Цитаты из книг — Гайда Лагздынь

Однажды крашеную дощечку я засунула в пачку со спичками и провела по головкам. Спички разом вспыхнули. Я испугалась и не бросила огненную кучу. Руки мои сильно обгорели. На красно-коричневой дощечке был красный фосфор, а ожоги от фосфора долго не заживают.

А потом был май. Все знали, что скоро войне конец. Но известие о победе пришло всё равно неожиданно. Ранним солнечным утром поднялась суматоха. Незнакомые люди, как родные, прямо на улице обнимались и плакали. Мы, будто сумасшедшие, носились от дома к дому, стучали по ставням, по стенам, по дверям и воротам, кричали:…

Ребята не жили — существовали: пили, ели, выполняли работу по дому, молча готовили уроки. Они ничего не рассказывали, не вспоминали. Особенно страшили их ночи. Услышав гул летящего самолёта, они бросались к взрослым, цеплялись за них. Они вообще боялись громкого стука. Почти два-три года понадобилось, чтобы рано…

«Один немецкий генерал писал другому: вы особенно бойтесь мальчишек. Эти маленькие бандиты-большевики есть партизаны». Одна из узниц лагеря смерти Освенцима писала: «Никогда из памяти не изгладятся страдания наших маленьких узников, детей. Не забыть восковые ребячьи лица, голодные глаза, угловатые плечики, вздрагивающие…

Мне никто не отвечал. В кузове другой грузовой машины сидели и лежали люди с разорванными животами и разбитыми головами. Под машиной ползала женщина с оторванной ногой, стонала тихо и жалобно. Так я увидела, что такое война.

Наш двухэтажный дом стоял невредимым. На крыше металась чья-то маленькая фигурка. Человек подбегал к краю карниза и бросал на землю шипящие, крутящиеся палки — зажигательные бомбы, или, как их называли, «зажигалки». На крыше был Колька. Не раздумывая, все бросились на помощь, засыпали землёй и песком языки пламени, ребята…

— Мария Даниловна, а у Кати есть сестрёнка, — сказала как- то Таня. — Можно её в наш дом взять? У воспитательницы похолодело внутри. Она знала о Полинке, вела долгую официальную переписку, искала сестру Кати — Полину Сергеевну Лещёву. Наконец, ей ответили, что девочка в возрасте одного года по дороге из Ленинграда умерла…

— А чего смотреть? Делать надо, — одобрительно заулыбалась бывшая воспитательница. — У меня после ремонта весь архив там! — Мария Даниловна кивнула головой в сторону потолка. — Сейчас чайку попьём — и за дело. Чего откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Присылайте хлопцев посильнее, сундучок в комнату и…

«Как я понимаю красоту? Вот падает с неба снежинка. Она лежит у меня на рукавичке, и я её рассматриваю. Какая она узорчатая, словно крошечная салфеточка, которую может связать моя бабушка. Снежинка растает, а салфеточка или подзор, что свяжет моя бабушка, будут жить, служить людям. Потом придут другие и тоже что-то…

Я никогда никому не рассказывала о своём отце. Может показаться, что я совсем не думаю о нём. Это — неправда. Всё, что светлое от детства, — всё от него. Что случилось в Ленинграде до войны, я долго не понимала. Два чувства всегда были рядом: любовь к отцу и страх перед кем-то. Этот страх появился сразу, как только…

Вся наша страна живёт под лозунгом: «Всё для фронта! Всё для победы!» Мама ставит набухшие валенки на печку. Я надеваю больничные тапочки.

— Вставай, поднимайся, пора-пора-пора! — пел пионерский горн. В трусиках и майках мы вылетаем на берег Волги, делаем зарядку, умываемся. От утренней росы ноги становятся мокрыми. Свежее утро вместе с ослепительным солнцем бодрит, создаёт хорошее настроение. Вот сейчас застелем кровати, уберём дачи и, позавтракав,…

А вот и выпускной утренник. У меня на голове большой толковый голубой бант. Бант тяжёлый и скользкий. Я всё время боюсь его потерять. На низких скамеечках сидят родственники: мамы, папы, бабушки, дедушки. Моя мама на работе. За родственника сидит брат. Ему уже десять лет. Незнакомая тётенька раздает будущим…

Любимым местом наших сборов был старый двор. Это очень узкий двор между нашим домом и высокой кирпичной стеной. На заднем дворе — помойка, сараи. Здесь в отбросах роются бездомные кошки и собаки. Мы усаживаемся в другом конце двора — около поленниц дров. На «козлах», на которых пилят, как всегда, восседает Вовка. Все…

Я никогда не лежала в больнице. Слово «больница» звучит загадочно. Хочу в больницу. Кровать, на которой я лежу, никелированная. На спинках — большие блестящие шары. Эту кровать тётя Луша купила у какой-то монашки. Сетка у этой кровати замечательная. Если подпрыгнуть, высоко подлетишь. Как только остаюсь одна, начинаю…

Колонна демонстрантов останавливается на Садовой. Я сижу на плече у папы. В руке у меня флажок, на отвороте воротника пальто — красный шёлковый бант. Рядом со мной плывут знамёна. Колышется красное море. Потом я шагаю рядом с папой. Ботинки у папы большие, широкие. Вокруг одни ноги в туфлях, сапогах, торгсинках. Кроме…

Папа сделал и большой деревянный дом. Дом почти с меня ростом. Через дверь свободно можно провести любую куклу. В комнате у кукол стоят кровати, стол, стулья. Их тоже сделал папа. А ещё у нас есть танк и машина. На танке мы катаем друг друга по квартире, а на машине перевозим разные вещи. В большой комнате старая кушетка.…