Лучшие книги Евфросинии Керсновской

Воспоминания Евфросинии Керсновской (1907–1994) «Сколько стоит человек» – одна из самых удивительных мемуарных книг XX века. Это почти невероятная история о поединке с тоталитарным государством и о том, что из этого поединка можно выйти победителем. На долю Керсновской выпало 20 лет ссылок, тюрем, лагерей, но лишения и тяжкие испытания ее не сломили. В книге повествуется о силе и бессилии, о страданиях и унижениях, об отчаянии, о смерти и крови. Но закрываешь ее с ощущением света и веры в то, что человек во всех обстоятельствах может оставаться человеком – и «ни единой долькой не отступаться от лица, но быть живым, живым и только, живым и…

Свои воспоминания Евфросиния Антоновна Керсновская писала в 1963-1964 годах, т.е. задолго до появления известных ныне художественных и документальных свидетельств о сталинских лагерях. В этих картинках - целая энциклопедия.

Сидим под стогом сена. Жарко. Легкий ветерок. Как пахнет нагретое сено! Завязалась оживленная беседа. Вернее - словесная дуэль. Политрук и я. Ветеринар улегся под стогом и уснул. Странно! Он спит, но почему-то время от времени приоткрывает глаза и делает мне какие-то знаки. Не то подмигивает, не то предупреждает. Не пойму! Как далека была я от мысли, что можно поплатиться, высказывая свои взгляды. Это в XX веке! Никогда бы этому не поверила!

Я взбежала по ступенькам, резким движением рванула дверь и стала как вкопанная. Хохрин сидел за столом, и я чуть не наткнулась на него. Как долго стояла я за его спиной, сжимая в руках топор, не знаю... Было тихо. Я слышала, как колотится в груди сердце. Дьявол - покровитель Хохрина - надоумил его пересесть затылком к выходу. Его лысина была передо мной, но его мутных глаз я не видела. Нет! Я - не убийца! Нанести удар из-за спины я не смогла!

Оглянувшись, я увидала работника вентиляции. Меня поразил его вид: он тяжело дышал и тревожно озирался.
- Ты что здесь делаешь?! - завопил он не своим голосом. - Бросай все и беги из шахты!
- Это с какой вдруг стати? - удивилась я.
- В шахте пожар!
`Пожар` - жуткое слово. `Пожар в шахте` - страшно вдвойне.
- Все уже вышли. Спеши! - бросил он мне и исчез.
Почему-то я не испугалась. `Взрыва не произошло. Значит, можно надеяться, что и не будет. Воображаю, что творится на выходе из шахты!` Не спеша, я собрала кабель, отключила трансформатор, вскинула на спину сверло и пошла на-гора.

Так умер Вилли Энгель - веселый паренек - немец из Саратова. Истощенный до предела, он работал из последних сил, чтобы перевыполнить норму и получить `премблюдо` - ложку капусты. Сердечная мышца... Да что от нее осталось, от этой мышцы? Явно недостаточно для того, чтобы перекачивать кровь...
Я зашла в игрушечный цех. Вилли, совсем еще мальчик, веселый и остроумный вначале, в последнее время как-то сник, но со мной всегда охотно болтал. На этот раз он собирал деревянный грузовичок. Вдруг, выронив отвертку, тихо осел на пол. Когда я его подхватила, взгляд его остекленел - он был мертв.

Опять я за бортом... - Евфросиния Антоновна, вы пойдете работать в морг. - В морг? Еще чего! Работая в больнице, я чувствую, что кому-то нужна. А покойникам-то чем можно помочь? - Вы не правы, Фросинька! Только в морге врач может проверить правильность своего диагноза или увидеть свою ошибку. Вы только вдумайтесь: `Здесь Смерть радуется тому, что может стать полезной Жизни`. Эти слова убедили меня. Подойду еще ближе к Смерти и попытаюсь заставить Костлявую Старуху помогать Жизни!

Одесса. Город моего детства. Там ждет меня мама. Восемнадцать лет тому назад я провожала ее в Румынию - стройную, моложавую для своих шестидесяти двух лет, в глубоком трауре, с отчаянием в душе, но без слез... Какой увижу я ее теперь? Единым духом взбежала я на третий этаж. Звонок... Дверь открыла Маруся - крестница моего отца. Каюсь, я смотрела как бы сквозь нее и, даже не поздоровавшись, спросила: `Мама - есть?` Но ответа я не ждала: ведь вот она, в дверях столовой! Старенькая, седенькая, с беспомощно разведенными руками и с такими знакомыми, сияющими от счастья и радости, любящими, бесконечно ласковыми, совсем молодыми глазами!
Так начался наш `медовый месяц`.

Евфросиния Антоновна Керсновская могла избежать тяжелых испытаний, которые начались со ссылки из Бессарабии в Сибирь в 1941 году, но выбрала крестный путь. Она следовала правде, помогала людям и никогда не считала себя жертвой. Пребывание в ГУЛАГе не наложило на нее отпечатка — она осталась "нормальным европейцем". После лагеря и ссылки Евфросиния жила в Ессентуках, написала воспоминания и сама проиллюстрировала их. Представленный здесь альбомный вариант этого произведения — уникальная рукописная книга XX века.

В комплект вошли 1 и 2 книга иллюстрированных воспоминаний "Правда как свет".

Повесть о пережитом в 12 тетрадях и 6 томах