Истории с книгами — Юрий Лотман

Проникнуть в чужой сон нельзя. Следовательно, это принципиальный «язык для одного человека». С этим же связана предельная затрудненность коммуникации на этом языке: пересказать сон так же трудно, как, скажем, пересказать словами музыкальное произведение. Эта непересказуемость сна делает всякое запоминание его трансформацией, лишь приблизительно выражающей его сущность.Ю. Лотман "Культура и взрыв" На днях, во время обычной утренней семейной болтовни, наш ребёнок выдал интересную идею. Он сказал: - Вот бы был фотоаппарат, чтобы фотографировать сны. - Да, было бы круто, - согласилась я. После этого толи разговор куда-то перепрыгнул, толи…

Однако с наибольшей силой характерная для века жажда личной, ни с кем не делимой славы отразилась в надписи на могиле А. Суворова. Державин посетил умирающего опального полководца в доме его родственника графа Хвостова в Петербурге. Суворов, которого мнение потомства волновало и в эту минуту, спросил Державина, что бы он написал на его могиле. Державин отвечал, что много слов тут не надо, достаточно — «Здесь лежит Суворов». Умирающий пришел в восторг: «Помилуй Бог, как хорошо». В этой надписи, в ее лаконизме, напоминающем язык Цезаря, в отказе перечислять чины, должности, ордена и заслуги, была высокая гордыня: то, что составляет…

Получалось так, что до городского парка в одном подмосковном городе, нужно было пройти достаточно большое расстояние. И выглядело это так, что с книгой достаточного объемной, невольно попадался на глаза большому количеству людей. Осталось в памяти то, как люди смотрят на человека, идущего по городу с книгой. Оглядываясь назад, пытаюсь вспомнить, а сам я много видел таких книгочеев, не приходит на ум ничего. Возможно, потому что только сейчас, когда пишу об этом спустя какое-то время, думаю об этом. Видимо, уходящая натура - человек с бумажной книгой.