Истории с книгами — Станислав Лем

У меня есть сестра. Она старше меня на семь лет. Сейчас я думаю, что это не очень большая разница в возрасте, но когда мне было меньше пяти лет, а она уже ходила в школу, разница казалась огромной. Сестре я благодарна за многое. Главное она научила меня читать задолго до школы. Ей просто надоело, что я постоянно прошу почитать, и она мне пару вечеров, а может и больше показывала буквы, заставляла складывать из них слова. Я ничего не могла понять, она злилась, я уже выучила наизусть текст, который состоял из непонятных букв. Она сообразила, что я хитрю, изображая чтение. И дала мне последний шанс: - Что это за слово, - устало спросила она и…

Запомнила эту историю аж со второго курса института. Как водится, после завершения общеобразовательных предметов началась у нас - философия. Философ у нас был... своеобразный. Плоховато он относился к студентам вообще и к девушкам в частности. Носил на лекции "чаечек" в бутылочке, и запах этого "чаечка" разносился далеко на галерку большой поточной аудитории. Ну а семинары - что это были за семинары! Конечно, давался список вопросов заранее - и, видимо считалось, что на каждый студент должен был написать развернутый реферат, вызубрить и отчеканить с армейской четкостью. Потому что каждый семинар превращался в полтора часа унижения…

В этот раз история о путешествии по книгам оказалась приурочена к книге о придуманных книгах. Там, соответственно, несколько стран упомянуты, но без конкретики. А вообще за месяц получилось побывать: в Японии с Александр Прасол - Япония. Лики времени. Менталитет и традиции в современном интерьере и Акутагава Рюноскэ - В стране водяных в Шотландии Роберт Бёрнс - Праздник Всех Святых в Новосибирской области Геннадий Михасенко - Кандаурские мальчишки в Германии Эрих Мария Ремарк - На обратном пути в Москве Шимун Врочек - Как выжить среди принцесс в Кызыле и Париже Роман Сенчин - Дождь в Париже в Италии Джанни Родари - Джельсомино в Стране…

Этот спектакль в нашем провинциальном театре крутили 18 раз подряд и даже актеры выучили весь текст наизусть. Ночью мне позвонила моя бабушка, умершая 18 лет назад, и сказала, что жизнь после смерти есть, а также, что нет никакого Чистилища. Это я и без нее знал. Она куда-то торопилась и слышимость была отвратительная, поэтому я в очередной раз начал ругать своего оператора. Что еще остается в этой стране. Но тут вклинился еще один звонок - звонила моя новорожденная дочь, которая родилась пару часов назад и я сразу понял, что предыдущий звонок был сном. Действительно, он по времени не укладывается. Моя бывшая жена благополучно разрешилась…

Последние пару месяцев я исключительно перечитываю, если так можно сказать, старые боевики. Лучшие фантастические произведения со времен сотворения букв. Не сказать, что возвращение к когда-то прочитанному было спланированным желанием. Просто вдруг захотелось вспомнить что-то, что ранее меня поразило, восхитило и удивило. Начал с Артура Кларка и его "Лунной пыли", потом перешел на Айзека Азимова - роман "Стальные пещеры" и сборник рассказов "Я, робот". Все их я читал лет 30 назад. Но повторно прочитал как в первый раз. С тем же наслаждением. И решил продолжить перечитывать свое прошлое. Зачем выискивать в новых произведениях шедевры, кои,…

Читаю рецензию на Солярис. - тебе нужны другие миры? - В смысле? - Ну, допустим, Марс... - А зачем он мне? Какая от него мне польза? - Какая корыстная. В принципе. - Ну вот найдут на Марсе букашку. В музее ее показывать? Колонизировать эту букашку? Наблюдать за нею - а вдруг она вредная и распространится по всей земле, борись потом с ней. Пусть живет в привычных для нее условиях. Не нужна. Знаешь, есть программа, собирают добровольцев-испытателей для полета на Марс. С билетом в один конец... - Думаешь, такой хитрый способ избавиться от ненормальных? Зачем так сложно-то? В принципе, а и правда, зачем? Все искания за пределами земной…

Бьющий ножками ребёнок-сердце, Тишина небес... Сладко знать, что на других планетах Жизнь иная есть. Может быть, с той тихой, синей точки Смотрит в ночь поэт, Видя пыль миров, времён и солнца Вдохновенный свет. Может, стих его, в ночи рождённый Отразит луну, Землю, город, просиявший звёздно, И меня в саду.

Мне было около восьми, когда я отыскала на полках эту книгу - в скучном издании синего цвета, похожую на ряд других книг советской серии фантастики. Тогда я только открывала мир литературы и с жадностью искала, что бы почитать. Отец посоветовал мне "Солярис", но сомневаюсь, что он вообще помнил, о чем он - читал он только в молодости. Ведь любой согласится, что книга тяжела для детей. Тем не менее, вот эта философская книга в руках жаждущей знаний и приключений восьмилетней девочки. Я хотела начать медленно погружаться в историю, но спотыкалась о каждый абзац. Тогда я решила вернуться к "Солярису" когда повзрослею. В девять я снова взяла…

За десять лет по второму раз перечитал лишь считанные книжки: Лолиту, Маятник Фуко, "Физиогномику" Джеффри Форда, Автокатастрофу, Ийона Тихого. Позже может перечитаю Лот 49 и V. в новом переводе. Не знаю, о чём это говорит А сейчас беру перечитывать Пиркса. В свеженьком переиздании. И прямо весь в предвкушении и в голове переливается аккордеонами вот эта песня, какая-то она космическая, будто далеко, за двести миллионов километров Пиркс летит в одиночестве. Зацените муху на обложке, как живая

До боли знакомо... Дата первой публикации: 1953 Один из них, узнав, что я чужеземец, заинтересовался мною; мы задавали друг другу самые различные вопросы. Только от него я узнал, что то, что я принял за религиозный обряд, было лишь учебной атомной атакой. – Что, вы воюете с другой планетой? – спросил я. – Нет. – Так зачем же такое ученье? – Потому что нам угрожают. – Ах, да, – вспомнил я слова дока. – Вам угрожает Раша, правда? – Да. – Ужасно! И Раша создала это оружие, верно? – Нет, это мы его изобрели. – Вот как? – удивился я. – Но Раша вам угрожает? А разве вы не можете как-нибудь договориться с нею? Например, договориться о запрещении…

У всех наверняка есть свои, что называется, настольные книги. Стоят на полочках такие любимчики и у меня, и не один и два. Но рассказы о пилоте Пирксе из-под пера Станислава Лема - особенная история любви. Книжной, конечно. Потому что первая. В далеких 80-х годах прошлого века в мои школьные учебники попала небольшого формата, потертая, чуток порванная, без титульной обложки книжечка, изданная еще до моего рождения, в 60-х или 70х годах, уж и не помню точно. Как не помню и путь телепортации объекта в мои вещи. Вроде отец принес, но вот откуда и почему в таком пострадавшем виде... К сожалению, несколько переездов не сохранили старинный…

Сами поляки, кажется, не слишком жалуют Лема. Ни памятника, ни улицы, ни музея. В большом книжном магазине в Варшаве я нашёл только три его книжки, в скромных тонких переплётах, на стеллаже "Фантастика". Это странно, учитывая трепетное отношение поляков ко всем своим достижениям и фигурам. Видимо, из-за лояльности к социализму и из-за происхождения он выглядит для них кем-то вроде неуместного выскочки-коллаборациониста, которого должно предать забвению.

Луна за окном. Сердце — за стеной. Не у стенки, как при расстреле, а именно за стеной. Какова вероятность сердца за стеной? Не больше, чем вероятность жизни вон на той крайней звезде в поясе Ориона. Подхожу к стене в своей одинокой комнате, и прижимаюсь к ней, грудью. Сердце с кем-то перестукивается. С тишиной: так перестукиваются в тюрьмах, или сошедшие с ума от горя, люди, с душами умерших любимых. Какова вероятность, что в этот миг, за стеной, среди ночи, кому-то так же одиноко и больно, как мне, и он подошёл к стене и прижался грудью к стене? Интересно, а кто бы мог подойти? Мужчина или женщина? У меня за стеной живут влюблённые и они…

Хочу раздеть тебя до чувства, До обнаженья полусна, Хочу, как в таинстве искусства, В тебя войти душой, сполна. И замерев в тебе любовно, Расправить крылья: нежный сад. Хочу по венам тёплым, томно, Бежать сквозь сердце, наугад. Хочу к губам твоим прихлынуть, К груди чудесной и бедру.. Ты мне не дашь себя покинуть: Прильни рукой, а то умру.. И вот, ладонь твоя - лунатик, Скользит по телу, вслед за мной, Как занавесочка - халатик, Раскрыт в мир горний, под луной. Мы андрогин, мы дух и тело, Мы ангел нежности, в раю. Я льну устами крови спелой, К биенью сердца, как к плоду..

Было страшно. После недельной давности встречи с "Зеркалом", которое всегда выделяла у Тарковского на промежуточную позицию: весь массив - совершенно не мое кино, тяжелое, больное, нудное, жестокое; "Зеркало" - вполне себе можно смотреть и в целом понятно; "Солярис" - недосягаемая вершина, горный пик в сверкающей ледяной короне. Так вот, после "Зеркала" смотреть "Солярис" было страшно. Как встретить героя девичьих грез лысым, потолстевшим и одутловатым. И глупым. Герой остался героем. Бриллианты в короне сверкают прежним сиянием. Поначалу смотришь еще отстраненно: вот Гринько, профессор Громов из "Электроника"; а это Дворжецкий - всякая…

Эта история случилась, когда... Нет, не так. Эта история случилась! Тот факт, что у меня произошло что-то, связанное с книгами - уже событие. Так сложилось, что я мало читаю последний год. А, соответственно, забросила и ЛЛ - то забывая отмечать книги, то откладывая их рецензирование. Но вот чего очень не хотелось - так это бросать книжный клуб. Киевское обиталище няшенек и скептиков никак не отпускало мою мятежную книжную душу. Я периодически вламывалась на клубные встречи, но далеко не так часто, как хотелось бы. И вот, именно с этой книгой (и, соответственно, ее обсуждением в клубе) я, кажется, вернулась. С новой силой окунулась в книжный…

Лем... В нем есть что-то рыбье, холодное, что все время выскальзывает из рук. Его понимаешь на свою глубину, как и "Солярис". Сидишь, сглатываешь до судорог и осознаешь...Я с теми же эмоциями смотрю на небо ночью, но вот осознания не приходит. Я вот же знаю, что Сириус самая яркая звезда на ночном небе, вроде как, но вот в Галактике она далеко не самая яркая. Все дело в том, что Сириус самый близкий. Так и "Солярисом" - ты понимаешь то, что ближе, что лежит на поверхности, но в действительности всё не так. Только я продолжаю смотреть на небо. И читать Лема.

В главе "Эгоистические гены и эгоистические мемы" Докинз говорит, что в любом гене за миллионы лет эволюции накапливаются ошибки. Всегда. И далее: "в этой книге вполне вероятно тоже есть ошибки, и если вы будете внимательно читать, скорее всего найдете их". Это фраза подействовала как открытие третьего глаза. Взгляд теперь сам цепляется за опечатки, и их, оказывается, в книге печально много! Чуть ли не через страницу, да по несколько штук на листе! Так бестелесным призраком Докинз проходит через всю книжку, ехидно посмеиваясь, когда читатель натыкается на опечатку, вначале с победными криками - "нашел! эврика!", а потом - с обескураженным…

Снова дождик льёт устало В спальне нашей, у окна. Снова нас с тобой не стало, На постели - тени сна. На постели - письма наши, Чуть обнявшись, тихо спят. Окна в каплях, как в мурашках, Стрелки бьются, наугад. В тьме, письмо кому-то шепчет: Травка.. дождик.. больно нам.. За окошком, птичек щебет, Солнце, космос.. в "крыльях" - храм.

Ночую у друзей. В час ночи перед сном решила почитать аннотацию незнакомой книги. Ещё и тяжеленный красавец кот на ноги улёгся, как такого прогонишь. Результат: книга дочитана, кот сладко спит, на часах 4 утра. Засыпать страшно и интересно одновременно. И очень приятно ещё. И дело не только в коте :)