Лучшие книги Флёр Йегги

Впервые в России выходит самый нашумевший роман современной швейцарской писательницы Флер Йегги. Это история девочки из состоятельной семьи, которая учится в частной школе. Замкнутую жизнь, без привычной раньше пестроты и веселья, воспринимает как трагедию. Но вот в школе появляется новая ученица, и острота и богатство возникших чувств делают эти годы незабываемыми.
Недаром Иосиф Бродский писал об этом романе: "Читаешь четыре часа, а вспоминаешь всю жизнь".

Вслед за романом «Счастливые несчастливые годы», о котором Иосиф Бродский сказал: «Читаешь четыре часа, а вспоминаешь всю жизнь», Флёр Йегги написала сборник рассказов «Страх небесный», удостоенный премии Альберто Моравиа. Это пронзительная книга, не похожая ни на какую другую – жестокая, чуткая, обнаженная. В ней семь историй, между которыми, если приглядеться, есть любопытные переклички. Йегги показывает изнанку человеческой души: с прямотой, от которой перехватывает дыхание, она пишет о чувствах и мыслях, в каких люди редко отдают себе отчет. А если и отдают, то с изумлением или с испугом спешат запрятать те чувства обратно в душу, да поглубже, набрасывая на них покров, сшитый из благопристойности.

Fleur Jaeggy is often noted for her terse and telegraphic style, which brews up a haunting paradox: despite a zero-at-the-bone baseline, her fiction is intensely moving. As April Bernard commented in Newsday, how work “could be so chilly and so passionate at the same time is a puzzle, but that icy-hot quality is only one of its distinctions.” Here, in her newest collection, I Am the Brother of XX —whether the stories involve famous writers (Calvino, Ingeborg Bachmann, Joseph Brodsky) or baronesses, thirteenth-century visionaries or tormented siblings raised in elite Swiss boarding schools—Jaeggy contrives to somehow stealthily possess your mind. Of the possessions a dead mother has left behind, Jaeggy notes that “the black plastic bags are tearing, a sinister sound, of membranes.” Jaeggy is a font of throwaway wisdom: “The sadness of others one should leave alone. It is a small garden, a fragile delicate Arcadia, one should not disturb it.” Her champagne gothic worlds are seething with quiet violence—and unforgettable.

"Reading time is approximately four hours. Remembering time, as for its author, the rest of one's life," said Joseph Brodsky of Fleur Jaeggy's novel, Sweet Days of Displine. Now Jaeggy has come up with seven stories, each at some deep level in dark complicity with the others, all as terse and spare as if etched with a steel tip. A brooding atmosphere of horror, a disturbing and subversive propensity for delirium haunts the violent gestures and chilly irony of these tales. Full of menace, the air they breathe is stirred only by the Föhn, the warm west wind of the Alps that inclines otherwise respectable citizens to vent the spleen and angst of life's last vanities.

Delicately imbued with an unbalanced, maniacal quality and with nuances of emotion woven and unravelled simultaneously, [the fiction of] Fleur Jaeggy has an extraordinary ability to create character and atmosphere. -- World Literature Today

Fleur Jaeggy writes about despair with such precision that her words can seem almost gentle, as if unhappiness is to be caressed and admired, like a lover's body.... Jaeggy's skill lies less in storytelling than in observation and revelation. Even in the unsuccessful stories, Jaeggy's numinous desolation is so lovely and so exact that it is almost enough. -- The New York Review of Books, Cathleen Schine

Fleur Jaeggy's pen is an engraver's needle depicting roots, twigs, and branches of the tree of madness....Extraordinary prose. -- Joseph Brodsky

Hypnotic intensity...gripping, even haunting work: powerful and hard to shake off. -- The New York Review of Books

She has the enviable first glance for people and things, she harbors a mixture of distracted levity and authoritative wisdom. -- Ingeborg Bachmann