Рецензии на книги — Ингер Эдельфельдт

Существует мнение, что рецензировать сборники рассказов труднее, нежели отдельное более солидное произведение. И я в числе тех, кто это мнение разделяет. Ибо начинаешь искать варианты, колеблющиеся от «писать что-то на каждый рассказ сборника» до «замутить один общий размытый отзыв на всё сразу». И в каждом отдельном случае поступаешь по-разному: иногда и в самом деле начинаешь копаться в перипетиях сюжета, нюансах поведения и скрытых смыслах каждого прочитанного рассказа, сваливаешься в доморощенную аналитику и вовсю спойлеришь при этом, а порой просто пытаешься передать общие мысли и чувства, возникшие при прочтении сборника.

Сегодняшний случай как раз такой: просмотрев бегло свои заметки к каждому прочитанному рассказу, понимаю, что просто увязну в попытках детализировать свои…

Сборник... страннный. Поначалу я словила вьетнамкий флешбек к Елинек и ее «Пианистке» , испугалась этого легкого омерзения, приготовилась к грязи и помешательству. Но потом, несмотря на то, что рассказы особо светлее не становились, я все-таки поймала себя на мысли, что написано-то хорошо. Тяжело, депрессивно, на грани безумия, но хорошо!

Пограничные состояния выписаны так, словно писательница пережила их сама (возможно, так и было, я не углублялась в ее биографию). В них не просто веришь, но и находишь себя в свои самые тяжелые и мрачные времена. Каждый рассказ - словно рефлексия над пережитым кризисом. Глубоко, красочно, ярко.

При всей тяжести рассказов после чтения у меня не возникло никаких негативных эмоций, что удивительно. Я не погрузилась в собственные страдания и…

Вы любите людей? Я — нет. Вот и Рагнар тоже вполне себе нормальный человек оказался и тоже людей не любит. Да и правда, что за глупость, кто вообще сказал, что людей надо любить? Глупые выдумки! Вы у людей-то спросили, нужна ли им ваша эта любовь? Это как так, например, меня никто не спрашивал и кто-то вот берёт и любит меня? Я не разрешал! Это нарушение моих прав, я так считаю. Потому что люди понимают любовь превратно и всячески навязывают тебе то или другое из любви, а тебе ни их любовь, ни их взгляды, ни их богатый внутренний мир и широкий кругозор вообще никак не сдались. Я личность автономная и самодостаточная.

Как всё же хорошо, что есть люди, которые не любят людей! Все бы так, вот бы хорошо было, вот бы все были молодцы. Смотришь, иногда, на кого-нибудь, заявляющего, дескать, я…

По ходу чтения вырисовались три составляющие этих рассказов: природа, смерть и пограничные состояния. Практически традиционный набор для скандинавского автора. Первый компонент особо не прокомментируешь, а по поводу оставшихся немного выскажусь.

Относительно смерти: меня очень редко по-настоящему задевает смерть главных героев или второстепенных персонажей книги, но упоминание действительных или потенциальных страданий животного всегда ужасно расстраивает. У Эдельфельдт в первых же рассказах кошку сначала выбрасывают из окна, далее отключают снотворным, чтобы не мешала, потом упоминается смерть собаки и уродливый поросенок, который живет, чтобы умереть, и всё в таком духе. И как бы я комфортно не чувствовала себя при чтении всего скандинавского, вышеупомянутые моменты и мои особенности не…

Что делать, если безумие стучится в венах, если окружающая реальность кажется только тонким флером нормальности, наброшенным на бездну, а правила и традиции становятся всего лишь пустыми ритуалами, смысл применения которых навсегда потерян? Что если мир застыл в движении и хищный ветер прореживает ряды замерших фигур, унося их – одна за другой – прочь от стабильности реальности в зыбкость несуществования? Женственное сумасшествие Эдельфельдт покоряет и обволакивает – оно настолько обыдено, что кажется неотличимым от здравомыслия, оно становится еще одно гранью рассудочности, доступной как логичный ответ парадоксальности мира. Героини рассказов Эдельфельдт скользят по этой грани, легко заходя за нее, и, словно поплавок выныривая обратно, но с каждым нырком, с каждым заходом в область…

Эта книга ассоциируется у меня не с обещанным удивительным хамелеоном, а с унылой серой жабой, на голову которой с листика падают холодные капельки дождя. И жаба такая сидит в луже вся в страданиях и тоске. И до кучи муж бросил.

За каким таким загадочным лешим взялась я за шведку Эдельфельдт, на сей раз успешно воплотившую всё то, что не люблю в литературе? Сборник есть концентрация скандинавской тоски-печали, ещё и с гендерным перекосом: все рассказы написаны от лица женщин, про женщин и, подозреваю, для женщин. Для меня это стало неприятным сюрпризом, не единственным, увы. Все героини разного возраста, разных профессий, из разных социальных слоёв, но есть то, что их объединяет: они находятся в пограничном состоянии психики и готовятся махнуть в страну Шизофрению. Кое-кто уже и визу…

Ах, этот сборник рассказов Ингер Эдельфельдт!.. Как много здесь невыразимого, печального, обреченного и декадентски-прекрасного! От некоторых строк по спине ползут мурашки восторга... И все же это сложное чтение, вдумчивое, когда, проходя вместе с героями через испытания, открываешь в себе неприятные стороны, которые хочется игнорировать... Но Ингер Эдельфельдт убеждена: в каждом человеке есть что-то неприятное. И с этим нам придется жить.

Пожалуй, все рассказы этого сборника о принятии себя. Именно те персонажи, которые неидеальны, которые выплескивают в окружающий мир таящуюся в них злобу и агрессию, наиболее интересны. И все эти постыдные поступки проживаешь вместе с ними, оценивая, рефлексируя, не соглашаясь, возмущаясь... А затем признаешься себе: да, это я. Я такая же, как они. Я…

Встречала я как-то швейцарца, который говорил, что самый высокий уровень самоубийства именно в Швейцарии. Да черт возьми, вообще уровень счастья очень низок в данной благодатной земле, но статьи из вики и других источников говорят об обратном. И кто прав? Конечно, это был всего лишь один человек, и я не знаю, что предшествовало этим сказанным словам. Может его покусала собака, или бутерброд упал на пол колбасой, или жена прислонила холодные пятки к его бедренной артерии. Кто на вики сочиняет, я тоже не знаю. Но вот книга Ингер Эдельфельдт возможно является доказательством обоих утверждений.

11 рассказов, 11 комочков боли, 11 случаев слез, 11 притч, 11 петель. Сборник "Удивительный хамелеон" это как свитер, как полотно вязаное, одновременно очень колючее, жгучее, невыносимое, но при этом…

Книгу подглядела у кого-то в хотелках. А купилась на название и вот на такую аннотацию:

Герой романа - Рагнар, бывший школьный учитель. Он мизантроп, предпочитающий собак миру людей. По сути, весь роман - это письмо, которое он пишет психиатру. Рагнар - образованный человек с тонким литературным и музыкальным вкусом, но все его попытки наладить отношения с людьми заканчиваются неудачей. И это усиливает его озлобленность и ощущение, что собаки куда ближе ему, чем люди.

Я, как совершенно психованный собачник, почему-то решила, что в книге будет рассказываться про отношения людей и собак, о чем я очень люблю читать. Однако, не сложилось... Потому как оказалось, что вся книга - это действительно одно сплошное письмо героя своему психиатру, его рассказ о событиях жизни, его рассуждения об…

Выворот души сабджекта прошёл на ура. Книжка про него небольшая и состоит из многа-многа писем психотерапевту, и пока мы их читаем, на сцену выползает угрюмая тень их автора. Если вы интересуетесь жизнью инопланетян, то вот один такой перед вами — не-такой-как-все-человек, жмурящийся от яркого света и перебирающий ножками в сторону выхода. Чужой. Точнее, «чужой», потому что кавычки. Их в тексте очень много, о них постоянно спотыкаешься взглядом, и они явно неспроста. Какой тайный смысл вкладывал в закавыченные слова автор эпистол — поди знай, но версия у меня есть: мужик старательно выделяет нормальные для остального человечества, но откровенно чужие для него понятия-штампы. Проверочное слово — «типа». Если перед закавыченностями можно поставить «типу» и смысл фразы не изменится — я…

Рассказ – не самый мой любимый мой жанр. Слишком уж короткая дистанция для чтения. Но! Это, без преувеличения, было лучшее, что я прочла за довольно долгое время. В этот раз я с наслаждением нырнула в книгу, где основной темой является чувства одиночества и смерти, любви, утраты и взросления. Ни один из рассказов не показался мне похожим на другой. Завораживающие сюжеты, способные из случайных ингредиентов сложить историю и удержать внимание от первой до последней строчки. Не знаю, но для меня Эдельфельдт - открытие.

«За окном был туман; из-за белых завес окрестности казались оцепенелыми и бескрайними, как будто мир реальности отправился в плавание и оставил после себя лишь столько своих фрагментов, чтобы сохранилось воспоминание о нем…».

Если вы не знали, но Эдельфельдт является…

И хотя мне ясен весь идиотизм его поведения, я полностью понимаю этого человека и симпатизирую ему,

- сказал Рагнар в завершение истории самоубийства одного человека. Придется мне повторить те же слова - в отношении самого ГГ. Правда, в литературе герои с подобным типом поведения (как мало бы их ни было) обычно представлены мужчинами, а мне интересно было бы прочитать подобное от лица женщины. Ладно, у нас всегда есть The bell jar. Несмотря на это, пространство и код у меня с ГГ явно совпали, что вообще-то довольно грустно - и довольно сильно помешало восприятию книги как литературы, зато на эмоциональном уровне вызвало небольшой шторм. Второй раз за КП случайно натыкаюсь на представителей современной литературы, которые вопреки всем ожиданиям трогают.

...тот, кто чрезмерно любит детей и…

Почитала аннотацию, обрадовалась, купила книжку, прочла, желаю высказаться. Книга не о мизантропе, который любит собак. Книга о человеке, который почему-то считает многие движения своей души совершенно табуированными. И от этого он страдает, винит себя. И мнит каким-то исключительным. А все совсем не так. Он среднестатистический обыватель, возомнивший себя чудесным и уникальным созданием природы. Дивное самолюбование, основанное на полном отторжении всего, что выходит за рамки культуры или полностью одобренного и принятого социумом. Ненависть? Я ужасен. Злость? Я ужасен. Нежелание брать на себя ответственность? Я чудовище. Пока герой мнит себя великолепной мраморной статуей, я видела кусок глины - одну голову, грубо вылепленную и способную лишь на бесплодное умствование.

Только одиночка в душе и по жизни может понять другого одинокого человека. А название и аннотация к книге могут быть обманчивы как и внешность. Сначала я думала, что в тексте будет много размышлений о собаках, но на деле оказалось, что это длинный рваный монолог - исповедь учителя в отставке Рагнара. И хотя мне как любителю логического повествования это совсем не понравилось, но повествование неожиданно захватило с первых страниц. А начав читать и вцепившись в эту книжечку мёртвой хваткой уже не выпускала её из рук пока не дочитала до конца. И незаметно отрывочные записи воспоминаний стали складываться в цельную картинку, а образованный любитель музыки и мизантроп - одиночка стал очень даже симпатичен. А сейчас ловлю себя на мысли, что неплохо бы перечитать роман, но уже медленно -…

Не, ну это говно какое-то. Достаточно старое, чтобы было понятно что дело происходит в 90-е, и слишком молодое, чтобы считаться классикой и провериться как следует временем. Первый рассказ очень странно прервался, настолько странно, что я подумала будто второй рассказ — продолжение первого. Ждала сюжетного развития, мысленно уже нафантазировала, что происходило между сценой потери и как это повлияло на будущее девочки... Но это сборник. И он полон сомнамбулических историй (чет уже тошнить начинает от женской прозы). И ощущения от героинь в основном мерзкие. Самое противное – сцены фантазий о проникновении в лоно. Показалось что у главной героини раздвоение личности. А ещё поросёночка жалко (но это уже другая история).

Почти во всех статьях с биографией автора приводится цитата…

Все повествование состоит из одного длиннющего письма главного героя своему психотерапевту. В процессе самокопания у героя проявляются признаки паранойи и социофобии, так что даже процесс похода в магазин и в аптеку за таблеточками представляется невозможным. Его зовут Рагнар, и он расскажет вам историю своей жизни.

Конечно, вначале я не без извращенного удовольствия углядела в Рагнаре себя, ведь я тоже люблю книги и музыку больше, чем людей. Но по прошествии нескольких глав он перестал вызывать у меня симпатию, превратившись в нудного психопата, лелеющего свою «особенность». Он испытывает эмоции только в определенные моменты душевного подъема – когда, например, слушает своего любимого Малера, а остальное время его погоняет по дороге жизни чувство вины и стыд. Бедняга даже не может…

Эдельфельдт сравнивают с Киркегором, Достоевским, Кафкой. Но у Киркегора были глубокие и оригинальные рассуждения, у Достоевского - бесконечные, похожие на водоворот монологи "русских мальчиков". Эдельфельдт может похвастаться только одним - она создала, пожалуй, одного из самых отвратительных литературных персонажей конца XX века (в голову приходят Фредерик Клегг, Патрик Бэйтмен, Говард Кэрк). Рагнар Кальмен, живущий за счёт государства (ранняя пенсия из-за проблем со слухом) бывший преподаватель английской и итальянской литературы и поклонник барочной музыки презирает абсолютно всех: своих немногочисленных друзей, свою семью, свою девушку. Цитата: "Я слушаю "Kindertotenlieder" Густава Малера, которые всегда успокаивают меня и приближают к осознанию "вечности", погружая в состояние,…

Довольно приятная книга о нелюдимом человеке с социопатическим видением мира. Характерно, что в аннотации герой назван мизантропом. Любой, не рассыпающийся в позитивных сантиментах удостаивается диагноза мизантропии.

Помимо романа Ингер Эдельфельдт есть и другие подобные книги. Например, "Шторм" Эйнара Карасона или "Успех" Мартина Эмиса. Главными героями трех этих текстов являются социопаты, остроумно критикующие общество и отдельных людей. Не лишенные специфического обаяния.

Герои-социопаты демонстрируют выпадение из социума: нелюдимость, паразитирование, неуместная ироничность. То есть умная и обоснованная критика вкладывается в уста персонажей неприятных, с очевидным психическим несоответствием норме.

Такой критик может сколько угодно говорить об общественных пороках. Его почти никто не…

Вообще можно было не говорить, что автор из Швеции и не показывать имя. И все равно ты поймешь, что перед тобой та самая скандинавская литература. Холодная, меланхоличная и всегда что-то находящая внутри. Ты можешь листать страницы одну за другой, не смеяться и не рыдать, но, вообще-то, каждый рассказ будет невидимо цепляться за внутренности. Медленно и незаметно. Пока не перевернешь последнюю страницу и не почувствуешь, как это перевернуло и тебя. Не наизнанку, конечно, это было бы слишком ярко и пошло для более изящного скандинавского подхода. Так, немного сместило что-то, что сразу и не скажешь, что что-либо изменилось.

А вот оно и есть. Тонкими линиями на песке, которые прежде, чем будут прочитаны, смываются волной непонимания, почему не переведено до сих пор все, что написала эта…

Некоторое время я наблюдала за осиной. И вдруг поняла, что надо делать. Я достала из корзины баллон и подошла к дереву. Сперва я обрызгала серебряной краской только одну ветку, но, увидев, до чего получилось красиво, принялась за сам ствол и остальную листву. Я отошла чуть назад и посмотрела. Серебристое дерево, памятник загадочности.

Недурно, очень даже неплохо! - вот моя первая мысль после прочтения сборника. Я проживаю на севере по соседству со скандинавами, наверное поэтому, читая литературные произведения скандинавских писателей я чувствую себя в "своей тарелке". Холодная погода, снег, ветер и туманы, некая медлительность и присущая северу беспросветность - это моя каждодневная реальность. Книга состоит из похожих по настроению рассказов, но истории абсолютно разные и такие реальные,…