Рецензии на книги — Владимир Маканин

«Чтоб свято чтить обычные дни- Надо лишь помнить: От вас—от меня— Могут взять они—малость— Дар бытия.» Эмили Дикинсон

Вы замечали, что избитая фраза о том, как «встретились два одиночества» содержит в себе задачку по душевной арифметике?

Одиночество + одиночество = ? Два одиночества? Одно большое одиночество? Новая сущность, возникающая при преодолении одиночества? Трагедия? Комедия? Жизнь?

Да и вообще, что такое это пресловутое одиночество? Тяжкий крест? Судьба? Независимость? Свобода? Какой ставить знак – плюс или минус?

Владимир Маканин приглашает читателя поразмышлять над этими вопросами, даже если ответы заранее кажутся очевидными. Текст заставляет не только вживаться в историю, но и погружаться в свои собственные душевные омуты. Действие начинается с места в карьер: мы…

Ближе к концу жизни писателю Маканину мир представляется, кажется, всё более гипертрофированным -солдаты у него тупые, как телята, идущие на убой, а майор -наоборот чуть ли не пророк (в романе "Асан"), белый дом (1993-й год) -вообще в весь в руинах должен быть, судя по его описанию, так же, как и наркоманские ломки, кажется полностью отключающие девушку Дашу, за которой и приударил дед, главный герой, от лица которого и идёт повествование (в этом романе "Обстрел"). По содержанию: дед этот в странно-сексуальном томлении ("странном" -потому что в самый ответственный момент он говорит вдруг, что мол "я не хотел её" -а что ж ты тогда хотел, -хочется спросить) прорывается в бунтующий Белый дом, там попадает под обстрел, в голом виде ходит-шелубонит ночью по окруженному полуразрушенному…

Нашлось 1488 ответов Быть может, вы искали: «Как перестать читать за других и начать жить»

1. АНДЕГРАУНД Большой Энциклопедический словарь

АНДЕГРАУНД (андерграунд) (англ. underground букв. подполье) - художественные направления в современном искусстве (в музыке, литературе, кино, изобразительном искусстве и др.). Для андерграунда характерны разрыв с господствующей идеологией, отказ от общепринятых ценностей, норм, от социальных и художественных традиций, нередко эпатаж публики, бунтарство. Андерграунд появляется во 2-й пол. 20 в., как правило, в странах, где искусство подчинено идеологии.

dic.academic.ru

2. Психиатрическая больница «Андеграунд»

Добро пожаловать в нашу психиатрическую лечебницу, куда стекается весь цвет интеллигенции. Художники, поэты, критики, сценаристы и другие…

Общежитие как символ России, общажный сторож как символ писателя – это было бы плоско и ученически, если бы не талант автора.

Интеллигент, несущий возмездие подлецам – это было бы однозначно и поучительно, если бы не талант автора.

Бесконечная физиология – болезни, нищета, грязь – это было бы скучновато-омерзительно, если бы не талант автора.

Залеченный в психбольнице русский гений – это могло быть зубодробительно-банально, если бы не талант автора. (Хотя, именно финал показался мне чуточку нарочным и символичным. Думается мне сейчас, что это было сделано автором специально.)

Роман «Андеграунд, или Герой нашего времени» стал для меня открытием и пока лидирует в моем читательском послужном списке по неоднозначности, соседствуя по сложности с Битовым. Казалось бы, бытовуха и сведение старых…

Сначала не понял, отчего это вдруг текст романа чеховский. Но потом по мере чтения въехал — более всего структура этого романа напоминает как раз таки драматическое произведение в трёх частях и нескольких явлениях, с ограниченным количеством персонажей, с минимумом перемен по месту действия, с вполне театральным реквизитом, с обилием моно- диа- и прочих логов. Т.е., коснись делать из этого романа пьесу и ставить её на сцене, так и переписывать ничего не нужно, разве что можно сократить некоторые реплики автора или подрезать внутренние монологи героев, которые как бы и не монологи, а просто внутренняя жизнь без слов.

В драматическую основу сюжета заложены случаи такого явления, как стукачество и доносительство. Причём речь идёт не о криминально-уголовном доносительстве, а именно о…

"Сегодня имя Владимира Маканина известно во всем мире", - прочитала я в профиле автора. А я о нём и не слышала... Первое знакомство не оттолкнуло, но и не впечатлило. Мне не очень нравится такая манера письма - короткие фразы, рубленые эпизоды; не сразу понимаешь, в какой части истории находишься. Многослойный текст это плюс, а вот неразбериха в переходах от одного слоя к другому мне уже не по душе.

Есть сны отца главного героя и настоящее время, есть воспоминания о студенческой жизни героя, о первой любви и третий пласт - сказ о Лёше-маленьком, полуправда-полубыль. Все три истории связаны образами, идеями, временем и местом действия, перетекают друг в друга, в каждой есть кто-то отстающий. От людей, от эпохи, от женской логики чувств. Но законченность хоть какая-то наблюдается лишь в…

Сто лет назад высокий худощавый человек в пенсне проехал через всю Россию от Финляндского княжества до Туркестана. С помощью новейших по меркам того времени технологий он запечатлел русских крестьян, бухарских эмиров, австро-венгерских военнопленных, самаркандских татар. Невероятная красота, цветной привет из прошлого — сосредоточенные лица людей, глядящих в камеру. Люди такие же, каких можно увидеть, просто выйдя на улицу, да только наряды у них необычные. Яркие сарафаны, пестрые платки, кафтаны с затейливой вышивкой, аккуратные сюртуки и широкие рубахи-косоворотки. Где сейчас эта одежда, эти люди, даже эта страна? Их нет уже давно, все утрачено. Границы вроде похожие на карте, лица все те же и даже сосредоточены так же, наряды даже пышнее встречаются, но эпоха ушла безвозвратно.

Сначала…

Нет мне изгнанья ни в рай, ни в ад, долгое дознанье, кто виноват, дело-то простое, гора костей, Господи, не стоит судить людей. Ежели ты выжил – садись на коня, что-то было выше, выше меня, я-то проезжаю вперед к огню, я-то продолжаю свою войну. (И.Бродский)

Неблагодарное занятие – анализировать недавние события. Гораздо удобнее переждать, пока безошибочная оценка не выкристаллизуется из суммы чужих мнений, а потом обобщить и водрузить её на вершине доксы, поставив окончательную, уже неопровержимую единичными усилиями жирную точку.

Тем не менее, Владимир Маканин рискнул высказаться о событиях, обделенных вниманием, и о предательски неоднозначных моментах. Его роман – о чеченской войне вообще, о существовании личности в контексте этой войны, о бессмысленности усилий оставаться собой,…

«Ну, начнем судилище?» – бросил он, улыбаясь, с красивым и, пожалуй, породистым оскалом.

Судилище... Союз развалился в 1992, Букера за эту повесть «Стол, покрытый сукном и с графином посередине» Маканин получил в 1993, и это говорит о том, как мгновенно он отреагировал на то, что УЖЕ МОЖНО. Название странное, но оно символическое. Стол с графином как символ вечного СПРОСА.

Обычный человек, стареющий – жена, дочка, сердце. Обычный быт («Есть каша овсяная. Да, опять. Да, кашу лучше с утра, но молоко старое, надо было использовать»). Читаю несколько страниц и понимаю: мать честная, так это же Кафка. НАШ Кафка. Похоже не стилем, не атмосферой, а сутью. Судилище... Процесс... «Соберется комиссия: просто поговорить и выяснить. Вот именно... выяснить, хороший ли ты человек». Это и есть СПРОС.

Стол…

Тринадцатого марта автору этой книги исполняется 75 лет. 75-летию автора посвящается...

Сборник рассказов, от совсем коротеньких (в 6 страничек) до средних — страниц в 20-30. Однако небольшой объём каждого отдельного повествования вовсе не делает его — повествование — оборванным или поверхностным. Совсем простенькие истории, в каждом рассказике своя; казалось бы — ну что тут такого, везде и всюду люди любятся и рождаются, болеют и совершают ошибки, ссорятся и мирятся, куда-то едут и откуда-то сбегают, сидят в тюрьме и изменяют мужьям и жёнам, работают и уходят в загул, писатели и доморощенные философы, взрослые, дети, папы и мамы, бухгалтера и шофера... А вот читаешь, и каждая обыденная история обыденной жизни цепляет и завораживает, и не даёт начинать читать следующую, потому что ты…

Опять антиутопия со знакомыми мотивами. Опя-я-ять... Ну-ка, ну-ка, в каком году сие написано, глянем-ка на последнюю страничку ? В девяносто первом. Ага, я так и думал, что приблизительно около того.

Больно много мне попадается подобной литературы, датированной историческим рубежом Союза Советских и Российской Федерации. В которой (в смысле в литературе, а не в РФ) всё плохо, да ещё и завёрнуто в гротеск. Мол, примерно это нагрянет через большое-небольшое время. Пустынные улицы, трупы на каждом шагу, боязнь высунуть нос за дверной косяк, да ещё с телефоном-светом-водой перебои. Получается что-то вроде "демократия - это коммунизм минус электрификация всей страны". И кругом все боятся.

А мне порой начинает казаться, что часть авторов просто поддалась упадническим настроениям на фоне всех…

Три повести и одиннадцать рассказов (да-да, именно четырнадцать произведений всего) составляют содержание первого тома этого собрания сочинений Владимира Маканина. Одиннадцать выдернутых из реальной жизни и, скорее всего, не придуманных автором, но подсмотренных и только отлитературенных ситуаций, и три кусочка из ровно таких же непридуманных жизней.

Они очень разные — эти одиннадцать рассказов и три повести. И люди, их населяющие и одухотворяющие — тоже разные. И вместе с тем, все они — мальчишки и мужчины, женщины и влюблённые в них молодые люди, обманутые мужья и обманываемые жёны, руководители и их секретарши, алкаши и многотерпеливые жёны алкашей, соседи и проезжие, дурачки и тяжелобольные — весь этот самый обычный и совсем не книжный люд очень узнаваем и точно носит на себе…

Ключарев и Алимушкин. Рассказ. Едва ли не фантастическая в своей основе фабула — некая почти что инфернальная связь между двумя людьми — не сделала этот рассказ оторванным от реальной жизни. Маканин вообще очень наблюдательный автор — под его снайперски точным взглядом раскрываются самые мелкие детали бытия. И особенность Маканина-писателя как раз в том и состоит, что он обратит внимание на то событие/происшествие/случай и на такого человека/героя/персонажа, которые обычно проходят мимо нас незамеченными. А Маканин заметит, обратит внимание (взгляд снаружи), а потом ещё передумает много мыслей (взгляд изнутри) вокруг этого малозаметного и сделает из всего этого тему для разговора — рассказ, повесть, а то и роман.

Дальше коротенько по остальному содержанию книги

Человек свиты. Повесть. По…

Герой книги Владимира Семёновича Маканина живёт в страшное время. Чтобы было понятнее — на дворе самый конец 80-х — начало 90-х, массовая потеря работы, массовая утрата чувства безопасности и уверенности в завтрашнем дне, массовый переход в состояние рыночной экономики на самых начальных (и оттого печальных) его этапах, массовая алкоголизация и люмпенизация, массовые демонстрации и забастовки, массовые очереди за алкоголем и массовые же отравления всякими суррогатами, массовое безысходное смятение всего и вся... состояние краха и упадка по всем статьям и пунктам, от самого личного до всеобщего — государственного и общественного. "Писатель" Петрович всеми силами стремится даже не удержаться на плаву — он попросту старается как-то выживать, избирая для этого самую простую стратегию и…

Маканин мне понравился с первых строк. Ну как понравился. Это тягучее меланхоличное, тяжёлое неотвратимое мотание в барабане жизни от общаги до психушки по идее не должно вызывать положительных эмоций, но что-то цепляет взгляд (а ещё скобочки). И цитаты, мои заметки на обдумать на будущее.

Петрович (имя давно затёрлось где-то) - бомж, но не тот, который ночует в подъездах, крыша над головой у него есть, но это всё чужое, общажное. Он как бездомный дух-хранитель общежития наблюдает, всё знает, но почти ни во что не вмешивается. Общежитие большое, коридоры расходятся, и в этих коридорах тоже жизнь. Чужая, у каждого своя. Чужие женщины, мужчины не так интересны, хоть и оставляют свои следы. Но шла она долго и медленно, тяжело шла. Зачитаешься, отвлечёшься, и не хочешь опять погружаться в…

Честно, о Владимире Маканине, до того как увидела в задании по игре "Долгая прогулка", я даже не слышала. Удивительно, что в собственной стране, довольно-таки неплохой автор совсем неизвестен, либо я такая отсталая... Но судя по количеству читателей, вернее всё же первое. Выбор автора в игре был спонтанным, выбор его произведения - тем более, но на этот раз моя интуиция не подвела меня и произошло замечательное открытие. Маканин - советский автор, родившийся и выросший в СССР, следовательно, можно предположить, что время действия его романов, будет аналогичным и попасть в точку. Я хоть и дитя России, но не так далеко ушла от Совка, многому наслышала о тех временах, да и корни "не пропьешь", поэтому мне читать было интересно.

Старохатов - профессор, обучает слушателей искусству написания…

Я крайне неудачно выбрала момент для чтения книги. Прочитываю половину без перерыва, а потом, едва вырвавшись из вязких страниц, стою перед кругленьким самодовольным дядькой, который запускает свои руки в глубины моего чемодана, выворачивая все его нутро. Я смотрю на посторонние пальцы в моей косметичке, в моей одежде, молча переживая момент максимального унижения. Мне тошно, вот это сила искусства – гнетущая атмосфера перешла в реальность! Происходит полное погружение (в дерьмо).

Дальше наступает пустота. У Петровича нет, в общем-то, ничего. Прошлое размыто, будущее не имеет перспектив, настоящее – бесконечный путь по коридору, в котором ни одна дверь не ведет туда, где по-настоящему ждут. У Петровича и имени-то нет, не то что профессии, сторож да не сторож, писатель без текстов. Нет и…

...знаешь: к старости душа мало-помалу пробуждается. Вы будете думать, что вас душит плохо повязанный галстук, а это — душа, ха-ха-ха-ха...

В выдранной много лет назад из тетради с лекциями по курсу «Актуальные проблемы современной русской литературы» страницы со списком книг, обязательных к прочтению, у меня стоит «Владимир Маканин – «Один и одна». И галочка напротив, что значит – прочитал. Прочитал ли? Вот я углубился в роман. Никаких ассоциаций, ничего знакомого, кроме двух фрагментов про героиню, как она защищала себя от увольнения да как отказывалась от квартиры. Это я мог и из лекций запомнить. Так почему же я 15 лет назад отметил книгу как прочитанную? Я написал преподавателю письмо - о чем он нам рассказывал на лекции, какую проблему отражает книга? Преподаватель не ответил.

***

П…

Константину Даеву было уже тридцать пять лет, и он крепко стоял на земле.

В романе «Один и одна» Маканина присутствует один такой не самый приятный на свете персонаж – некий Константин Даев. Хамоватый, грубоватый, пробивной. Anais-Anais , написавшая недавно рецензию на роман, даже предложила ввести термин «даевщина» - по аналогии с «обломовщиной». Что ж, предложение, по-моему, весьма здравое. Вот только каковым может быть наполнение термина? С чем ассоциируется Даев в первую очередь – я бы сказал, с нахрапистостью. Этот малый своего добьется - своего куска, что мяса, что живой плоти не упустит. Урвет и не подавится. Но сама по себе нахрапистость явление не слишком оригинальное, чтобы привязывать его конкретно к Даеву. Что бы еще прибавить к нахрапистости? Пожалуй, пошловатость. Все у…

Я взялась читать именно этот сборник, потому что там были два рассказа, о которых говорили на лекциях в институте. Один мне понравился, а другой нет, но об этом позднее. По своей структуре сборник у меня проассоциировался с ретроспективой фильмов какого-нибудь советского режиссера в стареньком окраинном кинотеатре. Знаете, такой с потертыми стульями и тремя зрителями в зале, треском проектора и пожилыми билетершами. Сначала идет советский период творчества. Наш режиссер специализировался тогда на производственных и социальных драмах. "Человек свиты" - трагикомедия про советский офисный планктон. Сорокалетний мужчина страдает, что его перестали приглашать на чай к секретарше начальника, и он понял, что за все эти годы в жизни он больше ничего и не добился. Казалось бы, что стоящего можно…