Рецензии на книги — Илья Миксон

О страшном дневнике из 9 строчек Тани Савичевой, блокадной девочки, слышал, наверное, практически каждый. Он до невозможности короток и так же трагичен - Таня создала хронику своей семьи, к сожалению, неутешительную, состоящую из дат смерти. А Илья Миксон на основе этих нескольких чисел сумел совершить практически невозможное - рассказать историю, которую нам было не суждено услышать из первоисточника, не превратив ее в слезовыжималку, а просто показав боль ада блокады Ленинграда.

Семья Савичевых состояла из девяти человек, которых фашистская осада истребила не бомбами, а голодом и холодом, как и многих неэвакуировавшихся ленинградцев. 22 июня 1941 года у бабушки девочки был день рождения, но началась война, из жестоких лап которой уже было не вырваться практически никому из семьи. Одного…

Про Таню Савичеву я узнала, когда мне было лет пять-шесть. Была у меня тоненькая книжечка Ю.Яковлева "Девочки с Васильевского острова". Помню, как поразила меня совсем коротенькая история о Вале Зайцевой, которая живет в современном Ленинграде по соседству с умершей от голода Таней Савичевой, думает о ней и пишет на памятнике для Тани ее почерком страшные строки из ее дневника:

"Женя умерла 28 декабря в 12 час утра 1941 г. Бабушка умерла 25 января в 3ч дня 1942 г. Лека умер 17 марта в 6 час утра 1942 г. Дядя Вася умер 13 апреля в 2ч ночи 1942 г. Дядя Леша 10 мая в 4ч дня 1942 г. Мама – 13 мая в 7 час 30 минут утра 1942 г… Савичевы умерли. Умерли все. Осталась одна Таня".

А потом, несколько позже, была поездка в Ленинград и мемориал Пискаревское кладбище, где я увидела эти…

Эта книга оказалась очень неожиданной для меня. Как оказалось, и помимо Ломоносова были в то время умы великие и, самое главное, русские. Чувствуется правильное направление, которое задал Пётр Великий для развития державы. И совсем не вовремя, как это постоянно случается, ушёл из жизни Пётр и не завершил многих своих начинаний. Так обстояло и с Академией наук. Слишком уж много попало в неё с лёгкой руки императора всяких проходимцев, которые сделали с помощью всяких уловок и ухищрений карьеру. К моему удовольствию эту тему тоже затронет данная книга, но лишь краешком. Я уже слышал историю про то, что у Ломоносова была своя версия "Истории государства Российского", отличная от Миллера, который утверждал про приход государственности с викингами и Рюриком. Но все работы русского гения…

Тогда, 22 июня 1941 года, в первый день войны, оглушительный, сокрушивший привычный ход бытия, никто и не сомневался в обреченности врага. Более того, мы верили в скорую нашу победу. Не сразу поняли, что началась не простая война.

Потом, позже, ее назовут Великой Отечественной.

Кто из нас не мечтает о Питере? Современный человек всеми фибрами души и тела желает ощутить всю атмосферу города на Неве хотя бы на мгновение. Сегодня стало модным уехать в Петербург погрустить, помечтать, забыться, о чём пестрят цитаты и статусы во всех соцсетях и пабликах. И конечно прогулки и экскурсии по самым значимым и потрясающим местам города. Мрачная и серая северная столица манит чем-то необъяснимым, побывав там однажды, хочется вернуться вновь.

Вот только могут ли сейчас представить приезжие весь тот…

Предстоят большие бои, Но не будет врагам житья! Спать не в силах сегодня я... Пусть подмогой будут, друзья, Песни вам на рассвете мои, Ленинградцы, дети мои, Ленинградцы, гордость моя! Джамбул Джабаев, сентябрь 1941

Еще один дневник детской боли, военный дневник. Уже был прочитан дневник Анны Франк, Блокадный дневник Лены Мухиной, а теперь вот и Таня Савичева, совсем юная ленинградка.

Начинается как всегда очень эффектно - радужные описания довоенного настроения, но при этом саспенс, достойный хорошего ужастика. Вот девочка радуется июньским денькам 1941 года, провожает брата в отпуск на Псковщину, ждет с нетерпением бабушкиного дня рождения, а бабуля, как назло, родилась именно 22 июня. Танечка-то ждет и радуется, а читателю что остается? Хотеть только максимально оттянуть…

Блокадный Ленинград. Ещё одна трагическая история. История очень непростая, поскольку документальная. Жила, была большая дружная семья. Казалось, это мощное дерево, надёжно укорененное, а значит ещё века и века будут жить Савичевы. Вот только никто не учел, что в их любимый город, в их квартиру, к которой надо подниматься на 13 ступенек, придет война. Что кто-то из чужой страны вдруг решит, что ему мало. Что на головы таких вот Борей и Танечек будут падать бомбы. Это очень страшная книга. Ее бы читать нашим молодым, которым все время трудно. Единственное, что немного испортило впечатление от книги - советская пропаганда. Но в таких историях это совсем не главное.

Читать книги о блокаде Ленинграда всегда эмоционально тяжело. А читать дневники подростков еще тяжелее. Читать о войне, когда в соседней стране идут бои, когда экономика твоего государства летит в тартарары и весь мир в ожидании чего-то не очень хорошего - это чистейшей воды мазохизм. Но такие произведения должны учить главному - не повторять подобных ошибок, любить и беречь своих родных и близких. Книг о блокаде достаточно, все они жизненные, замечательные, яркие на темные краски. Миксон основывался на дневнике советской школьницы, о которой, к сожалению, мне ничего не известно. Возможно, она погибла, возможно, выжила. Но то, что она описала - этого достаточно для передачи всего ужаса, через который прошли блокадники в Ленинграде. В конце произведения автор попытался додумать…

Савичевы умерли. Умерли все. Осталась одна Таня.

Эту историю знают все ленинградцы. Дневник девочки-блокадницы, закончившийся этой фразой. Да это даже и не дневник, а хроника смертей близких, умирающих на глазах у двенадцатилетнего ребенка. Сестра, брат, дяди, бабушка, мама. Девочка остается одна.

В повести Миксона история этой семьи проходит прямо перед нами. Перед войной Савичевы - дружная и счастливая большая семья. А потом - мобилизация на фронт Таниных сестры и брата. Бомбежки. Блокада. Голод. И смерти тех, кто остался дома - одного за другим. Видимо, каким-то необъяснимым чутьем блокадного ребенка Таня угадала, что ее дневник будет реликвией не только для нее самой - он станет блокадным документом. Только ее саму занести в этот список было некому...

Очень страшно про это читать,…

Эта история о том, как люди выживали в годы войны в блокадном Ленинграде…это история семьи Тани Савичевой. Ей было всего 11 лет, когда началась война. Думаю, об этой маленькой девочке слышали все, ее дневник и по сей день храниться в музее. Всего несколько листочков, которые невозможно читать без слез. Я тоже слышала об этой истории, и о том что девочка в итоге все же умерла, хоть и после эвакуации. Но вот я не знала, что остались в живых брат и сестра, как сложилась их судьба в книге как раз и рассказывают. В книге простым языком, специально для детей, описано в каких условиях выживали люди, об их мужестве и стойкости. Ведь именно в первую зиму были самые крепкие морозы, а топить было нечем. Воды тоже не было, трубы перемерзли, люди ходили за водой и приносили домой. А ведь они были…

...Я говорю с тобой под свист снарядов, угрюмым заревом озарена. Я говорю с тобой из Ленинграда, страна моя, печальная страна... (Ольга Берггольц)

Страшная, по-настоящему страшная книга. Это вам не монстры, реки крови и кишки наружу. Это совершенно реальная история людей, которые жили, или будет правильнее сказать - выживали в Ленинграде во время блокады. Таня Савичева - простая школьница, она любит свою семью и друзей. Семья Тани: бабушка, мама, два брата, две сестры и два дяди. В одно обычное утро 1941 года они завтракали, общались друг с другом. И не думали, не помышляли о том, что случилось. Ведь был подписан пакт о ненападении, простые люди и не задумывались, что для фашизма нет правил, пактов и соглашений. Они считают себя вправе делать, что хотят. Разрушать чужие жизни, убивать…

Эта книга была прочитана мною за несколько часов. Я просто не могла от нее оторваться. Не могла оставить Таню наедине с ее горем. С каждой главой я все глубже погружалась в историю этой девочки и все больше поражалась ее стойкости.

Таня Савичева жила в Ленинграде. Семья у них была большая и дружная. Таня была самой младшей.

На 2-й линии, в доме 13/6 жили Савичевы. Внизу - Таня с мамой, братьями, сестрами и бабушкой, во втором этаже, прямо над их квартирой, - два одиноких брата, Танины дяди. Так что в одном подъезде жили сразу девять Савичевых.

Жили они скромно, людьми были добрыми и хорошими. Но война, которая нагрянула так внезапно, не щадит никого - ни хороших, ни плохих. И сразу все перевернулось вверх дном. Не стало больше беззаботных и спокойных дней. С каждым днем в блокадном…

будучи достаточно чёрствой, я еле сдерживала слёзы. какой ужас и страх бушевали внутри меня во время прочтения этой книги. даже невозможно представить, как жили люди в блокадном ленинграде, как кому-то всё-таки удалось выжить, не зачахнув от дистрофии и цинги. боль переполняет от одних только мыслей о тане савичевой, о судьбах людей того времени. не передать словами то, что чувствуешь, читая о таких вещах.

Я понимала, что отправляюсь по следам горя, безмерных страданий и безвозвратных потерь. Всегда внутри возникает протест, а может не стоит!? Ведь всё известно заранее и ничего не изменить. Многотысячные числа смертей воспринимаются абстрактно. Может стоит пожалеть себя и не читать такие книги!? Тяжело ощутить трагедию одной семьи, одного человека. Статистика смертей в ДТП огромна и не замечаешь в этих цифрах боль утраты одной семьи, близкого человека. А ведь среди этих многотысячных смертей и смерть моего папы. А у Тани Савичевой умерли ВСЕ. И может тяжелее, когда постепенно угасают твои родные, а ты ничего не можешь сделать. Я тоже ещё родилась в Ленинграде. Гуляя по улицам своего города, не задумываешься, что такие же люди ходили по этим же местам в суровые дни блокады. Не ходили, а…

Финская журналистка Анна-Лена Лаурен в своем писеве долго и глупо рассуждает о том, что 9 мая в нашей стране - один из самых почитаемых праздников, сравнимый разве что с Новым Годом, - и долго возмущается, что, мол, как же так, эти русские празднуют то, что тиран Сталин потом захватил все окружающее пространство, терроризировал его, и вообще как можно этому радоваться. Милая финочка почему-то упускает из виду, что эта война забрала 26 млн наших граждан, и почти у каждого деды если не сидели, то уж точно воевали. Наболевшая тема, тяжелая тема. Поэтому книги об этом будут читаться. И от этих четырех лет осталось много чудовищных памятников, но один из самых страшных, по-моему, - это дневник Тани Савичевой. 41 лаконичная строчка, которая несет в себе боль и ужас, к ним ни прибавить, ни…

Как хорошо, что я взяла эту книгу в воскресный день, когда выходной и нет особой необходимости выходить на улицу, а можно просто с головой погрузиться в книгу, в мысли, в переживания. Вдоволь нареветься, прочувствовать, пропустить каждую строчку книги через себя... Здесь нет крови, нет вывороченных внутренностей, но повесть про войну, про жизнь обычного ленинградского дружного семейства, про выживание в дни блокады. Мурашки бегут по коже. Жутко и больно читать такие книги, но необходимо. Как же мелочны и нелепы наши переживания из-за нехватки денег на какие-то новые гаджеты, на деликатесы или на новую шмотку на фоне таких книг. Сложно сейчас себе представить как можно было жить в блокадном Ленинграде, а люди ведь не только жили, они работали, учились, помогали друг другу справится с…

Эта повесть написана на основе дневника Тани Савичевой, обыкновенной ленинградской школьницы. Свои записи Таня вела в годы войны, когда ее родной город был охвачен суровым кольцом блокады. Эти девять страничек, написанные детским неровным почерком, сложно назвать дневником. Но в этом малом количестве текста, заложено столько смысла. Весь ужас, боль, отчаяние и безнадежность присутствуют в этой страшной хронологии, зафиксированной на маленьких страничках из блокнота. Просто нет слов.. А от последней записи, просто мороз по коже..

Наверное все знают кто такая Таня Савичева, и ее знаменитый дневник. Я помню в школе нам рассказывали про блокаду Ленинграда, про то, как люди умирали от голода, про блокадный хлеб с примесью опилок. А еще я помню бережное отношение бабушки к хлебу, у нее ни один кусочек не выбрасывался, излишки она сушила на сухари и складывала в мешочек. Но что мы, дети, могли тогда прочувствовать и понять в наше сытое детство. И вот сейчас, читая эту книгу я смогла осознать что такое 125 граммов хлеба растянутых на день. Смотрю на своих детей, и сердце сжимается, 125 грамм хлеба, не дай Бог нам все это пережить, и низкий поклон и вечная память погибшим при блокаде Ленинграда!

Сто двадцать пять граммов блокадного хлеба, пепельно-черный кубик на сморщенной ладони, главное, а то и единственное суточное…

Умерли все. Осталась одна Таня. Эмоционально очень сложная книга. Прочитала ее еще 3 недели назад и все не могла собрать мысли в кучку, чтобы что-то написать. Да и что тут можно написать, читать тяжело, но оторваться трудно, после чтения кусок в горло не лезет и задумываешься о жизни даже когда выбрасываешь крошки. В следующий раз когда буду в СПБ, обязательно хочу съездить на Пискаревское кладбище.

Жила-была девочка. Звали ее Таня Савичева. В январе мы отмечаем годовщину снятия блокады Ленинграда. История тех страшных событий рядом с нами всегда – в рассказах, памятниках, в книгах.

Женя умерла 28 дек в 12 30 час утра 1941 г

Пожалуй, самый известный и самый страшный памятник того времени – блокадный дневник Тани Савичевой. Нет человека, особенно среди жителей города на Неве, кто не знал бы о нем.

Бабушка умерла 25 янв. 3 ч. дня 1942

Женя, бабушка, Лека, дядя Вася и дядя Леша. Мама. Из дневника Тани мы знаем, когда и как они умерли. Но как они жили, как боролись я узнала впервые из книги Ильи Миксона. На основании этих нескольких скупых чисел он смог воссоздать скорбную историю семьи, не пережившей блокаду.

Мама в 13 мая в 7 30 час утра 1942 г

Сколько нужно написать слов, чтобы рассказать…

Неделя первая блокады, Бои за Гатчину идут. Горят Бадаевские склады На низком невском берегу.

Мука сгорает. Над районом Дым поднимается высок- Красивым пламенем зелёным Пылает сахарный песок.

Вскипая, вспыхивает масло, Фонтан выбрасывая вверх. Три дня над городом не гаснул Печальный этот фейерверк.

И мы догадывались смутно, Горячим воздухом дыша, Что в том огне ежеминутно Сгорает чья-нибудь душа.

Но понимали, обречённо Вдыхая сладкий аромат, Что вслед за дымом этим чёрным И наши души улетят.

А в город падали снаряды. Садилось солнце за залив, И дом сгоревший рухнул рядом, Бульвар напротив завалив. Мне позабыть бы это надо, Да вот, представьте, не могу... Горят Бадаевские склады На опалённом берегу. (с) А. Городницкий

Как же хорошо, что я читал эту книгу дома, в выходной и днем. Потому что я…