Цитаты из книг — Вера Богданова

Когда мужик гуляет от жены, это нехорошо, конечно, но никому и в голову не придет спросить: а ты зачем вот это делаешь? Всем же понятно – мужчина по природе полигамен, ему нужно разнообразие, нельзя жрать каждый день одну селедку. А женщине как будто ничто не может надоесть. Она как будто по умолчанию не больно-то и хочет…

Женская жизнь как будто распланирована, прожита заранее, и остается лишь кусок после пятидесяти, когда муж уйдет или умрет, и можно будет не кормить и не обстирывать, а просто доживать, выискивая: чего же я хочу? Как провести оставшиеся годы? И это очень странно, когда смысл находится вовне. Ты все время должна быть для…

Жуткие новости были фоном нашего детства и юности и стали в какой-то момент нормой. И порой делается очень тревожно, когда всё хорошо, - потому что этому «хорошо» сложно доверять. Потому что в любой момент оно может полыхнуть и исчезнуть.

Возможно, мир в принципе держится именно на таких, как Женя: гиперответственных и нервных одиноких женщинах, у которых из-за аллергии даже нет кота.

Почему женатым мужикам никто не задает вопросов? Когда мужик гуляет от жены, это нехорошо, конечно, но никому и в голову не придет спросить: а ты зачем вот это делаешь? Всем же понятно – мужчина по природе полигамен, ему нужно разнообразие, нельзя жрать каждый день одну селедку. А женщине как будто ничто не может надоесть.

Басит шмель, задерживается у руки, будто обнюхивает, и Женя вспоминает, как схватила одного. Хотела погладить полосатое шерстистое брюшко, на вид волшебно мягкое, а шмель ее куснул. Тогда она была маленькой, конечно, но урок усвоила. С тех пор за всем красивым и желанным она наблюдает издалека.

Она представляет того-кто-понял-бы, его объятия, в которых тонет. Ночной ветер, затекающий в окно машины, крупные белые мотыльки, луна над полем горчично-алого оттенка, как пузырь, наполненный жидкостью с примесью крови. Долгие и жадные поцелуи, вкус которых она уже забыла. Близкое, слитое с ней телесное тепло. Близкое…

Если хочешь победы, вспомнил он, наведи порядок в мыслях. Если принял решение, иди до конца. Беспорядочные мысли равны поражению.

Любовь – это бесконечный ужас. Можно убежать физически, но сердцем, мыслями не убежишь. Только если не зальешь все это коньяком.

В тот август Женя поняла, что безопасности не существует и частной собственности тоже нет. В любой момент может вломиться кто угодно, бить мебель, угрожать, и единственное спасение здесь одно – бежать.

есть я во мне есть стыд гнев вина вино и соль и яд десятков поколений и одиночество и то что не сбылось и смех уже без радужной пыльцы и швы под ними лесной мед цветение обид купаж боли чтобы смаковать и спирт им промывали раны и кости которые хрустят срастаются под новыми углами удобными для многих пригодными для жизни…

Жене не хочется узнавать кого-то, улыбаться, флиртовать, для этого нужны силы, а сил нет. Она вообще не для любви, сердце её давно не с ней. Оно осталось на конце иглы, игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, а заяц убежал.

Она будто сидит и ложкой неохотно жрет говно, потому что лучше жрать его, чем голодать. Возможно, ждет, когда пойдет варенье, но варенья нет. Возможно, ей просто скучно. Она попала в Зазеркалье, в фантомный мир собственных страхов, надежд, проекций и выбраться не может.

Она будто сидит и ложкой неохотно жрёт говно, потому что лучше жрать его, чем голодать. Возможно, ждёт, когда пойдёт варенье, но варенья нет. Возможно, ей просто скучно. Она попала в Зазеркалье, в фантомный мир собственных страхов,надежд, проекций и выбраться не может.

Вчера бабушка совала ему деньги. Позвала к себе в комнату, расстегнула кошелек и, робко улыбаясь, протянула несколько купюр – тихо, как взятку. Илья не взял. Не мог взять. Оставь себе, ба, сказал как можно мягче, но она расстроилась. Подумала, что он ей брезгует, наверное. Иногда Илье остро хочется что-нибудь сделать для…