Рецензии на книги Зигфрида Кракауэра

Я цікавлюсь історією кінематографу, але українською виходить дуже мало літератури на цю тему. Ще менше виходить у нас літератури про історію та теорію кіно, яка була б призначена для читачів, старших за 10 років. Тому, коли я в інтернет-книгарні наштовхнулась на один з останніх примірників цієї книги, то одразу ж її замовила. Чого я від неї чекала? Хотілось детальніше дізнатись про історію німецького кіно того періоду, суспільні процеси, які воно відображало, а також про його вплив на німців. Крім того, я сподівалась, що знайду тут інформацію про фільми, які захочу переглянути, бо поки моє знайомство з німецьким кінематографом того періоду обмежувалось "Кабінетом доктора Каліґарі", "Носферату", "Метрополісом" та "М-місто шукає вбивцю". Чи виправдались мої сподівання? І так, і ні. В…

Пока я читала эту книгу, попсовенькая шутка "школа: сочинение должно быть минимум 5 страниц; реальный мир: объясни мне это за 7 секунд" мне припомнилась раз 300. Примерно в три раза больше, чем заметок, которые я не поленилась оставить на ломаной латиницей в моем киндле, не в силах сдержать свои эмоции. Что удивительно, за весь этот сложный и утомительный полугод именно на эту книгу у меня были самые большие надежды. Потому что я люблю кино. И я люблю кино, которое уже стало классикой. Более того, у меня был период самопознания и миропостижения, когда я просмотрела достаточно много черно-белого кино, снятого в начале 19го века. Я посмотрела и почти трехчасовую "Нетерпимость" (и даже писала по ней разбор для курса по визуальным исследованиям), и "Броненосца Потемкина", и "Андалузского…

Меня бесит, когда кто-то говорит, что относится к чему-либо «философски». Философски — это вообще как? Философы, кажется, не договорились между собой ни о чём, и ко всему относятся по-разному. У кого-то форма-содержание, бытие-сознание — каждый придумывает своё определение, выдвигает красивые и яркие тезисы, которые, если честно, всё равно ни на что не влияют и ничего не меняют, подтверждают их многословными и умными аргументами, которые, кажется, больше говорят о начитанности и велеречивости своих авторов больше, чем о каких-либо аспектах жизни.

Самая потрясающая часть этой книги, конечно, предисловие к русскому изданию 74го года. Ничего не предвещало потрясений от книжки по теории кино, но тут врывается довольно длинное вступительное слово от доктора искусствоведения Р. Юренева на тему того, как идеи Кракауэра сочетаются с идеологией гос-ва, в чем мы с господином автором очень согласны, а в чем не очень. Читала со смесью восторга и шока от такого явления.

Поэтому нужно критически относиться и к пониманию Кракауэром реальности, а понимание им реализма в искусстве приближать к тому, что марксистская эстетика определяет как натурализм. Пренебрежительный отказ в претензиях кинематографа на «выражение идей», упорное смешивание понятий идейной устремленности и «предвзятости», упорное нежелание понять, что художественное отражение…

Эссе Кракауэра, написанные уже почти 100 лет назад, обнажают один из наиболее остро стоящих сейчас вопросов — система капиталистического производства уткнулась носом в псевдорациональность и буксует, не принося радости и не думаю ни о ком, из своих звеньев.

Наблюдение для тех лет свежее, однако в нём практически полностью отсутствует как анализ причин, так и попытки поиска выхода из сложившейся ситуации. В итоге воз и ныне там.

Остальные его работы в данном сборнике местами трогательные, местами напоминают брюзжание. Рассмотрение фотографии, как изначально неполноценного способа описания реальности, ведущего к её деконструкции вызывает скорее сочувственную улыбку.

Тон повествования во многом напоминает Зебальда, наблюдения отстранённо умиротворённые и приятные. Правда, иногда пробивает…

Вариация на тему массовой культуры и «проклятого капитализма». Краткий конспект: масштабные массовые представления вроде «The Tiller Girls» являются универсальной метафорой, описывающей состояние современного общества, угнетенного процессом капиталистического производства. Капитализм стирает все личностное, индивидуальное, «встраивая» абстрактного индивидуума в орнамент масс: «только будучи частицей массы, человек может стать строкой в табеле и обслуживать машины». Любое капиталистическое производство является вариацией орнамента: в нем можно проследить определенную структуру – фигуру, построенную по рациональным принципам. «Орнамент массы – это эстетическое отражение той рациональности, к которой стремится господствующая экономическая система».