Цитаты из книг — Виктория Корниенко

Вспомнилось почему-то Кирюшино «А где конфетка?». Нет конфетки. Есть жизнь. А в этой жизни – любовь и желание не только получать, но и делиться. И чем можешь – делать этот мир лучше.

Детей лучше приучать к труду и самообслуживанию. Приучать к контактам с окружающим миром – к тем же поликлиникам и центрам занятости.

Праздники в коррекционной школе – веселье не для слабонервных. Роли дают всем, конечно же. В игры приглашают всех детей. Но кто-то тупит, кто-то мычит, кто-то плачет, кто-то кричит, кто-то бегает без остановки, а кто-то лежит. Просто лег и лежит, и его не сдвинуть. Остальные веселятся и празднуют. Они привыкли.

Они на самом деле думали, что «потому что» – это и есть уже законченный правильный ответ на любые вопросы со словом «почему».

— Усыновили? – осенила мужчину догадка. — Да! – поделилась я своей радостью. — А я гадаю, в чем дело… – выдохнул он с облегчением.

— Возьмите Юлю, – как залежалый товар по акции навязывают покупателям кассиры супермаркета, так же устало предложила нам заведующая. Словно речь шла не о судьбах ребенка, родителей, семьи, а о банке кофе по цене со скидкой.

Рыба гниет с головы. Собственно, стало отчасти ясно, почему детдом в таком состоянии и почему мы больше ожидали увидеть здесь бегающих тараканов, чем детей.

Теперь я знала, как выглядит детский дом, которым заведует бывшая его воспитанница, хлебнувшая в своей жизни сиротливого казенного детства. Женщина, которая усыновила ребенка, чтобы повторить то добро, которое когда-то сделали ей ее приемные родители. Женщина, не воровавшая на откатах и закупках. Повезло этим детям, хоть…

— Зачем вам дети-инвалиды? Хотите усыновить – усыновите здоровых, – очень буднично говорила она. – Вы даже не представляете, что вас ждет с нашими детьми. Их ни на минуту, представляете, ни на минуту нельзя оставлять одних – ни днем, ни ночью.

— Там же были получше дети? – со свойственной маленьким прямотой спросил Гоша, не терзаясь муками политкорректности. – В смысле поумнее, – уточнил он и без того понятный вопрос. — Ну конечно, были. — А почему вы не взяли их? Ну тех, что поумнее? Получше?

— Матвей, какие у тебя есть уроки? — услышала я разговор на детской площадке. — Математика, чтение, логика, логопед, рисование, музыка. — А что больше всего любишь? — Маму больше всего люблю! — радостно ответил мой сын.

В общем, за Кириллом следит вся семья, включая няню и несмотря на это, он умудряется есть сухие макароны, рисовать зубной пастой и периодически теряется в общественных местах. И все это делает с милой, доброй, широкой и лучезарной улыбкой.

— Будете чай? — она расслабилась и обрадовалась одновременно, видимо решив, что мальчише действительно можно отпустить в нашу семью — мы не продадим их на органы и, скорее всего, не будет преследовать корыстных целей.

Мне стало неловко — в конце концов, я принесла им себя — маму! — а от меня просят какую-то конфетку!

Нет конфетки. Есть жизнь. А в этой жизни — любовь и желание не только получать, но и делиться. И чем можешь — делать этот мир лучше. Мир, в котором до сих пор есть никому не нужные дети, за забором с колючей проволокой, каждый день мечтающие о семье и родителях, мечтающие о том, что они кого-то полюбят и их полюбят в…

Так вот, не хочу лишать детей крыльев мечты, которая поднимает ввысь над прозой жизни. Мечтайте, ребята! Все сбудется! Мы работаем над этим...

Ну вот как объяснить ему, что водить машину из-за своей инвалидности он никогда не сможет? И нужно ли объяснять? Точно не сейчас, не в детстве. Пусть мечтает. Так приятно мечтать в юности, когда уверен, что сможешь быть кем захочешь. Хоть космонавтом.

Вообще, чем чаще я приходила в школу и общалась с нашими одноклассниками, тем яснее формировалось сознание той истинной толерантности, когда ты по-настоящему перестаешь замечать необычность других детей. Ты на самом деле перестаешь думать: "Ах, как же так, какие несчастные дети и родители!" Чем больше ты общаешься с этими…

Нет, мне не понравилась школа. По одной простой причине. Не должно быть таких школ. Потому что не должно быть больных, неизлечимо больных особенных детей. Но они есть. И теперь они есть лично в моей жизни. Наверно, мой мир перевернулся. И с этим предстояло как-то жить дальше.