Цитаты из книг — Мохамед Мбугар Сарр

Верный своей репутации великого сфинкса, глава государства разрешил премьер-министру объявить трехдневный национальный траур, но сам хранил молчание. Его позиция вполне соответствовала определению политики, которое он несколькими годами ранее, еще на пути к вершинам власти, дал в одном ныне почти забытом интервью:…

За все за это, за посредственность, вознесенную на пьедестал, мы заслуживаем смерти. Все мы: журналисты, критики, читатели, издатели, писатели, общество – все. Что сделал бы Элиман сегодня? Поубивал бы нас всех. А потом убил бы себя. Еще раз повторяю: это комедия. Жуткая, но комедия.

Ничто так не пугает, как необъяснимые явления, вписывающиеся в реальность: их следует опасаться, не выдвигая успокоительных версий насчет миража или неадекватного восприятия, потому что они не только мешают нам увидеть разные, в том числе и самые омерзительные лики реальности, но и не дают понять, что реальность многолика.

Сама жизнь бунтует против претензии расследования на всеохватность. Я сейчас говорю о жизни только в ее внешних проявлениях, которые могут стать объектом расследования. Потому что психологию человека, жизнь его духа, жизнь его души, его внутреннюю загадку расследовать нельзя. Чтобы получить представление об этом, нужно…

Возможно, быть выдающимся писателем – значит всего-навсего умело скрывать случаи плагиата и непрямого цитирования […].

– Не знаю, есть ли еще у меня желание знать, кто такой был этот Элиман. К любимым художникам не надо подходить слишком близко. Восхищаться ими надо издалека, молча: вот хороший тон. Тебе так не кажется? Мне достаточно «Лабиринта бесчеловечности», хоть он и не закончен… Но я понимаю, тебе хочется его найти. Кажется, я…

Он излагал мне свою жизненную философию, которую можно вкратце изложить так: у реальности нет альтернативы, все, что происходит с человеком, происходит в реальности.

Но нет, это я зря: нельзя низводить Мадага до роли эквивалента или африканского двойника Рембо, нельзя копаться в литературных ассоциациях, пытаясь подобрать аналогию, потому что у каждого человека – собственное одиночество, от которого не отделаться.

С трудом пробираясь по узкой дороге, я задавался вопросом: что же такое могло быть написано давным-давно, чтобы сегодня я отправился в деревню Элимана, расположенную по соседству с моей; в деревню, откуда, быть может, вышел «Лабиринт бесчеловечности», который я открыл для себя далеко отсюда, как мы открываем для себя…

Когда-то конголезец Мусимбва занимал нишу «молодого африканского писателя с большим будущим». Он на три года старше меня и уже написал четыре книги, которые были с восторгом приняты не только нашим «гетто», но и критикой во внешнем мире. После успеха первого романа он бросил работу бармена, чтобы отдать себя литературе,…

Шарль Элленстейн вспоминал своего друга. Они расстались, толком не попрощавшись. Он жалел об этом. Вот почему он возвращался в Париж: чтобы исправить прошлую ошибку (Элленстейн принадлежал к тем людям, которые считают это возможным).

Любая книга, притязающая стать абсолютом, заранее обрекает себя на поражение; но именно сознание неизбежности поражения вдохновляет того, кто берется за такое. Жажда абсолюта, уверенность в грядущем фиаско: вот уравнение творчества.

Ты все такой же: думаешь готовыми формулами. Формулами, в которые, возможно, не веришь сам. Вот это и есть настоящий страх перед жизнью. И он тебя погубит. Но я тебя предупреждала.

Я употребил сослагательное наклонение: на мой взгляд, это самая удобная форма глагола, когда нужно выдать страх за мудрую осмотрительность и, пятясь назад, сделать вид, что наступаешь: «Мы могли бы увидеться…»

А разве сейчас по-другому? О чем мы говорим сегодня – о литературе и ее эстетической ценности или о жизни знаменитых писателей, об их загаре, голосе, возрасте, прическе, об их собаке, о пушистости их кошки, о дизайне их дома, о цвете их блейзера? О чем мы говорим – о манере письма или о влиятельности, о стиле или о…

Возможно, он освоил Европу лучше, чем европейцы. И чем он кончил? Безвестностью, исчезновением, уходом в никуда. Ты без меня знаешь, что колонизация несет покоренным народам разорение, смерть и хаос. Но она – и это ее самая страшная победа – еще и внушает им желание превратиться в то, что их уничтожает. Взгляни на…