки: сакральная девственность и пучок на голове, как знак высшего посвящения). Но дело было в том, что сама книга в книге была ничем иным, как издёвкой. Арнаути было не о чем писать, кроме как о своей женщине. Он был настолько…

«Получит священник и  девушку, и  должность или одну только  должность? Прочтите нижеследующую тысячу страниц, и вы найдете ответ на этот вопрос!» (строки из книги)

Тысяча страниц прочитана, но ответы не найдены. Понимаю, что книга не из тех, в которых читатель может "отдаться во власть неторопливой синусоиде сюжета". Сюжет. Приноровившись, его можно проследить по синусоиде ли, косинусоиде, тангенсоиде, котангенсоиде... - по какой-то тригонометрической кривой он точно проходит. Или залегает пластами. Или крутится вокруг невидимой оси. Или представляет собой четырёхпалубный корабль. Или... Но в этой рецензии говорить хочу о квартете. Почему Александрийский квартет? Если с прилагательным всё понятно - град Александра с пёстрой уличной суетой, царственный и нищий (принцесса и шлюха),…

Автор назвал эту книгу родной сестрой первых двух, и с ней случилось то, что случается в семьях с совершенно непохожими детьми - при общем родителе (авторе) она другая. Во-первых, у неё отсутствует рассказчик от первого лица. Вместе с ним исчезла излишняя витиеватость слога, многочисленные цитаты, наивность сюжета... Во-вторых, третья часть тетралогии слишком политизирована. Даже любовь Жюстин, тянувшаяся красной узловатой и путаной нитью через первые две книги, вдруг оказалась составляющей шпионского заговора, страстью к подпольной деятельности, а не той любовью, которую мы имеем в виду, говоря об отношениях между мужчиной и женщиной. В-третьих, "Маунтолив" отличается тем, что его название больше других соответствует содержанию. Именно Маунтолив выходит в этой истории на первый план:…

*Жюстин* - самая красивая составляющая квартета. Липкая паутина из чувств и страстей... Порочная любовь и множество загадок...

*Бальтазар* - более спокойная составляющая. Неожиданно новый ракурс на взаимоотношения героев. Исследование природы истины и ее противоречивости.

*Маунтолив* - наиболее легко читаемая составляющая. Несколько аналитическая. Исследование природы долга и открытие витиеватых тайн, которые так будоражили ранее...

*Клеа* - самая романтическая составляющая, не смотря на всю ее правдивость и тоску по прошлому, которое осталось там, где ему и положено... Да и тема войны и размышления о ней придают роману грустные и тоскливые нотки...

Идеальное продолжение трех единоутробных сестер. Оковы тайн разрушены, можно уже говорить спокойно и смотреть правде в глаза широко…

You know I never tell a story the same way twice. Does that mean that I am lying?

Ровно два месяца назад я закончила читать этот замечательный роман. Я конечно знала, что написать сразу что-то адекватное на такую эксклюзивную и уникальную громаду повествования не получится, но надеялась, что со временем впечатления как-то улягутся и из массы восхищения и восторга выкристаллизуется несколько адекватных формулировок. Увы, пока я все еще там - мое восхищение романом и автором пока еще очень плохо формулируется.

Этот роман великолепен на огромном количестве уровней, этот роман уникален.

Это четыре книги, четыре романа, четыре романа, но одна история, четыре романа, но один город - Александрия.

There are only as many realities as you care to imagine...

Первые три романа тетралогии - это три…

Если взять рукопись первой части "...Квартета", дать её на просмотр (редактирование) некоему Бальтазару, который не просто прочитает текст, но и напишет пространные комментарии и объяснения, выскажет собственную точку зрения на описываемые события, исправит неточности и тд и тп, то получим в результате данную книгу. О самом же Бальтазаре в этой части ничуть не больше информации, чем в первой. Основной темой осталась любовь - препарирование, исследование, сопоставление с целью понять и осмыслить. Главная героиня тоже осталась прежней - Жюстин. Сам же редактор подсказал, какой получится книга: "как в средневековом палимпсесте, где идущие от разного корня истины наслаиваются друг на друга и каждая отрицает, а может быть, и дополняет предыдущую". Не изменились взгляды на Александрию,…

Давно готовый ко всему, отважный, ты, удостоившийся Города такого, к окну уверенно и твердо подойди и вслушайся с волнением, однако без жалоб и без мелочных обид в волшебную мелодию оркестра, внемли и наслаждайся каждым звуком, прощаясь с Александрией, которую теряешь.

Первая часть Квартета. Наверное, делать выводы рано, тем более, что единственная прочитанная составляющая слишком неоднозначна. Для характеристики впечатлений подойдет цитата из самой книги: "Поступательное движение повествования уравновешивается отсылками в прошлое, книга не путешествует из пункта А в пункт Б, но зависла над временем и медленно вращается вокруг своей оси, постепенно охватывая всю панораму. Не каждая причина рождает следствие; некоторые вещи, наоборот, отсылают к событиям, давно минувшим. Бракосочетание…

Самое трудное , как известно, сделать первый шаг...Долгие годы Лоренс Даррелл и его "четырехпалубный корабль" в стоячих водах" периодически появлялся и пропадал из моих книжных планов, манил, притягивал и одновременно отталкивал, пугал своей необычностью и тревожил сознание недостопнустью к пониманию. Очень своеобразный человек, ставший знакомым многим по книгам младшего брата Джеральда Даррелла , и писатель, книги которого противоречиво оценивают знатоки и признанные критики.

Человек, в моём представление, талантливейший и слегка ущербный в вопросах морали... Весьма самокритичный, предающий так много значения форме, сам себя назвавший "второстепенным гением", автор, намеренно усложняющий психологию своих по-человечески не интересных героев и наделяющих их качеством " ненадёжного…

Вот не зря я так долго и упорно хотела познакомиться с творчеством этого автора. Вот как чувствовала, что он пишет замечательно. Как хорошо, когда интуиция не подводит. Ощущение от этого романа - как будто лично познакомилась с самим Л. Даррелом и провела в его обществе яркие и незабываемые часы, внимательно вслушиваясь в каждое слово. Очень сильная история о нескольких годах его жизни на острове Кипр. Это очень личная и искренняя история о серьезных событиях, которые там происходили. О том как зарождались на острове волнения, к чему все это привело и какое место во всем этом бедствии занимал сам автор.

Путевая проза всегда вызывает у меня особые эмоции. Я с огромным удовольствием погружаюсь в тот мир, о котором пишет автор. А когда за дело берется мастер и это у него получается блестяще…