Татьяна Григорьева — о писателе

Предложить изменения

Японская литература – вещь (а вернее – состояние духа), которое не возможно так просто понять. Тем более нам – представителям совершенного иного мировоззрения, культуры, «цивилизации», если хотите. От того, попытка разобраться в многочисленных идеях, потоках и направлениях писателей Страны восходящего солнца XX века, в сущности, понять Японию вовсе – задача довольно непростая. И попытка Татьяны Григорьевой не может не вызывать уважение.

Другое дело, насколько автору это удалось. Книга рассчитана скорее на специалистов, таких же как она – учёных-исследователей, нежели на широкую читательскую аудиторию. Об этом говорит не только, и даже не столько, повествовательный стиль (довольно витиеватый, заставляющий буквально продираться сквозь дебри потока подсознания, словно дайвер среди мутного…

О, этот долгий путь Сгущается сумрак осенний - И ни души кругом.

Автор сразу оговаривается, что «задача данной работы ограничена исследованием влияния китайских учений и буддизма на художественное мышление японцев», чем сразу же ограничивает тему, заявленную названием книги. Вполне естественно, что прежде чем перейти к анализу влияния китайской философии на японское искусство она берется описать ее основные принципы. Вот только вводная часть как-то затягивается, и в целом рассказ о буддизме, конфуцианстве и даосизме занимает более половины книги. Да и рассказ этот довольно плохо структурирован: скачки от одной темы к другой, повторы, длинные комментарии к «И-цзин», бесконечные цитаты из самых разных источников, от Николая Кузанского до Гуревича, которые, как иногда кажется, приводятся…