Рецензии на книги — Ирина Одоевцева

По ходу чтения мемуаров мне, как и их автору Ирине Одоевцевой хотелось восторженно крикнуть: прэлестно, просто прэлестно...)) И далее на той-же ноте продолжить с упоением читать про атмосфэру Петербурга 20-хх годов прошлого века. Восторженными глазами взирать на Николая Гумилева , при случае не забывать упомянуть, что была его лучшей ученицей. А потом уже в статусе поэтессы рассказывать и о других участниках того круга избранных, состоящий сплошь из великих имен: О. Мандельштам , А. Ахматова , К. Чуковский , Ф. Сологуб , загадочная фигура Александра Блока ...

Первые строки мемуаров просто бальзам на душу: автор сразу говорит о том, что книга не повод рассказать о себе, а так сказать сохранить для потомков истории о тех, с кем была знакома, общалась, пересекалась в связи с…

Сначала мне Одоевцева страшно понравилась. Начало текста – прекрасное. Одоевцева пишет, что она не будет говорить о себе, о детстве и предках, только о поэтах и времени. «Какая ласточка», – подумал я, насаживая трубу на пылесос. Я пылесошу с аудиокнигой в ушах. «Я только глаза, видевшие поэтов, только уши, слышавшие поэтов». «Святая», – думал я, включая шнур в розетку. И вот ковровая пыль летит в мешок, а я слушаю про школу «Живое слово», где в 1919 году преподавали Кони, Лозинский, Луначарский. Про первую лекцию Гумилева, который от страха не спал неделю. Мне кажется, что Одоевцева пишет идеальные мемуары: для широкого круга читателей, выбирая правильную интонацию. Без попытки свести счеты, без пафоса, хорошо и просто. Она – репортер с места значимых для культуры событий, обладающий…

У этой книги нет ни одной рецензии, хотя она определенно заслуживает хоть одну, хоть самую крошечную.

А сейчас я объясню, почему.

Сюжет этой книги - цепь небольших зарисовок из жизни юной девушки Люки, которой вот уже исполнилось четырнадцать, и она готова вступить на порог взрослой жизни, если только ее туда пустят. Она живет во Франции с мамой и старшей сестрой Верой. Люка, Вера и мама - эмигранты из России. Когда-то отца Люки расстреляли, и она порой тоскует по родине. А еще, как многие четырнадцатилетние девушки, она таит наивную влюбленность во взрослого мужчину - кавалера своей сестры по имени Арсений Николаевич. Иногда Люка видит ангела смерти Азраила, который отчего-то похож на Арсения Николаевича.

Эта книга написана легким, сочным, превосходным языком, который звенит, будто…

Любите ли вы серебряный век? Санкт-Петербург? Если любите - то эта книга будет подарком-откровением. Если не определились с чувствами, то непременно полюбите и то, и то. Поймете и полюбите.

Мне всегда казалось, что серебряный век с его поэзией, это что-то камерное, искусственное. Будто наши люди, а будто и не наши. Будто сами создали свой мир, где изъясняются рифмами наедине и когда соберутся вместе, влюбляются, любят, разбивают друг другу сердца. Всем этим вдохновляются и снова рифмы, влюбленности, разбитые сердца. Потом меняются местами и снова…

Какой я теперь имею вывод прочитав воспоминания одного из них? Все так и было. И это так волшебно, так не по-настоящему. И невероятно красиво. Настолько, что спустя сто лет доносится своим терпким, но цветочным ароматом, чувствами, смыслом.…

давно мечтала прочитывать книги автора, в первую очередь И. Одоевцева - На берегах Сены . Как же - первая волна эмиграции! Революция, Гражданская война, а они бедные-несчастные, в эмиграции... Но в тот момент времени в библиотеке про Париж книги не было. Не беда, мне ж главное букву О закрыть! Скажу сразу - книга мне не понравилась. Не совсем фу-фу, но где-то близко. Почему? Отвечаю: - 300+ страниц про Гумилева - это борщ! Не, хороший поэт, но не любимый. Если вы его поклонник - однозначно читать! - мало временных ориентиров, за которые можно зацепится, выстраивая логическую цепь событий - очень мало самой Одоевцевой. Гумилев, Гумилев, чутка Блока, щепотка других поэтов, а где же сама главная героиня? В этот период в её жизни тоже значимые события происходили - часто события не то,…

Книга "На берегах Сены" понравилась на много больше чем "На берегах Невы" -по моему мнению, автор больше описывала случившиеся события, как наблюдатель, не так часто через призму своего восприятия. Описана жизнь очень многих современников Ирины Одоевцой, которые, как и она, эмигрировали из СССР в Европу. в большинстве случаев писатели и поэты не добились успеха вдали от родины, многие бедствовали, страдали по родине, не имели жилья постоянного (как и сама автор) и дохода. Это, конечно, очень печально и описывает жизнь вообщем русской интеллигенции бежавшей из СССР. Некоторых из писыных автором поэтов я не знаю, никогда о них не слышала и не собираюсь знакомится. Интересно было узнать о жизни Дмитрия Мережковского, его книгу «Воскресшие боги (Леонардо да Винчи)» Дмитрий Мережковский ,…

Как же я предвкушала прочесть о Петербурге начала века, пройтись по его улицам, проспектам и разводным мостам, посидеть на лавочках Летнего сада, услышать о любимых и почти не познанных поэтах. Я бы заглядывала потихоньку через плечо, незримая, отделенная от автора целым веком и передо мной открывался мир, которому суждено развеяться, сгинуть без следа. Ещё раз увидеть и услышать Блока, пройтись в ногу с человеком , у которого " разные "глаза, понаблюдать за смешливым Мандельштамом...все это так заманчиво. Оказаться собеседницей той самой " лучшей ученицы Гумилева" , прожившей долгую жизнь, написавшей книгу воспоминаний, знавшей лично все эти фигуры Серебряного века. С волнением всматривалась я в лица на фотографии, сожалела, что узнаю лишь троих... Мемуары, мемуарам рознь . Когда-то ,…

Я впервые прочитала "Анну Каренину" когда училась в школе. Меня тогда поразили имена. Что за Китти? А, это Катя! А Долли что такое? Это- Даша)) Мне было интересно, как переиначили русские имена на французский манер. А вы знаете, что значит Люка? Это оказывается Людмила)) Так вот, Людмила в романе Одоевцевой несовершеннолетняя девушка, уже взрослая, думающая о любви. У неё есть старшая сестра, которая выходит замуж за человека, которого не любит. А не любит, потому что влюблена в другого. А тот другой не хочет жениться, он только хочет секса. Когда я брала в руки этот роман, то отчего то думала, что это будет что-то эстетическое, нравоучительное, даже пафосное. Всё- таки Одоевцева жила в эпоху серебряного века, ученица Гумилёва. И глаза мои полезли на лоб от чтения. Неожиданно. Сцена в…

Я уже совсем не та, что на берегах Невы. Я уже не живу стихами и для стихов и не ношу больше банта. Здесь и то, и другое было бы неуместно и даже смешно.

Да, она уже не носит банта, а по поводу всего остального... Нельзя остаться прежней вкусив «горький хлеб ... земли чужой», пусть волшебный Петербург - город холода, голода и арестов, тот который был весел в противостоянии безумию, и в котором она была счастлива так, как бывают лишь в девятнадцать (?) лет - остался в прошлом, вторая книга совсем другая по тональности. Время, прожитое на чужбине, совсем не восторженно-счастливое... Все, о ком пишет Одоевцева давно уже ушли в мир иной, и только в её мемуарах они живы. Такова сила её любви. «О, любите их, любите, удержите их на земле!» Перелистывая страницы этих мемуаров, вглядываясь в…

– Онегин, я тогда моложе, Я лучше, кажется была

Замечательная книга. Прочла её быстро и легко. Испещрила вдоль и поперек карандашными заметками. С замиранием сердца я погружалась в атмосферу эмигрантских будней. Все главные герои, равно как и автор сейчас находятся в царстве мертвых, однако, необъяснимая, пронзительная жалость неоднократно трепыхалась в груди (в унисон авторской) при чтении воспоминаний Одоевцевой о встречах с Северяниным, Есениным, Мережковским, Гиппиус, Бальмонтом, Тэффи, Буниным, Поплавским, Цветаевой… Я следила за титанами серебряного века, с открытым ртом, затаив дыхание:

Тэффи все же, как и полагается юмористке, была неврастенична, хотя и старалась скрыть это. О себе и своих переживаниях она говорила редко и, по её словам, «терпеть не могла интимничать», ловко…

Книга читается плавно и легко. Простой, воздушный язык повествования. Не знаю правда ли все написанное, даже если правда - то заметно искажение через восприятие ситуации автора, она пропускает все через себя и через свое мировоззрение - искажая (как по мне) действительность. Немного смущает что автор перепрыгивает не только из события в событие, а даже по годам, хотя весь рассказ о 1918-1921 годах, Ирина Одоевцева умудряется запутать читателя и в одной главе написать про расстрел Гумилева, а в следующий как она с ним провела время - это немного выбивает из колеи. Книга все таки достойна внимания. Ценна она тем что больше информации о жизни Гумилева "изнутри" все равно найти не получится. И если все написанное правда - то она помогает узнать о жизни знаменитых поэтов серебряного века, о…

Перечитала Одоевцеву. Как всегда при возвращении к книгам юности, были опасения — а откликнется ли душа? В первый раз это было потрясающе: 20-летняя студентка Литинститута взахлёб читала о 20-летней курсистке института «Живое слово», ученице Гумилева, о ее встречах с Мандельштамом, Блоком, Ахматовой. У них — революция, у нас — перестройка. У них — Петроград и военный коммунизм, у нас — Москва и талоны на еду. В обоих случаях — счастье и полнота бытия, упоение творчеством. Сплошные переклички, рифмы, родственные души.

Серебряный век ещё не проходили в школе, это был запретный плод. Роман о нем стал роскошным подарком. Не мемуарный монолог, а именно роман — с разговорами, живыми сценками, живыми лицами…

Душа откликнулась! Всё так же интересно. Снова все они живы и молоды. При втором…

Эх, вот зарекалась я читать мемуары, обнажающие подноготную известных личностей – слишком велик шанс в них разочароваться. Но некоторым слабостям поддаваться так приятно...

Ирина Одоевцева меня интересовала довольно мало, ее поэзия не производила на меня особого впечатления. Но она ученица Гумилёва, а где Гумилев – там переводы Готье, а где Готье – там и я. Надо ознакомиться.

Дальше идет моё исключительно дилетантское мнение. Прошу извинить за него всех, кто может обидеться. Я оцениваю не таланты, я оцениваю личности.

Гумилеву было надо, чтобы им восхищались. А кто еще может быть удобным почитателем, как не юная девушка, мечтающая научиться поэзии. В одной из статей упоминалось, что Одоевцева – прекрасный слушатель, и именно поэтому многие знаменитые люди поверяли ей свои секреты. Но я уже…

Вот опять окно, Где опять не спят. Может — пьют вино, Может — так сидят. Или просто — рук Не разнимут двое. В каждом доме, друг, Есть окно такое. Не от свеч, от ламп темнота зажглась: От бессонных глаз! Крик разлук и встреч — Ты, окно в ночи! Может — сотни свеч, Может — три свечи… Нет и нет уму Моему покоя. И в моем дому Завелось такое. Помолись, дружок, за бессонный дом, За окно с огнем! М. Цветаева, 1916

Книга «На берегах Невы» оказалась для меня, чем-то вроде машины времени, позволившей перенестись из современности в начало ХХ века, и, «трепеща от восторга близкого к экстазу сподобившегося благодати схимника»))), немного понаблюдать за великими людьми. (Положа руку на сердце, многие из нас любят подглядывать за неизведанной и таинственной жизнью других. До чего же любопытно порой…

Книгу можно разобрать на цитаты. Без всяких проблем. Каждая строчка- прекрасна и заставляет улыбаться. Здесь описано трудное время, когда людям нечего было есть, нечего носить, новая власть, новая жизнь, разруха. Но несмотря на все это, люди стремились к прекрасному. записывались в студии, где учились эстетике, театральному искусству, ораторству и писать стихи. Мои глаза расширились от удивления- оказывается, что стихи написать не просто, этому надо учиться! Утверждение Гумилева, и я ему склонна поверить. Что бы стало с этим Гумилевым, когда бы он попал в наше время и посмотрел на "сочинителей" и "авторов", которые печатаются в издательствах, продавая дорогие книги, в которых глупая пустота! Гумилев скорее всего бы возмутился. Ирине Одоевцевой и её современникам повезло, у них были…

Попробуем сегодня коротко и простыми словами.

Есть особое обаяние в эмигрантской литературе. При всем ее разнообразии, при всех различиях в букве и духе всех тех, кто уехал, проступает иногда щемящее чувство тоски (и не обязательно о родине). Просто - тоски. И в этом маленьком незаметном романе (заметном только тем, что Набоков его засмеял) тоски много (и по родине в том числе).

Строчка из Лермонтова, цитируемая в "Изольде", кстати как никогда. Лермонтов весь - об этой тоске, о тоске людей, покинутых ангелом. Тихий ангел пролетел - даже не заметили - и скрылся навсегда, чтобы никогда не являть себя людям. Лучше бы и не являлся, было бы меньше тоски.

Фабула "Изольды", конечно, и мелодраматична, и в каком-то смысле через чур надрывна. В пересказе она действительно звучит и смешно, и нелепо.…

Хорошая книга с прекрасным языком и спокойным повествованием о далеких годах и поэтах. Сама Одоевцева была ученицей Николая Гумилёва в те далёкие годы рассвета русской поэзии в начале 20-го века в Петрограде. Очень тепло и как-то по-домашнему она описывает Гумилёва, Ахматову, Мандельштама, Белого, Блока, о частых встречах в среде поэтов, что позволяет просто окунуться в эпоху того времени и как наяву увидеть и немного глубже понять внутренний мир таких знакомых нам имён, и открыть для себя что-то новое в каждом из них. Для меня, допустим, было открытием, что Гумилёв сам лично отдал свою дочку – Леночку в детдом (вот в таких поступках я и не могу понять этих творческих людей), также поразил образ Бунина, который раскрылся немного не таким, каким его представляла. Они погружены в мир…

Когда я брала эту книгу для чтения, я ожидала некую атмосферу Санкт- Петербурга первой половины 20-го века. Те, кто был в Санкт-Петербурге и любит его, прекрасно понимают какой именно дух я имею в виду. Это уникальная среда, это уникальное время, одновременно сложное и прекрасное. Я и ожидала встретить что-то одухотворённое и возвышенное, но, вместо этого, увы, получила картинку про бомонд того времени с намёком на претенциозность.

Да, я хотела увидеть жизнь деятелей искусства того времени, но то что я увидела, оказалось не слишком приятным для меня. Я не люблю какую-то претенциозность и излишнюю возвышенность. И я не люблю позицию, как у автора – а вот я думала, что меня сразу же оценят и полюбят, потому что я такая хорошая и замечательная. То как это показано, не вызывает у меня…

Вторая часть. Одоевцева и Иванов уехали из России. Но они продолжают общаться с прекрасными, талантливыми людьми. Ходят в гости к Мережковскому и Гиппиус, играют в казино с Адамовичем, выпивают с Есениным и.т.д. Но так ли талантливые люди прекрасны, как я пыталась их себе представить? Сомнительно. Есенин показался мне наглым, вечно- пьяным, Северянин зазнавшимся, Бунин высокомерным, а с Адамовичем вообще отдельная история. Собрался он купить квартиру в Париже на деньги своей тети. Но вот в ночь перед покупкой пошел в казино и проиграл все деньги. Печально для него на самом деле. Но Адамович решил не сдаваться и вернуть деньги. Каким образом? Образом очень странным, заставив Одоевцеву поехать к казино и отыграть деньги. Я читала этот бред и мои глаза лезли на лоб. Но это поступки людей,…

Мечтала ее прочитать года с 93-его. За полгода до прочтения увидела ее в магазине - купила, но немного боялась взяться за чтение. Боялась разочароваться. Зря боялась. Ощущение удивительно светлое, уютное. Книга создает некий комфорт, вся наполнена, как сейчас модно говорить, позитивом. Читала, смакуя каждую страницу. Пытаюсь посмотреть объективным взглядом и понимаю, что нет особенных художественных достоинств, стиль, язык далеки от идеала, но... Но тех, для кого что-то значат слова "Серебряный век", - тех, уверена, книга взволнует. Гумилев, Маяковский, Мандельштам, Кузмин, Блок... И все они как будто рядом прошли, а некоторые еще и на соседнем стуле посидели. Каково?!?!